Сперва они подумали, что Мип уснул где-то в укромном месте, поиски начались в конце того же дня, когда уже начинало темнеть. Было сложно, муторно, и ничего найти им не удалось, ни малейшей зацепки! Повсеместно нарастало беспокойство и даже паника, которую подпитывали Пеппер и Солти, даже такие спокойные девушки как Бетт и Дот ходили как на иголках, постоянно дергаясь над шевелением каждого куста.
Все подозрения, естественно, пали именно на Мэгги. Та, состроив самый удивленный и оскорбленный вид, пересказала от начала до конца весь свой путь от шатра утром до него же вечером, заменив поход в сарай очень трудной и долгой поездкой в Джупитер.
Ей пришлось проделать его из-за Джимми, который отказался помочь, с усталым вздохом пояснила Мэгги. Она даже показала пакет с праздничными безделушками, привезенный ей Стэнли тем же вечером.
И неужели она похожа на человека, который способен навредить маленькому беззащитному Мипу?.. Уроды не выглядели до конца удовлетворенными этим ответом, но они итак потеряли слишком много времени на Эсмеральду, когда могли продолжать свои поиски уже за территорией цирка. Джимми только фыркнул, пожав плечами. Что-то в ее истории показалось странным, но до конца понять, что именно, казалось попросту невозможным.
Следующий день был не лучше, замученные поисками под утро и обязанностью дать шоу вечером — уроды были в упадке, но продолжали надеяться, что Мип вернется целым и невредимым. Эльза все равно держала их по струнке, с тоской сжимала в костлявых пальцах одну из афиш, где Мип красовался в углу. Но шоу должно продолжаться, обеспечить себя по-другому они не могут, залы должны быть заполнены битком, а зрители довольны их выступлением.
После окончания, не вымолвив ни слова, Джимми отмахнулся от матери и ушел в трейлер, растерянный и опустошенный.
Хэллоуин наконец-то наступил, но дела в цирке шли все так же плохо. Унылые и уставшие, уроды с неохотой собрались в большом шатре и потихоньку начали накрывать столы. Джимми внутренне негодовал, почему это Эльза наплевала на масштабные поиски и просто пустила все на самотек? Уроды сами собирались и кучками ходили по лесу, хоть и не так уж часто. Он бы хотел найти в себе силы, чтобы задать абсолютно все вопросы, но никак не мог. Все эти недомолвки скапливались тяжелым грузом где-то глубоко под ребрами, ожидая своего часа.
Эльза Марс и ее безразличие — далеко не все, что волновало Джимми сегодня. Этель Дарлинг, его мать, которая уже много лет не пила, сейчас зашла в шатер и, устроившись на своем обыденном месте за столом, резво принялась за купленный Эльзой дорогой виски.
— Мама?! — нахмурившись вопрошает Джимми, схватив бутылку и отставив ее в сторону с громким стуком. Этель смеряет его недовольным взглядом и отпивает из дешевого бокала, с которого уже порядком облезло металлическое покрытие и видна подложка.
— Что? — щурится Этель, — мне, взрослому человеку, уже и выпить нельзя?
Она встает, ткнув Джимми пальцем в грудь.
— Мам… — только и выдавливает из себя он.
— Не будь тряпкой, не такого сына я воспитала. Ты должен быть защитником нашего цирка, Джимми. Так что вытри сопли и займись уже чем-нибудь полезным, — Этель прерывает плевание ядом, чтобы отпить еще глоток виски, — как идея, отправляйся на поиски в лес с остальными.
Грубо, обидно, неприятно. А главное, за что? Неужели она действительно считает, что в своем положении он способен на рациональные и взвешенные решения? Чистая и неприкосновенная любовь к Эльзе, с которой Этель так тщательно и ревностно сдувала каждую пылинку, совсем затмила ей картинку происходящего. Ее сын совсем один среди ненависти и презрения окружающих, потерян в себе уже долгие годы. Без отца, без нормальной жизни, не знавший материнской любви.
Настоящей материнской любви, а не те ошметки, которые давала ему Этель от того, что оставалось после Эльзы.
Слишком больно, чтобы Джимми мог хоть что-то ответить. Горло сжималось от поступающих слез, поэтому он не нашел ничего лучше, как уйти от разговора, от злых глаз матери, покинув шатер. Чуть не сбив наряженную Эльзу с ног в проходе, он встал как вкопанный.
— Вы собираетесь репетировать, мисс Эльза? Сегодня нельзя, Хэллоуин же! — послышался взволнованный голос Этель. Ну конечно, вот за кого она действительно впрягалась и за кого ее сердце обливалось кровью. Джимми не услышал ответа, он ничего больше не слышал.
Благо, по пути в трейлер он никого не встретил. Дверь с грохотом захлопнулась, когда он ввалился в свое убежище от внешнего мира. Последний клочок личного пространства, который на самом деле только казался таким, ведь в фрик-шоу чертов проходной двор, заходи — не хочу! Джимми повалился на колени перед ведром, больно ударившись об кое-где испорченный странными бордовыми разводами пол. Чье это? Неужели его? Тошнота подступает все ближе, его выворачивает невесть чем. Джимми и сам не помнил, чем завтракал, обедал ли вообще. Где Мип? Почему он
его их бросил? Джимми страшно от гложущего ощущения, что он как-то причастен к этому, виноват в смерти совсем еще маленького урода. Снова и снова желудок сжимается судорожными спазмами, но он уже просто кашляет, плюется, пытаясь вновь задышать, но бесполезно.
Пот струится градом, мерзко капая за воротник рубашки и смешиваясь с невольно выступившими слезами, бегущими по щекам. Сколько еще будет продолжаться это мучение? Когда он останется в покое? Все так нечестно и неправильно, не связано, что жалость к себе перебивает все оставшиеся чувства. Возведенная в абсолют, граничащая с ненавистью, но все-таки балансирующее где-то между.
Все кончается каждый раз так же быстро, как и начинается. Знойное спокойствие на улице и тишина в трейлере, безжалостно убитая рваным дыханием и отчаянными всхлипами.
Когда Джимми присоединился к Дезире, Деллу и остальным, труппа начала рыскать в лесу, да так там и бродили до самой темноты. Совершенно безрезультатно. Периодически перекрикиваясь с другими сквозь густую чащу, Джимми все тише с каждой минутой слышал чужие голоса, сперва списывая это на собственную усталость и рассеянность, но потом понял… что заблудился. Деревья вокруг склоняются все ниже и ниже, их темные корявые ветви так и норовят схватить Джимми за плечо, разодрать нежную кожу на шее или вырвать клок волос.
— Пол? — сначала негромко зовет он, — Дезире?.. Мэгги?!
Голос задрожал, руки тряслись от нервов. Джимми крутился на месте, все было слишком одинаковым и он никак не мог найти любой, хоть малейший ориентир. Ни лучика чего-либо фонарика, ни ярких огней вечернего цирка. Как выбраться из этой ловушки? А стоит ли вообще выбираться?..
Будто бы из ниоткуда, ядовито-зеленый туман заструился по траве, освещая небольшую опушку, куда завороженный Джимми и направился, не особо задумываясь, по наитию. Статный мужчина в плаще вышел из темноты прямо на него, отчего Джимми резко встал на месте, испуганно вздрогнув. От мужчины веяло замогильным холодом, пробивающим до самых костей.
— Ты, — промолвил незнакомец заинтересованно. На нем был огромный черный цилиндр, в цвет длинного плаща и волнистых волос, обрамлявших его лицо и точеный подбородок. Джимми испуганно таращился, чуть вскинув голову, хоть тот был и ненамного выше. Отвлекшись, незнакомец будто бы к чему-то прислушивался. Воспользовавшись этой секундой, Джимми решил смыться, проскользнув мимо. Но незнакомец, казалось, знал это и тут же схватил его за запястье, с нечеловеческой силой швырнув на холодную траву. Ударившись, он замер, всеми силами стараясь не издать даже единого всхлипа или стона, хотя хотелось кричать от боли в руке. Фонарик укатился и затерялся где-то в тени.
Незнакомец присел перед ним.
— Расскажи мне о своем худшем кошмаре, дитя.
— Я… — Джимми стушевался, не понимая до конца, чего от него хотят. Но вдруг ему ударила в голову знакомая ассоциация. Хэллоуин, шоу, которое репетирует сегодня Эльза, странный мужчина. Неужели?.. — кто вы?
— Эдвард Мордрейк, если тебе что-то говорит мое имя.
— Говорит, — шепчет Джимми, с трудом садясь и придерживая больную руку. Прелестно, сейчас его жизнь висит на волоске от попадания в вечное скитание с труппой Эдварда. На черном кудрявом волоске, совсем как у самого призрака. Куда уж хуже… — что вы хотите услышать… Я не знаю, о чем вам рассказать.
— Что вселяет в тебя дикий ужас, когда ты просыпаешься по ночам? Худший,
самый худший кошмар.
Джимми долго не молчит, ведь каждую ночь проживает этот кошмар раз за разом. Остается лишь собрать все это в слова и подать Эдварду на серебряном блюдечке.
— Я думаю, что это вся моя жизнь… Бессмысленно пытаться что-то изменить, когда я с самого рождения проклят, даже из род мамы сделали фрик-шоу, — Джимми поднимает не ноющую руку, демонстрируя свою клешню, и Эдвард разглядывает ее, заинтересованно склонив голову. В зеленом тумане его глаза сверкают дьявольскими отблесками. Клешня Джимми еле подрагивает, когда он после паузы продолжает, — уже давно ничего не приносит мне радости, потому что нет смысла бороться за то, чего ты никогда не получишь. Все они,
все они думают почему-то, что я способен на что-то большее, обязан их защищать, без устали отдавать всего себя цирку, но… Я больше так не могу, это слишком-
это больше, чем я, чем…
Мне просто нужна любовь, ничего больше- мистер Мордрейк… заберите меня с собой.
Джимми всхлипывает, загнанно дыша через раз. Стало непосильно трудно складывать слова в цельные и адекватные предложения. Его снова придавливает беспомощность, мир сужается в одну точку, где-то в районе плотного плаща Эдварда Мордрейка. Он не видит ничего кроме этого, его нещадно трясет, рука болит в десять раз сильнее, чем должна, до чертиков хочется избавиться от конечности как можно скорее.
Не он.
Чей это голос?..
Джимми не видит, как призрак встает, а лицо на затылке все нашептывает и нашептывает что-то неразборчивое. Мгновение, он моргает, и Эдвард исчезает, но туман остается, подсвечивая лес вокруг. Со стонами и всхлипами, Джимми поднимается на ноги, хоть и далеко не с первого раза. Туман струится дальше, просачиваясь между стволов деревьев, зовет его куда-то. Фонарик ударился об подошву ботинка, будто бы кто-то подкинул его из пучины тьмы. От страха дрожат колени, но выбираться все-равно надо, вдруг Эдвард передумает и вернется. Он не так уверен уже, что хотел бы остаться с его призрачной труппой…
Тогда он побежал. Несясь по лесу, что хватало духу, цепляясь периодически за коряги и пни, он поднимался и
находил в себе силы, чтобы бежать дальше. По ощущениям, прошло уже пару часов, а вокруг ничего так и не сменилось, все те же деревья, все та же трава! В какой-то момент, попросту сбив дыхание, Джимми рухнул наземь, выронив фонарик. Он устал, настолько, что готов отдаться на растерзание этому лесу, врасти в дерн, слиться с ним в одно целое. Ночь будто бы стала еще темнее.
Этого достаточно.
Прикрыв глаза, он почувствовал блаженство, уставший от слез и непроглядной без фонарика или яркого тумана темноты. Хруст веток не отвлек его от желания остаться здесь навсегда.
— Эй, а ты… Что тут делаешь… — слышится сверху прерывистый глухой голос. Кто-то тянет его наверх, и хочется вырываться, но сил нет. Лишь бы это все оказалось сном и он очнулся в своей кровати. Хоть в ней и не согреешься, но хотя бы он чувствует себя под защитой тоненького покрывала.
Тьма, опять вокруг была лишь тьма. Сколько уже прошло?.. Десять минут? А может целый час или два? Возвращавшееся сознание поставило Джимми перед фактом — вокруг тьма лишь потому, что на глазах тканевая повязка. Рука, за которую его дернул Эдвард, беспощадно ныла до самых костей. Где он вообще? Ноги связаны по лодыжкам, куртка тоже куда-то испарилась. Тряпка во рту была с привкусом грязи и запахом тухлой травы.
Подступающая паника готова была захлестнуть его новой волной жалости к себе и вопросами о чертовой справедливости, но вдруг повязку грубо сдернули, и Джимми ослепили огни костра. Меж макушек деревьев все еще виднелась черная глубокая ночь.
Ох, лучше бы уж перед ним был Эдвард… По другую сторону костра сидел жутковатый крупного телосложения клоун, чересчур грязный и с настолько уставшими глазами, что если бы Джимми не был в ступоре и испуге от своего положения, ему бы даже стало жаль того. Слева лежала девушка без сознания, но живая. Она подрагивала периодически, то ли от холода, бегающего по придавленной траве, то ли она была ранена.
— Сейчас я уберу повязку, но если ты закричишь, то придется тебя наказать, — Джимми дергается, когда над ухом звучит тот же голос. Вкрадчивый и низкий. В следующую секунду повязка соскальзывает вниз, вместе с этим руки в перчатках без пальцев проходятся по щекам и шее, аккуратно поглаживая. Это… Пугало, потому что Джимми не знал мотивов похитителей, но и почему-то странно будоражил давно убитый адреналин, захороненный под толстым слоем апатичной пыли. Невнятно как-то.
Справа мелькает белое пятно, появляется второй клоун. На нем была маска из детского магазина, черная шляпа и светлый комбинезон с разноцветными пришитыми кругами разного размера. Самой странной деталью был легкий голубой воротник, обхватывающий шею незнакомца. Джимми рассеянно следил за ним, когда клоун потоньше схватил за шкирку совершенно другую девушку, она была раньше не видна за костром, и поволок ее за собой на импровизированную сцену.
Глаза инстинктивно распахнулись, усталость как рукой смахнуло, когда Джимми понял, что клоун бросил на гнилые доски никого иную, как Мэгги! Эсмеральда тоже его заметила, но на ее лице это никак не отразилось, куда больше девушка волновалась за себя, потому что клоун быстро начал перевязывать ее по рукам и ногам куда плотнее, а другой, более рослый, прикатил коробку для фокуса с распиливанием, но это скорее будет очень кровавая пародия с летальным для Мэгги исходом.
— Чего-то не хватает... — задумчиво протянул тощий, намеренно театрально разведя руки в стороны. Было что-то знакомое в его голосе, но тот изо всех сил начал делать его как можно выше, так что узнать его, еще и через маску — невозможно, — подождите минутку, не начинайте без меня!
Спрыгнув вниз со сцены, клоун развалистой походкой зашел Джимми за спину, секунду повозился, и возник слева слишком близко, тяжело дыша в дешевую пластиковую маску. Мэгги даже не смотрит на него, тщетно ковыряя веревки в попытке ослабить их.
— Идешь со мной, — Джимми рвано качает головой и пытается отползти, но клоун крепко хватает его за пояс, тянет на себя и ловко закидывает на плечо, спустив руки чуть ниже, почти что на ягодицы. Глухо похихикивая, клоун несет Джимми на себе к сцене, и связанный не то чтобы особо может сопротивляться, у похитителя слишком тяжелая хватка, буквально каменная.
Джимми кое как усадили на дерево достаточно близко к Мэгги, так что он даже слышал прерывистое нервное дыхание гадалки. Эсмеральда упрямо не хотела никак с ним контактировать, даже если им и грозила опасность.
— Эй, помоги мне! — зовет тощий своего друга и командует уже повернувшись обратно к Джимми, — сейчас я развяжу тебе ноги, но если ты попытаешься что-то выкинуть, то мой товарищ с тобой церемониться не будет!
Клоун снова хихикает, развязывая крепкий узел, когда другой встает рядом. Кажется, от него даже прогнулись доски.
— А сейчас, да начнется же шоу! — размахивает руками тощий, рявкая на девчонку на земле, которая наконец-то очнулась, светловолосого бледного от страха парня, приваленного к дереву и совсем еще юнца, все это время сидящего за бревном, где раньше лежал Джимми. Клоун хватает связанную Мэгги и грубо сует ее в ящик для распиливания, конечно, второй девушки не предполагалось-
— Не надо! Возьмите меня! — вопит Джимми, пытаясь встать на ноги, но клоун сзади пихает его и он падает, ударяясь об твердую поверхность, — пожалуйста...
Джимми трясет от страха, гнева и возбужденного адреналина, холодящего органы изнутри. Тощий защелкивает коробку и резко поворачивает голову, еще раз вызывая взволнованную дрожь у Джимми. Какого дьявола он вообще поперся к вечеру бродить по лесу и так глупо отклонился от маршрута? И как вообще Мэгги оказалась тут?
— А тебе отведена особая роль, прелестный уродец! — клоун помогает Джимми встать, придерживая за пояс и постоянно норовя скользнуть рукой дальше, но будто бы специально одергивает себя. Джимми мутит от ужаса.
Ему кажется, что время вокруг потихоньку застывает, когда клоун протягивает ему пилу и кивает на Мэгги. Похоже, он сейчас грохнется в обморок.
