Спасти Таро

      Прошло чуть больше половины месяца с попадания в больницу. Это время далось Айко очень трудно: даже пошевелиться нельзя. В этот период единственным развлечением были Таро и Аяно, каждый день заваливавшиеся в палату как к себе домой. Оба жаловались на Аято, который подозрительно часто интересуется грядущим спектаклем «Ромэо и Джульетта». Помимо этого часто наведывалась Кизана вместе с Умеджи. Сунобу действительно обожала актерское мастерство. Стал бы любой другой человек урывать лишние пятнадцать минут на то, чтобы отрепетировать прямо в больничной палате?       С лица Айко сняли повязки. Раны покрылись толстой грубой корочкой, но теперь, по крайней мере, можно было говорить реплики, хотя не без лишних трудностей. Также ей разрешили время от времени вставать на ноги (благо они обошлись лишь ушибами) и ходить по палате, чтобы мышцы не забыли, что такое нагрузка. И сейчас Айко как раз медленно шла по палате, опираясь о стенку здоровой рукой, а вторую, загипсованную, крепко прижимала к себе. Как раз в этот момент внутрь ввалилась Кизана со сценарием в руках и грустным Умеджи позади.       — Мне очень интересно, как же ты уговорила его на роль Ромэо, — произнесла Айко, возвращаясь обратной к койке.       — Ну наконец-то ты можешь говорить! — Кизана будто облегченно хмыкнула и начала рассказ. — Это было легче легкого! Помнишь, когда ты упала, этот дурень стоял рядом, так еще и курил! Мне-то ничего не стоит рассказать обо все методистке, а ему как раз нужно сохранить более-менее высокую репутацию, чтобы не вылететь из академии.       Умеджи молча отвернулся и стал пристально глядеть в окно, будто там происходило что-то интересное. Айко хихикнула и, улыбнувшись, начала выразительно произносить свои строчки, чем приятно удивила Кизану — не зря она сотни раз зачитывала реплики в этой палате. Кизугучи, продолжая глядеть в окно, начал тихо бубнить свои слова, закусывая окончаниями, слогами и даже целыми словами.       — Ты не козëл, слова не трава! Быстро собрался! Чëтче произноси! — Кизана с размаху ударила Умеджи по макушке сценарием и начала громко его отчитывать. Айко молча наблюдала за этим, мечтая поскорее выбраться из своей палаты.

***

      — Да-да, я понимаю. Через пять минут буду в офисе, мне необходимо забрать дочь из больницы… Прошу прощения, — начал вежливо говорить мужчина, хотя его лицо уже начало краснеть от гнева. Из трубки звучала нецензурная брань коллеги, а за спиной так раздражающе скрипел чемодан на колесиках. Айко запрыгнула в машину. Злосчастный чемодан громко ударился о дно багажника, дверь машины громко хлопнула, ключ зажигания повернулся, машина завелась, и тут отец не выдержал.       — Заткните свою пасть! Я выше Вас по положению и провожу на работе больше времени, в то время как вы то шляетесь где-то, то просто отлыниваете!..       Начались громкие разборки. Айко очень жалела, что не могла заткнуть оба уха пальцами из-за сломанной руки. За окном быстро проносились дома, светофоры, пешеходы. Это навевало воспоминания о детстве. Тогда родители могли позволить уделить дочери больше внимания, поездки за город были постоянным удовольствием. Кажется, она даже слышит смех мамы… Нет, это наваждение быстро переросло в отвратительный визг тормозов.       — Дальше пробка. Надеюсь, ты сможешь добраться дальше сама, мне в другую сторону, — он потрепал Айко за щеку и улыбнулся. — Обещаю, вечером привезу персиковые моти.       — Не забудь, — Айко улыбнулась и вышла из автомобиля. — В чемодане нет нужных мне сейчас вещей. Пусть пока в багажнике полежит.       Отец кивнул, и, стоило Айко отойти на несколько метров, мотор вновь взревел и машины уже не было рядом. Впереди пешеходный переход. Сейчас уже вечер, и там толпится куча школьников, идущих домой. Каждый второй из них пристально смотрит на пешеходный светофор, будто сможет его загипнотизировать и ускорить время. Айко незаметно вклинилась в толпу, устроившись прямо у края тротуара, и глядела на проносящиеся мимо автомобили, мотоциклы и прочий транспорт.       Интуиция внутри запела тревожную песню, перед глазами всплыли ещё свежие воспоминания о падении из окна. Она резко обернулась, но было уже поздно. Худая фигура в капюшоне толкнула Айко прямо в поток транспорта. Кто это? Зачем ему это? Она не знала. Знала только то, что еë страдания принесут много радости, так как на единственное, что можно было зацепиться взглядом — предвкушающая ехидная улыбка. Упала Айко на и без того сломанную руку. Слезы страха тут же навернулись на глаза. Какая-то девочка сзади ринулась на помощь, остальные же школьники все еще шокировано глядели на неë. Справа уже несся автобус, водитель которого даже не замечал еë, лежащую у него на пути. Перед глазами начали проноситься самые яркие воспоминания жизни.       Холодная рука обвила щиколотку и Айко быстро проскользила по тротуару, сдирая кожу. Еë подняли, и она уже не понимала с кем и куда идет.       — Убью, — знакомый голос и такое подходящее слово привели Айко в чувство. Она скосила глаза и увидела Аято, который большими шагами мерил путь и испуганным взглядом смотрел куда-то вперед, в пустоту.       — Что… — начала Айко, оглядываясь на шокированную толпу, глядящую вслед, но Аято перебил еë.       — Кто-то точит на тебя зуб… Даже не зуб, а скорее клык.