Феникс

Дилюк оглядывается на то, как Кейя припустил к базе, и медленно выдыхает. Он бы и сам с удовольствием побежал в душ, но костюм не позволяет. К тому же, ему нужно сопроводить двух других пилотов, один из которых подозрительно притих. Рагнвиндр оглядывается на Чайлда, переводит взгляд на Чжун Ли. Определённо, за несколько минут от падения их егеря до того, как они с Кейей спустились к ним, что-то произошло. На это указывало несколько вещей: обычно шумный и любящий доебаться до всех вокруг Тарталья, особенно до него, Дилюка, сейчас шёл с не очень то и расстроенным лицом, хотя вообще-то его лишили шикарного шанса на драку. Чжун Ли же... Молчал. Возможно кому-то, кто не был особо знаком с этим альфой, такое показалось бы вполне нормальным, вот только Дилюк был знаком. Он знал, насколько охотно, и, что хуже всего, долго может говорить этот человек об абсолютно любой вещи. И теперь этот человек молчит, не комментируя их спарринг? Не отчитывает напарника, хотя тот явно проявил ужасное неуважение к нему? Просто идёт. И молчит. Рагнвиндр, в определённом моменте взросления своего сына, отдал бы все за тишину вокруг, но именно сейчас она напрягала сильнее, чем морда вишапа перед лицом. - Что-то не так, мастер Дилюк? - наконец открывает рот Тарталья. - Странно видеть, что ты, не получив желаемого, не выглядишь расстроенным, меня это немного волнует, - не слишком охотно признается Дилюк. Чайлд за спиной внезапно смеётся. - Да ну, что ты, - тон альфы возвращается в привычный неформальный и беззаботный, - так ли не получил? Солнце тёплое, ветер в Мондштадте ласковый, прямо как... Ауч! - омега оборачивается на альф позади себя, но видит только то, как фатуец поправляет причёску и улыбается, - так вот, ваша компания мне всегда в радость. Дилюк хмурится, но больше ничего не говорит. Как минимум, если эти двое сами не хотят что-то сказать, то этого из них не вытащить и под пытками, поэтому омега просто доводит их до базы. Хоть гребанный монумент и был отличным ориентиром, но внутри он никак не может помочь. Впрочем, техники и так встречали их уже в дверях, готовые начать снимать части экипировки. Для Дилюка же внезапно оказалась рядом Сахароза, просящая пройти за ней. И это тоже было вполне ожидаемо. Весь блок медиков готов был вытаскивать его из обморока или помутнения рассудка после всех попыток сесть в егеря, что в симулятор, что в обычный дрифт. А тут получается, что он сам пришёл и недомоганий не испытывает. Альбедо вставляет свое любимое про истинных, и омеге остаётся только закатить глаза на это. Он не отрицает, что возможно тоже, но сам Кейя... Само присутствие его рядом успокаивало куда сильнее инстинктов. Это было доверие между ними, на каждом слое и фибре души. - Отдохни. Дайн уже отнёс Каелуса в вашу комнату, он поел, и сейчас ляжет спать, - техник чуть толкает его в плечо, прося действительно расслабиться, ведь он дал ответ на все вопросы, что Рагнвиндр хотел ему задать. Дилюк повинуется, словно разом ощущая вселенскую усталость этого дня. Как удушающе его захлестнуло осознанием, что человек, которого он, казалось бы, потерял на собственных глазах, вернулся: сидит напротив него с их сыном на коленях, спит на соседней кровати, все так же любит и жаждет. Хотя, так ли это удивительно, если для Альбериха действительно все было лишь условные "вчера". Ни недели, ни месяцы, ни годы, черт возьми. Нет. Все, что было между ними, альфа ощущал наверняка ярко. Дилюк это понимает сейчас. Он бы тоже хотел вернуть себе то ощущение беззаботной влюбленности, однако уже не имел на это никакого права, неся на своих плечах несколько обязанностей, которые удерживают его на месте. Он закрывает глаза, понятия не имея, за что теперь хвататься в своей жизни, потому что, очевидно, держать под контролем все сразу у него не выходит. Опять упускает мелочи. Да чёрт возьми, он даже с собственным ребёнком практически не видится, даже если тот сейчас в большом восторге от компании своего второго отца, хоть он и не знает об этом. Ещё одно упущение со стороны Рагнвиндра. Ему было так больно говорить о своём альфе, что их общий детёныш понятия не имеет, что его кумир является его отцом. Дилюк падает головой в подушку на кровати, продолжая гонять мысли по кругу, словно перед глазами вырастает список из множества пунктов, которые ему нужно решить или взять под контроль. Отвратительное чувство беспомощности. Благо, его уносит, как только приходит сон. Недели недосыпа дают о себе знать, позволяя омеге проспать куда больше, чем он когда либо себе позволял.

***

Дилюк зачесывает волосы назад, морщась от их влажных кончиков - душ ему с утра свежести чувств так и не добавил - и выходит в пустой коридор. Сейчас ещё слишком рано, чтобы встретить кого-то, обычно в это время у большинства только срабатывают будильники для подъема, но Дилюку особенно везёт пересечься с Чжун Ли. Альфа стоит на мостике между корпусами, облокотившись на перила, и смотрит куда-то вниз, в ангары, задумавшись о своём. Дилюк молча кивает, собираясь пройти и не мешать, но тот так пронзительно смотрит в спину, что омега не может не остановиться. - Что-то не так? - Не в моих привычках лезть не в свое дело, ты, верно, это знаешь, однако не заметить такое сходство между твоим сыном и Альберихом крайне сложно. Удивительно, что люди Мондштадта предпочитают быть слепыми, не замечая столь очевидного, – альфа говорит спокойно, словно размышляя о своём, а не озвучивая то, от чего у Дилюка вдоль позвоночника все холодеет, – ты выбрал себе слишком тернистый путь, хоть и мог сразу объявить, что это ребёнок Альбериха, и избежать всей волоки от домыслов о твоём мнимом супруге и слухов о своей распутности… - К чему это все? – Рагнвиндр обрывает резко, чуть грубо, желая сразу узнать, что от него хотят. - Он сам хоть знает? Дилюку не надо уточнять кто «он» и о чем тот должен знать. Омега поджимает губы, кусает щеку изнутри, все ещё не понимая, куда идёт диалог, с Чжуном это в принципе сложно понять. Рагнвиндр понял этот факт, впервые столкнувшись с ним на дегустации одного из вин компании Рассвет, когда китаец завел почти часовую лекцию о том, как использовали этот сорт винограда пятьсот лет назад, а потом извинился за долгое вступление и произнёс, что вино превосходно. И сейчас это снова могло быть как простым вступлением, чтобы сказать какой у него сын, либо что-то более глубокое. Вряд ли шантаж… - Если не слепой, то сам это прекрасно понимает, - все же отвечает он на вопрос альфы. Тот смотрит изогнув бровь, а затем вновь отворачивается, глядя вниз. Дилюк стоит рядом с минуту, но альфа так больше ничего и не говорит, поэтому омега почти убегает в комнату, и, лишь открыв дверь, замирает на месте, видя, как его любимый обнимает их сына, как они действительно похожи и почти синхронно морщатся, чувствуя его приход. Но внутрь Рагнвиндр не заходит. Он точно не хочет разрушать эту мягкую картину, скорее предпочтя оставить её в памяти и позволить своим самым дорогим людям спать дальше. Чем заняться у него определённо есть, даже без приезда особых гостей. Альберих просыпается от ощущения присутствия Дилюка, ведёт носом, чувствуя его аромат, и открывает глаза, слыша, как дверь в комнату закрылась. Уже ушёл? Кейя мягко трепет алые пряди ребёнка, понимая, что тот ещё спит, но завтрак уже скоро, и разбудить Каелуса в любом случае придётся. Альфа продолжает мягко перебирать волосы малыша, чувствуя, как тот начинает просыпаться, недовольно потираясь носиком о его плечо и пряча личико. - Ммм , пап… я не хочу…- сопит сонный Каелус, а у Альбериха сердце в груди замирает. Кейя крепче обнимает ребёнка. Он правда хочет быть его папой, так сильно, что готов на что угодно. Каелус пищит от того, как крепко его сжали, и, кажется, вспоминает, что уснул не с Дилюком. Он открывает глаза, сонно смотрит на своего кумира и улыбается. - Ты очень тёплый, – говорит малыш, забираясь к нему на грудь и садясь сверху, – а где папа? Кейя улыбается в ответ, смотря на то, как он начесал ребенку за ночь целый колтун на голове. - Я думаю, нам стоит его поискать, ты готов идти умываться? Каелус кивает, после широко зевая, и разрешает Кейе утащить себя в душ. Они проводят минут тридцать в умывании, расчесывании колтуна на голове и одевании во что-то чистое и нормальное, чтобы отправится на завтрак. После Альберих берет малыша за руку и они оба выходят из комнаты. Кейя ощущает по феромону, в какую сторону направился Дилюк, но идёт все же вниз. Накормить Каелуса сейчас куда важнее, да и сам он голоден, так как из-за всех проблем вчера пропустил ужин. Омегу они смогут найти и позже. Первым делом Дилюк проверяет Джинн. Девушки в кабинете не оказалось, и это не могло не быть хорошей новостью. Значит, она, как и он сам, наконец-то смогла отдохнуть от всей волокиты, что давила на них. Коридоры уже начинали постепенно заполняться людьми, когда он вышел из кабинета Варки, где в последнее время и обитала девушка. Поэтому идея сходить на завтрак была очень и очень хороша, ведь вчерашний ужин Дилюк пропустил. Ребёнка было видно уже в дверях. Его сонный котёнок жмурился, так и не проснувшись, и клонился к плечу Кейи. Альфа так много пропустил, а сейчас, словно чувствуя это, проводил больше времени с сыном. Вспомнился вопрос Чжуна, и омега пожевал губу. Ну не может же Кейа быть настолько тупым, верно? -Хэй, привет, – шершавая ладонь мягко, но крепко обвивает запястье, и Дилюк разворачивается к наглой рыжей морде фатуйца. - Чайлд, отпусти… - закончить Рагнвиндр не успевает, его нагло целуют, обнимая второй рукой за талию. Вот только у Рагнвиндра вторая рука свободна, и хоть замах был небольшой, удар вышел больше звонким, чем болезненным, но все же Тарталья теряется, отпуская его из своих рук. - Какого черта ты творишь?!

***

Кейя берет два подноса с едой и идёт к столу. Каелус явно хорошо отдохнул за ночь и был голоден, потому что набрал целую гору разных вкусностей, и Альберих лишь улыбается с этого. Они оба сели за свободный стол, альфа придвинул поднос ребенку поближе и сам принялся за свой завтрак, ощущая, как переодически малыш немного клюёт носом в его плечо, явно не до конца проснувшись. Дилюка он ощутил сразу, как только тот зашёл в столовую. Аромат омеги, так сильно манящего все его естество. Альфа вскидывает голову, смотря на Дилюка, прямо в глаза, пока не замечает Тарталью. Рыжая макушка успевает лишь появиться на горизонте, а после Кейя наблюдает, как тот хватает Дилюка и целует. Альберих ощущает волну злости внутри, она обращается на него с головой, он буквально вылетает из-за стола, смотря, как чужие губы накрывают губы его омеги. Кейя в секунду оказывается рядом. Хватает зазнавшегося щенка за шкирку, тот уже получил по роже от Дилюка, но Кейе мало. Он бьет наотмашь, смотря, как фатуивец улетает в коридор, и идёт следом. Он вновь поднимает парня за ворот одежды, наблюдая, как тот заходится в истерическом смехе. И Альберих снова бьет, но рука натыкает в блок. Кажется его соперник принял правила и готов дать сдачи. Кейя ждёт пока этот ублюдок поднимется. Все ещё ощущает волну злости внутри, вспоминая, как чужая рука обхватывала стан омеги, и рычит. Заставляет прогнуться, сдаться, иначе Кейя за себя не ручается. - Ууу, задел твою сучку? А ты и правда бешеный, как о тебе говорят! – Тарталья закатывает рукава рубашки, готовясь к отличной драке. Его пустые до этого глаза наполняются блеском, и парень облизывает губы в предвкушении. Альберих срывается, хватая рыжего за пряди волос на макушке, резко направляет голову вниз, старясь заехать ударом колена прямо по морде, но тот уворачивается и хватает самого Кейю. Альберих успевает влететь в стену, ощущая, как чужой феромон расползается по коридору. Кейя сплевывает кровь из разбитой губы и разворачивается, два феромона сливаются в той же борьбе, что и сами альфы. Они пару секунд стоят, смотря друг на друга, а после кидаются на встречу и кубарём валятся на пол, начиная трепать друг друга в схватке. Вот только для Кейи это была не игра, что затеял Тарталья. Ему нужно было приподать урок наглецу, что посмел коснуться самого дорогого ему человека. Через пару минут их бешеной схватки, в которую побоялся влезть даже пришедший в столовую Дайн, Тарталья стал сдавать позиции. Альберих месил его так, будто от этого зависла его жизнь. Рука болела от столь сильных ударов, но Кейя продолжал вбивать рыжую макушку в пол, замечая как по нему уже расползается кровь. Собственная тоже уже текла из разбитой губы и руки. Альберих последний раз прикладывает альфу лицом вниз, видя, как тот отключается, и поднимается. Тело вновь ощутило волну злости от столь сильных эмоций, Альбериха протряхивало от смешанных феромонов, он сейчас как в древности, на одних инстинктах отстоял своё право обладания омегой. Альберих поворачивается, вытирая окровавленную руку об штаны, и смотрит на Дилюка, долго, в упор, борясь с собой. Борется с тем, чтобы не подойти ближе, не схватит его за шкирку и утащить в ближайший угол. Чтобы не завладеть им прямо у всех на глазах, это требует неимоверных усилий. Потому что он, блять, его истинный. - Отнесите его в мед блок, – грубо, хрипло, не своим голосом, говорит Альберих, давая понять, что это говорилось про Тарталью. Кейя глубоко вдыхает аромат омеги, что ещё витает в воздухе, прикрывает глаза и уходит. Кажется позавтракать ему сегодня явно не удастся.

***

Дилюк не замечает, как Кейа оказывается рядом, только когда тот уже отшвыривает рыжего в коридор и приближается, чтобы продолжить. Дилюк чуть не воет, это же почти военный конфликт и им пиздец, если фатуи за это предъявят. Рык истинного давит морально так сильно, что омега сползает по стене, с тяжёлым дыханием наблюдая за разворачивающейся дракой, не в силах её остановить. Дайн тоже не знает, как подступиться и не получить, поэтому помогает подняться Дилюку, тихо спрашивая, где Каелус. Рагнвиндр мгновенно теряется, оглядываясь назад, в столовую, там все уже встали с мест, чтобы посмотреть, что происходит. У него в груди открывается чёрная дыра, его малыш, должно быть, напуган ещё сильнее. Приоритеты разом съезжают к поиску сына, а не к остановке взбешенных альф. Каелус так и остался сидеть на месте, на грани слез, растерянный настолько, что когда оказывается в руках отца, с силой сжимает его куртку и плачет, вжимаясь сильнее. Да уж, таких замесов он ещё не видел, а феромоны дерущихся альф и взрослых вгоняют в ступор. Дилюк гладит его по голове, тихо мурлыкая, обещая, что все хорошо, тому нечего боятся, хотя самого раздирало от диких рычаний в коридоре и отчаянно хотелось закрыть уши ладонями. Рагнвиндр пересекается взглядом с Кейей, когда тот наконец-то заканчивает и отводит взгляд на макушку сына, целуя того. Окей, он понял, что им надо будет поговорить. Позже, когда альфа успокоится хоть немного. Каелус в руках дышит спокойнее, но продолжает прятать лицо, тыкаясь носиком в грудь. - Всё хорошо, - Дилюк все ещё продолжает успокаивающе мурлыкать, сбиваясь лишь раз, видя проходящего мимо Чжун Ли, словно тому плевать на драку, ещё сильнее убеждая омегу в том, что Тарталья полез тоже не спроста. Альбериху так похуй на все, просто поебать откровенно. Он идёт по этажам, спускается вниз и выходит на один из полигонов их штаба. Рука все ещё болит, кровь капает с пальцев, его или чужая ему похуй. Хочется выть, орать, хочется сдохнуть нахрен. Просто потому, что он, блять, проебал всё в этой жизни. Он видел, как напугал Каелуса, видел глаза самого Дилюка. Он видел всех остальных, кто был в столовой и, сука, это слишком. Какое вообще ему должно быть дело до того, с кем целуется его омега. С чего он вообще все ещё думает, что Дилюк его? Он замужем, у него ребёнок и то, что пять лет назад он, блять, признался ему и они переспали, значит ровно нихуя. Истинный? Да кому ты сдался со своей истинностью. Кейю кроет волной очередного желания, собственичества, и он долбит и так окровавленной рукой об землю, заваливается спиной прямо на траву и смотрит в небо. - Лучше бы ты сдох тогда, правда... – говорит он о себе. Альберих просто не нужен этому миру, он уже лишний совершенно. Просто потому, что свои чувства он деть никуда не может, смотреть на счастье Дилюка тоже, как бы он не старался приправлять это благими намерениями. Альберих вообще никогда не думал о других, ему это не свойственно. Лёгкие потихоньку освобождаются от феромона омеги, и Альберих вдыхает уже аромат трав с поля, легче нихуя не становится. Волна никчемности вновь накатывает. Он ведь и правда больше никто, кроме имени и прошлого у него нет ничего. Войны нет, пилотировать, по факту, уже ничего и не нужно, а он больше ничего и не умеет. Армия и война - это вся его жизнь, но сейчас мирное время и это замечательно. Погибнуть в огне ради победы было лучшим окончанием. Кейя не выдерживает, истерически смеётся, стараясь выдрать этот ком из горла, выплеснуть все, что накипело. Ебучая жизнь устроила охуенную шутку. Ему ведь было так мало: лишиться в детстве семьи, да что там, целой цивилизации, жить под гнётом войны и армии, стать отличным солдатом, найти в этом всем хоть что-то светлое, ощутить на себе, что такое любить, и проебать все в одночасье. Он, блять, правда желал счастья Дилюку, понимая, что не выживет, он, блять, правда хотел как лучше. Но лучше не случилось, он же видит, как тот сам мечется. Альберих просто ломает и так сломанного омегу. И это злит ещё сильнее. Кейя ощущает, как из под повязки течёт что-то вязкое, кровь тонкой струйкой спускает по щеке и спадает в траву. Он ведь так и не закапал глаз. Дилюк же говорил о каплях и покое. Дилюк. Кейя закрывает глаза рукой, это уже одержимость. Может, если бы не течка, он вынес бы это куда проще, смог бы дожить до отъезда омеги и уйти, но этот аромат... Кейя же уже придумал, куда может отправиться такой, как он, Джинн даже через своё нежелание, но подпишет бумагу о переводе в горячую точку. Просто потому, что иначе Кейя тут загнётся совсем. Уж лучше на войне под пулями, чем в комнате от скуки, даже она не позволит Альбериху так закончить своё существование, понимая его как военного. Альберих пролежал на траве до самого заката, смотря, как солнце садится за гору. Ощущая переменившийся ветер, что заставил поежиться. Мысли кружились в голове одна за другой, под конец совсем опустошив Кейю изнутри. Сердце давило болью от осознания происходящего, и Альберих наконец смог подняться. Нужно обработать рану, как бы не хотелось этого делать, привести свой вид в порядок. Нужно найти Дилюка, спросить как он и как Каелус. Он должен извиниться за то, как бурно отреагировал, узнать, что этому ублюдку реально было нужно от омеги. Они обязаны поговорить, иначе он не сможет уйти спокойно. Утром он обязательно подаст рапорт Джинн, дождётся, когда Дилюк уедет из штаба, и свалит сам. Кейя не хочет, чтобы Рагнвиндр знал об уходе, вряд ли тот будет рад услышать, куда он собрался, только вылезя из смертельной ямы. Возвращаться в комнату не хотелось, он даже не знал, что сказать своему омеге на такую выходку, ведь тот замужем, и беситься с этого должен был его неспособный ни на что муженек, но никак не... бывший. Альфа морщится от своих мыслей, сворачивая к подземелью Альбедо.

***

Толпа постепенно рассасывается, потому что "представление" закончилось, и люди принимаются за еду. У самого Дилюка все желание на это отпало. У его сына так вообще сенсорная перегрузка: он неровно дышит, плачет и дрожит. Омега крепче обнимает его и выходит. Их комната должна хотя бы немного помочь успокоиться, ведь там все привычное для него. Все дела разом уходят на задний план, когда Дилюку удаётся успокоить сына только спустя несколько часов. Очевидно, что малыш нуждается в нем и оставить его он не может. Взять с собой тоже, опасаясь, что его едва успокоившееся состояние, вновь вернётся. - Почему... - Каелус делает глубокий вдох, от чего Дилюк вновь прижимает его крепче к себе, позволяя почувствовать себя в безопасности, - почему Кейя так сделал? Рагнвиндр чувствует, что что-то обрывается внутри от этого вопроса, и медленно выдыхает. - Помнишь, я говорил про папу однажды? - омега как можно мягче касается волос сына. - Его больше нет, - бурчит Каелус в плечо. - Я думал, что да, - Дилюк делает паузу, стараясь придумать, как сформулировать для ребёнка правду максимально мягко, - он спас нас с тобой, спас мир, закрыл разлом. - Каелус дергается на руках, стараясь посмотреть в лицо омеги, но Дилюк не позволяет, чувствуя на щеках тонкие дорожки из слез. - А теперь он вернулся и хочет продолжать защищать, - Дилюк закрывает глаза, заканчивая совсем тихо, - Кейя и есть твой папа, малыш. Ребёнок замирает на руках, а Дилюк неожиданно для себя понимает, насколько стало легче, озвучив это наконец. Не гоняя в мыслях, перед сном, гадая, как лучше сказать, какой момент удобнее. И теперь наконец-то чувствует облегчение, что эту ношу он может сбросить. Как и ещё одну. - Джинн сказала, что я уже ей достаточно помог. Скоро вернётся дядя Варка, помнишь его? Мы больше не будем сюда приезжать... - Ты мне соврал? - вопрос от ребёнка неожиданный, и омега слегка теряется. - Нет. Мы лишь недавно убедились, что моя помощь действительно не нужна. Кли тоже скоро вернётся к маме, а Альбедо с Дайном будут приезжать... - Ты сказал, что папы нет! - Каелус активнее возится на руках, чтобы посмотреть в глаза родителя, - почему соврал?! Дилюк смотрит, как Каелус плачет, глядя на него в ответ. Сжимает ладошки на плечах и неровно дышит. Вот как. Его сын готов даже с базой расстаться, настолько ошеломленный открытием. - Его действительно не было, - омега аккуратно погладил ребёнка по щеке, - никто не знал, что все так выйдет или что в том взрыве вообще можно было остаться в порядке. Я не врал тебе. Но Каелус уже не слушает, слезая с колен. Дилюк думал, что тот пойдёт искать альфу, возможно спрашивать "а какого собственно" и у Кейи в том числе, хотя вина была только на одном омеге. Кто бы из них вообще мог предположить что-то подобное, если сам факт существования этого ребёнка до сих пор иногда ощущается как сон. И страшную мысль, а вдруг он так и остался там, на краю разлома, умирая вместе со своим любимым и это лишь галлюцинации. Каелус же лёг на кровать Альбериха, показательно отворачиваясь спиной к отцу и шумно сопя. Дилюк его отчасти понимает и позволяет такое поведение. Его сын на это имеет полное право. Хотя, учитывая его одержимость Кейей, Дилюк в самом деле думал, что его сын будет в восторге, но вместо этого он напротив будто бы расстроен. Рагнвиндр весь оставшийся день ждал возвращения альфы, откровенно опасаясь, что ему может сказать обиженный ребёнок. У омеги ведь не было злого умысла скрывать, напротив, защищая от нападок других, принял все на себя, оставив сына в счастливом - так ли? - неведении. Но Кейя так и не вернулся. - Побудь тут пожалуйста, котенок, - омега присел рядом с сыном, что так и не слез с кровати альфы, - мне нужно будет поговорить с Тартальей, я не хочу, чтобы тебе снова было плохо. Ладно? Он специально дожидаться угрюмого "угу", прежде чем уйти. Говорить действительно придётся, вот только со всей делегацией в целом, ведь слишком много людей видели, что драку начал вовсе не Чайлд, а это грозит огромными проблемами.

***

- ... поэтому мы решили не затягивать и уже сегодня отправиться обратно. Что Джинн, что Дилюк на это лишь молча кивнули. Оба думали об одном и том же. И это все? Извините за Тарталью, мы домой? Без скандала, без угроз, без манипуляций. Слишком не похоже на Фатуи. И что хуже всего, совершенно не похоже на Дотторе, от чего Рагнвиндр ощущал беспокойство ещё сильнее. - Хорошо, в таком случае, я рада, что мы столь быстро и мирно решили наш конфликт, - говорит девушка, вставая из-за стола, желая проводить гостей самостоятельно. Фатуи, впрочем, на это уже все равно, они неспешно возвращаются в ангар, где остался их шаттл. Там уже на ступенях сидел сам виновник общего беспокойства, Тарталья, чуть затекший, опухший, но крепко стоящий на своих ногах, когда видит своих соратников. - Наследие будет отгружено в Ли Юэ, чтобы потом Снежная могла его забрать без новых прошений в сторону Мондштадта, - размеренно произносит Чжун Ли. - Царица это позволила? - огрызается ему в ответ Дотторе. - Я не спрашиваю. Грузовые баржи уже за ним прибыли, - Чжун Ли чуть подталкивает в сторону спину напарника, что тоже вздумал возмущаться, что он в состоянии управлять своим егерем даже сейчас. Дилюк же переглядывается с подругой. Видимо у Фатуи свои тёрки, и продолжать их больше необходимого никто не хотел. В таком случае им действительно было это только на руку. Рагнвиндр знал Чжун Ли и то, насколько тот мог давить своим негласным авторитетом даже тех, кто не имел о нем никакого представления. Однако и с Дотторе имел несчастье знаться. Этот альфа был готов на многое, чтобы добиться желаемого, и в свое время Дилюку пришлось прекратить любой бизнес в целой стране, чтобы этот человек оставил его в покое. И это было ещё одним поводом оставить сына в комнате. Дилюк попросту боялся за его благополучие. - Похоже, нас обошла огромная буря, - Джинн облегченно вздохнула, провожая взглядом улетающий шаттл. - Да, пожалуй, - Дилюк не может не согласиться. Это действительно было похоже на бурю, что прошла мимо не оставив и следа.

***

- Каелус, пойдём завтракать, - Дилюк возвращается в комнату почти сразу, как только Фатуи исчезают за горизонтом. Но омеге никто не отвечает. Рагнвиндр осматривает комнату, понимая, что сын не просто так не хочет ему отвечать, а действительно отсутствует в помещении в принципе. Тревога охватывает Дилюка моментально. Ну не могло все быть настолько хорошо, это же Фатуи в самом деле! Рагнвиндр даже не дожидается, когда дверь закроется полностью, и уже уходит обратно к ангарам. Если этот ублюдок в самом деле украл его сына, Рагнвиндр его из под земли достанет и выбьет все дерьмо. Он почти не замечает тех, мимо кого проходит, и как на него оборачиваются. Плевать вообще, будут на дороге стоять, он тоже не посмотрит ни на звание, ни на принадлежность. Рухнувшее от беспокойства сердце трепещет, когда с улицы слышно смех. Детский смех. Чёткие два голоса, о владельцах которых не нужно и гадать. Дилюк резко сворачивает в сторону, чтобы выйти в главные двери, прямо к монументу, где и бегали Кли и Каелус. - Каелус! - оба ребёнка слыша столь непривычный голос со стороны омеги замирают на месте. Дилюка же едва не потряхивает от всей той гаммы страха, что он испытал за несколько минут до этого, - какого черта ты тут делаешь?! Я же сказал тебе остаться в комнате! - он хватает сына за руку и присаживается на корточки, чтобы посмотреть в глаза, - не смей больше так делать, понятно? - глаза ребёнка большие и напуганные, как и у Кли рядом. - Иди к Альбедо. - говорит он девочке, и от рычащих ноток угрозы малышка тут же убегает, - Каелус, если я сказал тебе остаться, значит нужно было остаться. Почему вы одни здесь? А если бы что-то случилось?! Омега поджимает губы, видя, как сын снова начинает плакать и отпускает его руку. Ребёнок тут же пользуется возможностью и убегает на базу. Дилюк тихо рычит, потому что они не закончили, и идёт следом. Он был напуган, зол и раздражен тем, как легко его сын ни во что не ставил его слова. Дилюк едва не поседел от мыслей, что может сделать один больной ублюдок с его ребёнком из-за личной обиды. Конечно же он не мог быть мягче. Был уже до этого, и к чему они пришли в итоге? Каелуса он видит в конце коридора. Перед ним сидит Кейя, так же, как и сам Дилюк только что. Только голос альфы мягкий, он спрашивает, что случилось. Стирает детские слезы с щёк. И омега отворачивается. Каелус и из-за вчерашнего разговора не особо горел желанием общаться с Дилюком, а теперь он на него ещё и накричал. Рагнвиндр трёт пальцами переносицу. Им нужно остыть. Ему точно. Каелусу успокоиться. Он маленький, но что-то волнующее обсуждать готов насколько может. Надо только успокоиться им обоим. И раз Каелус с Кейей, то Дилюку остаётся только вечная бумажная работа. Успокоиться, срочно. Ему нужно просто успокоиться.

***

Кейя ловит бегущего Каелуса в коридоре, малыш рыдает навзрыд и это пугает альфу. Ребенок замирает, ощущая чужую крепкую руку на своем плече, и старается вывернуться, но, конечно, ему это никто не позволяет, Альберих лишь крепче хватает малыша уже двумя руками. - Что случилось? – его голос мягкий, несмотря на всю боль внутри, ребенка напугать еще больше, чем сделал это в столовой, он не хочет. Каелус хлюпает носом, пытается стереть слезы ладонью и, кажется, рассмотреть того, кто его остановил. Альберих же в этот момент оглядывается, пытаясь найти Дилюка. Где он? Почему отпустил сына одного и из-за чего мальчик в таком состоянии? Из-за самого Кейи? Но ведь омега был с ним рядом и подобной истерики не было. - Ой...- малыш икает, в миг переставая рыдать, и лишь подрагивает от остаточного после сильного переживания. Он трет глаза снова и мокрой ладонью старается спихнуть руку мужчины со своего плеча. - Что случилось? – повторяет Кейя, стараясь узнать причину, говоря еще мягче, показывая, что с ним безопасно, что то, что произошло ранее, не повторится. - Отпусти, – довольно резко говорит мальчик и поднимает заплаканный, но довольно серьезный взгляд на взрослого. - Хорошо, – Альберих поднимает руку, в последний момент все-таки стирая слезы с щеки ребенка сам, видя, как тот морщится недовольно, но уже не отталкивает, лишь ждет, пока Кейя закончит. - Все в порядке, пусти уже, – малыш отходит назад, отстраняясь еще больше. Кейя опускает руки, понимая, что мальчик вряд ли подпустит его близко после драки, нужно время, чтобы все забылось, но у Альбериха этого времени больше не будет. Он опускает взгляд, виновато смотря в пол, не зная, что сказать малышу. Тот и сам не хочет рассказывать ему о том, что так сильно его обидело. - Отведи меня к Бедо, не хочу видеть папу и .... тебя тоже, – малыш шмыгает носом, опускает глаза, понимая, что грубит, но кажется иначе не может. Альберих смотрит на мальчика, протягивает ему руку, чтобы тот взялся или пошел к нему на руки. Он отведет его, если тому это так нужно. Альбедо стал ему хорошим дядей за это время, почему бы не оставить его там, чтобы успокоиться. Им действительно нужно время, а Кейе еще стоит найти Дилюка и поговорить. Каелус вкладывает свою ладошку в руку альфы, но на руки себя взять не дает, сам топает в сторону «подземелья» Альбедо, и Альбериху не остается ничего, как просто проводить его до нужного места.