***
Дилюк садится в вертушку, закончив раздавать указания. Если разлом снова открылся, то это полный пиздец, у них на этот счёт готово целое нихуя и три пыльных егеря из десяти бывших когда-то. Тревога за сына подстегивала все чувства, от чего омега соколом следил за каждой волной в океане. Он летит один, молодняк брать опасно, они понятия не имеют, как реагировать на нападение из глубины если что. Не вовремя в голову приходит мысль, что он в ебаном шаге закончить так же, как и его отец. Вот только его сын куда младше и один не справится. Дилюк крепче сжимает руками штурвал. Он этого не допустит. Его внимание привлекает светлое пятно, приближающееся к поверхности, и рука уже ложится на кнопку пуска пары снарядов. Машину уводит чуть в сторону для лучшего обзора, да и твари нужно будет извернуться, чтобы его достать. Однако, Рагнвиндр почти сразу расслабляется. Это были не вишапы, лишь стайка скатов, мигрирующих из вод Инадзумы. Но спокойствие длилось недолго, сменяясь решительностью, и мужчина продолжал наблюдать за изменениями под толщей воды. Каелус, живя большую часть жизни на базе, привыкает просыпаться совершенно не там, где засыпал, ещё и в одиночестве. Правда, копошение подруги под боком даёт понять, что не так уж и в одиночестве. Они оба лежат на диванчике в лаборатории Альбедо, которого совершенно не видно, зато рядом копошится Сахароза и пахнет чаем. Девушка как всегда улыбается, отправляет умыться, а затем кормит завтраком. Вот только дальше лаборатории уже не пустила, явно обеспокоенная чем-то. Это не было первым разом, когда детей не отпускали в их привычное «свободное плавание» по базе, поэтому что Кли, что Каелус быстро нашли себе другое занятие, даже не привлекая к этому девушку. Они и в лаборатории припрятали пару игрушек для изображения битвы егеря с вишапом, но приступать к игре стали не сразу, перед этим открывая книгу, которую хоть и зачитали оба до дыр, но в «этом деле всегда нужна чёткость». После обеда оба альфы вернулись одновременно, переговариваясь о том, что Дилюку не хватает только нырнуть, чтобы все проверить, и пора бы уже возвращаться. Интересоваться у взрослых, чем они заняты, всегда было скучно: отец никогда не говорил прямо, Альбедо пускался в долгие и скучные объяснения, а Дайн находил занятие поинтереснее им обоим. Вот и сейчас, сообщив Сахарозе, что все нормально, мужчины вытянули малышню на улицу. Каелус сидел у монумента, читая любимые истории про Кейю Альбериха, который завладел детским сердечком давно и прочно, особо подкупая тем, что любимый родитель был знаком с ним лично, и они даже вместе пилотировали. Рассказывал правда тот об этом неохотно, с долгими паузами, и потом еще ходил с потерянным видом, что огорчало; улыбающийся и ласковый отец нравился мальчишке больше, поэтому расспросы перешли на альф, те про друга отзывались охотнее, но и их истории быстро приедались, потому что рассказывались по миллионному разу. Шорохи и шаги заставляют обернуться и замереть на месте. Первое, что бросается в глаза, это куча крови и перепачканная одежда, в которой отчётливо и за всем безобразием можно опознать униформу пилотов егерей. И лишь затем маленькое сознание видит того, кто был объектом его грёз столь долгое время. То, как тот на выдохе произнёс имя отца, окончательно убедило ребёнка в том, что его мысли верны. Он с визгом подрывается на месте, сначала желая подбежать ближе; включается мозг, и он разворачивается в сторону, где альфы подавали фломастеры Кли, наблюдая, как приближается самолёт Дилюка. – Там! – Каелус пищит, задыхаясь от чувств, и прыгает на месте, поочерёдно хватая то одного альфу за руку, то другого, – Кейа! Вертолёт приземляется на площадку, и малыш издалека видит, как отец выходит наконец из вертолёта, снимает шлем и перчатки, а мальчик торопится скорее встречать его, чтобы рассказать о своей находке, что они были неправы все, не видя, с какими лицами переглядываются альфы, что уже давно не видели малого в таком состоянии. Каелус волчком вьется в нетерпении, ожидая, когда уже отец закончит с отчётом, что ничего так и не нашёл. Дилюк, помятый и уставший от почти десяти часов на борту, присаживается на колени чуть позже, ловя своего детёныша в объятия. - Я тоже соскучился, пупсик, – мягко говорит омега, прижимая к себе сына, да так с ним на руках и поднимаясь. Да, он устал, но донести своего ребёнка обратно он может в любом состоянии. - Пааап, я видел Кейю, он там шёл! Потом бааам! Упал! И… И! – у ребёнка кончается дыхание, он начинает часто хватать воздух, и Дилюк показывает ему глубже вдохнуть, медленно выдохнуть, и мягко кивает. Он слышал похожую историю уже около года-полутора назад. Тогда ему снилось, что Кейа прилетел с какой-то ракеты или вроде того, поэтому, чтобы не разрушать детские фантазии, Дилюк кивал, обнимая крепче, потому что малой даже на руках вертелся угрем. - Ну пааап, ну там! – Каелус поджал губы, показывая рукой на мемориал, и Дилюк шумно выдохнул. - Я знаю, малыш. Я знаю. Но папа очень устал, давай я немного отдохну, и мы вместе сходим, идёт? Омега прикрыл глаза, тыкаясь носом в мягкие детские волосы, и больше почувствовал кивок головой, чем согласие, сказанное уже тихо-тихо. Расстроился. До комнаты они доходят в тишине: омега думает о том, как проебал целый день, не найдя ровным счётом ничего, хотя мог бы быть уже дома, а Каелус о чем-то своём, пальцем ковыряя вышитые на кармане инициалы отца. Разумеется, позже они никуда не идут. Малыш тут же считает своим долгом зарисовать увиденное, и Дилюк, поев, тасует рисунки по стенам, освобождая место для ещё одного. За три года, с тех пор как научился держать карандаш, его сын нарисовал слишком много всего, и эти рисунки уже превратились в полноценные обои, вместо унылых стен с краской. А ещё позже к ним приходит Кли с полным вещей рюкзаком, сообщая, что у старшего братца Альбедо неотложные дела. Дилюку было так даже проще, поутру обоих мелких в охапку и нахер на континент.***
Альбедо бы не особо всполошился, когда Каелус прилетел к ним в панике, тыкая пальцем в сторону монумента. Вот только Дайн, стоявший сзади и подававший Кли фломастеры, успел заметить на площади чей-то силуэт и одернул друга. Альбедо поднялся и сам заметил, что там и правда кто-то лежит, он оставил двух детей на Дайна, чтобы тот отвёл их к штабу, хотя Рагнвиндру это и не нужно было, он уже успел убежать сам. Альбедо же пошёл ближе. По мере приближения альфа пытался осознать, не спит ли он. Синяя макушка за столь долгое отсутствие все ещё была знакома ему до чертиков. Альбедо подлетает к альфе, переворачивает его на бок, быстро кладёт руку к шее и убеждается, что тот жив, ощущая биение сердца. - Блять, да ну нахуй... – выпаливает техник в полном ахуе, быстро вызывает Дайна по рации.***
Альберих очухивается уже лёжа на кровати, голова гудит, руку перетягивает плотный ремень и ощущается игла где-то на сгибе локтя. Кейя моргает, осознаёт, что не видит правым глазом из-за повязки, но левым успевает осмотреть помещение. Медблок базы, это точно, вот только тут дохрена нового. - А..Альби, – голос срывается, связки режет так, что выговорить имя друга получается не сразу. Техник, что и в былое время был частым гостем в данной части базы, шарахается от звука собственного имени, в упор смотрит на Кейю. Кажется, он не верит, что тот и правда жив, хотя вот только что сам же принёс его сюда и базово смог оказать помощь, пока они с Дайном ждали медиков, а точнее одного в лице Сахарозы. - Ты невероятно живучая скотина, ты в курсе? – говорит парень, отойдя от шока, даже будучи сто раз лучшим техником, он все ещё не особо свыкся с новым положением дел. Кейя смотрит с вопросом, горло жжет, чтобы озвучить его в слух, но, кажется, Альбедо его не понимает. - Люк, он? – со второй попытки открыть рот ему всё же удаётся, и после Альберих закашливается. Рёбра все ещё напоминают о себе болью. В комнату влетает Дайн, видимо услышав по кашлю, что друг очнулся. Стоит на пороге и смотрит на него, как на воскресшую мумию. - Жив, – коротко отвечает техник, подходя к Кейе, укладывает того на кровать обратно. Следующее, что делает техник, это вводит другу убойную дозу снотворного, зная, что стоит лишь отвернуться, и Кейя поскачет искать омегу по штабу. Вот только раны были серьёзные, да и то, что Кейя совсем не изменился за пять лет, ещё нужно было изучить. Он буквально даже физически не постарел, Альбедо сохранял все показатели своих подопечных, и сейчас мог с уверенностью сказать, что состояние его друга было ровно таким же, как и в тот день, когда он отправил его в последний бой. Дайн так и остался стоять в полном шоке от увиденного, ему бы отправиться к Джинн и обсудить все это, но пока все, кто забрал Кейю с площади, а это он и Альби, пребывали в полнейшем шоке. Следующее пробуждение Альбериха пришлось на два дня позже, он смог открыть глаз уже более уверенно, да и голова не болела. Сильно хотелось есть, рядом возилась с его бинтами повзрослевшая Сахароза, и Кейя подвис. Он вспомнил мальчика на площади и тот ему явно не почудился. Исходя из внешности, тому года три или четыре, а значит самого альфы не было в живых несколько лет. Подумать дальше ему не дали, Альбедо вошёл в комнату и посмотрел на друга. - Очухался? – он выглядел куда лучше, даже вроде стал повыше за эти годы. Сам же Альбедо успел за пару ночей частично разобраться в произошедшем и обговорить все с Джинн. То, что Кейя выжил, будет скрываться до его полного выздоровления и изучения, а так же его собственного комментария на ситуацию. В остальном пока никто, кроме них четверых, не был в курсе его нахождения в подземелье. То, что им удалось протащить его незамеченным, было лишь чудом. Альбедо подошёл ближе, потрогал лоб, достал из руки Кейи иглу и помог приподняться. - Как давно меня не было? – выпаливает Альберих на вопрос друга про самочувствие, тот невольно морщится и закатывает глаза. — Ты слишком много думаешь для воскресшего из мертвых, после пяти лет отсутствия, – Альбедо снимает повязку с его глаза и заменяет другой, с которой и пришёл, собственно, именно для этого. Около часа они ещё разговаривают, оба задают друг другу вопросы и отвечают. Альбедо внутренне ощущает, как это странно, вновь вот так вести с ним беседы. Кейя же пытается осознать, как друг вырос, как все вокруг изменилось и разузнать о самом важном человеке как можно больше. Просто потому, что видел ребёнка, потому, что самого Дилюка сейчас тут нет и потому, что его сердце иначе нахрен разорвётся, если он не услышит ответов.