К теплу души

      Оформление бумаг заняло два дня, при этом и Роза, и Ал видели, что от их семьи почему-то хотят поскорее избавиться. Это было слишком странно для Великобритании, но о магглах Ал знал прискорбно мало, поэтому его этот вопрос сразу не взволновал. Герании надо было еще полежать в больнице, однако Роза понимала, что может чувствовать девочка, поэтому, как только позволили врачи, обновленные Дурсли шагнули в послеоперационную палату, в которой с тоской глядела в потолок осунувшаяся одинокая девочка.       Герания, казалось, испугалась визита родителей, в первый момент подумав, что те хотят от нее отказаться, но вот как раз брезгливости в глазах мамы она и не увидела. Как и жалости, кстати. И Ал, и Роза сочувственно и очень тепло смотрели на ребенка, для которого рухнул весь мир, потому что инвалидность девочкой воспринималась явно как катастрофа.       — Доченька, родная, — обняла Геранию женщина, осторожно прижав ее к себе. — Мы тебя очень любим и никогда не оставим.       — Мамочка… — заплакала девочка, мама которой поняла самый большой ее страх. — Папочка…       — Ну что ты, малышка, — погладил ее, успокаивая, как Лили в той далекой жизни, Альбус. — Ты же наша доченька… Теперь все будет хорошо, мы найдем возможность, и ты будешь ходить.       — Но это же… Я же… Ну… — Герания доверяла родителям, но не понимала, как можно ходить, учитывая то, что с ней произошло, но папа говорил так твердо и уверенно, что девочка доверилась.       — Скоро мы поедем домой, — забалтывала девочку Роза, ощущая себя действительно мамой, а Ал, отойдя чуть в сторону, накладывал заживляющие чары. Ноги девочки почему-то сопротивлялись этому, как будто повреждения были не только механическими, что вызывало вопросы. Тем не менее заживление культей значительно ускорилось, что было очень хорошо, потому что подобное поведение магглов очень не нравилось ставшим Дурслями детям.       — Мамочка, а как… Гарри? — запнувшись, спросила Герания, как будто чего-то опасаясь, но в следующее мгновение удивленно вздохнула — реакция родителей была необыкновенной.       — Гарри… и его Гермиона… живы, — запинаясь, ответила мама девочки. — Мы будем жить все вместе, ты же не против, доченька? У Гермионы умерли мама и папа, теперь есть только мы…       — Я не против, — удивленно распахнула глаза Герания. Родители стали совсем другими, как будто сказочными, они стали именно людьми и это было необыкновенно. — Спасибо…       — Мы же одна семья, — улыбнулся Ал, погладив девочку, отчего та зажмурилась, показывая, как ей приятен этот жест.       Обновленные Дурсли разрывались между детьми, потому что и Гермионе с Гарри, и Герании надо было еще лежать в больнице, но вот ощущения по этому поводу были странными. С одной стороны, Ал понимал, что это необходимо, а с другой – хотел бы схватить и спрятать детей от всех. Откуда возникло это ощущение и что оно значило, Ал не понимал. Домой они с Розой не уезжали, а сняли номер в гостинице вблизи больницы, что для Британии было не такой редкостью, насколько Роза помнила. Именно сидя в номере поздним вечером, Ал решил объясниться… Прошедшие несколько дней, осознание, рыдания в подушку… Эти дни были не очень простыми, потому что и ему, и Розе было просто очень трудно осознать все, показанное Смертью.       — Нам было по двенадцать, наверное, — заговорил мужчина, глядя в потолок. — Ты стояла на самой опушке Запретного Леса и тихо плакала, уперевшись лбом в дерево. Тогда я увидел в тебе не только кузину…       — Мама… — голос Розы прервался. — Ее день рождения… Она… А я ведь… А она… — женщина разрыдалась, вспоминая, как Министр реагировала на попытку сделать праздник в ее честь.       — Я гнал от себя это чувство, ведь ты была кузиной, — вздохнул Альбус, отлично зная, что хотела сказать женщина. Тетю Гермиону саму в детстве, похоже, наказывали, поэтому Розе очень сильно влетало за любую «неправильность», что не мешало тогдашней девочке любить маму. — Но Смерть сказала, что мы не родственники, и… Я люблю тебя, Розочка…       — Ты всегда был рядом, — всхлипнула женщина, обняв пока еще тучного, но уже работавшего над собой мужчину. — Когда я влюблялась, расставалась, плакала и смеялась, рядом был ты. Я даже представить себе не могла, что такое возможно… Если бы не ты, меня бы выкинула бабушка Молли, я знаю. Я люблю тебя, Ал…       — Ты чудо… — прошептал Альбус, и слова стали не нужны.       Возможно, это показалось бы странным, но именно то, что они не являлись родственниками, сняло моральные ограничения, позволив почувствовать друг друга, прижать к себе, ощутить, как тоска, охватившая душу после смерти мамы, отступает. Ведь рядом был…

***

      — Давай подумаем… — задумчиво проговорила Гермиона, которой кислородная маска совсем не мешала. — Если больно — не напрягайся, я помню, что тебе сложно.       — Язвочка моя, — широко улыбнулся Гарри, которого маска беспокоила, но не донимала. — Люблю тебя!       — И я тебя люблю, не отвлекай меня, — ответила девочка. — Итак, что у нас имеется сейчас… Ну-ка лоб открой… Ого…       — Что там? — удивился мальчик, видя искреннее удивление в глазах любимой. — Мозг наружу выглядывает?       — Ты что, язвить пытаешься? — с подозрением поинтересовалась Гермиона, но потом хихикнула. — Шрама нет. Значит, Избранный не ты, уже легче.       — Это точно, — кивнул Гарри, пытаясь что-то вспомнить. — Но вот всеобщее равнодушие мне не нравится, такое ощущение, что магглы к нам относятся по остаточному принципу.       — Значит, или мы что-то не знаем о мире, или… хм… — мозг девочки с потоком информации не справлялся, поэтому старался построить дополнительные связи, но делом это было небыстрым. — Нужно больше информации.       В этот момент дверь открылась и случилось то, чего в палатах типа этой быть не могло — ввезли еще одну кровать, на которой лежала безногая, как это было заметно, девочка. Гарри, память которого об этом мире более-менее восстановилась, внимательно посмотрел на новенькую, узнавая в ней Геранию — девочку, что занимала нишу Дадли в этом мире. Герания любила делать пакости, издеваться над кузеном, в основном, правда, словами, а еще обожала смотреть на то, как его наказывают, получая от этого какое-то болезненное для такого возраста удовольствие. Но вот сейчас Герания смотрела виновато и с каким-то страхом, отчего Гарри только вздохнул.       — Здравствуй, Гера, — произнес он спокойным голосом, отчего девочка вздрогнула.       — Гарри… Прости меня… Я… — Герания всхлипнула, со страхом глядя на Гарри. — Я не знаю, почему так поступала, — Гермиона переглянулась с мальчиком. — Если хочешь, побей меня… ну, или дома…       — Не буду я тебя бить, — грустно улыбнулся Гарри, понимая, что с семьей тоже надо разбираться, что в условиях маггловской больницы непросто. — Кажется, я знаю, почему ты так поступала…       — Мама сказала, что мы будем жить все вместе… Она так изменилась… — безногая девочка тихо заплакала. — Я не буду тебе мешать, честно-честно, только…       — Не плачь, малышка, — мягко, как будто перед ним была Лили, проговорил мальчик, и от ласки в его голосе Герания заплакала еще сильнее. — Мы одна семья, теперь все будет хорошо. И с ногами решим раньше или позже, тебя никто не бросит.       Бывший Главный Аврор отлично знал, что и как говорить, потому что жизнь его была не самой простой. И от слов мальчика кузина расслаблялась, обретая надежду. А вот Гермиона внимательно слушала, понимая, что очень многого о любимом просто не знала. Кудрявая девочка задумалась.       — Раз я не Избранный, — задумчиво проговорил, когда Гера уснула, Гарри. — То дело запутывается.       — Еще как, — тихо произнесла Гермиона. — Информации мало, просто очень, зато непонятностей много.       — Разберемся, — кивнул Гарри, внезапно почувствовав усталость. — Не нравится мне наше состояние, похоже мы пыли наглотались и слегка сломались.       — А магглы это игнорируют, — задумалась девочка, пытаясь вспомнить, что именно это ей напоминает. — Да и Уизли чего-то себя не проявляют.       — Проявят еще… — ответил ей мальчик, прижимая девочку к себе. Что-то не давало ему покоя в происходящем, что-то царапало. Но вот задумываться было действительно сложно. С одной стороны, смерть должна была скинуть все чары, но кроме чар была еще физиология, в которой Гарри разбирался не очень, а вот явная неадекватность магглов — это было неприятно.       — Все-таки как-то неправильно к нам тут относятся, — Гермиона все еще пыталась что-то вспомнить. — И ощущения у меня не самые лучшие, тревожно мне как-то.