Феникс

Когда Дилюк спрашивает, хочет ли Кейя узнать пол ребёнка, разумеется он говорит да. Альфа рассчитывает вновь увидеть УЗИ, может даже длинные объяснения врача куда и как смотреть, чтобы понять, но точно не несколько листов с распечатками и детальным разбором каждого показателя, которые в конечном итоге составляют заключение — 95% вероятности мальчика омеги. Вот так сразу, в лоб, без интриги в несколько лет. И Кейю топит в любви к мужу, к их детям, в том, как сильно он дорожит ими и моментом сейчас. Когда он прижимает Дилюка к себе, ощущая дыхание на коже и слабые шевеления под ладонью - их ребёнок стал проявлять бурную деятельность ещё месяц назад, доставляя тем самым немало неудобств папочке, но Кейе все ещё было тяжело в это поверить. Альфа проводит ладонью по животу, надеясь успокоить малыша, и зарывается лицом в волосы Дилюка. Мог ли он догадаться раньше о том, кого носит под сердцем его омега, видя, как смягчился строгий взгляд его мужа? Или насколько его тело стало плавнее в каждом своём изгибе, от одного взгляда на которые Кейя готов был скулить и вставать на колени? Вряд ли, конечно. Откуда ему было знать, что это особенность ребёнка, а не самого факта беременности… — Вы чего? — Каелус заглядывает к ним неожиданно тихо для себя самого. Дилюк приоткрывает глаза, аккуратно зовёт к ним сына, и вновь закрывает их, стоит только Каелусу устроиться удобнее под боком у альфы с другой стороны. — Будешь как старший брат защищать братика омегу? — шутливо спрашивает Кейя, подтягивая сына ближе. — Нет, — ответ Каелуса неожиданно серьёзный, а взгляд меняется, будто тот куда старше своих пяти лет, — я буду защищать папу, а ты сам занимайся братиком. — Почему? — мужчина улыбается, надеясь таким образом разрядить обстановку. Он чувствует, как напрягся Дилюк от ответа Каелуса, и понимает почему. — Мы с папой дольше знакомы, чем ты с ним, — ребёнок, словно разом сбрасывая ту маску, что была на нем секундой ранее, вздергивает нос. — Пх, по факту, — Дилюк смеётся тихо, но Каелус подхватывает его. — Хееей, — Кейя цокает языком, притворно возмущаясь на это, но вскоре смеётся вместе с ними. Однако… С того момента что-то ощутимо ломается в их хрупком, как карточный домик, мире. Сначала незаметно, но затем все более и более явно Каелус начинает перетягивать на себя внимание Дилюка. Порой он не стеснялся отвлекать его от работы, а затем и вовсе почти перебрался в их спальню на каждую ночь под соусом из самых нелепых предлогов. Дилюк не может отказаться. Омега волнуется и соглашается на каждое желание сына. Кейя понимает, но сына становится слишком много. Это ни с чем не сравнить. Когда Кейя едва появился в их жизни, Каелус тоже старался быть с альфой каждую свободную секунду, но иначе. Сейчас же тот словно пытался… Ограничить? Кейе было сложно сказать. Он не понимал, что происходит. Он не знал, как интерпретировать взгляды ребёнка на себя, на его вопросы Дилюку - любит ли омега его, а затем ухмылки в сторону Альбериха. Дилюк боится ревности, конфликта, что Каелус почувствует себя лишним из-за появления братика, потому что младенец будет забирать все внимание на себя. Очевидно. И позволяет всему случаться. Кейя чувствует пиздец. Они серьёзно ругаются, когда Альберих просит расставить наконец границы и что всему есть предел. Альфа тоже не может толком сказать, что именно не так - на одну альфа сущность все не скинешь. Как бы это звучало? - Люк, давай запретим нашему ребёнку проводить с тобой время, потому что меня это бесит? - нелепость. Кейя откладывает в сторону документы. Гребаная бухгалтерия. Наверное нужно было согласиться на секретаря и не ебать себе мозг ещё и этим. Охранное агентство, что Кейя открыл, только начинало свою работу и проблем было достаточно, пока альфа втягивался в процесс. Заявок, впрочем, хватало. Хоть альфа и решил пока согласиться на работу с Дилюком. У «Рассвета» много точек, которые требовали охраны, но при этом позволяли совершать ошибки начинающему. Кроме одной - их дома, где альфа поувольнял всех к черту и набрал новый штат, с которым проводил личный отбор несколько месяцев, прежде чем убедился, что его все устраивает. За размышлениями он не услышал, как открылась дверь, но почувствовал присутствие мужа. Дилюк был подавлен, и альфа внутри взвыл. Его же вина в этом. Кейя поворачивается в кресле в аккурат, чтобы обнять мужа, прижимая к себе так, чтобы не давить и дать возможность уйти, если тот захочет. Дилюк не хотел. Напротив, получив согласие, прижался ближе. — Извини, — говорят они одновременно, а после так же одновременно усмехаются друг другу. — Поспи, если устал, — Кейя говорит тихо, придерживая омегу на своих коленях. Он же знает, как Дилюка утомляет все в последнее время, и только добавил поводов для беспокойства… — Я устал спать, — омега морщится, — я говорил с врачом… Кейя прикрывает глаза, шумно выдыхая. Дилюк же, чувствуя быстро ухудшающийся настрой, льнет ещё теснее, практически вжимая собой альфу в кресло, а тот и не против. На самом деле он настолько паршиво себя чувствует, что был бы только за переключить руки и мозг на то, чтобы придерживать омегу на своих коленях. — Чувствуешь себя отстойным отцом? — как бы Кейя ни пытался, Дилюк все равно чувствует, что именно вызывает в альфе такие чувства. — До твоего мне все равно далеко, — Альберих пытается отшутиться, но получает тычок под ребра и сдавленно мычит от боли, — ладно-ладно, да, есть такой момент. Кейя зарывается носом в волосы, прикрывая глаза. От Дилюка пахнет смесью их феромонов, шампунем и спокойствием. Странный коктейль, от которого в груди клубится мурчание. Стоило признаться хотя бы себе, что он опасается продолжать этот разговор. Что сказал врач? Насколько их ссора навредила Дилюку и их второму сыну? Кейя чувствует себя словно на минном поле, где нельзя ни уйти, ни остаться… — Ауч, — альфа снова шипит, получая уже второй удар. — Не витай в облаках, когда я с тобой говорю, — Дилюк бурчит недовольно, и Кейя даже чувствует его клыки на коже в знак предупреждения, — в общем, это был психолог Каелуса, а не то, что ты себе мог надумать, — короткая вспышка раздражения омеги угасает так же быстро, как возникла, а феромоны помогают успокоиться и альфе, — это действительно ревность, но… — Дилюк замолкает на несколько секунд, чтобы подобрать слова, — она не на младшего брата и не из-за страха потерять моё внимание. Скорее это территориальное?.. Ему нужны границы. Кейя, успевший расслабиться, вновь хмурится, осознавая сказанное. Территория? Какой в этом смысл? Как ребёнок вообще может испытывать что-то подобное? Ему, черт возьми, пять! Сам Кейя начал грызться с Дайном и Бедо за личное пространство в… Четырнадцать? Пубертат, все дела, куча альф постоянно рядом. Так какого хрена? — Это из-за меня? Люк, я не понимаю, — чувство собственного идиотизма возросло только в разы, но Кейя в самом деле не понимал, какого черта. — Он рано представился и довольно долго был единственным альфой в доме, — для собственного удобства Дилюк кладёт руки на шею супруга и не отказывает себе в удовольствии запустить ладонь в его волосы, — в этом нет твоей вины. Воспринимай это как маленькую перестановку иерархии, он скоро успокоится. — Потому что феромон беременного омеги не позволит происходить стычкам? — Кейя хмыкает и приподнимает ладонью лицо Дилюка вверх, чтобы иметь возможность увидеть его. Такой красивый. Такой его. — Говоришь словами Альбедо, — Дилюк закатывает глаза, но соглашается, — да, и это тоже. Но в большей степени, что я выкину вас обоих в сад, как шелудивых псов, если вздумаете действительно меряться яйцами. Альфа тихо смеётся на такую угрозу. Дилюк вполне может это сделать, но почему-то от этого снова становится спокойнее. — Какого ты обо мне мнения? — мужчина притворно возмущается, закатывая глаза. — Мериться яйцами с пятилеткой? Мы опустим этот детский сад и перейдём сразу на рукопашку. — Дилюк фыркает, хлопая мужа по плечу. Но улыбается. — Просто пережди, пожалуйста, — омега устраивает голову удобнее на широком плече. Кейя кивает. По крайней мере зная о причинах, ему будет проще представлять ситуацию и искать пути к её решению. Они сидят так ещё несколько минут, прежде чем Альберих понимает, что дыхание его омеги стало куда глубже и размереннее. — Люк, пойдём в кровать, - альфа оставляет лёгкий поцелуй в нос и смещает руки, а так же центр тяжести. Как бы Дилюк не плевался, а засыпал он быстро в любой момент, когда чувствовал себя комфортно. Кейя же взял на себя роль того, кто сделает для него этот комфорт, а сон в позе сидя в его представлении вовсе не подходил под это определение. Альфа чуть сильнее упирается ногами в пол и встаёт, поднимая и себя и Дилюка на своих руках. Получилось слишком резко, и омега недовольно замычал, просыпаясь: - Черт, опять? - Спи, - Кейя мурчит, лишь сильнее прижимая к себе омегу, не позволяя тому встать на ноги. Дилюк ещё что-то бухтит, что вообще-то он не пушинка, но уже в коридоре лишь показательно громко и недовольно дышит. Потому что Кейе все равно - это его муж, который носит его ребёнка. И да, Люк набрал вес, и, черт возьми, это лучший показатель, что с ним и ребенком все в порядке. А Кейа хочет только этого. - Отдыхай, - он ещё раз целует супруга в нос. Он планировал вернуться обратно к документам, но, сидя перед ними, в голове все равно постоянно возникали слова Дилюка о состоянии Каелуса. Как ни крути, а о своём первенце Кейя тоже беспокоился. Вспомнился момент, как Дилюк в каком-то своём порыве поделился мыслями, что остался жив тогда только из-за того, что был беременным и перегрузка давления пришлась на ребёнка, а не на него. Правда потом фыркнул, что вслух звучит как бред и попросил забыть об этом. Но сейчас Кейе так не казалось. Да и тогда тоже. Хоть альфа и был далёк от всяких медицинских штук, но он же может предполагать, верно? Прошлая беременность Дилюка была сложной эмоционально, да и после легче не стало. Альфа через дрифт видел, насколько прекрасным ребёнком был Каелус. Несомненно, моменты истерик бывали, но в тех ситуациях альфа видел, что ребёнок по-другому поступить и не мог... Если хотел оградить отца от чего-либо. Невольно память подкинула момент из их дрифта, когда положительно расположенный к Тарталье двухлетний Каелус неожиданно взвыл, стоило рыжему альфе начать с ним разговаривать, чем спровоцировал отца дать фатуйцу по роже прежде, чем разобраться что к чему. Словно мелкий поганец знал, что ни ему, ни Дилюку за это ничего не будет. Зато у Тартальи вожделения во взгляде поменьше стало... - Да ладно... - словно собрав кусочки пазла, Кейя отбросил документы. Ему нужно было поговорить с сыном и желательно прямо сейчас. Не слишком озабоченный временем, альфа вышел из кабинета, что предпочёл с Дилюком делить на двоих, и прошёлся до комнаты сына. Его там, ожидаемо, не оказалось. Кивнув самому себе, Альберих направился в спальню омеги. Шторы плотно задернуты, и от света коридора омега морщится. Кейя тут же заходит, прикрывая за собой дверь. Короткого момента хватило, чтобы выцепить край детской пижамы по другую сторону кровати. Той, где обычно спал сам Кейя. - Давай поговорим, - альфа опускается перед сыном на колено, чтобы не смотреть с высока. По себе помнит, как это может бесить. Каелус даже не пытался притвориться, что спит, блестя в полумраке глазами и кусая губы, но кивает. Альберих кивает в ответ, беря ребёнка на руки, чтобы тихо вынести из комнаты, не тревожа спящего Дилюка. Пиздюлей потом не оберутся оба. С сыном на руках он возвращается обратно в кабинет и усаживает его на диван. - Ты молодец, - он начинает мягко, с улыбкой, и откровенно для себя боясь, - ты большой молодец, что защищал папу все это время. Но позволишь теперь это сделать мне? Я хочу защищать вас обоих и... - Ты не умеешь, - Каелус прерывает его резко и смотрит хмуро, - постоянно делаешь все не так. - Возможно, - Кейя кивает, признаваясь, - меня действительно долго не было, но я хочу научиться. Поможешь мне? Альфа больше ничего не говорит, ожидая ответа. Не то, чтобы он действительно был согласен с тем, что как-то неправильно защищает своего омегу, но сейчас было важнее наладить словно оборвавшийся контакт с сыном. Кейя опасался, что если не решить это сейчас, то в дальнейшем это выльется в проблему. Глядя на то, как Каелус мнет в руках край пижамы, Кейя держит себя в руках, чтобы не давить и не сделать лишнего, хотя очень хотелось обнять, сказать, что все ерунда и беспокоится не о чем. Есть. Если Каелус считает, что Кейя не справляется, альфа должен это исправить. Детская призма восприятия все ещё была для него слишком сложной и простой одновременно. Это очень напрягало и сбивало с толку. Сейчас он хотел бы сказать, что Каелус вовсе не ревнует, он боится. Боится за отца и нерожденного еще брата, что один непутевый альфа снова сделает больно им всем и исчезнет, заставив маленького сына снова повзрослеть на несколько лет. Но не может, потому что черт возьми, он нихуя не смыслит в детях. Может быть это действительно ревность. Каелус представился как альфа уже в три года. Когда все нормальные дети делают это от девяти лет. Может он действительно бесится с "чужака" на "своей" территории, хотя главная сука тут только Дилюк, который их обоих растаскает по углам... - Я не знаю как... - наконец говорит Каелус, опуская взгляд. - Ам, ну... - Кейя теряется, - может напишешь инструкцию... Знаешь, прямо по пунктам, что можно, а что нельзя. В две колонки... - он сам понимает как глупо это звучит, но Каелус, кажется, действительно над этим задумался. А потом серьёзно кивнул. Кейя облегчённо выдохнул. - Тогда договорились? - он протягивает ребёнку руку, но тот вместо рукопожатия залезает на колени и прижимается в объятиях. И это даже лучше, чем он мог предполагать, - я так понимаю, что это да. Они сидят так некоторое время, а затем Кейя предлагает пойти спать. Сын согласен. Обстановка в доме, кажется, разом стала легче на несколько тонн. - Ты разве не хочешь с нами? - Кейя останавливается у дверей спальни, когда замечает, что сын идёт в другую сторону, к себе. - У вас кровать неудобная, - последнее что говорит Каелус, скрываясь в своей комнате. - Ну ахуеть теперь... - бурчит альфа, удивляясь, что за все недели "бунта" мелкий и намёка на неудобство кровати не дал. - Я такое напряжение не чувствовал, даже когда разлом закрывал, - тихо делится альфа, оказываясь в постели с мирно спящим мужем. Дилюк, чувствуя его присутствие, прижимается ближе и тихо мычит сквозь сон, - всё хорошо. Теперь хорошо.