По стопам империй, повторяя их ошибки

      Сегодня был необычный день, особенный. День, к которому Третий Рейх готовился уже достаточно давно, и всё это время скрывал ото всех эти приготовления. Сегодня, будто бы по желанию судьбы, идеальным было всё, начиная с самого утра. И вся следующая неделя, а то и две, должны быть такими же результативными.       Что может быть приятнее, чем проснуться рано утром в крепких объятиях всё ещё спящей рядом девушкой? Факт того, что этой девушкой была милая Австрия, конечно же.       Пытаясь отодвинуться, чтобы подняться с кровати, Рейх услышал рядышком недовольный, почти протестный стон. Австрийка, не желавшая выпускать немца из своих объятий, лишь крепче к нему прижалась. Как бы сильно вид мирно спящей девушки, её раскиданных по подушке волос, её тёплого дыхания и ещё более тёплого тела, всё ещё обнажённого после прошлой ночи и укрытого лишь тонким одеялом, не манили остаться ещё хотя бы на десять минут, нужно было идти работать. Рейх предпринял другую попытку вырваться из крепких объятий. Крепче придвинувшись к своей любимой, он аккуратно прижался своими губами к её в лёгком поцелуе. Даже сквозь сон девушка тут же ответила взаимностью. После того, как Рейх чуть отстранился, Австрия приоткрыла глаза и смущённо улыбнулась из-за того, что её разбудили таким образом.       – Мне нужно идти работать. – Прошептал немец, предприняв ещё одну попытку аккуратно отодвинуться.       – Уже? – Меланхолично простонала девушка.       – Уже. Я в ответе за кое-что очень-очень важное.       – Ты ещё и передо мной теперь в ответе. – Австрия высвободила Рейха из своих объятий, перевернулась на спину и потянулась, выгибая спину. При этом одеяло сползло с её тела, так что выглядело это так, будто бы австрийка демонстрировала Рейху то, чего он себя лишал. – И это тоже очень-очень важно.       – Я не забыл. – Рейх уже начал застёгивать рубашку. – А если ты сейчас же не оденешься или, хотя бы, не прикроешься, то собьёшь мне весь график, – он подмигнул – и я очень расстроюсь.       – Как прикажете, мой фюрер. – Австрия укуталась в одеяле. – И когда же мы узнаем результат?       Рейх призадумался. Где-то через две недели он планировал устроить грандиозное мероприятие, даже можно сказать «Грандиозное» - с большой буквы. К тому моменту уже можно будет сказать, стоит ли устраивать им вдвоём праздник наедине после готовящегося мероприятия.       – Тогда же, когда проведём парад. – Гордо подытожил он.              Что может греть душу сильнее, чем вид военного парада? Военный парад с армией, которую тебе фактически запретили иметь, конечно же.       Именно такие мысли были в голове Третьего Рейха, который, стоя на большом открытом балконе, приветствовал свою недавно сформированную армию, новейшую технику, созерцал мощь и дисциплину. Рай милитарного перфекциониста. Стройные ряды молодых солдат с закинутыми дулом к небу винтовками бряцали снаряжением, звонко отдавали ботинками по асфальту, единым строем маршировали в едином ритме. За ними медленно, гремя гусеницами и ревя моторами, двигались танки. Следом ехали грузовики и внедорожники с буксируемой артиллерией, несколько мотоциклов, а следом вновь ряды солдат. Воздух сотрясали звуки восторженной толпы, облепившей улицу с обеих сторон, так что пришлось усилить динамики, и праздничный военный марш звучал за множество кварталов отсюда.       Вежливо улыбающийся Рейх вскинул руку. Его примеру последовало несколько стоявших рядом офицеров, в том числе и находившаяся по левую руку Австрия. На лице девушки было выражение взволнованности. Казалось, что она не знает, стоит ли ей радоваться или всё-таки нет. Глядя на развивающиеся знамёна на зданиях, на машинах, на трибунах; на приветствующих солдат людей в ставшем уже привычным жесте; на самих военных, отвечавших взаимностью и гордо, а самое главное, успешно пытавшихся произвести впечатление, Австрия опустила сначала плечи, а после и руку. Она повернулась к Рейху. Вид у немца был счастливым. Это всё точно покажут по телевизору, но перед этим он хотел объявить на собрании о том, что сдерживать внезапный наплыв добровольцев в немецкую армию он не собирается, а, следовательно, и ограничивать её численность не станет. А там, глядишь, и про воинский призыв упомянет.       – Мой фюрер, – обратилась к нему Австрия – думаю, мне нужно прилечь. Тут слишком шумно для меня.       Рейх без лишних слов повернулся на каблуках, легонько приобнял девушку за талию, и они оба зашли в здание. Звуки парада всё ещё звучали достаточно громко, но по мере отдаления к центру здания, они постепенно стихали. Когда звуки парада, наконец, поутихли, они остановились. Рейх обнял Австрию сзади, поглаживая её живот.       – Ты рада? – Спросил немец полушёпотом возле её уха.       – Меня пугает мысль о том, к чему это хвастовство вооружением привело наших родителей, мой фюрер. – Австрийка аккуратно положила свои ладони поверх рук немца.       – Я же не собираюсь ни на кого нападать, дорогая моя. – Рейх уткнулся носом в её волосы. Коридоры пустовали, поэтому можно было не скрываться, все были на параде. – Сильная армия - это не та армия, которая способна снести всё на своём пути, а та, на которую никто не стал бы нападать. – Австрия развернулась лицом к немцу. – Я просто хочу быть в состоянии за себя постоять. А ещё сильнее хочу быть в состоянии постоять за тебя.       – Я тебе верю, – она мягко поцеловала Рейха в губы – но нужен ли весь этот пафос? Все эти парады и шествия? Показная сила? Не захотят ли люди новой войны? Веймар слишком долго потакал…       – Не смей вспоминать о нём. – Прошипел Рейх.       – Да, извини.       – Они будут хотеть того, чего хочу я. Другого я им не позволю.       – Прости, что засомневалась в тебе.       – Всё нормально. – Рейх вновь стал гладить живот девушки. – Но я, вообще-то, спрашивал не о параде.       Австрию осенило, и она глуповато улыбнулась. Положив голову на грудь немца, она, не думая, ответила:       – Я счастлива.              Что может радовать сильнее, чем твоё растущее могущество? Падение одного из основных столпов Версальского договора, конечно же.       Все были шокированы. Никто, кроме Венгрии и Королевства Италии, не восприняли эту новость радостно. Кроме этих двоих, лишь Японская Империя, да Советский Союз с толикой личного неподдельного интереса наблюдали за объявлением немца. Громче всех на новость о создании Вермахта отреагировал Великобритания.       – Это просто невероятно! – Возмущался он, поднимая брови так высоко, что монокль то и дело выскакивал. – Вы нарушаете все договорённости! Согласно Версальскому мирному договору – британец вынул из внутреннего кармана свёрнутую свитком копию документа – вам разрешается иметь армию лишь для подавления внутренних восстаний и революционных волнений! Я считаю, что ста тысяч вполне достаточно!       Франция и Бельгия настороженно закивали в знак согласия.       – За всю нашу историю и историю человечества в целом, – начал Рейх издалека тоном университетского преподавателя – самое большое количество воин было на территории Европы. Мои земли, по велению самой госпожи судьбы, являются центром европейского континента.       – Не нужно учить меня истории, господин Третий Рейх. – Грубо перебил немца Британия. – Я живу столько, сколько вашим предкам и не снилось, я знаю про воины побольше вашего.       – Мой отец заслужил наказание. – Рейх сквозь зубы выдавил из себя эту фразу. – Но сейчас он мёртв. И мой старший брат тоже. Неужели кто-то думает, что проклинать страну вплоть до младших братьев и сыновей, чтобы дети несли на себе груз своих отцов - это правильно? – Он сделал паузу, давая возможность возразить, но никто не сказал ни слова. – Проще говоря, Вермахт - это гарантия моей безопасности.       – Или угроза миру.       – Веймарская республика, с моей помощью, следуя вашему договору, создал Рейхсвер, но какой смысл от территориальной обороны, если даже в Рейнскую область вход закрыт? Кстати о ней… Франция, – Рейх повернулся к девушке и ласково улыбнулся, как улыбаются при встрече подружки – думаю, нам стоит пересмотреть пункт, касающийся демилитаризованной зоны. – Немец повернулся к остальным европейцам. – Остальное мы обсудим позже, когда Великобритания со своей супругой подумают о чужих семьях.       Рейх вернулся на своё место и принялся что-то записывать в своей красной папке со свастикой, как бы уступая место для выступления остальным. Сегодня папка была толще обычного. А всё из-за того, что внутри неё была папка поменьше. Работу Австрии Рейх взял на себя, хотя бы на этот раз. Её кресло пустовало, но всё же. Краем глаза немец заметил, как ему подмигнул Союз. Понял, всё-таки, намёк.       Что может быть более вдохновляющим на подвиги, чем очередной триумф, результативное выступление и согласные с твоей точкой зрения союзники? Поддерживающая тебя семья, конечно.