***
Стол Ксавьера пустовал. На мгновение Зик почувствовал облегчение, которое быстро рассеялось, как только он вспомнил, что тот занял его собственный кабинет. А ещё он был почти уверен, что Кольт намеренно потащил его туда именно в это время, когда Ксавьер никуда не отлучался, просматривая и сортируя документы — по этому поводу у них регулярно возникали разногласия, и Зик заранее знал, что потом всё равно разложит бумаги в том порядке, который удобен именно ему. — Я уже в курсе насчёт гостей из университета Парадиза, — произнёс он, по привычке потянувшись за пачкой сигарет. Ксавьер тут же бросил какой-то предмет, и Зик ловко поймал его — это оказалась зажигалка. — Не думал, что понадобится столь тщательная подготовка к их прибытию, — краем глаза он заметил, как шустро Кольт выскользнул за дверь. Правильно сделал. — Ты оставил её в зале для совещаний на прошлой неделе, — сказал Ксавьер, намекая на зажигалку, и в голосе его слышалась усталость. Он наклонился вперёд, подпирая подбородок рукой. — Нам нужно поговорить. Гости будут здесь минут через двадцать. Я видел, как Тайбер встречал их у ворот, так что времени нам должно хватить. — Чего ты хочешь от меня? — ответил Зик, закурив с деланой небрежностью и уставившись на тлеющий кончик сигареты. Вообще-то правила запрещали курить в помещениях — сотрудникам доставалось и за меньшие проступки, но для Зика даже в этом случае сделали бы исключение. Потому что так было всегда. — По-моему, ты мне всё сказал. Я занялся своими делами. Так кто именно к нам пожаловал? Смит? Зоэ? Или сам… — Ты выглядел расстроенным — и Кольт думает так же. Он сказал, что вы часто играли в бейсбол по выходным. — Неужели? Ксавьер вздохнул, опустив плечи и бросив на Зика взгляд, полный разочарования. За много лет тот ни разу не видел, чтобы у профессора было такое выражение на лице, и от этого становилось ещё хуже. Если бы не сигарета, позволившая хотя бы ненадолго отвлечься, он бы провалился под землю от стыда. — Я неосознанно пытался отдалиться, — произнёс Ксавьер, массируя виски. Стыд на лице Зика сменился маской защитной нейтральности. — Слушай, мне правда жаль. Нужно было сказать тебе обо всём как-то иначе. — «Как-то иначе», — ядовито повторил Зик. — Например, за ужином из трёх блюд, после просмотра хорошего фильма? Вряд ли от этого что-то изменилось бы. И вообще я не… — он замолк. Сигарета дотлела почти до кончиков пальцев, и он метким броском запустил окурок в ближайшее мусорное ведро. Оказывается, быть честным невероятно сложно. — Я сам виноват, что так негативно всё воспринял, — признал он, отчасти потому, что действительно был не прав. Но в основном ради того, чтобы никогда больше не увидеть этот разочарованный взгляд. — Я не ненавижу тебя. Я… — Зик сделал глубокий вдох и чуть склонил голову. — Я… Внезапный стук в дверь не позволил ему закончить. — Зик, — умоляюще позвал Ксавьер. — Что ты хотел сказать? — Я… Ничего, — произнёс он, повышая голос и поворачиваясь к двери. — Это, наверное, Тайбер. Мы должны ответить, — на место искренности пришла раздражительность вкупе со смирением. Вытащив очередную сигарету, Зик открыл дверь. Если уж ему предстоит встреча, он постарается получить от неё максимум удовольствия. За дверью стояли трое. Сперва его взгляд наткнулся на Вилли Тайбера, не впечатлённого ни видом открытой пачки сигарет, ни запахом дыма, витавшего в воздухе. И всё же Зик убрал пачку в карман и растянул губы в дружелюбной улыбке. Слишком фальшивой. Ответная улыбка вышла куда более совершенной, что совсем неудивительно — и не такому можно было научиться за много лет участия в пресс-конференциях. Как пресс-секретарь и глава административного отдела, Тайбер всегда испытывал лёгкое напряжение всякий раз, когда ему приходилось взаимодействовать с кем-то из учёных — в конце концов, именно он занимался документами, а также следил за тем, чтобы эксперименты не выходили за грани этических норм. Он приятный человек, а также хитрый — у него была способность сохранять лицо вне зависимости от ситуации. Это качество в нём нравилось Зику, особенно когда Тайбер поддерживал его, что происходило нечасто. Второй оказалась Ханджи Зоэ — всё с той же неряшливой причёской, а теперь ещё и лишённая одного глаза благодаря собственной тяге к приключениям; Зик вспомнил, как однажды подумал, что этим и кончится исследовательский подход конкурентов, который заключался в сплошной практике. Но даже после этого они продолжили и с куда большим энтузиазмом. — Ах, Йегер, — весело произнесла она. — Надеюсь, вы разумно расходуете выигранный грант, — похоже, это до сих пор было больной темой для учёных Парадиза. Что значительно затрудняло налаживание отношений. Впрочем, с Ханджи всё могло быть иначе. — Он наверняка намерен спустить всё на курево. Видимо, хочет побыстрее оказаться на кладбище, — вмешался третий. Тот самый. Леви Аккерман во плоти. Один лишь взгляд в его сторону был способен заставить Зика забыть как дышать. — Что ж, скатертью дорога. — Доктор Зоэ, — мягко отозвался Зик. — Будь у вас аналогичные ресурсы, уверен, вы направили бы их на помощь своему коллеге, дабы исправить его скверный характер, — посторонившись, он жестом пригласил гостей войти. На пороге задержался лишь Тайбер, который торопливо попрощался со всеми, сославшись на срочную работу и с удовольствием избавившись от обязанностей няньки. Возможно именно он научил Кольта искусству избегания сомнительных ситуаций. — И я сам охотно вам помогу. Всё-таки нам предстоит сотрудничество длительностью в несколько месяцев. А сделанное добро всегда возвращается. Могу ли я поинтересоваться, где сейчас ваш славный руководитель? Я ожидал увидеть его в числе приглашённых. Говоря это, он не сводил взгляда с Леви, улыбаясь и нарочито медленно поглаживая бороду. Аккерман сохранял нейтральное выражение на лице, хотя атмосфера вокруг него воцарилась такая, будто он отрастил невидимые иголки. Зик вскинул брови, напоминая себе продолжать игру в дружелюбие и невинность. К окончанию совместной работы я тебя расчленю, красноречиво читалось во взгляде Леви. Однако мелькнуло там и кое-что ещё, на чём не следовало концентрироваться в присутствии остальных. Зик приподнял очки, а затем вернул их на переносицу, пытаясь привлечь внимание Ксавьера, который уж очень заинтересованно глядел на гостей. Самому Зику всегда претила мысль о знакомстве человека, заменившего ему отца, с этими двумя, но пусть лучше это случится раньше, чем позже. По крайней мере, прямо сейчас он хотя бы сможет держать ситуацию под контролем. — Позвольте представить вам доктора Ксавьера. Он был моим наставником. Доктор Ксавьер, это… — …Ханджи Зоэ! — она резко подалась вперёд, хватая ладони Ксавьера и активно тряся их в своеобразном рукопожатии. — Помню, как мечтала учиться у вас, когда была студенткой. По секрету, вы стали одной из причин, по которой я увлеклась исследованиями титанов. И была очень расстроена, когда узнала, что вы не посещаете научные конференции. Как вы могли лишить нас своих теорий? Кстати, расскажите, вы всё ещё придерживаетесь теории относительно того, что взаимодействие внутри групп титанов свидетельствует о более высоком уровне интеллекта или коллективной памяти? Ой, а это Леви Аккерман! Не обращайте внимания на его недовольное лицо, на самом деле он давно хотел посетить Марлию и познакомиться с вами! Что за чушь она несёт, подумал Зик. Если уж Леви и вынес что-то из их совместного времяпровождения — так это полное нежелание связываться с марлийцами. — Прекрати общаться с ним как с одним из подопытных, — проворчал Леви и, сделав шаг вперёд, с осторожностью убирая руки Ханджи. Похоже, отношения между ними довольно тёплые. — Рад встрече с вами. Я действительно восхищаюсь многими вашими теориями. Брови Ксавьера удивлённо поползли вверх. В отличие от Зика, в совершенстве владеющего искусством пассивно-агрессивного взгляда, обидеться на который практически невозможно, любопытно-оценивающий взор Ксавьера заметен всегда и сразу — что немало удивило Аккермана, явно не рассчитывающего на дружеский приём. Прежде мрачное, его лицо стало чуть более расслабленным. — Вы несколько моложе, чем я думал, — наконец отозвался Ксавьер. — Мне понравилась ваша последняя статья — точнее, рецензия, которую вы написали на статью Зика. Я указывал ему на те же недостатки, однако он слишком упрям, — Зик понятия не имел, к чему приведёт этот разговор, но одно знал точно — лично для него ни к чему хорошему, если он не вмешается. — Но, я уверен, если кто и способен держать его на коротком поводке, так это вы. Это было мгновение, от которого сердце Зика пропустило удар, поскольку тому показалось, что Ксавьер обо всём узнал. Похожие чувства наверняка испытал и Леви, если судить по его гримасе и позе, а также холодному взгляду направленному на Зика. Рука последнего потянулась к пачке сигарет, и глаза Аккермана пристально следили за этим движением. В минуту, когда, казалось, напряжение, повисшее между ними, было готово взорваться, Ханджи издала звук, подозрительно похожий на кашель, за которым обычно маскируют смех. Значит, она в курсе. И это не самая приятная новость. — Я? — с деланой небрежностью переспросил Леви. Если предполагать худшее, кто мог проболтаться? Точно не Кольт — Зик всегда тщательно следил за тем, чтобы его интимная жизнь не касалась коллег из университета, особенно молодых. Определённо не Елена, потому что она всегда считала, что факт, известный более чем одному человеку, не представляет для неё никакой ценности. Оставалась только чрезмерно наблюдательная Пик, но она вряд ли принадлежала к числу тех, кто любит делиться чужими секретами — если только те не вызывают у неё тревогу. Его близости с Аккерманом явно не было достаточно для того, чтобы всерьёз обеспокоить Пик. — Да-да, именно вы, — весело отозвался Ксавьер. — По секрету, будучи новичком в нашей профессии, он ваши работы чуть ли не превозносил. — Всё это было даже хуже, чем если бы он просто знал об их с Аккерманом отношениях. Возможно, теперь Ксавьер возомнил себя сводником, стараясь изо всех сил наладить контакт между ними. — Мне кажется, эта тема сейчас не очень уместна, — не выдержав, вмешался Зик, при этом пытаясь звучать как можно спокойнее. — Зачем предаваться воспоминаниям о прошлом, когда мы можем создать новые в будущем, полном светлых моментов нашего сотрудничества. Кроме того, — добавил он, бросив на Леви взгляд, сопровождающийся коварной улыбкой, — когда мы начнём писать о нашем исследовании… я и вправду окажусь в опытных руках доктора Аккермана. Уверен, он быстро отучит меня от дебрей многословия и болота бессмысленности. Со стороны Ханджи вновь послышался кашель-смешок. Её определённо позабавила сложившаяся ситуация. Затем она хлопнула в ладоши. — Ладно. Вилли Тайбер обещал нам полноценную экскурсию, но, похоже, мы остались без нашего прекрасного гида. Зик и Ксавьер переглянулись, заключив негласное перемирие. — Вообще-то он довольно ответственный сотрудник, — ответил последний. — И пресс-релизы ему даются хорошо, пускай мы с ним почти и не видимся здесь. Но, может быть, оно и к лучшему — мы выполняем свою работу, он — свою, и никто никого не беспокоит. Если хотите, — его взгляд смягчился, стоило лишь посмотреть на Ханджи, — я с радостью мог бы провести для вас экскурсию. — Зик заметил, как её глаза засияли в предвкушении, а Ксавьер улыбнулся тепло, почти по-отечески, словно встретил ещё одного человека, которого можно взять под опеку. Как же легко они клюнули на это, подумал Зик. И невольно поймал себя на том, что ищет взгляда Леви, только в очередной раз встретившись с которым начал понимать, к каким последствиям всё приведёт.***
В итоге на экскурсию отправились все. Леви не хотел оставлять Ханджи без присмотра — то ли из-за её неконтролируемой тяги к знаниям, то ли из-за недоверия к будущим товарищам по команде. Зик в свою очередь решил последовать за ним именно по причине недоверия — не то чтобы он ожидал, что парочка гостей загонит Ксавьера в угол и отпинает в попытках раздобыть больше ценной информации, но им явно не хватит того, что они получат в процессе совместной работы. Стоило учитывать и тот факт, что Ксавьер мог неосознанно проболтаться, и от мыслей обо всём этом по коже Зика пробежали мурашки. Наверное, ему должно быть стыдно за то, что он думает о Леви в таком ключе. Большая часть экскурсии прошла без инцидентов — Ксавьер водил гостей по исследовательским и учебным лабораториям — записи Зика всё ещё не были стёрты с доски в пустой аудитории, и он заметил, как дёрнулись пальцы Леви, будто его дальнейшее существование было преступлением против человечества. Однако, стоило им попасть в Исследовательское крыло, как интерес гостей возрос многократно, особенно когда Ксавьер предложил им понаблюдать за живыми образцами. Ещё на пороге помещения Ханджи издала радостный звук. — У вас их так много! — со сверкающими от восторга глазами произнесла она. — И вы сохранили жизнь всем… У меня выжили только двое, и то ненадолго, — Зик помнил об этом инциденте, поскольку ответственной за уничтожение подопытных была Энни Леонхарт. Её поступок — пример одного из самых грандиозных саботажей со стороны Марлии. Не то чтобы это принесло значительную пользу, ведь учёные Парадиза быстро наверстали упущенное. — Я называла их Сонни и Бин. А вы своим дали имена? В помещении царила темнота, если не считать зеленоватого свечения, исходившего из заполненных водорослями резервуаров, в которых лениво дрейфовали пойманные особи. Наверху проходила сеть фольгированных труб, благодаря которым осуществлялся контроль над температурой. Некоторые титаны больше напоминали морских обитателей, нежели имели схожие черты с людьми; один из подопытных двигал конечностями, словно осьминог щупальцами. Другой, покрупнее, походил на кита и вжимался в стенку резервуара выпуклым глазом, выискивая еду. На его зубах просматривались зазубрины. Было что-то довольно жуткое в наблюдении за пойманными. — К сожалению, нет, — ответил Ксавьер, и голос его эхом разнёсся по помещению. Зик держался чуть в стороне, поэтому не мог видеть его лица, что не помешало ему безошибочно определить привычный тон — Ксавьер явно был удивлён. Что вполне логично, ведь для их команды были важны лишь сами исследования, но никак не личности подопытных. — В какой-то момент мы пришли к тому, что давать имена титанам — плохая идея. Потому что не желали привязываться к ним. И это было правдой, но лишь наполовину. Одно время у них даже существовала система имён, но Елене пришло в голову назвать подопытного Марселем, и тем самым она спровоцировала конфликт с Порко. Конфликт, переросший в физическое противостояние. Елена победила, если можно назвать победой отстранение участника драки от исследований на неделю за недостойное поведение. После этого инцидента было принято решение отказаться от имён. Однако некоторые и по сей день продолжают возиться с титанами, переступая грань. Однажды Зик услышал, как Кольт назвал одного из самых шустрых подопытных Фалько, и это заставило его задуматься. Леви громко фыркнул. — Бери пример, Ханджи, — не скрывая насмешки, произнёс он. — Ты уж слишком расстраивалась из-за Сонни и Бина. — Хочешь сказать, что не разделяешь моего горя? Но ты же присутствовал на их похоронах! — Признаю, зачатки характера у них были, — Леви коснулся пальцами резервуара, за стенками которого напротив него собирались особи с одним глазом и формой тела как у морского конька. Присутствие незнакомцев явно привлекало их внимание. Аккерман окинул их хмурым взглядом — в приглушённом свете его лицо казалось почти призрачным. Он повернулся к Зику, что задержался у резервуара со своими «любимцами» — титанами, похожими на крокодилов с чешуйками цвета слоновой кости. Наверное, он и дома завёл бы себе такого в качестве питомца, не будь и этих подопытных склонности к каннибализму. Зик не хотел проснуться утром без половины лица и конечностей. — Эй, бородатый, почему они так активны? Я думал, титаны не способны передвигаться без солнечной энергии. Да, вы тут имитируете свет, но это не полноценная замена. — Что? — растерянно отозвался Зик. — Извини, ты меня спрашиваешь? А то мне показалось, будто ты внезапно со мной заговорил. — Видишь кого-то ещё рядом с нами? — огрызнулся Леви. — Когда-нибудь научишься нормально отвечать на вопросы, которые тебе задают? — Если это твои вопросы, — с тошнотворной приторностью промурлыкал Зик, — то никогда. Но раз ты сегодня настроен чуточку менее враждебно, так и быть, позволю себе такую роскошь, как ответ. Посмотри наверх. Видишь края крыши? Между ней и стенами есть небольшие щели, которые остаются открытыми в солнечную погоду. Они дают минимальное количество света, необходимое для того, чтобы титаны не уснули, но и не начали доставлять нам неудобства чрезмерной активностью. Присмотрись повнимательнее, — приблизившись к Леви, он коснулся его плеча, чувствуя тепло. Затем деликатно подтолкнул к пустому резервуару. — Он не занят, поэтому через него проще увидеть солнце. От внимательного взора Зика не ускользнуло привычное напряжение, каким Леви всегда реагировал при их непосредственной близости. Губы Аккермана сжались в тонкую полоску, глаза с подозрением сузились, черты лица стали острее, под стать колючему характеру. И всё же он был заинтересован. Складка между его бровями углубилась. — Что? — Ты явно заинтересовался титанами, которых мы только что разглядывали. — Просто они выглядят безобиднее остальных. — Мне эти «безобидные» чуть руку не оторвали, когда я был моложе, — Леви бросил на Зика удивлённый взгляд. На этот раз без какой-либо враждебности. Возможно, дальнейшие беседы им стоит вести только в присутствии титанов, если это создаёт более дружелюбную атмосферу — кажется, самому Аккерману комфортнее в обществе подопытных, нежели рядом с людьми. — Когда студентом был? Зарабатывал тут дополнительные баллы? — Мне льстит тот факт, что ты посчитал меня прилежным, — теперь удивление Леви сменилось недоверием. — Йегер, мы познакомились, когда ты был студентом. И я помню, как ты был готов буквально на всё, лишь бы продвинуться вперёд. Почему-то его слова прозвучали для Зика словно отдалённое эхо, и вскоре причина стала понятна: Аккерман говорил ему то же самое, когда они впервые трахались. Ладонь Леви вжимала его лицом в подушку гостиничного номера. И Зик был неописуемо счастлив, поскольку тот наконец признал его. Наверное, он должен был стыдиться звуков, которые издавал тогда, но их напрочь затмила ненависть к себе, потому что Аккерман выставил его из номера за курение (и «странное» выражение на лице, похожее на сожаление после всего, что они вытворяли). Размышляя об этом, Зик понимал, почему привлекал к себе таких людей, как Елена. Видимо, склонность к фанатичному восхищению кем-либо была очень даже заразительна. И ему следовало бороться с этой чертой, что не так легко, когда видишь перед собой объект своего обожания. Леви напрягся, очевидно, осознав двусмысленность собственного высказывания, затем задержал взгляд на отражениях, слишком мрачный и в то же время почти нечитаемый. Спрятал руки в карманах, отзеркаливая позу Зика. Приоткрыл рот, желая что-то добавить, но это было бы плохой идеей, ведь летом они твёрдо решили, что между ними всё кончено… — Мне было семь, — наконец ответил Зик, поскольку ничто так эффективно не помогало ему вернуться к здравому смыслу, как рассказы о детстве. — Что? — Мне было семь, когда я упал в тот резервуар, — объяснил он, стараясь отделить эмоции от воспоминаний. — Мне было семь, и мои… родители хотели записать меня в участники научной программы для детей, которую предлагал университет. Это гарантировало учебное место в будущем, что в моём случае было важно, ведь я откровенно отставал по некоторым предметам, даже по физической культуре. Я должен был приходить сюда после школы, чтобы помогать с уборкой. Думал, что если помимо уборки сделаю что-нибудь взрослое, то докажу свою значимость. А потом свалился к подопытным, когда попытался накормить их сырым мясом. Мне невероятно повезло, что Ксавьер оказался поблизости и вовремя меня вытащил. Похоже, буря миновала. Им удалось избежать неприятной темы. Зик отошёл, чтобы понаблюдать за тем, как выражение на лице Аккермана становится мягче. Где-то в стороне переговаривались Ксавьер и Ханджи, вероятно, обсуждая образец, с которого не сводили глаз. — Что ж, этого я не ожидал. — Почему? — Зик с любопытством наклонил голову. — А чем ты занимался в том же возрасте? Собирал карточки, покорял окружающих своим раздражающим остроумием и развивал нездоровое пристрастие к чаю? — это было странно, но он не мог представить Леви ребёнком. Тот, казалось, появился в их мире сразу взрослым, ворчливым и язвительным. — Кошельки воровал, — без промедлений последовал ответ. Леви смотрел на Зика, угрожающе стиснув челюсти, как будто ожидал осуждающих комментариев по поводу собственной личности и пригодности для участия в совместном проекте. И, может быть, несколько лет назад Зик действительно высказался бы на этот счёт, не взирая на долю лицемерия — но только не сейчас. Это можно считать своеобразным прогрессом? — Ну… — задумчиво протянул Зик, — каждый выживает по-своему. И чтобы наш разговор опять не свернул на скользкую дорожку, предлагаю присоединиться к остальным. Леви вновь покосился на их отражение, явно желая сказать хоть что-нибудь в ответ, однако вместо этого лишь кивнул. Зик пропустил его вперёд. Зловещий взгляд одного из подопытных, казалось, на мгновение задержался на его спине. Извини, подумал Зик и снял очки, чтобы протереть стёкла, сегодня ты тоже обойдёшься без ужина из моих конечностей.***
Только к концу экскурсии выяснилось, что Вилли Тайбер, при всей своей сообразительности, забыл передать Ханджи или Леви расписание. Чуть позже должен прибыть университет Азумабито; недавно у них произошёл инцидент — вспышка титанизма в одном из регионов Хизуру, привлекшая внимание исследовательского корпуса университета. Зик почти не сомневался, что всё это — не более, чем политический ход. Отношения Марлии и Азумабито много лет напоминают шахматную доску с множеством коварных фигур. Они попали в особую лабораторию — стерильное помещение, где производится вскрытие и пахнет так, будто кто-то залил всё вокруг дезинфицирующим средством. Уже наступил вечер, однако Ксавьер, совершенно очарованный тем, что нашёл единомышленницу, влюблённую в науку столь же сильно, как он сам, настоял на том, чтобы гости поприсутствовали на очередном вскрытии титана, которое проводили Кольт и Елена. Точнее, Кольт препарировал под контролем Елены. Он держал скальпель так, словно боялся совершить малейшую ошибку, из-за которой Елена лично воткнёт ему острое лезвие в какое-нибудь из нежных мест. Зик бы и сам чувствовал себя не очень, смотри она в его сторону таким же пугающим взглядом, каким следила за дрожащими руками Кольта. К счастью, окончание процесса выдалось не столь напряжённым. — Чуть позже я передам вам анатомические изображения этого образца, доктор Йегер, — произнёс Кольт, снимая перчатки и наполняя комнату характерным шуршанием. Рядом с незнакомцами он проявлял заметную осторожность. — Обнаружились интересные отличия в развитии пищеварительного тракта. А вы… — он посмотрел в сторону гостей, — должно быть, прибыли из университета Парадиза. Полагаю, нам предстоит работать с вами — или с теми знаниями, которыми вы поделитесь. Меня зовут Кольт Грайс, а это моя партнёрша по лаборатории, Елена, — в его голосе всё ещё слышалось волнение. Возможно, из-за того, что он наконец узнал гостей и немного растерялся, сомневаясь в том, какие темы можно обсуждать с конкурентами. — Грайс, — повторил Леви, и в его взгляде мелькнуло ответное узнавание. — Вы были соавтором статьи об улучшении компьютерного моделирования физиологии титанов, я прав? Мне ваша статья показалась довольно интересной, но я почти уверен, что это был ваш первый авторский опыт. — Неужели это было настолько очевидно? — с нервным смешком спросил Кольт. Затем перевёл взгляд на Зика, словно умоляя о помощи, на что тот лишь приподнял бровь. — Вам не хватает уверенности, — прямолинейно сказал Леви. — Многие из ваших замечаний были действительно важными и помогли нам в разработке собственных методов. Но если вы не будете демонстрировать уверенность в своих словах, другие тоже начнут сомневаться. Возьмите пример со своего… — он кивнул в сторону Зика, — начальства. Я убеждён, что многие его гипотезы слишком провокационны, однако он делится ими с такой уверенностью, что люди без колебаний соглашаются с ним, — наверное, Зик должен был обидеться на подобную характеристику, вот только не привык обижаться на правду. — Кроме того, я хотел бы обсудить с вами некоторые моменты… — О, с удовольствием. Я работаю над улучшением своих… — Кольт, — безэмоционально обратилась к нему Елена, — нам ещё нужно закончить отчёт, помнишь? И не забудь помыть руки. — Прости, что-то я увлёкся. Надеюсь, у нас будет возможность пообщаться, — он поспешил покинуть комнату. — Кстати говоря, — рядом с Леви появилась Ханджи и положила ладони ему на плечи, — кажется, Вилли Тайбер не передал нам расписание. — У меня есть копия, — неохотно отозвался Зик, — можете вернуться со мной, чтобы забрать её. Доктор Зоэ? — он заметил, как внимательно Ханджи глядела на диаграммы, которые Кольт изобразил на доске. — М-м? — она перевела на Зика растерянный взгляд. — Признаюсь, я не сильна в вопросах организации, поэтому вам лучше обратиться к Леви, — и хотя взаимодействие с Ксавьером помогло разрядить обстановку, остатки неловкости и напряжения ещё витали в атмосфере. Зик предполагал, что от гостей не стоит ожидать особого дружелюбия. Его подозрения подтвердились, как только он посмотрел на Аккермана, который выглядел так, будто намеревался задушить их с Ханджи. — Она права, — наконец произнёс он, но таким тоном, будто его вынудили. — Я в таких вещах разбираюсь лучше. Если бы мы доверили Ханджи решение административных вопросов, то с визитом к вам опоздали бы на три дня, — он остановился у двери и прочистил горло. — Чем быстрее мы с этим закончим, тем лучше. Зик последовал за ним, ощущая себя так, будто каждый новый шаг приближал его к крутому склону, ведущему в неизвестность. Он коснулся плеча Ксавьера, после чего тихо сказал: — Не хочешь провести выходные со мной и Кольтом? Сыграем в бейсбол, — эти слова послужили своего рода извинениями, и улыбка, которую Зик получил в ответ, того стоила. Пускай примирение нельзя было назвать идеальным, но определённо многообещающим. В конце концов, нет вины Ксавьера в том, что он так болезненно отреагировал на новость. — Хочу, — отозвался Ксавьер. — Очень хочу.***
Какое-то время они шли в полной тишине, не имеющей ничего общего с комфортом — впрочем, когда им вообще было по-настоящему комфортно друг с другом? — Приятные у тебя коллеги, — первым заговорил Леви, вырывая Зика из размышлений. — Я имею в виду доктора Ксавьера и Грайса. — Буду считать, что Елену ты негласно включил в свой список, — высокомернее, чем планировал, ответил Зик, — потому что хвалить нужно всех или никого. — Я бы упомянул её, — сухо произнёс Аккерман, — если бы она не переняла от тебя некоторые дерьмовые привычки. Грайс в её присутствии выглядел так, будто нуждался в срочном спасении. Почему они вообще работают вместе? — Ну… — протянул Зик, — как минимум потому что других подходящих по возрасту партнёров для них в своё время не нашлось. На самом деле, они ладят друг с другом… иногда. Кроме того, — в его голосе послышалось наигранное веселье, — не нам судить об этом. Взгляни на нас! Враги, ставшие близкими коллегами. Куда катится мир, Леви? — Как только наше сотрудничество подойдёт к концу, будь готов к разгромным обзорам на свои статьи в течение ближайших десяти лет. И не надо делать вид, будто тебе от этого весело. — Знаешь, я и вправду умею работать с людьми, которым я неприятен. И если учесть, что половина моих постоянных коллег в глубине души желает выпотрошить меня, ты тут найдёшь много единомышленников. И, кстати, без шуток, — с большей серьёзностью добавил он, — спасибо за те слова, которые ты сказал Кольту. У него есть проблемы с уверенностью. С твоей стороны это было благородно. — С моей стороны это была правда, — резко ответил Леви, — я не склонен к лести, особенно незаслуженной. — И всё-таки, — возразил Зик, — хорошо, что он услышал это от кого-то постороннего, не из наших. Наверняка он думает, что мы всегда благосклонны к его работам, потому что помогаем с их публикацией. Но лучше бы он попробовал отрастить бороду. С ней отношение людей меняется в более серьёзную сторону. — По себе судишь, Йегер? Если тебя так волнуют чужие мнения — это лишь подтверждает твою некомпетентность. — Не проецируй на меня это дерьмо. Многие находят меня очаровательным. — Потому что проводят в твоём обществе меньше пяти минут, — Леви на мгновение замолк под тяжёлым взглядом Зика, — или слишком глупы для того, чтобы заметить, как ты вводишь их в заблуждение. Кабинет Зика не был заперт — в любом случае, красть тут нечего, а рыться в личных вещах бессмысленно. Большая часть предметов представляла из себя бесконечные ряды папок с документами, а в углу томился цветочный горшок. Зик включил настольную лампу, и его предположения подтвердились: Ксавьер опять пытался рассортировать бумаги по-своему. Леви проследил за его взглядом, после чего приподнял бровь. — Могу помочь разобраться с документами, если нужно. — Вот так сразу раскрываешь себя как подосланного шпиона? Я в шоке. — Вовсе нет, — обиженно проворчал Аккерман, — просто не хочу торчать здесь с тобой дольше положенного. — Раздражение исходило от него волнами, хотя Зик не был до конца уверен в причинах такого поведения. Возможно, Леви злился на себя же. Тот протянул руку. — Передай мне вон те папки, в которых ты начал копаться, и принимайся за другие. К тому же, если наш совместный проект состоится, то важную информацию я всё равно узнаю месяца через три. Логично. — Слушаюсь, капитан, — с ухмылкой отозвался Зик. — Значит, ищем расписание. Главное, найти эту копию — позже я сделаю другие. Кстати, забыл спросить: вы же приехали со своими лаборантами? Истинная цель его вопроса была настолько очевидна, что Леви догадался сразу. — Да, и твой брат тоже в команде. С ним всё в порядке, если не считать перспективы вырасти невыносимым говнюком, но это, похоже, у вас семейное. Остальных ты, наверное, не знаешь, но некоторые тебе скорее всего понравятся, — ответил он. — Но даже не думай переманивать их к себе. Я слишком хорошо знаком с репутацией этого места. — Понятия не имею, о чём ты. Или это был завуалированным комплимент превосходным результатам всех наших исследований? — с наигранным сомнением спросил Зик. — Что ж, тогда и я позволю себе одно предупреждение: руки прочь от Кольта, на которого ты явно нацелился, — воцарилась неловкая пауза, пока он ждал ответа. — Леви? Подняв голову, он обнаружил, что Аккерман лениво перестывает стопку бумаг, которые по внешнему виду выглядели старше остальной документации. До Зика в считанные секунды дошло осознание того, какую именно информацию содержат эти бумаги. Внизу его живота неприятным комком шевельнулся страх. — Знаешь, — неожиданно заговорил Леви каким-то странным голосом. — Когда Ксавьер сказал, что ты в юности чуть ли не боготворил меня, я был уверен, что он таким образом пытается втереться ко мне в доверие, — его брови поползли выше. — Надо же, тут практически процитированы все мои ранние исследования. Хотя я определённо не одобряю идею массовой стерилизации, даже при условии отсутствия лекарства. Зик чисто из сентиментальности сохранил множество копий своих старых исследований — чтобы увидеть прогресс или просто посмеяться. Тогда он выдвигал такие гипотезы, которые могли прийти в голову только студенту, предпочитающему теорию и не имеющему ни малейшего представления о концепции причины и следствия. — Можешь не сомневаться, — сухо отозвался он, — те мои порывы быстро угасли. Как стерилизация, так и попытки боготворить. — Значит, это случилось после нашей встречи. Сильно же я тебя разочаровал. — На самом деле, это я изначально был несправедлив по отношению к твоей истинной натуре. Восхищался образом, который сам придумал. Но сейчас это неважно. Я научился творить меньше глупостей. Леви невнятно промычал в ответ, сосредоточенный на чтении. Приглушённый свет лампы смягчал черты одной стороны его лица и скрывал в тени другую. Он зажал край бумаги между большим и указательным пальцами, опираясь свободной рукой на столешницу. — Только не говори, что тебя всерьёз заинтересовала моя старая писанина. Ты всё равно не сможешь отправиться в прошлое и вынудить меня писать лучше. Аккерман фыркнул. — Да ты скорее выдашь что-то ещё более сумбурное мне назло, — в голосе его до сих пор слышался холод, отчего Зик чувствовал себя неуютно, словно воздушный шарик в тесном пространстве. Поиски продолжились в тишине, но сама атмосфера ощутимо изменилась, став подобием затишья перед бурей, и Зик точно знал, что за всем этим последует. Пока они держались на расстоянии друг от друга, всё было в порядке. Но теперь они вынуждены работать вместе, и это не сулит ничего хорошего. — Нашёл! — с облегчением воскликнул Зик, заметив знакомый почерк. — Вот он, — большая часть расписания была составлена Ксавьером, как самым старшим, хотя остальные также внесли свои поправки. Зик обошёл стол и остановился рядом с Леви. Пускай тот и отстранился, но не слишком далеко, потому они продолжали стоять, почти касаясь друг друга. Если бы Зик сейчас переместил взгляд на лицо Аккермана, то смог бы разглядеть мельчайшие детали — намечавшиеся мешки под глазами, изгибы ресниц, шрам на скуле — чуть более бледный, чем остальная кожа. С его губ сорвался вздох. — Я кое-что изменю, чтобы у вас была возможность без проблем добираться до всех объектов. В этом плане мы рассчитываем и на Тайбера тоже, но будет неплохо, если вы сможете самостоятельно разобраться с посещением. Кстати, заметь, в организации дневного распорядка прослеживается закономерность… — Зик, — твёрдо, но не слишком громко обратился к нему Леви, однако он решил продолжить: — Главное, не забредать в Нижнее Ребелио — если всё-таки попадёшь туда, то сразу поймёшь, почему. Район можно обойти пешком, так что найти… — чужие пальцы обхватили его запястье. Зик поднял глаза, тут же встретившись с пристальным взглядом Леви. Медленно сглотнул, что не укрылось от взора последнего. — Ты не обязан всё мне объяснять в подробностях, — произнёс Леви. — Если честно, поначалу я подумал, что ты нарочно оставил нас без расписания. В качестве наказания за опоздание. — Это было бы довольно грубо с моей стороны, — отозвался Зик. — Твои студенты мне ничего плохого не сделали, — сложив листок с расписанием втрое, он наклонился, чтобы спрятать его в карман чужого пиджака, и покровительственно похлопал по нему. — Я не намерен вымещать злость на них. — Рад слышать, — ответил Аккерман, прежде чем добавить: — Ты помнишь, что сегодня вечер субботы? — его ладонь легла на плечо Зика, а затем скользнула выше, останавливаясь у воротника, так небрежно и собственнически. Ловким движением он снял чужие очки, отчего картинка перед глазами Зика начала расплываться, оставляя в поле зрения единственную чёткую фигуру — Леви. И от этого Зик на несколько мгновений забыл как дышать. Ему не были нужны никакие очки, чтобы понимать намерение, отразившееся в глазах Аккермана. — Это плохая идея, — шумно сглотнув, произнёс Зик. С этим намерением он уже был знаком. — Сейчас мы просто коллеги. На конференциях нам было весело, я не отрицаю, но… больше так не могу. Это только усложнит ситуацию. — Ты, видимо, совсем отчаялся, раз уж докатился до рассуждений о морали, — глаза Леви удовлетворённо поблескивали. Уголок губ дёрнулся вверх — Зик вспомнил, что впервые потерял голову именно из-за этого выражения лица, когда его кумир в области науки и идеальный мужчина сошлись в единый образ. Конечно, очень скоро его стараниями эта улыбка померкла, но он будет помнить её всегда. — По дороге сюда я много думал о твоей навязчивости. Ты из кожи вон лез, чтобы затащить меня к себе в койку — как в первый раз, так и во все последующие, даже если я выражал явное нежелание. Подавая заявку на грант, ты прекрасно знал, что я буду в бешенстве и перестану с тобой разговаривать. Как давно ты стал сторонником морали? Сам приходил ко мне каждые выходные, но стоило мне проявить инициативу, как у тебя засиял нимб над головой и проклюнулись белые крылышки. Но меня не проведёшь. Ты просто растерян и не знаешь, как действовать, потому что не способен меня контролировать. — Хотелось бы напомнить тебе, — возразил Зик, с трудом пытаясь не отвлекаться на прикосновения пальца Леви, очерчивающего линию его челюсти, — что ты был не таким уж пассивным участником. Наоборот, энтузиазм из тебя аж хлестал во все стороны. Но нам пора научиться разделять отношения и работу. Я желаю добиться определённых успехов в нашем совместном деле. — Зик, — выражение лица Аккермана стало серьёзным, — я не собираюсь принуждать тебя к чему-то, если прямо сейчас ты не готов. Возможно, этот ответ был самым разумным, однако от него никому не полегчало. Зик запутался в собственных чувствах и принципах. И, стоило Леви отступить на шаг, как он подался ему навстречу. — Хорошо, — услышал Зик собственный голос как будто со стороны — похоже, его разум окончательно решил отдохнуть. — Но только один раз, а потом мы станем просто коллегами. Которые ещё долго будут чувствовать себя дерьмово после того, что сделали. — Значит, коллеги, — согласился Леви, проводя большим пальцем по горлу Зика и вынуждая его опуститься на колени. Чтобы не потерять равновесие, тот был вынужден схватиться за бёдра Аккермана. Всё такие же костлявые. — Ты заметил, как легко тебя уговорить? — услышав это, Зик испытал уже знакомую смесь ненависти, стыда и невыносимого жара, закипевшего в нём, пока он возился с пуговицей чужих брюк. — Но ты мне и таким нравишься. Послушным, — наверное, его должен беспокоить тот факт, что подобные слова заставляли лишь сильнее распалиться и без того разгорячённое тело. Одну руку Леви опустил ему на плечо, пальцами другой зарылся в волосах, таким образом удерживая его на месте. Леви был уже наполовину твёрд; Зик видел очертания его члена, мог представить себе его тяжесть и вкус во рту. Когда он наконец вытащил член Аккермана, то почувствовал слабый аромат мыла, после чего провёл по головке подушечкой большого пальца, стирая первые капли предэякулята. Затем коснулся её языком, ощущая пульсацию. Накрыл влажными губами и бросил случайный взгляд на Леви, который смотрел в ответ с нескрываемым голодом. Прикрыв глаза, Зик взял член Аккермана в рот, старался расслабить челюсти и не напрягать горло, постепенно принимая в себя всю длину. Его разум медленно очищался от мыслей, сосредоточенный на жаркой плоти внутри и солоноватом привкусе на языке. Леви же понемногу терял самоконтроль, издавая сдавленные стоны. Его волосы растрепались, на висках поблескивали капельки пота. Пальцы крепче — и больнее — стискивали пряди Зика, удерживая голову в неподвижном положении, пока бёдра двигались с нарастающим темпом. Зик потянулся рукой к собственному паху, чтобы погладить его через ткань брюк, однако Леви не позволил ему это сделать. — Не трогай себя, — в его голосе звучала властность, от которой по спине Зика пробежали мурашки. — Забудь о себе любимом хотя бы сейчас. Понял? — хватка Аккермана всё такая же крепкая, отчего идея Зика с попыткой внезапного поцелуя провалилась почти моментально. Мозолистая подушечка большого пальца провела по его опухшим губам, задержалась на коже, покрытой жёсткими волосками, чуть ли не заставляя его поверить в нежность этих прикосновений. Леви держал челюсть Зика, большим пальцем скользнув ему в рот и надавив на язык. Зик смотрел на него с нескрываемым изумлением. — Почему ты не можешь всегда быть таким податливым? — с одобрением пробормотал Аккерман, и от одного только звука его низкого голоса Зик был готов проявить ещё большую податливость, лишь бы ему дали шанс… Он понятия не имел, какое выражение застыло на его лице, поскольку был сосредоточен на чужой похвале, пускай и понимал, что следующим утром будет чувствовать себя разбитым. Причёска его превратилась в сальный взъерошенный хаос, и Леви убрал несколько прядей с его глаз. Затем с уже привычной нежностью коснулся большим пальцем уголка глаза, провоцируя влагу. — Слышишь меня? — голос Аккермана невыносимо мягок, несмотря на болезненную хватку. Зик облизал губы, что не укрылось от внимательного взора Леви, следившего за розоватым кончиком его языка. Моргнул слипшимися от влаги ресницами. — Да… — наконец хрипло ответил он. — Давай… продолжим, — обхватив руками бёдра Аккермана и заставив его нависнуть сверху, Зик посмотрел на него в безмолвной мольбе. Между ними воцарилась тишина, казавшаяся слишком долгой, после чего Леви кивнул. За считанные секунды Зик двинулся вперёд, поддаваясь знакомому чувству наполненности в горле. — Отлично справляешься, — Зик не понимал, как одна и та же фраза могла звучать по-доброму и одновременно отдавать такой жестокостью. Но в этом была вся суть Леви — он умел дёргать за ниточки, и даже если это вызывало у Зика раздражение, он мог лишь подчиняться, словно ведомый в страстном танце. Словно неспособный сопротивляться этому влечению, за что он был готов ненавидеть себя, ненавидеть своё стремление быть признанным Аккерманом. Иногда тот снисходил до проявления чувств; в груди Зика разливалось тепло, стоило услышать малейший комплимент, даже если после этого не последует ничего, кроме жёсткого секса. Он интуитивно знал это, потому что неоднократно представлял себе каждое взаимодействие с момента первой встречи; он знал Леви до того, как познакомился с ним — знал, с какой неприязнью доктор Аккерман относился к слухам о своей персоне. И тогда Зик, молодой и уверенный в собственном превосходстве среди коллег — как внешнем, так и внутреннем — довольно легко пришёл к выводу, что лучший способ сблизиться с Леви — это подобно занозе забраться ему под кожу. И это сработало, несмотря на то, что принесло лишь временное ощущение эйфории, в отличие от надолго засевшего в голове чувства испорченности. Рискуя в своём фанатичном стремлении любой ценой завоевать внимание Аккермана, он мог в одно мгновение лишиться всего — репутации, связей, хорошего отношения к результатам своей работы, — а в ответ не получить даже благосклонного взгляда. В конце концов, Леви ничего большего от него не нужно, да и Зик не сможет предложить ему чего-то нового: своё уважение, восхищение или дружбу он продемонстрировал уже давно. Рука Аккермана, не отпускавшая его пряди из цепкой хватки, оттянула голову назад. Зик часто и поверхностно задышал, когда Леви вытащил член. Собственный рот казался ему использованным, а губы — неестественно растянутыми. Тыльной стороной ладони Зик вытер рот и внезапно оказался прижатым к столу. — Вот теперь можешь потрогать себя, — небрежно произнёс Леви. — Я хочу увидеть это, — его глаза блеснули в полутьме комнаты. Наконец он мог скользнуть рукой вниз и с облегчением прикоснуться к себе. Всё это время Зик не спускал глаз с Леви, который навис над ним, обхватив ладонью собственный член. На лице Аккермана застыло напряжённое выражение, означавшее, что он уже на грани — когда Зик испытал оргазм, изливаясь в нижнее бельё, Леви вскоре последовал за ним. Придерживая член, направил головку на приоткрытые губы Зика, и тот послушно наклонился ближе, почувствовав на языке беспорядочные пульсации, когда Леви кончил ему в рот. С уголков рта потекли струйки, которые были стёрты подушечкой большого пальца. Спустя пять минут, когда к обоим вернулась способность ясно мыслить, Леви недовольно скривился. — Пиздец, — пробормотал он. Зик с трудом поборол желание сказать ему, что случившееся — не конец света. Даже если всё кажется именно таким. — Не то слово, — со смешком отозвался он. — Я ухожу, — бесцеремонно добавил Леви. Зик остался на полу, слушая шорох чужой одежды. — До завтра, — и он действительно ушёл. Прижавшись головой к боковой стенке стола, Зик истерично рассмеялся.