Феникс

- Хорошо... - Люк протягивает руку, касаясь ею щеки альфы, и чуть приоткрывает губы, тихо выдыхая. Обнаженные плечи дрожат сначала от прохлады открытого окна, а потом от того, как горячие губы касаются кожи. Он открывается для Кейи, отзываясь на каждое прикосновение стоном. Дилюк кладёт руки на плечи своего альфы, словно вторя движениям на своих бёдрах. Дилюк выгибается, желая больше: больше касаний рук, губ, поцелуев на теле и лице. Ближе. - Кейя... - омега зовёт тихо, с нежностью глядя в глаза, тянет за подбородок ближе к своему лицу, чтобы втянуть в поцелуй. Он зарывается руками в волосы, большими пальцами гладит у висков. Сгибает ногу в колене, касаясь ею бедра альфы, так же медленно гладя по штанам, слегка приспуская их. Губы у Кейи мягкие, их хочется целовать снова и снова, без страсти, легче, невесомей. Больше нежности даже во взглядах, не говоря о касаниях. Дилюку кажется, что после их разговора, он стал чувствительнее реагировать на альфу, даже в колебаниях его запаха, перенимая на себя желание чувствовать. Он первым прекращает поцелуй, падая обратно на постель, но не убирая руки от лица. Смотрит мягко, вроде и желая что-то сказать, но потом останавливается. Он же правду сказал, что их совместимость слишком велика. Вот так сейчас - взгляд ко взгляду - и они понимают друг друга. Когда Дилюк не закрывается в своих переживаниях, когда знает, что чувствует Кейя, когда готов отдать немного ответственности в чужие руки. Тело снова дрожит, уже в желании. Без лишней пошлости, просто ближе, чтобы накрыл собой, утешая приятной тяжестью и теплом. Альберих вновь тянется к губам за очередным поцелуем - ему всегда будет мало. Мало этих губ, этих рук и всего омеги. Аромат, исходящий от тела омеги, дурманит. Кейя целует губы, руками продолжает задирать халат вверх, пока тот не открывает пах и косточки выпирающих бёдер. Альфа проводит по ним пальцами, чуть надавливая, вырывая лёгкий стон с губ Дилюка. Пальцы были в опасной близости от паха, Кейя чуть зашёл за эту границу, но члена так и не коснулся. Увёл руку обратно, провёл по бедру, ноге, подхватив ту под коленом, заставляя омегу раздвинуть ноги и пустить себя ближе. Альберих вклинивается между разведённых бёдер, желание потереться своим пахом задавливается. Кейя понимает, как неприятно может быть ощущение ткани штанов по обнаженной коже, поэтому лишь нависает сверху. Альберих уже не впервые находится так близко, не впервые берет омегу, накрывает собой и заставляет биться в волне оргазма. Но только сейчас альфа ощущает полное единение, он даже не находится внутри этого желанного тела, а все уже трепещет. Кейя ощущает волну мурашек от пальцев Дилюка, что касаются его шеи. Ему так хочется, чтобы это было ответно, чтобы омега ощущал все также сильно, как и он. Альберих склоняется к распахнутому вороту халата, накрывает губами стоящий розовый сосок омеги и начинает посасывать. Слегка прикусывает под конец и снова обхватывает тот губами. Он мучает омегу изнурительной лаской, ладони крепко сжимают талию, не давая изогнуть спину, прижимая его к кровати. Дилюк дышит глубже, позволяя раздвинуть свои ноги, трогать себя там, где вздумается. Стонет громче от того, насколько чувствительны соски сейчас, и по телу бегают мурашки. Ему хочется стать ближе, коснуться торсом груди Кейи, но тот так крепко держит за талию, только усиливая таким образом ощущения, что Дилюк откидывает голову назад, сжимая в ладонях простынь. Язык альфы шершавый, а кожа слишком нежная, и омега вытягивается струной, раз нет возможности прижаться. Хорошо до одури. Он дрожит, чувствуя, как теплеет внизу. Выделяется смазка, наверное и аромат становится ярче, потому что Кейя своим топит до самых кончиков пальцев. Ощущения прекрасны, вот только их совершенно не хватает, хочется ещё больше. - Кейя... Дилюк жмурится, не зная, что просить: быть ближе, опуститься ниже, дать всего себя. Из горла вырывается мяуканье вместе с волной мурашек по позвоночнику. Альфа тот ещё черт сам прекрасно знает, что Дилюк хочет больше, и умело оттягивает момент. Всё тело - оголенный нерв, с которым Альберих умело играет, доводя до самых вершин, не позволяя уйти слишком далеко, тормозя на полпути, давая передышку, прежде чем снова взяться за тело, языком проводя так, что между ног выделяется очередная порция смазки, а ничего более связанного кроме стонов выдать не получается. Альберих приподнимается, выпуская из губ покрасневший от долгих ласк и укусов сосок. Смотрит на Дилюка, задыхается от того, какой тот красивый - возбужденный и текущий, зовущий его. Кейе вышибает мозг от осознания того, что такой он только с ним. Альберих ведёт пальцами по плоскому животу, по бледной, гладкой коже и шершавости растяжек после беременности - это все прекрасно, весь Дилюк невозможно прекрасен, и Кейя склоняется, чтобы прошептать ему это прямо в губы перед тем, как вовлечь в очередной поцелуй. Альфа опускает руку ниже, обводит возбужденный член, боясь, что просто не сможет контролировать вспышку оргазма омеги, если сейчас обхватит его ладонью. Пальцы опускаются ниже, ощущают влажность смазки, толкаются в пульсирующую и готовую принять его дырку. Входят сразу два - Дилюк уже не такой узкий как раньше, поэтому Альберих может себе это позволить. Альфа делает рваное движение вперёд, насаживает омегу на всю длину пальцев, раздвигает их внутри. Растягивает плотные и гладкие стенки, ласкает их подушечками, наслаждаясь тем, какой Дилюк внутри горячий. Из горла рвётся рык в ответ на мурчание омеги, Альберих оттягивает его нижнюю губу, прикусывает и отпускает. Губы прижимаются к шее, оставляют очередную собственническую метку, пока Кэйя откровенно трахает Дилюка пальцами, насаживая до упора, растягивая собой. Дилюк дрожит, и первым делом все же хочется выгнуться от касаний, столько лет не принятия своих несовершенств давали о себе знать, но он помнит слова и видит взгляд Кейи сейчас. Позволяет исследовать свое тело дальше, крупнее вздрагивая от того, как ладонь опускается ниже, к чувствительной коже бёдер, и комплимента, сказанного таким шёпотом, что внутри все переворачивается. Дилюк гортанно стонет от проникновения, сжимая мышцы, хотя те были уже слишком расслабленны, а смазки слишком много. Напор Кейи куда сильнее, а пальцы достаточно длинные, чтобы омегу прошибло удовольствием. Он мурлыкает, поощряет все происходящее, мяукает, сжимая в ладонях плечи так, что остаются царапины, останавливает себя, вновь позже срываясь. Стоны беспорядочные, порой слишком громкие, Дилюк дёргает бёдрами навстречу, скуля ещё громче, когда пальцы внутри давят на простату. Омега крепко жмурится, с силой сжимая в руках подушку, плечи - что угодно, лишь бы не касаться себя, добровольно подвергаясь такой пытке, от которой уже болезненно стоит, пачкая живот смазкой. Кейя рычит, и Дилюк отзывается на это всем естеством, мурча, поддаваясь на все ласки рук, губ. Лишь бы тот был рядом, продолжал касаться, доводить до исступления и быстрых мольб позволить уже кончить. Дать раствориться в удовольствии окончательно или перестать мучить податливое тело и войти самому. Пальцы все сильнее давят внутри на стенки, Кейя раскрывает Дилюка, проходится подушечками по простате. Слышит каждый стон омеги, ощущает движения бёдер, чувствует, как тот сжимает его внутри, прося больше ласки. Альберих кусает Дилюка за шею около метки, проходится языком по укусу, целует в метку, урча от того, что это лишь его омега. Альберих издевательски медленно вынимает пальцы из растянутого и влажного нутра. Проводит по колечку мышц и полностью уводит руку. С минуту возится с собственными штанами, тянет завязки, опускает те на бёдра - снимать уже совсем нет желания и времени. Альберих проходит влажной ладонью по собственному члену, размазывает смазку Дилюка и свою, чтобы проникновение было ещё более мягким. Кейя приподнимается, удобно устраивается между распахнутых перед ним бёдер, подводит головку члена к раскрытому кольцу мышц и входит так же медленно, как вынимал из него пальцы. С каждым миллиметром наполняя Дилюка собой, давая прочувствовать его полностью. Руки ложатся на бёдра, он не даёт Дилюку насадиться на себя самому, крепко держит, оглаживает кожу, успокаивает. После, одна ладонь обхватывает член омеги, в этот же момент Кейя входит на всю длину, делает пробный толчок внутрь, смакуя то, как сильно его обволакивают стенки кишечника, как смазка течёт по бёдрам и как горячо внутри любимого тела. Альберих готов поклясться, что хотел бы никогда не выходить из Дилюка, всю жизнь вот так оставаться внутри, ласкать его. Кейя делает очередной толчок, медленно выходит и резко толкается внутрь. Довольствуется реакцией тела и стоном, крепко сжимает головку члена омеги, большим пальцем очерчивает круг и принимается дрочить в такт собственным уже более быстрым толчкам. Дилюк весь изводится и скулит от того, насколько Кейя медленно входит и не позволяет хоть как-то в этом помочь. Омега недовольно подвывает, когда вырваться из хватки все же не получается. Он вскидывает голову, собираясь что-то сказать, но резкий толчок внутрь и вторящее ему движение ладонью по члену выбивают из головы абсолютно все. Он поддаётся бёдрами на каждый толчок, желая почувствовать ещё глубже, ярче, до чёртовых звёзд перед глазами, так, чтобы из горла не вырвалось ничего кроме отчаянных стонов. - Мерзавец, - Дилюк дрожит, чувствуя, что не выдерживает этого напора, начиная содрогаться уже всем телом, а каждое слово даётся с трудом, - так нравится видеть, как я нуждаюсь в тебе? Омега делает глубокий вдох, протяжно скуля от ощущений после. Он настолько близко, что не хватает одной маленькой детали, чтобы его накрыло полностью. Он кусает губы, поджимает пальцы на ногах, отчаянно извиваясь от каждого толчка, страдая. Тихо всхлипывает, не понимая, чего ему не хватает, чтобы получить долгожданную разрядку. Хватает альфу за шею, тянет к себе, почти заваливая на себя, целует глубоко и горячо, скуля тому в губы, кусая их, сталкиваясь зубами, и наконец кончает, с силой вцепляясь ногтями в кожу, до дрожи вдоль позвоночника, настолько сильной, что отдаёт в затылок, а в ушах шумит от ощущений. Кейя ускоряется с каждым толчком, Дилюк так извивается на его члене, что становится нестерпимо. Альберих обожает этого омегу, он так сильно любит его, что хочется говорить это ему постоянно. На груди выбить слова любви, с каждым толчком быть все глубже, так, чтобы Дилюк задыхался от наслаждения, чтобы хотел все сильнее. Кейя дрочит активнее, проходится ладонью по истекающему семенем члену, чувствуя сильное желание поднести руку к губам и почувствовать вкус, но сдерживает себя. Альберих уже хочет увести руку, подхватить омегу под бёдра двумя руками, приподнять, чтобы усилить глубину толчков и темп, но Дилюк сам валит его на себя. Альфа упирается ладонью в кровать, второй проезжаясь по подушкам, роняя их на пол, упирается на локоть прямо у головы Дилюка, крепко целует его в ответ. Толчок за толчком выбивая все новые стоны резкими движениями, почти ударами бёдер о ягодицы, он ощущает, как внутри все сжимается, пальцы омеги дерут плечи и спину, и Кейя стонет. Он рычит в поцелуй после и кончает следом, заполняя собой все нутро Дилюка. Хорошо до звёзд перед глазами, Кейя открывает их, тычется носом в щеку, разрывая поцелуй, и шумно дышит, пытаясь прийти в норму. Омега прикрывает глаза, тихо мурлыкая от удовольствия. Ему приятно чувствовать на себе вес Кейи, кожей ощущать его пульс, а пальцами зарываться в волосы. Он чуть елозит бёдрами, надеясь задремать, пока будет сцепка, но по мере увеличения узла дискомфорта становится больше, а движение бёдер и вовсе вызывает болезненный укол. -Ауч... - Дилюк шипит от неожиданности и, уперевшись ладонями в плечи альфы, пытается уползти, пока узел не стал слишком большим, - уже все нормально. Он спешит успокоить Альбериха, тычется носом тому в щеку и опускает руку ниже, к влажному от смазки и спермы члену, сжимая в ладони часть узла. Тихо мурлыкает, по-хозяйки закидывая ногу на чужое бедро, ласкается, целуя все, до чего только может дотянуться. - Всё действительно хорошо, - омега мягко гладит альфу по щеке, нежно чмокая в нос. Он и сам уже не уверен в своих ощущениях, могло ведь и показаться. Слишком много всего, мог потянуть мышцы, давно уже стоило вернуться в спортзал, но постоянные дела все не давали возможности это сделать. Вот сейчас, похоже, и аукнулось. Кейя недовольно стонет, когда Дилюк под ним начинает елозит, а после и вовсе слезает с узла. Он непонимающе смотрит на омегу, пока не доходит, что тому просто некомфортно. Это странно, совершенно непонятно, но Кейя понимает это. Узел болезненно тянет, но Альберих давит эту неприятную боль в себе, утыкается носом в шею Дилюка и просто дышит. Вдыхает в себя его феромон, успокаивается. Он ощущает, как узел начинает спадать без возможности сцепки с омегой. Кейя тычется носом в ухо, целует в висок, приподнимается, вытирает живот омеги от спермы краем халата. После чего перекатывается на бок, тянет Дилюка на себя, полностью снимая с того халат и швыряя тот в сторону, укладывает того себе на грудь и ленится натянуть одеяло сверху. В доме тепло и так, даже жарко. Кейя кладет руку на талию Дилюка, поглаживает кожу, ощущает, как тот пристраивается на его груди и закрывает глаза. Ему бы хотелось пойти ещё на один раунд, но усталость за весь день всё-таки даёт о себе знать, да и риск не выспаться до утра, пока придёт Каелус, заставляет поторопиться с отдыхом. Альберих ещё ворочает головой, пытаясь удобнее устроиться на подушке, вертит ей, но после наконец успокаивается и засыпает. Ему снится прошлое, даже детство, но это уже не кошмары, а обычные фрагменты чего-то старого и давно забытого, что сейчас его совершенно не беспокоит. Дилюка же утром подрывает от такого сильного чувства тошноты, что кажется, будто желудок в морской узел заворачивается. Рвать его было не чем, на языке оставался мерзкий привкус желчи, и от этого ощущения становились только поганей. - Всё нор... - договорить Дилюк не успевает, его снова тянет блевать с такой силой, что по ощущениям сейчас вылезет весь пищевод к хуям. Он с усилием держится за края раковины, чувствуя, как подгибаются ноги. Просить Кейю о помощи он просто не мог, сам не зная, чем бы он мог её оказать. Впрочем, альфа сам тащит его обратно, когда приступ чуть отпускает, и, завернув в одеяло, уходит просить Аделинду связаться с врачом, уточнив перед этим у Дилюка, а есть ли у нее вообще контакты. В одеяле было жарко, но в темноте становилось легче, поэтому, когда Альберих вернулся, Дилюк попросил того задёрнуть шторы. От объятий легче стало ненамного, но хотя бы перестало трясти и осталось только небольшое ощущение тошноты. Каелус же, что проспал после эмоциональной бури куда дольше обычного, был перехвачен альфой и отбуксирован обратно в комнату, ведь душ тот вечером так и не принял. Да и доставлять Дилюку новые неприятные ощущения через звонкий детский голос точно не стоило. С приходом же врача стало хуже, любое движение отдавало болью в затылке и новым желанием блевать. Пожилой бета лишь укоризненно покачал головой, мол предупреждал же, что не нужно омеге все взваливать на себя, но дал несколько лекарств и снотворное, сказав, что основное лечение отправит после анализов. Уже после первого приёма стало понятно, что омеге это не подходит, потому что обратно шла даже вода, не говоря уже о раздражающей горечи лекарств. Дилюк несколько дней просто пролежал во мраке комнаты, с трудом воспринимая воду с лимонным соком, прежде чем ему стало хоть немного легче: отошла постоянная головная боль и скованность в мышцах, получилось даже поесть бульон. И, что напрягало Дилюка больше всего, вылезла потребность в том, чтобы Кэйя всегда был рядом, обнимал его или просто сидел рядом - не важно, главное чтобы был. Чтобы у него была возможность ткнуться носом тому в шею или грудь, чтобы пропала гложущая тревожность. Ощутив это в очередной раз, омега недовольно заворочался в своём подобии гнезда из кучи одеял. Альфы рядом не было, он ушёл помогать Каелусу завтракать, потому что Дилюк был не в состоянии присоединиться к ним внизу. Омега потянулся за телефоном, чтобы посмотреть на время, но вместо этого наткнулся на сообщение от врача. Он несколько раз перечитывал короткие две строчки, прежде чем понял их смысл. Дыхание на секунду сбилось, и вот он уже, в спешке не обращая внимания на тошноту и то, как его ведёт от слабости, быстро одевается, торопливо спускаясь вниз, почти пролетая мимо столовой на улицу, садясь в подъехавшую машину. У него руки дрожат от осознания, что подозрения Кейи тогда были совсем не беспочвенные, а он, идиот, ещё обижался за это. Кондиционер приятно остужал горячие щеки и голову, давя чувство тошноты почти в ноль. Давать фантазии пространство омега пока себе не позволял. Он помнил про Каелуса и то, как ему плохо сейчас, хорошим знаком не казалось вовсе. Однако уже в кабинете, лёжа на кушетке и видя на мониторе несуразного червячка на тёмном фоне, едва мог разобрать, что чувствует. С трудом, через эмоции, соглашается, что да, ему нужен будет снимок и результаты с рекомендациями. То, как он возвращался обратно в поместье смазалось одним пятном. Только стоя в коридоре, он смотрит на себя в зеркало, морщась от тёмных кругов под глазами и взъерошенных волос. Он слышит голоса своих альф в столовой и трёт переносицу, прося себя продержаться ещё немного. Дилюк держит папку в руке, когда наконец входит, сразу привлекая к себе внимание. - Малыш, дашь нам поговорить? - Дилюк опережает обоих в вопросах. Каелус недовольно морщит нос, но забирает книжку и, показательно громко топая, уходит наверх. Омега почти без сил садится напротив Кейи и протягивает тому папку, понимая, что если откроет рот, то его накроет всем, что он сдерживал в себе последние полчаса. Кейя не особо любит папки, особенно, когда их кладут на стол. Особенно после того, как Дилюк просит ребёнка уйти. Он все ещё помнит тот разговор у Альбедо в его лаборатории. Да, тогда он закончился хорошо, даже отлично, но сейчас... Альберих смотрит на плотную обложку, подцепляет уголок пальцами, подтягивая ту к себе. Папка не особо толстая, может там и не больше десяти страниц, но почему-то он не решается. Взгляд снова поднимается на омегу, тот явно сдерживает эмоции, и вот тут уже Кейя решается. Он решительно открывает папку, первая страница перелистывается вместе с обложкой и Альберих сразу видит снимок УЗИ. Он видел такие не раз, чаще всего в кабинете Альбедо, вот только там были явно не органы, поэтому первое время альфа тушуется. Только со второй или третьей минуты он разглядывает там темное пятно, в голове всплывают те снимки, что он видел раньше при разговоре с техником. До Кейи наконец доходит. Альберих переворачивает страницу и читает дальше. Ребёнок? Внутри все заливает тёплом, Кейя расплывается в улыбке. Яркой, счастливой, его распирает от одной мысли, что Дилюк носит под сердцем ещё одного ребёнка. Их ребёнка. Альберих поднимает голову, смотрит на омегу, ему хочется сорваться, прижать того к себе, обнять крепко и зарыться носом в ароматную шею. Его сомнения были верными, жаль, что из-за болезни Дилюка он совсем выпал из реальности, забывая о догадках, и в последние дни сам не намекнул омеге пройти обследование. Кейя почти уже поднимается в своём порыве стиснуть любимого, но взгляд омеги ещё настораживает, и тот садится обратно. Дилюк кусает губы, почти сдаваясь, видя, как счастливо улыбается Кейя, и изгибает губы в ответ. Его альфа рад и, черт возьми, он даже не сомневался в этом. Но сам Дилюк понятия не имеет, как к этому относиться. Он рад, он безусловно рад. Но дальнейшая перспектива пугает. Он точно не сможет тянуть обоих детей со своим бизнесом. И согласится ли Кейя с тем, что ему тоже нужно будет забивать на свои дела ради ухода за ещё более требовательным и беспомощным ребёнком, чем Каелус. Дилюк прикрывает глаза, стараясь успокоиться, прежде чем поднимает взгляд снова. Дышится тяжелее от того, насколько Альберих выглядит счастливым. - Что скажешь? - Дилюк спрашивает хрипло. Ему плохо, его снова тошнит, но он хочет услышать от Кейи хоть что-то. Не просто смотреть на эту счастливую лыбу на все лицо. Знать, что тот готов к тому, что их ждёт с появлением младенца в доме. Скорее всего ещё и последующей ревностью со стороны Каелуса. Его позорно развозит от слабости, эмоций и все, что может сделать он сам, это попытаться наладить дыхание. Альбериха срывает ровно в тот момент, когда первые слёзы появляются на глазах Дилюка. Кейя лезет прямо на стол просто потому, что он кажется огромным, обходить долго, а обнять омегу нужно прямо сейчас. Он хватает руками его лицо, трется носом об нос, целует щеки, собирая каждую слезинку. Кейя не понимает причины, не может осознать всего того страха Дилюка просто потому, что в доме полно слуг, полно людей, которые помогут им двоим в воспитании. Альберих сам готов мириться с тем, что, кажется, останется при доме ещё несколько лет, что там Дилюк хотел, охрану? Хорошо, он будет там и кем тому нужно. Кейя целует Дилюка в соленые от слез губы. Поза неудобная, Альберих отрывается на пару секунд, пока слезает со стола, пока тянет Дилюка к себе, поднимая того со стула. Он прижимает омегу к себе, обнимает, вновь прижимается к губам, стараясь понять его переживания, почувствовать. Кейя даже в аромате улавливает тревогу, Дилюк боится, страх пронизывает и самого альфу. - Не плачь, Люк, - шепчет Кейя тому в губы, притягивая его голову к своему плечу за шею, прижимает. - Второй ребёнок это прекрасно, я так счастлив. Люк, я в восторге, правда, я не знаю, как передать тебе всю эту гамму чувств. Ты не представляешь, как для меня это важно, с каким трепетом я хочу следить за рождением этой маленькой жизни. Он наш, здесь и сейчас. Я не знал о Каелусе, не мог быть рядом тогда, и сейчас мне так хочется это исправить, прочувствовать, быть с тобой каждую минуту. Люк, пожалуйста... Кейя вспоминает эфир и про тяжёлые роды, про тот разговор с Альбедо. Дилюку ведь и вправду может быть невыносима сама эта беременность. Альберих мог ошибаться, что тот хочет ребёнка так же сильно, как он. Внутри разливается боль, обжигает лёгкие, Кейя не сразу смог сделать новый вдох от пожирающего его чувства. Минуту стоял, поглаживая Дилюка по голове, успокаивая и успокаиваясь сам. - Но если для тебя это невыносимо, то я пойму, - совсем тихо и совсем без эмоций произнёс он, к концу совсем уходя на шёпот. Кейя боится услышать то, что Дилюк не хочет, его страх почти животный, когда он ощущает то, что Рагнвиндр отстраняет его от себя, чтобы было чуть больше пространства и воздуха. Они молчат, долго. Альберих изучает лицо своего омеги, ждет, хотя все внутри рвется скорее узнать чужое решение. Дилюк же просто смотрит и не знает, что именно чувствует. Волна нежности в чужих глаз слишком сильная, он тонет в том, какую любовь дарит ему Кейя. Альфа, что по своему характеру не должен испытывать таких чувств. Судьба связала их так быстро и столь стремительно, перевернула весь мир, его и Альбериха. Кейя же просто был не способен на семью и спокойное будущее, эта мысль отрезвляет Рагнвиндра. Может он и не знал своего альфу так хорошо? Может он ошибался тогда, смотря на привычную маску и образ лучшего пилота, самого сильного. Сейчас же, находясь с ним так близко, будучи его истинным, он видит лишь любовь. Она топит его, Кейя едва ли сдерживается, это заметно по дрожи в плечах, и не ответить мужчине дольше, будет уже пыткой для них обоих. - Я справлюсь, – слова срываются сами, мысли о втором ребенке все еще хаосом проносятся в голове, но лишь образ Кейи с новорожденным на руках отбрасывает все плохое к черту, - но, - Дилюк справляется с голосом, чтобы тот не дрожал, - только если ты действительно будешь рядом. Кейя шумно выдыхает, слыша ответ омеги. Их теперь двое, Дилюк не ощутит ту нужду, в который был ранее. Альберих сделает все, что сможет, он будет рядом. И если будет нужно, сделает даже больше. - Спасибо, – говорит он, улыбаясь, и тянет омегу к себе, - конечно буду, а ты слушайся врача и отдыхай. Беременный или нет, я хочу, чтобы ты научился не тянуть все на себе и мог расслабиться, зная, что я готов подхватить. Слышишь? - Дилюк слышит и тихо фыркает в шею, от чего Кейя лишь сильнее прижимает его к себе. Не обнимать Дилюка невозможно, не любить его тоже. Они оба прошли столько всего. Война, смерть близких, одиночество, вечную борьбу с самими собой. На плечи каждого легла невыносимо тяжелая ноша. Жизнь не щадит никого, Альберих познал это еще в детстве, теряя свою семью в огне, но из этого же пламени он и возродился вновь, не сгорая, словно феникс, возрождаясь ради того, чтобы найти семью. Быть рядом, создать то, что было для него невозможно. Кейя мягко целует Дилюка в губы, рука проходится по его щеке, он вкладывает в эту ласку всю свою любовь, ощущая не меньшую в ответ.