Dragon's blood

Шел третий день турниров и пиров в честь помолвки Эймонда и Эриды. Им обоим одинаково осточертело каждый раз лицезреть лики неизвестных Лордов и делать вид, что их поздравления в значительной степени интересны им. — Ваш союз – бальзам для глаз ваших подданных, мои Принц и Принцесса, – отозвался Лорд Фелвуда – Харвуд Фелл. — Красотой вы пошли в свою мать – нашу будущую Королеву – так же, как она сияя, словно самая настоящая жемчужина. Недобрый прищур одного глаза Эймонда заставил Лорда съежиться. Его бездумные речи привели Принца в тихую ярость. То было не из-за слов об Эриде, а об её матери. Дом Фелл, как и другие дома принесли клятву верности Рейнире. Даже после рождения Эйгона, когда наследие Рейниры с каждым днём, как рос его брат, становилось шатким, они не отреклись от неё, простодушно полагая, что та и в самом деле унаследует Железный Трон. Веками его предки-воительницы шли на огромные жертвы, дабы надеть на свои головы корону Эйгона Завоевателя, но ни одной из них не удалось провозгласить себя Королевой Семи Королевств. Эймонд был уверен, что такой потаскухе, как Рейнире – и подавно. — Отчего же вы, лорд Фелл, столь уверены, что в будущем наследие отца не перейдет по праву престолонаследия мальчику-первенцу, коим является мой брат, и тот не сядет на Железный Трон, как новый Король Семи Королевств?, – не страшась, выдал Эймонд, в упор глядя на Харвуда Фелла. Губы мужчины были сжаты, широко раскрытыми глазами он смотрел на Принца. Казалось, парень совсем не боится смерти. Укол злобы кольнул Эриду, когда ушам её довелось услыхать речь Эймонда. Пальцы девушки побелели от сильного сжатия ножки кубка. Принц не побоялся озвучить мысли перед Лордом, касательно Эйгона, намекая на переворот в скором будущем, ибо Визерис ясно дал понять, что Железный Трон после его смерти перейдет к его дочери – Рейнире. Он нарек её мать недостойной, и Эрида не могла позволить этому сойти с его рук. — Вам следует следить за своим языком, супруг мой, потому как лорд Фелл может неверно истолковать ваши слова, относительно моей матери, – не подавая виду, натянула лучезарную улыбку Эрида, глядя на Харвуда. Мужчина нервно рассмеялся, воспринимая слова Эймонда, как шутку. Однако даже дураку было ясно, что не единая нотка забавы не отражалась в них. — Не поймите меня неправильно. Я лишь выразил свои догадки, ведь никто из нас не имеет представлений о том, что может произойти в будущем, верно?, – усмехнулся Принц, продолжая гордо нести свою браваду. — Будущее было предрасположено ещё двадцать три года назад, когда Король объявил мою мать принцессой Драконьего Камня, – скрипя зубами, ответила Эрида. — Более не стоит заводить разговор, подобно этому, дядя, – подняла она на него глаза, пылая гневом. — Разве я сказал что-то плохое, племянница? Тебе следует поскорее избавиться от пелены, что ослепила твои глаза, поскольку твоя глубокоуважаемая мать – принцесса Рейнира – не такая святая, какой ты привыкла её считать. — Хватит, дядя. Эрида пыталась осадить Эймонда, которому было лишь всласть сквернословить об её матери. Он не понимал, каким образом Веларион сохранила почтение к Рейнире, что, находясь в супружестве с её любимым отцом, сношалась со всеми подряд, как безмозглая свинья, даже приложила руку к его смерти... Если только она ничего не знала об этом! Эймонда осенило, словно шаровая молния взорвалась у него в голове: он понял, как ему надо поступить с этой нахальной девчонкой. Эрида заметила, как лорд Фелл и его леди-жена, ставшие свидетелями их стычки, недоверчиво переглянулись между собой. — Это неприемлемо, – сказала девушка. — Отчего же? — Сомневаться в престолонаследии моей матери – значит подвергать осуждению выбор и решение Короля, чего тебе категорически не пристало совершать, как моему будущему мужу, – прошипела Эрида, схватившись за предплечье Эймонда, заставляя его повернуться к ней всем телом. — Не смей никогда более затрагивать эту тему в моем присутствии. Девушка откинула его руку в сторону и демонстративно, не попрощавшись с супругом, покинула Большой Зал. — Приношу свои извинения за сей небольшой инцидент, лорд Фелл. Беспрерывные праздники уж слишком утомили её, ведь вам известно, какое у Принцессы слабое здоровье, – вежливо оскалился Эймонд. — Конечно, мой Принц. Каюсь, даже я устал три дня подряд выпивать по бочке эля. Мы понимаем леди, – рассмеялся сир Харвуд. — Прошу меня простить, я должен узнать, как дела у моей невесты, – кивнул Эймонд в знак прощания, прежде чем покинуть Чертог. Таргариен направился прямиком в спальню Принцессы, которая находилась в западном крыле Замка. Ему не терпелось бросить ей в лицо знания об истинной сущности её горячо любимой матери. Эймонд с самой первой встречи с ней мечтал увидеть горькие слезы Веларион, представлял, как она ползает на коленях перед ним, вымаливая прощение за все унижения. — Немедленно предъяви объяснение своей безрассудности, – потребовала Эрида, как только они с Эймондом оказались наедине. — Как тебе духу хватило порочить честное имя моей матери?, – приблизилась она к нему вплотную, оставляя лишь жалкие сантиметры между их лицами. — Будь осторожна в своих высказываниях, Недостойная, ведь перед тобой стоит не твой любимый рыцарь и слуга – Глендон Гуд, а сын Короля, Второй Принц Вестероса и твой будущий муж, – прохрипел Эймонд. Он не терпел непочтительность к своей персоне, а эта девка позволила себе слишком многое за последние дни. Её надобно бы поставить на место. — Поверь мне, племянница, чтобы озвучить правду в чистом её проявлении, не нужно иметь огромный дух. Эймонд прошел мимо неё, проникая вглубь спальни. Он взглядом прошелся по покоям невесты, заостряя внимание на тайном проходе, что находилось за подобием стены рядом с её кроватью. Эймонд знал обо всех туннелях и скрытых переходах Красного Замка, окончательно достроенным при Мейгоре Жестоком. Он случайно наткнулся на один из них, проходя Малый Чертог в детстве, и с тех пор тщательно изучил каждую щель, не поделившись ни с кем полученными знаниями. — О чем ты говоришь?, – недоумевала Эрида, оставшаяся стоять у дверей. Эймонд примостился на не столь мягкий диван, сделанный из прочной ткани черного цвета – одного из цветов Таргариенов – как и всё в этой комнате. — В курсе ли ты, дорогая невеста, что твоя любимая матушка предавалась похоти и разврату со своим дядей в день похорон его жены Лейны Веларион?, – усмехнулся Эймонд, заранее зная ответ на свой вопрос. Брови Эриды сошлись на переносице, губы приоткрылись. Естественно, она не верила ни единому слову из уст супруга. — Твоя безосновательная инсинуация может дорого тебе обойтись, дядя. Докажи достоверность своих слов, – сложила руки на груди Веларион и вздернула подбородок, глядя на него в ожидании. — От женщины, которая родила не одного, а сразу троих ублюдков от другого мужчины, уже имея при том мужа, вольно ожидать чего угодно, – голос Эймонда звучал ровно, монотонно. Принц желал, чтобы каждое слово, вылетевшее из его уст, Веларион услышала чётко и ясно, дабы они, точно кинжалы пробили насквозь её наивное и глупое сердце. Ногти царапали кожу из-за платья, что было сшито без рукавов. На несколько минут Эрида молча смотрела на Эймонда, будто бы проглотила язык. Его слова успели пустить корни сомнения в её сердце. Она не хотела ни верить ему, ни слушать, но желание узнать обо всем, что он может ей рассказать, не давало ей выставить Принца за дверь. — Не будь дурой, племянница. Где это видано, чтобы от смешивания валирийской крови, что течёт в Таргариенах и Веларионах, родились темноволосые и кареглазые отпрыски? — Алисса Таргариен – мать нашего Короля, была русоволосой и имела разные цвета глаз. Какова вероятность того, что мои братья не унаследовали внешность своей прабабушки? Безудержный смех Эймонда заполнил собой все покои. Его действительно развеселила непреклонность Эриды. Эта девушка способна найти объяснение даже тому, почему светит солнце или же почему снег белый. — Ты поверил в мерзкие безосновательные слухи врагов моей матери, точно скот, бездумно плетущийся за своим пастухом, – процедила она. Эймонд оттолкнулся от софы, медленно приближаясь к ней, как Лев, настигающий свою добычу. — Интересно, какое оправдание ты сыщешь на сей раз, когда я скажу, что Рейнира и Деймон причастны к смерти твоего отца. — Что?, – привычное выражение лица сменилось на негодование. Веларион замерла. Она стояла, как вкопанная, пока Эймонд ходил вокруг неё, сводя с ума. «Нет, этого не может быть. Они не могли совершить это» – без остановки вторил голос в голове Эриды. — Разве ты не задавалась вопросом, почему Деймон и Рейнира так поспешно поженились, не пройдя и сорока дней со смерти их нареченных? Эймонд с удовольствием наблюдал за тем, как озарение медленно постигало её. Он видел, как она тихо ломалась внутри, но вместо того, чтобы остановиться, продолжил, желая завершить начатое. — Они с самого начала планировали воссоединиться, вопреки воли отца, и когда умерла леди Лейна, начали приводить свой омерзительный план в действие, – рассказывал Эймонд, ощущая полную власть и превосходство. — Но перед ними встала преграда: Рейнира уже была замужем. — Замолчи, – произнесла Эрида, отгоняя прочь ужасные мысли. — И они решили хладнокровно устранить проблему, жестоко умертвив её источник – Лейнора Велариона, предав его вечному пламени, что сожрал твоего отца заживо, не оставляя ни единого живого места, – блаженно прошептал Эймонд ей на ухо. — Хватит! Довольно!, – грубо оттолкнула его от себя подальше Эрида, не желая более слушать. Она не плакала – вовсе нет – как хотелось Эймонду. Её стойкость духа восхитили его, но разозлили куда больше. — Думаешь, то было по воле любви и привязанности? Конечно, нет, – надменно бросил Эймонд. — Власть и подобострастие – вот, ради чего отдал жизнь твой отец. Чтобы иметь возможность в любой момент принимать в себя член Деймона, твоя мать без колебаний пожертвовала жизнью Лейнора... Эрида не знала, куда себя деть от переизбытка эмоций. Ей хотелось кричать, плакать, биться в стену, но она не могла пошевелиться. Липкое и мерзкое чувство охватило полностью её сердце. Она ощущала себя обманутой и униженной. — Всё потому, что она – шлюха, – убийственный шепот Эймонда эхом прозвучал в голове Веларион. Хлёсткий звук пощёчины отразился в стенах покоев. Это произошло быстро и неожиданно. Эрида сама толком не поняла, что именно она сделала. Повязка, скрывающая огромный шрам от лезвия, оставленный выродком Стронга, сорвалась с лица Принца, ударяясь о пол. Голова его была повернута в сторону от силы удара, несколько серебряных прядей выбились из порядка, закрывая ожесточенное лицо Эймонда. Когда Принц посмотрел на неё, она впала в шок. Страх отразился в её фиолетовых глазах, однако то случилось не из-за сапфира, вставленного в глазницу Принца, вместо потерянного глаза. Эрида испугалась его горячего опала, ведь ранее между ними не возникало столь громких ссор. Она попятилась назад наравне с тем, как Эймонд зашагал к ней. Эрида имела достаточно натренированную физическую силу, но перед гневом Эймонда то не сыграло бы никакой роли. Она поняла, что деваться ей некуда, когда спиной ощутила холодную стену. Не успела Веларион ничего предпринять, как пальцы Принца сомкнулись вокруг её шеи, перекрывая единственный источник кислорода. Она обеими руками лихорадочно схватилась за железные пальцы Эймонда, вынуждая отпустить, но он не шелохнулся. — Смотри, – приказал ледяным голосом парень, указывая на свой левый глаз. — Я не могу дышать, – просипела Эрида. Он с силой прижал Веларион к стене, заставляя девушку вскрикнуть от боли. — Смотри же!, – прокричал Эймонд, тогда Эрида еле нашла в себе силы взглянуть ему в глаза. — Плод стараний твоих братьев-бастардов, нравится?, – сильнее сжал он пальцы. — Отпусти меня, – на последнем вздохе произнесла Эрида, как глаза начали темнеть. — Помяни мое слово, дорогая супруга, однажды я верну долг твоего брата, а до той поры сделаю всё возможное, чтобы превратить твою жизнь в Ад. Да так, что ты сама будешь умолять меня о смерти, – прорычал Принц. Он швырнул девушку в сторону и вылетел из её покоев. Эймонд клялся себе, что единственный, кому удастся увидеть то, что находится под повязкой – это Люцерис Веларион. То было единственным, что он должен был лицезреть перед самой своей смертью. Однако, теперь, об этом стало известно и Недостойной. Таргариена не удивила реакция девушки. Все те, кто уже видели его левый глаз испытывали лишь ужас и кошмар. Эрида не стала исключением. По неизвестной причине Эймонд чувствовал нотки разочарования, но сам не мог понять, в чем заключалась причина. Времяпрепровождение с Веларион высосали из него всю энергию. Ему был необходим отдых. Как только Эймонд покинул комнату, Эрида больше не смогла сдерживать себя. В ушах звоном стояли его слова о Рейнире, Деймоне, братьях и об отце. Ныне, когда Эймонду удалось поставить под сомнение случайность обстоятельство смерти Лейнора, Эрида не была способна больше ни о чем думать. Она должна была услышать лично от матери правду, какой бы она ни являлась. В душе девушка надеялась, что то неправда, грязная ложь, однако что-то незримое мешало ей здраво мыслить. Быть может, Эймонду удалось убедить её, но та просто не хотела принимать правдивость его слов? Как бы то ни было, Эрида приняла для себя важное решение – держаться подальше от Эймонда и полностью игнорировать его существование в своей жизни.