Идущий дорогой смерти

      Тело, онемевшее после падения, мелко подрагивало. Самые кончики пальцев чуть шевельнулись, и грудь сотряслась от удушливого кашля. С усилием Руфин повернул голову в бок, чтобы ледяной дождь перестал заливать нос и глаза. Пальцы снова шевельнулись и, чуть скосив на них взгляд, он увидел, что мизинец на правой руке неестественно выгнут, а ногти сорваны с корнем. Только после этого боль накрыла его неумолимой силой и жаром. Подтянув ноги к животу, медленно перевернулся на бок и прижал дрожащие руки к груди. В голове от удара все еще шумело, тошнота скручивалась в животе болезненным узлом. С трудом усмирив в себе паническое желание немедленно вскочить и продолжить бежать, он пытался подавить куда худшее, но более настойчивое желание свернуться комочком и завыть, баюкая изуродованную руку. Крепко зажмурившись на мгновение, некромант тут же открыл глаза. Они идут.       Очень медленно он потянулся за поясным ножом — клинок короткий, всего в пол ладони, но предупредительно смазанный. Прямо перед носом остановилась пара грязных сапог, Руфин замер и через мгновение в одно движение перевернулся и настолько сильно, насколько вообще позволяло его положение, вогнал нож в середину ступни стоящего над ним человека. В глазах потемнело от резкого движения, но он тут же вскочил и, уже не оглядываясь, рванул в сторону ближайших деревьев. Ноги сами несли вперед, и он сжал зубы, прокусывая губу до крови. Эта новая боль вернула в реальность, ровно за мгновение до того, как он успел почуять и скользнуть чуть в бок, уворачиваясь от арбалетного болта, и тут же, не давая ему опомниться, свистнуло прямо рядом с лицом, срезая одну из рыжих косиц и мазнув скулу до кости — стреляли с нескольких сторон. Пригнувшись еще ниже, некромант побежал, почти стелясь по земле.       Короткое ругательство непроизвольно вырвалось сквозь зубы, когда лес резко оборвался, и он оказался прямо на берегу реки. В десяти футах внизу встала пенящаяся и стылая осенняя вода, и брода не было видно, как бы он ни крутил головой. Быстро оглянувшись в просветы между деревьями, Руфин, торопясь и шипя от дергающей боли, оторвал кусок ножной обмотки и замотал кулак поврежденной руки, фиксируя палец и закрывая его от воды. Напоследок еще раз оглянувшись и выхватив взглядом уже три фигуры, вдохнул полную грудь, оттолкнулся и одним слитным движение метнулся вперед, вытягивая руки перед собой.       Открыв глаза и сделав пару мощных гребков вниз, он проследил за пузырьками траектории болтов, вошедших прямо рядом с его головой. А еще через мгновение один из них пропорол штанину на левой ноге, черканув по бедру. Часть воздуха вышла из легких от неожиданности, но мужчина сильнее стиснул зубы и продолжил быстрыми рывками плыть по течению в сторону другого берега. Только когда перед глазами встала кровавая пелена, и грудь сдавило от нехватки воздуха, он вынырнул. Хрипя и отплевываясь, почти на ощупь схватился за корень подмытого дерева и из последних сил втащил себя в темноту нависшего берега. Крупная дрожь била тело — от ледяной воды, от промозглого воздуха поздней осени, от страха. Дотянувшись до ноги, осторожно ощупал ее — болт прошел по касательной, не задев ни мясо, ни кость. Выдохнув, он опять рванул обмотку, если не будет сильно кровить — больше шансов уйти незамеченным. До деревни оставалось всего ничего.       Понимая, что больше уже нельзя засиживаться, Руфин выглянул из своего временного убежища. Берег был пустой, человеческого запаха не чувствовалось, но его мог перебить непрекращающийся дождь, бьющий прямо в ноздри гнилой листвой и сыростью. Отвернувшись, уцепился за верхний корень здоровой рукой и осторожно подтягиваясь, полез вверх.       Дыхание рвало глотку, не было сил сглотнуть отдающую железом слюну. Тело становилось тяжелее с каждым шагом, боль в руке и ноге пульсировала как сумасшедшая. В какой-то момент молодой некромант попытался воззвать к земле, не осознанно, уже почти на животном уровне, но во время отдернул себя. Он хотел жить — сейчас еще больше, чем когда-либо, и ненависть, не прекращающая бурлить где-то в районе груди, только сильнее подгоняла его идти вперед.       Лес закончился свежей вырубкой, редкие островки красного боярышника сразу же упирались в череду оврагов. Значит, скоро, всего через четверть лиги появятся первые дома деревни. А там и погост, даже руку не придется резать, хватит сцедить крови с истекающего бедра, чтобы поднять как минимум троих. Перейдя на быстрый шаг, Руфин все время оглядывался, ища взглядом преследователей, но ни одного из них еще не было в просветах между деревьями.       На дорогу он выскочил как-то неожиданно, она была чуть ниже, и пришлось цепляться за склизкую пожухлую траву и корни, чтобы спуститься без дополнительных увечий. Оказавшись внизу, он сразу же увяз по щиколотку в заезженном месиве грязи и конского навоза. Тяжелой от усталости рукой провел по лицу, смахивая заливающие глаза потоки дождя и глухо выругался.       Сбоку свистнуло, рядом со ступней вонзился арбалетный болт, и мужчина с досадой обернулся. На самом склоне стоял один из преследователей. Мощная грудь, затянутая выбеленным кожаным доспехом, тяжело вздымалась, одна рука медленно стягивала насквозь промокший грязный плащ, другая резким движением откинула в сторону разряженный арбалет. Ровно два вдоха, застыв как соляные столбы, они смотрели друг на друга, а потом некромант рванул по дороге в сторону деревни. Если добежит, хотя бы укрытие.       Звуки исчезли, смазались, только тяжело и быстро бухала кровь в ушах. Воздух со свистом вылетал из груди, и Руфин бежал так, как, наверное, никогда в жизни. Он не слышал чавканья грязи позади себя, но спиной чувствовал, что охотник там, бежит так же быстро, как он. Быстрее, чем он. И когда что-то ударило под колени, и некромант кубарем полетел на землю, он был почти готов. Тут же откатившись в сторону, Руфин избежал второго удара под ребра. Охотник потерял мгновение, и гибкий противник стремительно кинулся ему в ноги, сбивая и наваливаясь сверху. Ребро ладони, целившееся в горло, он успел перехватить, но локоть на отмахе очень удачно встретился со скулой инквизиторской ищейки, и стриженая голова резко мотнулась. Будь его шея не настолько бычьей, удар неминуемо сломал бы ее, а так — только рык вырвался из груди, и уже Руфин отлетел назад, получив кулаком прямо в живот и очень неудачно приземляясь на раненую ногу. От нестерпимой боли взвыл в голос и непроизвольно схватился за рану, и этого хватило, чтобы не успеть увернуться. Удар пришелся в бок, отчетливо хрустнули ребра с левой стороны. Охотник снова замахнулся, но некромант тут же вскинулся и вцепился обеими руками ему в колено. Вскинув ноги и обхватив ими противника, он резко прогнулся, опрокидывая его в грязь. Сразу же замахнулся ударить кулаком в пах, но там были такие же пластины из дубленой кожи, как и везде, только пальцы ломать. Этого замешательства хватило, чтобы охотник высвободил из-под себя руку, и крепкие длинные пальцы вцепились Руфину в горло.       — Да сдохни ты уже, тварь! — сиплый голос охотника бился набатом в ушах вместе с кровью. — Давай!       В глазах потемнело, мужчина совершенно точно знал, что сдавливаемая гортань сломается прямо сейчас. Уже не контролируя себя, он только и мог, что брыкаться и царапать охотнику лицо остатками ногтей. А затем, с гулким хлопком что-то отшвырнуло их друг от друга. Упав на землю, некромант сразу же перевернулся и пополз по дороге, пытаясь вдохнуть хотя бы глоток воздуха в смятую глотку. Шум в ушах не давал даже малейшего представления, что за его спиной, и кое-как, с третьей попытки поднявшись на ноги, он обернулся. Раскинув руки и ноги, охотник неподвижно лежал у обочины, но, кажется, все еще дышал. Руфин вздрогнул, на ощупь выудил из-за пазухи филактерию, ощутив, насколько она раскалилась. Тысяча мыслей пронеслись в голове, и если бы у него было хотя бы немного времени, он бы попытался понять, что произошло, но позади оставалось как минимум двое преследователей, и они уже точно близко.       Развернувшись, некромант быстро похромал в сторону деревни — легкий запах кладбищенского дерева не мог обмануть, он был уже близко.       Начинало смеркаться, и приходилось сильнее напрягать зрение, оно всегда подводило в сумерках. Присев у кладбищенской ограды, некромант еще раз огляделся и немного перевел дух. Звуков преследования пока не было, а деревня, которая стояла чуть в отдалении, имела полузаброшенный вид, что в данной ситуации было только на руку.       Боль в ноге чуть стихла, но руки продолжали гореть огнем — сорванные ногти и вывихнутый мизинец требовали внимания. Осторожно сняв обмотку, он осмотрел палец — тот не был сломан, но вид имел отвратный, опухлость не спадала, и было очевидно, что его нужно вправлять. Еще раз оглядевшись, Руфин сел поудобнее и разложил на коленях содержимое сумки с лечебными принадлежностями. Пара пузырьков с маслом сушеницы, отвар арники плескался на донышке. «Ну и кого будешь винить в этот раз?», кисло вздохнул, пока здоровые пальцы откупоривали остатки заживляющей мази. Он мог бы пожертвовать почти чем угодно, но только не руками, даже глаза не были так важны, как пальцы — прямые проводники его силы.       Вокруг было тихо, что вполне нормально для деревенского погоста, но не совсем нормально для погони. Мелькнула мысль, что оставшиеся охотники просто потеряли его след и единственный, кто видел, куда направлялся некромант, был тот белобрысый медведь, который вполне возможно был уже мертв. Кстати, об этом. Руфин сделал последний виток обмотки, аккуратно завязал края и сложил руки на коленях. Чуть помедлив, устало провел рукой по лицу, смежив на мгновение болезненно покрасневшие веки, затем коснулся груди в том месте, где висела филактерия отца — небольшой окрашенный красной краской мешочек. «Ты же не веришь в самом деле, что это был отец?», некромант осторожно приблизил мешочек к глазам. Абсолютно ничего в нем не поменялось, старый, потертый мешочек с еле заметной от времени руной, наполовину нарисованной, наполовину выцарапанной на коже. Это просто бред. Если ты умираешь, то умираешь навсегда. Все восставшие, всё, что он когда-либо поднимал и поднимали до него — это просто тела, разной степени гниения, без душ, без силы, просто мясо, кости и жилы. И чтобы не болтали старики, филактерия это просто суеверие, в нем даже сила не накапливается, ведь руна охраняет то, что внутри мешочка, а не своего носителя. Но внутри мешочка ничего нет. И никогда не было. Сглотнув, сжал филактерию в ладони. «Просто бред.»       Или нет. Плотно скрученные рыжие косицы качнулись, когда мужчина, словно сгоняя морок, мотнул головой. Он искал ответы, но не понимал, будут ли они у него, когда он найдет то, зачем пробирается по этим богами проклятым землям уже больше месяца. И уже больше недели у него на хвосте охотники. Он облажался тогда в таверне, снял перчатки в зале, когда ему принесли еду. Никогда бы не подумал, что в таком захолустье хоть кто-то сможет опознать ведьмачьи наколки на пальцах — это не совсем то знание, что передают своим детям крестьяне после сытного ужина. Но знатоки нашлись, ну или по крайней мере те, кому это показалось подозрительным, как и весь он, путешествующий налегке, скрывающий лицо в тени капюшона. Как итог, он понял, что его загоняют уже через день, но тогда ему удалось оторваться. Руфин не мог затаиться, он не знал этих земель, не знал, как долго еще продержится такая погода, прежде, чем окончательно придут холода, которые он просто физически не переносил. И он не знал, действительно ли у него есть время, возможно то, что он хочет забрать, уже давно было перевезено в другое место. Слишком много переменных, слишком много — всего. И эти охотники, он не знал их лично, но знал, что это за люди, и что только смерть сможет прекратить эту гонку — их или его.       «Смерть,» кривая усмешка исказила тонкие бледные губы, «Кого я обманываю, я нужен им живым.» Тот факт, что белобрысый на полном серьезе пытался убить его, скорее говорил о том, что это был совсем молодой охотник, который от долгого преследования просто потерял контроль, и будь на его месте кто-то другой, его бы точно не пытались добить. Вырубить, да, сделать так, чтобы ко двору прибыл, вполне себе живой, но обрубок человека, да. И, будем честны, некромант сейчас даже не винил охотников, будь он на их месте, он бы сделал тоже самое, ведь давать возможность ведьмаку быть с целыми руками, полным ртом зубов и языком — это как оставлять свечу в руках пироманта.       — Каррр! — раздалось так резко, что Руфин невольно вздрогнул, будучи погруженный в свои мысли. Обернувшись, он увидел на ближайшей ограде двух воронов. Желтый глаз не моргая неотрывно следил за ним, и мужчина медленно поднялся.       Пора заняться мертвецами.