Синий

      Новый мир был сложен.       Даже учитывая то, что Найтскрим не знал полноценно, каким был «старый» мир.       Эхо прошлого сохранялось. Эхо было тяжёлым и болезненным, но даже оно не могло сравниться со всеми приступами дежавю, которые окружали его последние дни.       Это было похоже на шутку. Глупую и мерзкую, потому что сюрреализм отказывался кончаться.       …Грид был действительно неплохим парнем. Они мало говорили, но этот микрон даже в такие короткие моменты умудрялся быть, возможно, самым позитивным лицом, которое он знал.       …гениальнейший актёр.       Способность отмечать всю ложь — включая самую реалистичную — Найт отметил лишь в те моменты, когда дело касалось кого-то, кого он точно раньше знал. К ним относились некоторые микроны, Хот Род, Оптимус, и, конечно, Алекса… теперь и Грид. Всё крылось в мелочах.       «Всё в порядке, я редко отключаюсь — если что, зови Джанка, он у нас местный медик…»       «Больница? Это тебе Сонар рассказал, или Джолт опять безумолку всем болтает? В любом случае, я давно прошёл лечение, сейчас всё нормально…»       «У меня глаза потухшие с самого начала. Вообще-то они жёлтые… но не переживай. Я просто очень своеобразный производственный брак…»       Всё ещё верящий, что что-то вернётся назад, всё ещё ищущий что-то, всё ещё чему-то очень преданный.       Неудивительно, что они с Алексой так близки сейчас — они были похожи, как две капли воды. Неизменно висящие над самым дном.       …он и сам, похоже, мало изменился. В большей степени это чувствовалось в речи и в выборе слов; иногда он просто знал, что и как нужно говорить тем или иным лицам. Знал, чего другие от него ждут, и просто мимикрировал, целиком полагаясь на репутацию своего предшественника.       Разумеется, он был не один такой.       …Когда "период адаптации", как говорят местные врачи, начал подходить к концу, и Найт смог делать уже свои собственные попытки полноценной аналитики, сикер отметил две вещи: во-первых, на огромной базе Оушен-Сити работали только учёные, не покидавшие верхнего уровня практически никогда, а так же омниконы, тоже не меняющие своей постоянной локации — в шахтах, и несколько десятков (он насчитал пятьдесят семь) андроидов, каждый из которых отличался чем-то, что порой пугало не меньше, чем в страхе перекошенные лица микронов.       Во-вторых, все «повреждённые» — калеки, немые, безликие, глубоко раненые, слепые, парализованные — все, кого жизнь помотала до неузнаваемости… все они были здесь, и они тоже никогда не покидали своего этажа.       Здесь практически не было здоровых, целых андроидов.       …именно тогда Найт впервые обратил внимание на собственную спину.       …у него были крылья.       Чёрные. На правом сохранялась, как эхо, рябь из серых перьев. Лёгкие, от слабости и истощения будто неподъёмные… и мелкие перья сыпались. Потому он их и не чувствовал на самом деле. Их будто не было никогда.       Расправить их стоило больших усилий. И…       Нижних, широких поддерживающих перьев, просто не было. Не от того, что опали, не от того, что повреждены; каждое перо было обрезано у корня, чтобы крылатый не смог взлететь.       Две культи дрожали от перенапряжения, хотя всё, что он сделал — это просто расправил их и попытался сделать один взмах. Серые и чёрные перья посыпались, как пыль, и он сам при виде этого внутренне посыпался тоже.       Потерять крылья, когда ты — сикер?..       …он тоже калека. Не только ментально, но и физически.       И когда осознание этой мысли полноценно проникло в неспокойный разум, всё вокруг внезапно стало ещё более жутким.       Те трое микронов, чьи глаза были жёлтыми, но отдавали самой чёрной тьмой из всех, что можно представить. Грид, чьи руки никогда не были в покое и всегда дрожали. Присутствие «поводырей», у которых были «подопечные». Камеры в огромном количестве. То, как все смотрели на Алексу, когда она появлялась в этом филиале ада.       Тот факт, что Грида перевели с больницы сюда.       — Побитые у тебя крылышки, парень, — вдруг раздалось из-за спины, — давно я таких не видел.       …он опять забыл, что за ним постоянно кто-то наблюдал. Если это были не камеры, которых тут было больше, чем углов, то местные жители.       Напротив в полутени стоял один из таких же повреждённых, как он сам. Судя по форме — бывший гонщик. Одной руки не было, левый глаз скрыт за слоем перекрывающих, но явно плохо обработанных пластин и тусклых рыжеватых волос; всем телом он опирается на кривоватую трость. Похож на старика, но голос достаточно бодрый. Почти как его собственный. — …я даже не помню, что у меня они были, если честно. Они… такие… слабые. Даже не чувствую… не могу представить, что это… может летать.       Вправду очень странное чувство. Он будто нашёл рудимент, которого никогда не замечалось. Эхо. Весьма жуткое эхо.       …андроид перед ним сочувствующе покачал головой.       — Тут редко появляются те, кто мог летать, и всех постигает равная участь. Единственный способ перебороть птицу — закрыть ей небо…       — Поиздеваться пришёл?       — Что? Нет! Просто… удивительно видеть тут новые лица. К тому же, хотел просто… предупредить. В этом месте нужно быть очень осторожным. Помимо того, что за нами постоянно наблюдают, в последнее время всё чаще всплывает слух о том, что каждый здесь находится на коротком поводке. Твой «наблюдатель» всё реже сейчас появляется здесь. Как только это прекратится окончательно, всё пойдёт на самотёк.       …вероятно, поэтому Агент Тхи Данг так сильно беспокоилась о том, чтобы были «соблюдены все меры безопасности». Это действительно многое объясняло. Хот Род приходил нечасто и по сути просто проверял выполненные поручения… и всё.       Найтскрим всё ещё ни разу не выходил в одиночку на свежий воздух.       — …не новость.       — Я буквально, парень. Если лаборатории что-то не нравится, то неугодные исчезают, будто кто-то нажимает кнопку. И всё. Тишина. Никто ничего не знает.       — …почему ты мне это говоришь.       Калека нервно осмотрелся по сторонам.       — Потому что одиночкам сложно держаться здесь. Мы все слоняемся тут по комнатам-офисам и делаем какую-то работу, но на деле на нас смотрят, как на кроликов в клетке. Каждый здесь — объект исследования. Нас не просто так вытащили с того света — у нас даже не у всех есть имена.       — Ты?..       — Да, я не знаю, как меня зовут. Есть просто номер, как у всех. Свой ты можешь найти на запястье. Его специально сделали плохо заметным, чтобы никто не заострял внимания.       Парень вытянул вперед единственную руку; на запястье вправду слабо виднелись символы KJ190514.       Сикер нахмурился, следом подняв к глазам уже собственную руку.       На его запястье действительно был такой же номер. NS130715.       У него было чётко известное имя, но на запястье был выбит чёртов номер, будто он был лабораторной крысой.       Обезличенной крысой причём, чьи задние лапы будто связали и швырнули в лабиринт к другим.       — …спасибо, что предупредил. Могу я просто называть тебя Ка-джей?       — Можешь называть меня просто «Джей», так проще. А ты?       — Найт. Просто… Найт.