Через *** часов
Больно. Больно. Тупая боль разносится по всему телу, останавливаясь в груди и отходя обратно. Боль скрутилась в один большой ком и давила на грудную клетку. Дышать было тяжело. Ещё тяжелее было открыть глаза. Надо было как-то обезвредить раны. Отец его этому учил. От вспоминания ненавистного родителя в ушах появился звон. Или не от этого... Глаза медленно открылись. Но перед ними было только коричневый цвет. "Кора дерева", -подумал он и вновь провалился в сон. Жарко. Впервые ему жарко. Не холодно. Но лучше уж было бы холодно... От этой жары его трясёт. Ещё и перепады температуры. То жарко, то холодно. И обратно. Плохо. Голова так и болит. Но ко всему можно найти оправдание. Например, перепады температур из-за лесного климата, боль в груди от ударов гэта. А головная боль... Сейчас весна, а значит, это может быть мигрень. Но как найти оправдание чему-то мокрому на лбу? Он резко открыл глаза и увидел, что, то была совсем не кора дерева, а потолок. Мальчик резко сел на кровати и сразу согнулся от сильной боли во всём теле. Болели и ноги, и руки, но грудь сильнее всего. -Ох, что же ты так резко. Аккуратнее. Давай, ложись обратно. -Озадаченно говорил не известный ему мужчина, беря за плечи и укладывая обратно головой на подушку. На голову лёг холодный мокрый компресс. В голову сразу пришло осознание того, что он сейчас у незнакомого человека. Слова Руи отдались эхом в голове. "...поедем к директору одного хорошего детского дома. "Солнышко" вроде так". -Это ведь детский дом? -Вымученно, спросил мальчик. Смирно лежа. -Что? Нет. Это мой дом, -начал объяснять неизвестный, но ребёнок его уже не слушал. Зачем? Зачем какой-то мужчина притащил его к себе домой. Судя по компрессу на голове, лечит. Зачем ему всё это? И кто он вообще, чёрт возьми, такой?! -Простите, пожалуйста. -Начал, тихо-тихо говорить мальчик, побаиваясь. -А как Вас зовут? -Нацумэ Сосэки. А тебя, мой мальчик? "Мой мальчик"? Что это ещё за выражение? Точно убить хочет. -Можно... -Он не договорил, немного подумал и сменил тему разговора. -Мори Огай. -Вот как... -Задумчиво протянул мужчина. -А, что ты хотел спросить? -Нет, простите, ничего. -Быстро лепетал мальчишка, боясь, что его ударят за лишние вопросы. -Не бойся. Можешь спросить..конечно если тебя это до сих пор интересует... -Было видно, что мужчина и сам не очень хорошо знает, как надо общаться с детьми. Хотя для ребёнка, что не знал об адекватном общении со взрослыми, это было вовсе нормальное поведение человека. -Я..хотел спросить... А, что я здесь делаю? Ну, то есть не поймите меня неправильно, просто я помню, что уснул не у вас в доме или же на участке. Лишь потому и интересуюсь! -Мальчик опять резко сел и замахал руками, оправдываясь. За своё, как ему казалось, хамское поведение. Он боялся. Боялся того, что его ударят, а потом сделают невесть что. Может, даже выгонят обратно на улицу... Хотя там ему и место. Нынче... -Тише, тише. Ложись обратно. Тебе нельзя делать таких резких движений. Сейчас я всё расскажу. -Мужчина опять его уложил, укрывая одеялом и возвращая компресс на место. -Я шёл домой по тропинке, проходящей мимо лесной полянки. Вижу под деревом что-то или кто-то лежит. Подхожу и вижу мальчишку в разодранном кимоно, всего в синяках. Он был совершенно один, вот я и взял его к себе. Нельзя же было оставить тебя одного умирать. -А..ясно. Спасибо Вам большое. Но сейчас, когда я уже в порядке, Вы ведь меня выставите? -Нет, нет, конечно, нет! Давай сначала мы позвоним твоим родителям и сообщим о твоём местонахождении. -У меня нет... -Чего? Телефон у меня есть, позвоним по моему. -Родителей. -Он решил соврать. Лучше уж так, чем в детдом отправляться. -Ох, прости. Я правда не знал..мне очень жаль. Этот совершенно незнакомый ему человек спас его, сочувствовал, даже не зная всей ситуации до конца. Неужели и такие люди бывают? Те, которые не орут при каждом случае, не бьют за частые вопросы, относятся к тебе как к человеку, а не как к животному. Нет. Это не правда. Мужчина просто втирается в доверие, чтобы ударить в самый неожиданный момент. Он точно это знает. Читал. В книжках про военное дело. В тайне от родителей. -В таком случае... Ты, может, не против пожить со мной? Какое-то время. Какое-то время?! А потом... Что будет потом? Он умрёт? Окажется на улице? В детском доме? -А что потом? -Тихо спросил мальчик, немного став смелее. -Потом? Я, право, не знаю..просто мне кажется, что общение с незнакомыми может тебе докучать или вовсе быть неприятным. -Нет! -Получилось даже слишком громко, отчего он прикрыл рот ладонями и продолжил уже так. -Нет. Не думайте так. Мне действительно очень приятно общаться с таким человеком, как Вы. И... Я очень Вам благодарен. -Я рад, но давай пока мы закончим с разговорами? Тебе надо поспать. Это прозвучало как-то слишком сухо, и мужчина это заметил, а потому улыбнулся и накрыл мальчика одеялом. После чего убрал со лба компресс. -Спи, а как проснёшься, поешь. Ребёнок уснул быстро, но уже примерно через час проснулся. Ему приснился страшный сон. Очнулся он в холодном поту, с быстро бьющимся сердцем. Ему было страшно. Мальчик хотел плакать. Но не мог. Ощущение того, что после хоть одной слезы его будет ожидать наказание, не отпускало. От этого сердце сковывало отчаянье. Прямо как в самых антиутопичных книгах, где на каждом шагу говорят о суициде. Мерзко. Казалось, будто эта слабость обволакивала всё тело. Она была склизкой, липкой, похожей на слюну животного. Что бежало в погоне за своей жертвой, намереваясь съесть её. От неё тошнило. В горле появился огромный ком. А дышать становилось всё тяжелее. Дверь открылась, а в проёме появился мужчина, представившийся Нацумэ Сосэки. В руках у него были тарелка с кружкой. От них чем-то вкусно пахло. -О, ты уже проснулся? Ребёнок не нашёл в себе сил сказать и слово, а потому лишь кивнул головой, неприлично уставившись на еду и того, кто её принёс. -Отлично, я-то уже думал, что придётся тебя будить. Мужчина помог мальчику безболезненно сесть, после чего передал тарелку. -Вот, аккуратно держи. Я не знаю, что ты любишь, но надеюсь, что отядзукэ входит в этот список. Он улыбнулся... Так смешно и даже как-то по-детски. Но обворожительно. И мило. -Я никогда не пробовал..отядзукэ. -Говорить эти слова было смущающе. Неправильно. Он неправильный. Нормальный человек всё это точно пробовал. Например, этот мужчина... Наверное, его сочтут странным. Хотя..а когда было иначе?.. -Ох, правда? Тогда я надеюсь, что не испорчу первое впечатление своими навыками готовки. Он тоже странный... Тоже Это так вкусно! Почему ему довелось попробовать столь прекрасное блюдо только в тринадцать лет! Ах..да... -Ну как? -Это..очень вкусно... Спасибо Вам большое... -Не за что. О! Совсем забыл! Я тут принёс тёплое молоко. Изначально оно было горячим, но, наверное, уже остыло. Такой добрый. И даже прямо в руки даёт кружку. А его ладони..они очень тёплые. -Ох..ты, замёрз? -Нет. Совсем нет. Это у меня всегда так. Я совсем не знаю, чем это вызвано, но точно не холодом. -Понятно..ладно, пей. Пока не остыло. Тепло... Оно расползается по всему телу. И это так приятно. Хорошо. Холода больше нет. Всё закончилось. Ничего больше нет. Ничего..абсолютно ничего. -Эй, Огай. Что с тобой? Уберите свои руки. "Что со мной?" да лучше и не спрашивайте. Что бы Вы мне не кричали, я всё равно ничего не услышу. Просто, пожалуйста, прекратите это мёртвое дело. -Ну всё, спокойно. Всё хорошо. Слёзы без причины? Как глупо... Его явно сейчас наругают. А потом ударят. Вот... Этот мужчина уже поднял руку. А притворялся таким хорошим. Все взрослые одинаковы. -Успокойся. Всё хорошо. Он... Не ударил. А погладил. Погладил по голове, а потом обнял... Какой странный. Но такой тёплый. Мальчик не мог успокоиться, как не старался. Слёзы лились сами собой. Он устал. Просто устал. Держать всё в себе. Жить в страхе. Страхе того, что тебя ударят. Страхе того, что вдруг опять появится отец или мать. Он устал. Но этот человек... От него веяло чем-то родным. Чем-то близким. И хорошим. Он казался таким человеком, которому можно доверился. -Ринтаро. Меня зовут Ринтаро. Нацумэ обнял Огая сильнее, поглаживал его по голове. Мори ответил на объятия и, сжавшись в комок, он уткнулся носом в грудь Сосэки. Почему-то этот человек казался своеобразной опорой. Защитой. Впервые Огай кому-то доверился. И он был благодарен за то, что этим человеком оказался именно Нацумэ Сосэки. И никто другой.Страх, во тьме перебирая вещи, Лунный луч наводит на топор. За стеною слышен стук зловещий — Что там, крысы, призрак или вор? В душной кухне плещется водою, Половицам шатким счет ведет, С глянцевитой черной бородою За окном чердачным промелькнет — И притихнет. Как он зол и ловок, Спички спрятал и свечу задул. Лучше бы поблескиванье дул В грудь мою направленных винтовок, Лучше бы на площади зеленой На помост некрашеный прилечь И под клики радости и стоны Красной кровью до конца истечь. Прижимаю к сердцу крестик гладкий: Боже, мир душе моей верни! Запах тленья обморочно сладкий Веет от прохладной простыни.