********
— Господи, почему я? — негромко воет омега, раздражённо дёргая затёкшими руками, что были болезненно вывернуты и небрежно, но чертовски крепко связаны за его спиной. Поперек грудной клетки его тоже связали, чтоб, если вдруг он окажется очень гибким, всё равно не смог вывернуть руки вперёд. Зря только верёвку потратили, честно говоря, Тэхён даже обычный мостик еле как делает. — Я просто пришёл забрать кровь на анализы, ну какой, нахрен, плен. Ещё и с таким тупицей. — Я всё слышу, — низко хрипят в паре метров от него, бросая разгневанный взгляд на своего оскорбителя. — Я знаю, — рявкает он на альфу в ответ, вновь безнадёжно дёргая руками и матерясь себе под нос. — И я специально, ясно тебе? Какого чёрта ты вообще решил отвести меня в санитарную часть именно той дорогой? Если б пошли нормальной, ничего этого не произошло бы. — Сан. часть находится на другом конце базы, и идти туда минут десять, ведь база поделена на блоки. А ты так верещал, что тебе нужно срочно, что я и решил сократить путь, лишь бы ты заткнулся. Кто ж, сука, знал, что на нас вообще кто-то напасть решит, — Чонгук трясёт связанными ногами, пытаясь ослабить крепко стянувшие их верёвки. Получается не очень. — Как ты мог не подумать о таком? Ты вообще солдат или нет? — Я на этой базе всего лишь полмесяца, и я по сути своей новичок, — Чон рычит, устав от бесконечных оскорблений и ворчаний своего «соседа» по плену. Честное слово, лучше б его в этой клетке вместе со львом заперли, чем с этой ядовитой на язык сволочью. Они сразу друг другу не понравились, а теперь судьба знатно над ними поржала, запихнув на базу врагов в качестве пленников. — Ну, вот им, видимо, навсегда и останешься. — Это говорит мне тот, кто в первый же день уронил в лужу все свои шприцы и чуть не пролез на минное поле? — Пошёл к чёрту! — Взаимно! Они затихают, сверля друг друга яростными взглядами. Чонгук в принципе сам по себе довольно спокойный парень, старающийся держать эмоции в узде и сохранять холодную голову, но за эти восемь часов заключения в такой неприятной компании даже его нервы начали потихоньку сдавать. Ему бы план побега продумать и от верёвок избавиться, а не грызться с одним охреневшим докторишкой, но что-то внутри будто пинком под зад подталкивало вестись на чужие провокации и отвечать. В глубине души он понимал, что молодому врачу-омеге, который действительно был направлен сюда только быстренько взять анализы крови и уехать обратно, было просто-напросто страшно, а на Чонгуке он срывал свой испуг и злость. Он явно не ожидал, что окажется в тёмной сырой камере, связанный по рукам и ногам и с наливающимися синяками по всему телу. Он сопротивлялся так яростно, что от души получил по лицу, и Чонгук, отбросив весь негатив, готов признать уважение по отношению к чужой смелости в тот момент. Чонгук откидывается головой на холодную тёмную стену, легонько стучась об неё затылком и сосредоточенно думая, что же им делать. Он сам ещё довольно неопытный боец, был всего на паре специальных заданий, но он обязан придумать, как им выбраться. Не зря ж он как проклятый впахивал на военных учениях. Долго торчать тут нельзя, велика вероятность, что их просто убьют, когда поймут, что никакой особо ценной информацией они не обладают. Альфа шокированно распахивает глаза, когда слышит внезапно усилившийся аромат омеги, появившийся будто из ниоткуда. Он с громким хрустом поворачивает голову к застывшему Киму, который смотрит на него круглыми, шокированными не меньше глазами. — Чёрт, — блеет потерянно тот, стараясь сохранять спокойствие, но подкатывающая паника медленно берёт бразды правления в свои руки. Только этого не хватало. — Ты зачем тут свои феромоны распустил? — шипит Чон, бросая нервные взгляды на железную дверь в нескольких метрах от камеры, через которую их сюда и завели. — Я не специально! Действие блокаторов закончилось, — Тэхён обречённо всхлипывает, подтягивая колени к груди и раздосадовано пряча в них лицо. — У тебя нет с собой больше? Тэхён молчит пару секунд, жмуря сильно уставшие от темноты глаза и стараясь приглушить свой запах. Не получается. Из-за сильного стресса его организм просто его не слушается. Да за что ему всё это? — Нет, — мрачно, безжизненно. Благодаря блокаторам омеги в армии воспринимались как беты и могли не переживать, что их запах станет соблазном для альф. Феромоны очень мешали в службе, да и в принципе было не особо приятно, когда куча мужчин смотрела на тебя как на кусок мяса и жадно облизывалась. Как бы ни было грустно это признавать, но таковы реалии для омег в такой суровой профессии. Чонгук с шумом выдыхает, скрипя зубами и не моргая, вперившись глазами во внезапно стушевавшегося и сжавшегося в комочек омегу. Пусть он и проходил военную подготовку, необходимую полевым врачам, пусть у него и пробивной характер, Тэхён чётко понимал своё положение в данной ситуации. И оно было у него очень незавидным. Чонгук напряжённо обдумывает что-то у себя в голове, с каждой секундой хмурясь всё сильнее и сильнее. У них до отвратительного мало времени, очень велик риск попасться и только один возможный выход из ситуации. И как бы омега его не подбешивал, он не позволит себе бросить его в такой ситуации. — Иди ко мне, — низко хрипит, кивая на место рядом с собой. Тэхён непонимающе хлопает глазами, сводя густые брови на переносице. Чонгук негромко рычит из-за чужой медлительности — Ну же. Омега колеблется пару секунд, но потом послушно ползёт к Чону, присаживаясь напротив на колени. Со связанными ногами это сделать довольно-таки тяжело, но он справляется. Чонгук прикрывает на короткое мгновение глаза, сам не веря в то, что сейчас собирается сделать, и задирает голову, немного поворачивая её в бок. Оголяя место, где спрятана запаховая железа. — Трись, — приказывает стальным голосом, немного подаваясь вперёд к выпучившему свои и без того большие глаза омеге. — Совсем кукухой поехал? — Либо трись своей чёртовой шеей об мою, чтоб взять мой запах и прикрыть свой, либо продолжай сидеть, ничего не делая, и жди, когда они учуют, что ты омега и разорвут твою задницу. И будут делать это без остановки и капли жалости. Тэхён вздрагивает в ужасе и отвращении, услышав прозвучавшую из чужих уст фразу. Он втягивает голову в плечи, нервно жуя губу и чувствуя пробежавшие по спине мурашки. А ведь именно такая участь его и поджидает. Хуже, чем оказаться в плену — это оказаться в плену, будучи омегой. Изголодавшиеся по сексу альфы с такими, как он, никогда не будут церемониться, без раздумий используя для удовлетворения своих потребностей. Тоже своего рода пытка, только ужаснее. Тэхён глубоко вдыхает, поднимая испуганные глаза на Чона. Тот смотрит на него в ответ в упор требовательным взглядом, всё ещё задрав голову. Даже после той кучи обидных фраз, которыми его одарил омега, он готов провести с ним такой интимный ритуал, дабы спасти от возможного изнасилования. Если Ким покроет все свои участки тела с пахучими железами запахом альфы, есть шанс, что их похитители примут его за альфу, не учуяв его истинный запах. Рискованно, но Тэхён решает не отказываться от этого шанса, поэтому приподнимается немного, наклоняя голову и тесно потираясь шеей о чужую. Кожа альфы по сравнению с его собственной горячая, словно раскалённый уголь, шея крепкая и немного влажная от пота. Но Ким не брезгует, с разрастающимся в груди непонятным трепетом и волнением притираясь ещё ближе и тихонько всхлипывая, когда их пахучие железы соприкасаются. Он чуть ли не физически ощущает, как его собственный запах медленно угасает, обволакиваемый более крепким и сильным альфьим. Тэхён тычется носом в чужую линию челюсти, из-за чего не двигавшийся до этого момента альфа негромко рвано выдыхает, прикрывая глаза. Он не может объяснить своих ощущений в полной мере, но одно понимает с тоскливой усмешкой: ему нравится. Нравится, как омега всё жаднее метится с ним, дышит негромко на ухо, опаляя мочку горячим дыханием, и неосознанно прижимается грудью к альфьей. Сердце у обоих ускоряет свой ритм, суматошно вторя друг другу, а в венах бурным потоком растекается горячая лава, вынуждающая пару слабо дрожать. Чонгук опускает голову, забывшись в ощущениях и без капли стеснения начиная в открытую обнюхивать омегу. Он чертыхается недовольно, слегка отстраняясь и заглядывая в карие затуманенные глаза омеги. — Только не кричи, ладно? — просит он устало, словно с ребёнком разговаривает, и Тэ даже не успевает до конца понять чужую просьбу, как чувствует на своей запаховой железе альфий мокрый язык. Чонгук широко лижет его шею, с нажимом проводя языком по покрывшейся мгновенно мурашками коже, и сдерживает рвущийся из груди довольный рык. Как бы там ни было, но всё же он альфа и такой интимный жест безоговорочно вызывает у его звериной части искренний восторг. — Зачем? — у Тэхёна внезапно сел голос, поэтому свой вопрос он может лишь прошептать, послушно задрав голову, когда Чонгук переходит с вылизываниями на его кадык. Он громко сглатывает, чувствуя, как кожу царапнули кончики альфих клыков, и смущённо краснеет от того, насколько странно всё происходящее сейчас. И горячо. Так горячо, что будь они в иной ситуации, омега уже полыхал бы от окутавшего до кончиков пальцев смущения и приливающего к паху возбуждения. Ему стыдно, ему очень стыдно, но он ничего не может с этим поделать. Чонгук не отвечает, продолжает покрывать своей слюной всю шею омеги, тянется губами, оставляя мокрые поцелуи за мочками ушей. — Просто потереться было недостаточно, мы должны максимально скрыть, кто ты есть. Прости, но думаю, между спермой и слюной ты тоже предпочёл бы слюну. Ким задушено стонет, падая лбом на плечо альфы и неловко ведя плечами. — Ты гадкий. — У меня нет выбора, кроме как быть гадким. Зато ты теперь пахнешь как альфа. Как я, — Тэхён с шумом вдыхает в горящие лёгкие воздух, когда до ушей долетает последняя фраза. Сердце пропускает громкий удар. Почему.., почему слышать такое от человека, который его бесил буквально минут десять назад, так приятно? — Думаешь, они клюнут? — он не может скрыть жалобные нотки в своём голосе, потому что ему действительно очень страшно за себя. Да и за Чонгука, кажется, тоже. — Будем надеяться, что они не снимут с тебя штаны и не обнаружат твою мокрую- — Я понял, — громко прерывает его Ким, продолжая прятать лицо в чужом плече. Оно такое крепкое, широкое, надёжное, измученному переживаниями омеге сейчас такое как раз нужно. Чтоб уткнуться и почувствовать хоть какую-то безопасность. Чонгук вздыхает, укладываясь щекой на чужую макушку и тоже замолкая. Отталкивать омегу пока что не хочется, тот когда спокойный, наоборот, притягивает к себе. Да и не время сейчас для перепалок и гордости. Им надо действовать сообща. — Постарайся ещё раз хоть немного притупить свои феромоны, ладно? Тэхён угукает. — И нам надо покрыть моим запахом и остальные твои железы. Чего сжался? Лучше я тебя пару раз оближу, чем тебя по кругу толпа альф пустит, не так ли? Тэхёну хочется обречённо заскулить, когда он вспоминает, что одна из пахучих желёз у омег находится чуть ниже живота. И он никогда не думал, что в двадцать два года отправившись выполнять простенькую работу, попадёт в плен и будет лежать связанным на сырой земле камеры, стараясь не заскулить, когда почти что незнакомый альфа будет вылизывать его живот с целью спасти. За что его жизнь так по затылку огрела, блин? Тэхён никогда не думал, что будет рад избиениям. Что все его пытки ограничатся лишь кулаками, погружению головы под воду, пока кислород не перестанет поступать в полыхающие от боли лёгкие, глубокими порезами. Для него всё это в тысячу раз лучше, чем то, что могло бы произойти, если б их с Гуком маленькую аферу раскрыли. И хоть было чудовищно больно в любом случае, Ким готов был сжимать зубы и терпеть. Лишь бы всё ограничивалось только этим. — Как ты? — он заторможено тычется носом в масляные волосы покоящейся на его плече макушки. Не брезгует ни капли, ведь сам сейчас не в лучшем виде. Они здесь уже третий день. Третий день пыток и попыток выведать тактики их армии, планы, хоть что-нибудь. И третий день им с Чонгуком приходится делать вид, что они что-то знают, но просто не говорят. Только вот это не продлится долго, наверняка совсем скоро вражеские солдаты поймут, что они всего-навсего новички. — Меня ударили в живот пять раз. Я хочу убивать и блевать, — Чон сухо усмехается, прикрывая глаза. — Будь у нас хоть что-то немного острое, хоть гвоздь какой, я бы смог нас освободить, во что бы мне это ни стало, — Чонгук раздражённо сплёвывает в сторону, чувствуя во рту неприятную горечь. А Тэхён в возникшей тишине внезапно застывает каменным изваянием, и даже его грудная клетка перестаёт двигаться, словно от осенившей мысли у него спёрло дыхание. — Чонгук, — он спешно оборачивается к напрягшемуся альфе, его губы дрожат, а на глаза выступают слёзы. — Я идиот, Чонгук, — голос омеги дрожит так, будто ещё мгновение, и он впадёт в истерику. Его плечи подрагивают, грудь начинает часто-часто вздыматься, а взгляд растерянно бегает по чужому лицу. — Что такое? — напряжённо спрашивает альфа, инстинктивно упираясь лбом в омежий, стараясь немного успокоить этим жестом. — У меня есть с собой небольшой скальпель, он даже сантиметров семи не достигает в длину. Друг подарил когда-то в шутку. Но он оказался довольно полезным и удобным, я начал его всегда с собой носить. Во внутреннем кармане штанов, — омега нервно облизывает пересохшие губы, спотыкаясь едва ли не на каждом слове. — Я его ношу в мягком защитном мешочке, наверное, поэтому при осмотре нас на оружие его и не заметили. Или это делал какой-то новичок. Тэхён испуганно застывает, ожидающе смотря на потемневшее лицо альфы, глядевшего на него немигающим взглядом всё это время. — Я тебя ненавижу за то, что ты вспомнил о нём только сейчас. Тэхён тушуется виновато, нервно бегая глазами по трещинам на бетонном полу. — Из-за всего происходящего я просто- — Но и обожаю за то, что ты какого-то хрена носишь с собой скальпель. Это стрёмно. Но это хорошо, продолжай быть стрёмным. Как же поразительно быстро у этого альфы получается менять настроение омеги. — Сам ты- — Потом пошлёшь меня. Быстро за мою спину и карманом к моей руке, — Чонгук недобро скалится, бросая взгляд на решётку. Скоро как раз должен прийти их надзиратель, который грубо вливает им в рот немного воды, чтоб они не откинулись раньше положенного. В голове альфы стремительно зреет план. — Пора выбираться отсюда. — Итак, мы за эти четыре дня успели пометиться запахами, ты облапал мой член, пытаясь достать скальпель, а моим несчастным глазам пришлось увидеть твой, пока я зашивал тебе ногу, — иронично сокрушается Тэхён, заканчивая перевязывать рану на ноге альфы, который только недавно смог окончательно очнуться и теперь осоловело смотрел на сидящего рядом Кима. Омега был уставшим и осунувшимся, он, скорее всего, даже не успел поспать хоть немного, вынужденный сразу же заняться раной альфы. Они смогли. Каким-то чудом, обострившимися от подскочившего адреналина инстинктами, но смогли ликвидировать несколько солдат по пути и тихонько вырваться на волю, не встревая в большую драку. Они сто процентов проиграли бы в первые минуты, и даже чудесный скальпель им не помог бы. Благо их место заключения оказалось не таким большим, и они быстро нашли выход. Только в процессе Чонгук всё-таки подхватил пулевое, и из-за пронзившей боли и истощения потерял сознание, уже когда их собственная база виднелась на горизонте. И судя по тому, что они сейчас в ней, Тэхён на своей спине дотащил его сюда. Чонгук мысленно хмыкает. Омега был измучен и истощен не меньше него, и всё равно не бросил и смог донести в безопасное место. Поразительный он парень, всё-таки. И от него всё ещё разит Чонгуком. — Зачем ты смотрел на мой член? Извращенец. Тэхён оскорбляется до глубины души. — У тебя рана была на ноге рядом с пахом, засранец! Как я, по-твоему, должен был вытащить пулю и зашить рану, не сняв всё? — возмущается он, скрестив руки на груди и саркастично задрав бровь. Кажется, полученная свобода потихоньку возвращает Киму его самоуверенность. Чонгук чувствует себя настолько слабым, что его хватает лишь на негромкое фырчанье. — Логично. — После такого ты явно должен взять меня замуж, — шутит Тэ, укрывая альфу лёгкой простынёй и прислушиваясь к шуму за пределами мед.части. После произошедшего вся база стоит на ушах, а буквально через пару часов за ними с альфой прилетит вертолёт, который увезёт их в Сеул для дачи показаний и получения нормальной медицинской помощи. Из-за того, что их база была заброшена много лет и только сейчас ею начали заниматься и заселять, врач ещё не успел прибыть. Отвратительное управление, в общем, Чонгук ставит себе пометку в будущем разобраться с этим. — Ты стрёмный и злобный. И носишь скальпель в кармане. Я никогда не свяжусь с таким. Лицо Тэхёна озаряет ангельская улыбка, когда он сжимает шею альфы пальцами и миролюбиво пропевает: — Не двигайся. Я собираюсь вставить пулю обратно, скотина.******
Тэхён насмешливо фыркает, когда выныривает из затянувших в себя воспоминаний и лениво потягивается на диване, болтая ногами. Стрёмный он, видите ли. Не свяжутся с ним, понимаете ли. Пусть альфа скажет это стремительно растущему комочку в животе омеги и уже начинающему тускнеть от давности штампу в паспорте.