Синий

      Джанк вправду оказался прекрасным специалистом.       Даже несмотря на то, что буквально всё, что микрон умел, было достигнуто в основном наблюдением и повторением, каждое движение рук было точным и выверенным, знающим.       Действительно успокаивало наблюдение за тем, как руки именно знающего медицинского работника делают своё дело; в этих действиях не было медлительности, не было изучающего оттягивания времени, не было странной тяги проверять болевые пороги — нет, микрон делал всё аккуратно, быстро и мягко. От промывания ран до перевязки.       Алекса мирно дремала, наконец-то имея отдых от всего, что творилось вокруг. Это уже было показателем качества и эффективности.       Найт видел десятки лиц в белых халатах, но все они казались чем-то… сюрреалистичным.       Глядя на обработанные тонкие руки, на которых не было уже ни красных разводов, не окровавленных тряпок, сикер впервые чувствовал реальность, и, к сожалению, реальность эта была суровее, чем он рассчитывал.       — Нам действительно повезло в том, что мы не успели сменить утреннюю локацию и остались на складах… — врач устало усаживается на стул с тяжёлым вздохом, — было бы славно найти сегодня же и виновника всего этого…       Виновника? Это не просто «виновник», это настоящий преступник, и от одной мысли о том списке дерьма, которое было совершено, сикер явно ощущал, как топорщились остатки перьев на культях.       — …нет, я уезжаю в соседний город ради бумажной волокиты ровно на три часа, а потом обнаруживаю, что, пока меня не было, на моей же станции произошла попытка добровольного ухода из жизни, да ещё и человеческая! Дж… Эм, как тебя зовут? В общем, можешь быть свободным, дальше за дело возьмусь я сам.       Глухой торопливый стук низкого каблука, раздражение в каждом действии, быстрые порывистые движения.       Джонс ворвался в кабинет так же быстро, как и говорил; мгновение от открытия двери спустя он уже находился возле кушетки и всем своим видом пытался оттолкнуть ничего не понимающего микрона от занятого им места.       Алекса тревожное зашевелилась, тут же поджав под себя ноги.       — Его зовут Джанк, доктор. Во-вторых, он уже провёл необходимую работу.       — Чудесно, — в этом слове явно читалось раздражение, — но предстоит ещё пара обследований, капельницы, и…       Он говорил и говорил, и Найту было бы всё равно — он слушал эти бессмысленные бредни каждый чёртов день — если бы только не явный испуг в зелёных глазах напротив.       Алекса вжалась в стену, практически перестав дышать.       — …вы её пугаете.       — Это я-то? Ты не-…       — Вы её п у г а е т е.       Чувство злости казалось ему по-настоящему новым.       Вероятно, дело было в том, что обычно лучшим способом сохранять стабильность было контролировать свои эмоции — никакого крика, никакого смеха, никакого шума… однако в этом случае ни одна эмоция по-настоящему не пропадала, всё просто копилось.       Теперь это скопление представляло собой ком химозной вязкой дряни, которая и без того грозилась вырваться вместе с любым словом из всех возможных щелей, будь то глаза, проклятый рот или даже уши; всё вокруг полностью утратило чёртов смысл.       Джонс раздражал. Обычно это было просто некоторое неприятие, но это можно было терпеть, когда оно было применимо к самому себе, а не когда от каждого нового слова «доктора» пациентка на кушетке всё быстрее теряла контроль над такими простыми вещами, как дыхание и его частота.       От него пахло женскими духами, совсем не как типичный парфюм периодически заглядывающей сюда Миранды. Бумажная волокита? Ага. Конечно.       У этого человека не было… тактичности. Из них двоих андроидом с затруднением в анализе эмоций был Найтскрим, но явно не слишком самоуверенный человек, возмущённо шагнувший вперёд к кушетке.       …И тогда он услышал тихий, но очень чёткий звук: резко подавленный писк, как нежелательная подача голоса при вдохе — учёный приблизился слишком близко.       Алекса, казалось, сжалась до ужасно маленькой фигуры, закрыв рот обеими ладонями. Глаза широко раскрыты, плечи мелко подрагивают…       — Она драматизирует, — с нескрываемым раздражением продолжает мужчина, — это всё гормоны, вызванные тем, что до неё доходит, что она чуть не натворила, и бере-…       Огрызки крыльев сами собой поднимаются в оборонительное положение. Может, полностью укрыть микрона и девушку позади они не могут, но эти культи сейчас достаточно сильны, чтобы, по крайней мере, т о л к а т ь.       Посыпались перья.       — Нет необходимости вмешиваться, доктор, — бровь учёного вскинулась вверх, — Джанк достаточно квалифицированный специалист, чтобы обеспечить безопасность пациентки. Сейчас ей нужен только отдых.       Джонс, однако, никак не понимал ни одного намёка, и только настойчивее продолжал говорить, а потом и вовсе решил, что определённо хороша идея попытаться оттолкнуть сикера в сторону.       — Микрон не обучался в университете, а ты не видел мира дальше этих стен, что ты можешь зна-...       — НЕ СМЕЙ СУДИТЬ ОБ ЭТОМ, ЧЕЛОВЕК.       «Человек» в белом халате был вынужден сделать три шага назад путём краткого полёта: во вспышке гнева рассчитывать силу было сложно, если не невозможно.       …В паре сантиметров от мужских лакированных чёрных туфель в землю было вонзено перо.       Синтетическое перо.       Острое и жёсткое настолько, что одно из них, улетевших значительно дальше, прорезало белый халат, чудом не задев бедра.       — …а ты быстро крепнешь, — в этом действительно было искреннее удивление, но не более того, — что-то новенькое…       Учёный с яркой улыбкой действительно немного посмеялся, прежде чем поднял стальное перо с пола. Оно очень быстро потеряло «острую» форму и уже через пару секунд ничем не отличалось от обычного мягкого птичьего пера.       — …ладно, хорошо, будь по-твоему. Но любая ошибка будет висеть на вас обоих.       Он развернулся, так и не обратив внимания на порезанный халат, и бодро зашагал прочь.       …было что-то жуткое в том факте, что пришёл он сюда злым, а ушёл удивительно счастливым.       Подавить остаточную злобу действительно было чертовски сложно.       Особенно когда этот наглый человек без тормозов смел лезть в то, что действительно не понимал.       "Нет опыта"? "Жизни не видел"? О, вот здесь он допустил такую осечку, какую ни один уважающий себя специалист не допустит.       Настоящие специалисты никогда не опускаются до этого уровня.       — Ха…ха… — Джанк, кажется, тоже чуть подрагивал не то от стресса, не то от ужаса, — ха…       …он хохотал?       Это было странной и в некоторой степени жуткой реакцией.       — И ты туда же? В этом, по-твоему, есть что-то смешное?       Микрон покачал головой, успокаиваясь.       — Н-нет, Найтскрим. Просто… — он всё ещё улыбается, — хотел сказать «спасибо». Сначала кое-кому конкретному, кому-то, кого здесь нет, а сейчас, похоже, всё-таки это совсем не так.       — Почему все вокруг меня говорят проклятыми загадками-…       — Успокойся. В моих действиях никакой угрозы нет, и ты точно это знаешь.       Последовала короткая пауза; некоторое время микрон подбирал слова, на всякий случай ещё раз осмотрев руки вновь затихшей девушки.       Кабинет был маленьким, но достаточно светлым, чтобы внешне напоминать медицинский отсек. Здесь было тихо и спокойно…       Если запереть дверь, то в теории даже безопасно.       Очень скоро Алекса вновь вернулась к дрёме: сил у неё и так не добавилось за то короткое время «отдыха», а недавняя резкая волна страха забрала всё то немногое, что осталось.       Она выглядела маленькой и очень, очень уставшей.       — …эй, спорим, тебе хочется, чтобы хоть кто-то сказал о твоём прошлом что-то помимо сожалений?       Разумеется, это был риторический вопрос, пусть и неожиданный.       — Шутишь? Все, кого я знаю, смотрят на меня как на инвалида, причем, похоже, ментального. Я сыт по горло этим, и, что самое мерзкое-…       — …отчасти с ними ты согласен.       Найтскрим ненавидел этот факт.       Найтскрим ненавидел чувствовать себя больным и раненым.       — Послушай, кто бы что ни говорил, Скрим, просто помни, что лицо у тебя, может, и изменилось, но Искра осталась той же. Тот, кто когда-то заставил меня встать и дожить до этого момента, всё ещё здесь, и знаешь, что? Я возвращаю должок.       — Каким же образом…       — Логикой, большой пернатый ты балбес. Я знал Старскрима. Конечно, я — не Грид, не Алекса, и даже не часть триады Звёздного Меча, но, эй, я точно могу сказать две вещи: первое — в тебе всё ещё горит всё тот же огонь, он никуда не пропадал, и второе… знаешь, если одна и та же Искра в разных обстоятельствах, событиях и даже временах делает выбор в пользу одной и той же вещи, то в этом определённо что-то есть.       — Все только и говорят о том, что хотят видеть другого меня. Что…       — Что ты другой. Верно. Верно. Возьми двух близнецов и помести их в разные семьи — и они вырастут совсем разными, но в них всё ещё будет определённое сходство. Одни и те же гены, но разная история.       — …и к чему всё это?       — Нет ничего плохого в том, что при всей этой разнице определенные вещи повторяются, ровно как и нет ничего странного в том, что ты кажешься «не таким». Это путает и пугает, причём как тебя, так и тех, кто тебя окружает. Никто не знает, как…       — …правильно реагировать.       Вот оно. Главный источник его головной боли.       — Честно, я боялся, что вместе с памятью у тебя заберут что-то ещё более весомое, но, эй! Ты только что швырнул стальное перо прямо в Джонса!       — …это не должно звучать так позитивно.       — Но приятно?       — Но приятно.       Лёгкий смех.       Это тоже было чем-то новым, и… реальным.       Будто он только что проснулся после чертовски долгого сна, и голова трещит по швам, но всё медленно проясняется.       — Ты сбит с толку так же, как и многие здесь, если не все, Скрим, но я действительно рад, что несмотря на всё это ты всё ещё жив. Не дай другим потушить это. Не туши этот огонь и сам тоже. Это… сложно, но у тебя даже в этом безумном мире есть кто-то, кто поможет. Есть выбор.       Парные лезвия.       — …и риск будет делиться на каждого вместе с тем.       — Так ты всё-таки хочешь оттолкнуть их?       …Он не мог не согласиться с тем, что ему крайне не хотелось принимать судьбу обречённого на одиночество.       Но уже за эти короткие месяцы была смерть.       Это даже не военное время, но тот факт, что кто-то, кто тоже попытался сказать и сделать больше, чем ничего, был по сути стёрт из-за него…       Это тревожило.       Его голос использовали, чтобы навредить человеку, который в принципе не заслуживает и процента того ужаса, который пришлось перенести.       Его прошлое «я» пугает десятки лиц и вызывает страх, боль и даже панические атаки.       В этом было что-то глубоко неправильное, что-то искажённое, что-то, что по умолчанию было неисправным; весь выбор состоял из двух пунктов — или он полностью отступит от своего «я» и попытается выправить курс во что-то новое (если в принципе сможет выбраться из этой тюрьмы), или он будет методом проб и ошибок пытаться заполнять пробелы в том, что уже при нём было.       С одной стороны на него, хищно щёлкая клыками, смотрело Одиночество, а с другой приветливо помахивала ручкой Вина.       Либо безопасность личная, либо безопасность окружающих.       Было ли эгоизмом делать выбор в пользу себя в этой ситуации?       …       В этом, на самом-то деле, было что-то действительно дестронское.       …       И при всём этом для себя он никогда не выбирал безопасность.       Ни сейчас, ни в прошлом; весь этот выбор представлял собой что-то новое и непривычное в каждом своём проявлении.       Даже сейчас он мог встрять в действительно серьёзную ситуацию, если бы Джонс был в настроении.       Он в принципе даже не думал об альтернативах — алгоритм «защищай, а потом думай» срабатывал быстрее.       Даже несмотря на то, что из воспоминаний о Джанке у него было только одно — то, где он вытаскивал из Праймусом забытого клочка серых скал невысокого паренька с золотыми глазами, и одет он был в красное.       …черты Джанка были неизменными, однако его глаза были сейчас такими же, как у Грида.       Потухшие.       …       Мёртвые.       — …тебе не обязательно отвечать. Просто знай, что у тебя всё ещё есть те, кто тебе рад, только им тоже нужно восстановиться. Разобраться. Принять.       Принять неизбежное?       Звучит жестоко на самом-то деле.       …впрочем, ничем другим реальность пока не радовала.

***

      …Ему хотелось знать, что ещё осталось вырезано, хотелось понять, где ещё были пробелы в памяти, хотелось найти ответы.       Ответы на то, кто и что он вообще такое, ответы на то, почему ему просто не дали сдохнуть, ответы на то, насколько сильно его тело было равно сплошному оружию, ответы на то, насколько в принципе законно всё происходящее на этой проклятой базе… и на то, кто такая Алекса, потому что с ней определённо что-то было не так.       И под «не так» имелось в виду не то, что она просто странная и многое недоговаривает — чудиков тут было полно, «не так» означает «слишком много ниточек ведут к ней, но обрываются в миллиметре от понимания причин».       И голос. Проклятый голос.       Мысль о том, что его использовали в настолько мерзком смысле, распаляла внутреннюю злобу до максимально высоких значений.       …однако злость тухла вслед за тем, как быстро он осознавал, что на улице всё сильнее темнело из-за сгущающихся туч, а в тихом кабинете Джанка пропала единственная пациентка.       Прошло не более шести часов с момента её засыпания, а она уже каким-то образом нашла способ скрыться, да ещё и… в грозу.       Разумеется, дождь уже заливал всю площадку перед базой. Найт редко покидал стены — дразнить разум небом было то ещё испытание, да и размеры этой площади были… скромными. Обычно у него не было в принципе никакого желания выходить — не было смысла.       …воздух был очень влажным, прохладным и свежим. Дождь лил стеной — ветра не было, мелкие капли торопливо барабанили по асфальту и клочкам травы.       …и, конечно же, по плечам человека, так же торопливо пытающегося уйти, но упрямо сражающегося с усталостью.       Ноги сами повели его.       Бег, подобный ветру, резкий поворот, лёгкий толчок крылом — и сбежавшая уже в прочной, но не сдавливающей хватке сильных рук.       Дождь заливал плечи и голову, спину, крылья, но зато почти не касался девушки.       Она не вырывалась и не кричала. Наоборот, была спокойна и не пыталась сопротивляться.       Просто повисла в его руках, пусть и всё ещё наготове уйти к воротам.       — Тебе не обязательно это делать, Найт, — подавленность в каждом слове, — ты не обязан. Никому. Не сейчас.       Отпустить на мгновение, только лишь чтобы снять с плеч новую — ни разу не надетую до этого — сменную куртку, а потом накинуть на женские плечи и застегнуть верхние две заклёпки.       Куртка явно была ей очень велика, но то, как она в неё замоталась, выглядело… тёплым. Ещё одно странное новое чувство: забирать вещь обратно ему совершенно не хотелось, хотя такой ценный предмет, как новейшая куртка, был для него чем-то особенно личным.       Найтскрим терпеть не мог делиться личными вещами и втройне — ощущение «голых» рук, но здесь был уверен, что ему и простой чёрной водолазки хватит. Он андроид, пусть и частично таковым это не было. Ему не критично.       Лишь бы она не простыла.       — Угу, — её цвета теперь совпадали с его собственными; забавное знакомое чувство, — только вы все постоянно забываете, что «не должен» не значит «не хочет». Поверь, я не хочу, чтобы из-за меня кто-то простудился.       — …у меня был пиджак в машине…       — А у меня есть куртка. И если ты будешь и дальше делать вид, что ты «балласт», то я замотаю тебя, как мумию, и не пущу на вечернее совещание.       …она пропустила совещание, но не знала, что оно было перенесено.       Работа для неё всегда была важна, и, даже несмотря на то, что сейчас авторитетность этой самой работы резко упала в рейтинге, девушка всё равно несколько оживилась.       — Я совершила глупость, из-за чего ты чуть не попал в серьёзные проблемы. Опять. Мне нужно идти.       …он со стороны выглядит таким же упрямым?       — Я же сказал, что не пущу, пока изображаешь балласт.       — Ты?..       Ему не составило никакого труда быстро закружить её на месте, чтобы был некоторый эффект неожиданности, а потом буквально одним движением застегнуть молнию и снова заключить в объятие. Руки в рукава она не успела вправить, так что получилось вправду что-то похожее на мумию. Действие усиливал капюшон, из-за которого торчали только волосы.       — Если ты будешь дальше отрицать, то ничего хорошего не выйдет. Сам знаю.       — Но…       — Никаких «но». Просто… подумай.       …перед тем, как дать ответ на вопрос Джанка, он должен был попробовать хотя бы выправить доверие здесь.       Изменить это неприятие на что-то… другое.       В нём ведь всё ещё горел огонь, верно?..       — …если при разных раскладах одни и те же вещи стремятся повторится, то в этом определённо есть какой-то смысл, Алекса.       Только дождь нарушал тишину. Лил и лил.       Минут пять по меньшей мере.       Просто тишина и шум капель.       — …вправду не отпустишь?       — Считай это маленьким похищением. Криминальная нотка в жизни Первой Леди в посольстве.       — И куда?..       — Куда скажешь. Ноги болят?       Под капюшоном видно плохо, но он точно почувствовал кивок.       …она вправду очень лёгкая. Куртка казалась тяжелее, чем вся она целиком.       — Веди, Астра.