***
На большом перерыве все университетские кафетерии были заняты, поэтому пытаться найти там местечко было заведомо гиблым делом. Я предложил Эрику сходить в ближайшее кафе, но Миша вклинился со своими бутербродами и словами о том, что они сделали перекус в общежитии и теперь намеревались съесть его и обсудить курсовую. Ведь мы в одной паре, несмотря на жеребьёвку. А почему? Потому что даже мудацкий препод не разлучит лучших друзей. Я пожелал Эрику приятного аппетита, а Мише — стухших бутербродов, и направился к выходу из университета. Что ни делается, то к лучшему, и раз не вышло пообедать с Эриком, можно провести время с Денисом, Стасом и Гришей. Если с первым я порой пересекался в собственном доме, то по остальным уже успел соскучиться. Стаса так и вовсе не видел в университете уже больше недели: мы учились с ним на разных факультетах и курсах, а после того, как друг начал работать, даже в переходах через корпуса встречались крайне редко. — Говорю тебе, там кронштейн нужен. — Да не нужен, вылет не такой сильный. Парни стояли недалеко от ворот: мощный Денис в новенькой болотной куртке-карго от «Сен Лоран», высокий широкоплечий Стас, жестикулирующий рукой с зажатой сигаретой, отчего в воздухе рождались узоры дыма, и жилистый Гриша в неизменной белой бейсболке. Он то и дело размахивал руками, пытаясь что-то доказать другу. — Я ж не просто так говорю, мы на работе в таких случаях всегда ставим, чего тебе стоит их на чертеже показать? — продолжал Стас. Я встал рядом с Денисом и спросил: — Что происходит? — Инженерные разборки, — ответил он. — У нас на работе, — передразнил Гриша, сняв бейсболку, и ловко покрутил её на пальце за ремешок. — Ну, куда ходят всякие взрослые люди, включая меня. — Он упёр руку в бок и важно закатил круглые глаза, спрятанные за прозрачными стёклами очков. Денис прыснул со смеху, я тоже не смог сдержать пару смешков. Уж что у Гриши получалось отлично, так это гримасничать и пошло шутить. — Господа, вы знали, Стас-то у нас работает? — Да ну, где? — подхватил его Денис. Стас затянулся и напряжённо выдохнул дым, недовольно глядя на друзей, но это никого не остановило. — На работе, — важно кивая головой, ответил Гриша. — Так что теперь готов мериться не только сексуальным опытом, но и профессиональным. Стасу нравилась его специальность и ещё до того, как отправиться трудиться в компанию родителей, он любил поболтать на эту тему. Правда, меня и Дениса, не разбирающихся в строительстве, Стас щадил и рассказывал об архитектуре, интересных дизайнерских решениях и тому подобном. Однажды я сказал ему: — Ты так часто говоришь о стилях и направлениях, удивительно, что не архитектор. — Просто о чём-то красивом людям говорить интереснее. Не буду же я рассказывать о плитах перекрытия и их установке, или типах несущих конструкций? Разве что, если моей целью не будет усыпить собеседника. Но когда рядом появлялся Гриша, учившийся на параллели, всё менялось. С началом нового семестра они только и говорили, что о конструкциях, о том, куда и как их устанавливать и надо ли вообще. Теперь Стас мог руководствоваться не только методичкой, но и реальным опытом, поэтому, когда у Гриши не оставалось аргументов, он начинал беззлобно дразнить друга. — Да. А ты что хотел? — Стас выкинул бычок в ближайшую урну, замахал ладонями, напрягая пальцы, и сказал таким тоном, будто на его шее висело минимум пятнадцать детей: — Мне семью кормить надо! — Семью или лису? — Гриша сделал пару шагов от ворот и обернулся через плечо, призывая нас отправиться в кафе. — Большую семью, состоящую из лиса и четырёх цветочных горшков, — ответил Стас. — Погоди, недавно ж было три, — вспомнил Денис. — Лёша оказался очень плодовитым. — Стас вздохнул и застегнул бомбер, чтобы укрыться от порыва сильного ветра. На этой улице всегда стоял сквозняк, даже если в целом погода была спокойная. Я последовал примеру друга и затянул пояс на тренче цвета омелы, а потом вовремя успел увернуться от летевшего прямо в лицо кленового листа. — Ему показывают цветок и спрашивают: «Надо?» а он, даже не задумываясь: «Надо». Я говорю: «Ну да, давай будем брать все брошенные цветы, организуем цветочный приют, переманим к себе Артёма, будет волонтёрить у нас». — За цветами ухаживать проще, им прививки ставить не надо, — заметил я. — Ага, как же. Один чем-то заболел… Паучий клещ?.. Паутинный клещ?.. В общем, какой-то сраный клещ. Теперь у нас один цветок на карантине, на балконе, и Лёша к нему то и дело бегает, проверяет, протирает. Боже, в последний раз видел столько беспокойства у мамы, когда я в детстве гриппом заболел. — Ой, ты просто ревнуешь, — сказал Денис, толкая дверь в кафе. — Точно, медовый месяц закончился, семейная рутина началась, и жена теперь только на детях сосредоточена, — смеясь в полный голос, сказал Гриша, а затем еле слышно добавил: — Ой, простите, муж. Ох уж эти тонкости однополых браков. Стас толкнул смеющегося Гришу вперёд со словами: «Топай давай», и тот, стягивая на ходу куртку, немного прыгучей походкой направился к Денису, успевшему отыскать свободный столик. Сначала Стас рьяно скрывал свою бисексуальность, потом не распространялся про Лёшу, но в один момент Денис оказался не в том месте и не в то время, и произошёл незапланированный каминг-аут. А потом обстоятельства заставили ввести в курс дела и Гришу. Они оба удивились тому, что дамскому угоднику Стасу нравятся далеко не только дамы, но Денис быстро свыкся с этим фактом, а вот Гриша задавался многими вопросами. Для него это всё ещё являлось странным и неестественным, но Лёша произвёл хорошее впечатление (мог ли он вообще в чьих-то глазах казаться плохим — тот ещё вопрос), а Стас был давним другом, поэтому Гриша смог принять всё как есть. Однако повода для шуток никогда не упускал. Почва была благодатная, но я не спешил сеять зёрна откровений. Стасу я признался лишь потому, что вычислил в нём би и предполагал, что у него и на мой счёт есть догадки. Но догадок не было, и друга ждал двойной шок. Что же касалось остальных… Я жил, придерживаясь позиции: пока ни у кого нет предположений и прямых вопросов, незачем и говорить. — Кстати, Артём, насчёт приюта, как там дела? Что с братом Лизы? — спросил Денис, пододвигая одно меню к себе, а другое к Грише, устроившемуся рядом с ним. Только приятель поправил очки и опустил голову, чтобы разглядеть блюда, как Стас, сидевший напротив, ударил по козырьку бейсболки, отчего так сползла вниз, закрывая лицо Гриши. Послышался пакостливый смех, причитания Дениса о том, что как можно быть таким невнимательным, если Стас выдаёт нечто подобное при каждой возможности, и мой вопрос: в порядке ли очки. Но Гриша не ответил, вместо этого он сорвал с себя бейсболку, облокотился о стол и потянулся к Золотко. — Стас, иди в жопу! — слова сопровождались ударами, но не смогли остановить довольный смех. Гриша вдруг сделал вид, что опомнился, сел на место и добавил: — Ой, а с этим надо быть осторожнее. Я покачал головой. — Гриша, ну это слабовато и старо. — Вот именно, Гриша, мы ждали от тебя большего, — подхватил Денис. — Что? — Приятель развёл руками. — У меня тоже могут быть плохие дни. Надевать головной убор обратно он не стал и сверкал свежей стрижкой под машинку, которая оставляла от его тёмно-коричневых волос лишь пару миллиметров. Бейсболка и миллитари были двумя постоянными величинами в уравнении по имени Гриша. И я с нетерпением ждал зимы, чтобы посмотреть, на что же он сменит белую бейсболку и сменит ли вообще. — Ну, брат Лизы на Лизу не похож, — запоздало ответил я, разглядывая меню. — Пришёл в футболке без кошечек? — предположил Стас. — Она у него чёрная. Он вообще весь чёрный, и настроение у него тоже почти всегда чёрное. В последнее время мы вроде разговорились, он даже смеялся, — я важно поднял палец, делая акцент на том, какое это чудо, — но всё равно, бывает — раз — и он чуть ли не к чёрту тебя посылает. — Мда, Лиза приветливая и дружелюбная, — заметил Денис. — А что за Лиза? — оторвавшись от меню, спросил Гриша. — У неё есть парень, — сказал Стас. — Ну ладно. — Гриша вновь опустил взгляд на страницу с бургерами. — Коты его, небось, шарахаются, — предположил Денис. — Да, он даже не знал, как с ними поиграть. То есть я, конечно, тоже не очень с котами в начале взаимодействовал, но тут человек пришёл с намерением питомца забрать. Ожидаешь большего энтузиазма. Однако он очень упорный, ходит почти каждый день, — я сделал паузу, чтобы продиктовать официантке заказ, и как только девушка ушла, продолжил: — И в итоге… Золушка… Правду говорят, что пути Господни неисповедимы. Мне было так горько и тяжело об этом говорить. Неужели она и вправду выбрала его? Максим заберёт эту чудесную кошечку? А действительно ли причина в нём? Может, мне в любом случае было бы тяжело с ней расставаться? — А Золушка — это кто? — заинтересовано спросил Гриша. — Кошка, — коротко ответил Стас. — Да блин! Денис положил крепкую широкую ладонь на жилистое плечо друга и мягко произнёс: — Гриша, расслабься. — В смысле: расслабься?! Я напоминаю, что кое-кому тут нельзя ни пить, ни курить, ни тусить, потому что на тусовках и пьют, и курят. У меня последняя радость — это девушки. — И бургер, — сказал Стас, наблюдая за тем, как официантка ставит перед Гришей тарелку.***
Максим не изменил своего решения, прошёл собеседование, и вот настал тот день, когда я гладил Золушку, возможно, в последний раз. Скоро дверца переноски за ней закроется, и мы расстанемся. Губы дрожали, в носу становилось мокро, но я держался из последних сил. — Она и вправду очень дорога тебе, — сказал стоявший над нами Максим. — Не знаю, почему. Может, потому что она первая моя подопечная, а может потому что особенная. Я провёл по окончательно отросшей серо-белой шерсти и помог Максиму загнать Золушку в переноску. — Я не обижу её. — Угу. — Эй, — непривычно дружелюбно протянул Максим, наклонившись ко мне, — хочешь, буду слать тебе её фотки? Меня всё равно просили поддерживать связь с приютом, раз ты его часть, это ведь считается? Я внимательно посмотрел в синие глаза, но в них не было ни капли лжи. — Правда будешь? — неловко улыбнувшись, спросил я. — Зачем мне тебе врать? Он действительно присылал фотографии, неожиданно много и часто. Мне было известно почти о каждом шаге Золушки. Но я совсем не возражал против этого и в ответ отправлял фото питомцев, которые мы сделали благодаря Максиму, а через пару дней поделился с ним обработанными Дианой вариантами. Наша идея состояла в том, чтобы придумать котам и кошкам ассоциации с известными героями и персонажами. Такая аналогия с чем-то очень знакомым вызывала непроизвольный интерес и заранее положительный настрой, на чём мы и планировали сыграть. Максим предлагал свои варианты, и со временем переписка стала касаться не только котов. Не то чтобы мы ежедневно болтали по душам, с тем же Лёшей я переписывался куда чаще, по несколько раз за сутки, но периодически Максим напоминал о себе или своей вредности, присылая понравившуюся работу какого-нибудь фотографа или глупый мем с подписью «это ты». Как я и предполагал, он немного разбирался в фотоискусстве, правда, его привлекали не люди и сюрреалистичные работы, а природа, архитектура и интерьеры. Порой мы пересекались в приюте: Максим жил неподалёку и заглядывал в зоомагазин или обсуждал с Настей поведение Золушки. Мне было отрадно от того, что он прикладывает столько усилий ради неё. Я хотел лично поделиться этими новостями с Лёшей и в пятничный вечер заглянул к нему на работу, но места у барной стойки были заняты, поэтому мне не удалось поболтать с другом: слишком много клиентов и заказов. Я огляделся в поисках свободного столика. Если найду, выпью один-два коктейля и пойду домой. Всё равно торопиться некуда: ужинать мне сегодня предстояло одному, поскольку Катя отправилась к Денису, а родители уже второй день ездили по области с проверкой наших магазинов в других городах. Вдоль дальней стены располагался длинный тёмно-коричневый диван, к которому были приставлены два круглых маленьких столика. К ним при желании можно было подвинуть стулья, что и сделала компания девушек: две из них сидели на диване, две другие на деревянных стульях, сидения которых были обиты искусственной кожей. А вот место рядом оказалось свободным. Я разглядел на столешнице номер пять, сделал заказ через приложение, отметив нужную цифру, и вскоре развлекал себя тем, что лениво рассматривал посетителей. Одна из девушек неподалёку повесила на спинку стула куртку с яркой вышивкой, и мой взгляд задержался на ней: цветочки, черепа, бабочки. Только я подумал, какое это необычное сочетание, как краем глаза заметил знакомую высокую тёмную фигуру, и в следующую секунду напрочь забыл о вышивке и принялся вглядываться в центр зала. Глаза не обманули, это и вправду был Максим в неизменной косухе, черных джинсах и такой же тёмной футболке. Он подошёл к бару, обнял там Лизу и принял из её рук небольшой пакет, а затем развернулся и направился было к выходу, но на полпути заметил меня и остановился. Секундное удивление отразилось на лице, и вот он широким шагом преодолел разделяющее нас расстояние и сказал: — Мама разрешает тебе гулять так поздно? — Простое «привет» — это не для тебя? Максим посмотрел на место возле меня, прикидывая, сможет ли поместиться на диване между мной и небольших, сложенных в кучу сумок и рюкзаков девушек. Я сдвинулся в сторону, приглашая присесть. — Просто удивлён, что ты тут один. — О, так это способ выразить изумление? Будем знать. — Ты ведь один? — Почему тебя это удивляет? — Такие, как ты, обычно одни не ходят. — Такие — это какие? — Смазливые, — без промедления ответил Максим, но и я не заставил себя долго ждать: — Моя бабушка сказала бы, что такие, как ты, не ходят на свободе. — О, да, — Максим стянул с себя косуху, — мне набили эти рукава, когда я сидел за то, что не помолился на ночь Богу. Никита поставил передо мной заказ, приветственно махнул и поспешил к другим столикам. Я взялся за долгожданный коктейль и принялся расслаблено попивать его, ощущая умиротворение, чего нельзя было сказать о Максиме. Места на диване было мало, хоть девушки и пододвинули вещи поближе к себе. Наши ноги чуть соприкасались, и невозможность устроиться поудобнее раздражала Максима: он нервно дёргал левой ногой, а его зубы, судя по напряжённой челюсти, были крепко сжаты. — Ты можешь сесть, как хочешь, я не возражаю, — сказал я. — Не хочу нарушать чужие границы. От этих слов стало чуточку приятно. Не так давно некоторые личности только и делали, что нарушали их, считая это совершенно нормальным. — В таком случае тебе стоит думать, прежде чем что-то говорить, — не удержался я. — Я думаю. Выбираю самый едкий из вариантов. — Неисправимый злодей, — я покачал головой и вновь уставился на его подрагивающую ногу. — Серьёзно, прекрати и сядь нормально. Я экстраверт и тактильный человек, мои границы непросто нарушить. На самом деле это было преувеличение. Да, я явно относился к экстравертам и любил физически взаимодействовать с людьми, вот только этот круг тщательно фильтровался. Но Максим не вызывал раздражения (даже несмотря на свой острый язык) или неприязни. А вот его дёрганье ногой действительно напрягало. Максим поёрзал, чуть сполз вниз, вытянул ноги, а затем сделал вид, что зевает и положил руку на спинку дивана позади меня. — Вам, пенсионерам, может, не сообщили, но так уже сто лет никто не делает. Максим, еле сдерживая смех, произнёс: — А ваш папа случайно не пекарь? Он уже откровенно смеялся, и я тоже захохотал. — Ужас! Какое счастье, что ко мне никто так не подкатывал. — Погоди, погоди, — Максим сосредоточился, подавил смех и постарался сказать как можно более серьёзно: — Больно было, когда ты упал с небес? Я зажал рот рукой, но это не остановило уже какой-то истеричный смех. Хоть мне безумно нравились мелодрамы, какие-то клишированные поступки и слова, такое было слишком даже для меня. — Когда я учился, — немного успокоившись, начал Максим, — у нас в группе был иностранный студент, он как узнал эти фразочки, так при любом случае стал их девушкам говорить. Мы пытались объяснить ему, насколько это стрёмно и что так он только хуже сделает, но его было уже не остановить. — А на кого ты учился? — На бухгалтера. — Не похож ты на бухгалтера. — Потому что я им и не работаю. Максим уткнулся в телефон, выбирая коктейль, и в этом действии я считал желание свернуть тему. Очередной неожиданный бам. Мне говорили, что я хорошо чувствую людей, знаю, о чём следует спрашивать, а где лучше промолчать, и никогда не ставлю собеседника в неловкое положение. Но если даже мне непросто с Максимом, то каково же остальным? Он подрывает их ещё на стадии «Привет»? Я отпил коктейль и глянул на пакет, приставленный к ножке стола. Из него выглядывала яркая рукоятка какого-то незамысловатого механизма. — Что это? — кивком указав на пакет, спросил я. Максим оторвался от телефона и проследил за моим взглядом. — Лиза отдала игрушки. — Он ткнул пальцем в экран, видимо, подтверждая заказ. — Купила своим котам, а они не вдохновились. Решила отдать, вдруг Золушке понравится. — У неё игрушек скоро будет больше, чем у меня в детстве. — Что поделать, если они ей быстро надоедают? — В первый раз, когда она решила поиграть, это был обычный клочок бумаги. Потом за бантиком ей нравилось гоняться. — Это я уже понял. Она недавно выклянчила у меня фантик от конфеты, потом ненужный смятый стикер. Я в итоге ни того, ни другого не нашёл. Где-то нычку организовала уже. Кто бы мог подумать, что эти создания такие забавные. — Почему ты не знал, как быть с котами, если у Лизы их целых два? — Я же если в гости прихожу, то к ней, а не к котам. Да ты и сам не всегда знаешь, как к ним подступиться. Зачем тебе вообще всё это? Только ради курсовой? — Просто… просто мне было это нужно. Может, Максим слишком резко и неожиданно сворачивал разговор, но у меня тоже были вещи, о которых не хотелось говорить с малознакомыми людьми. Однако я чувствовал, что он хотел выйти на контакт, и его желание было взаимным. Поэтому мы продолжили искать точки соприкосновения. — И часто ты бродишь по барам один? — По барам — нет, только сюда заглядываю. У меня тут друг работает. — Тот рыжий? Наверное, он узнал об этом от Лизы. Интересно, что ещё он про меня спрашивал? Спрашивал ли вообще? — Да. А ты не любишь ходить куда-то один? — Не очень. Большинство мест ассоциируется у меня с компанией, одному там делать нечего. А наедине с собой комфортней всего дома. Вот что бы ты тут делал, если твой друг занят? Я пожал плечами. — Просто посидел бы, выпил, поразмышлял о своём. — Это комфортней делать дома. — Для меня нет разницы. Ещё можно с кем-то поболтать или поиграть: в дартс, настольный футбол… Максим скривился. — Не люблю болтать с незнакомцами не по делу. — Ну, со мной же болтаешь. — Ты уже не незнакомец. Да и я давно просто не общался с такими же. Это я мог понять. Совсем недавно, ещё весной у меня среди знакомых не было геев или хотя бы би. Полностью открыт я был только с Катей, но это другое. Теперь же в компании Стаса и Лёши, даже если мы не обсуждали ничего такого, приятно было знать, что можно оставаться собой, не бояться сболтнуть лишнего. Я очень ценил это и хорошо помнил, как не хватало подобного раньше. — Что тебе нравится? — Нравится? — переспросил Максим. — Мы любим фотоискусство. Я подумал, найдётся ещё что-то общее. Максим вздёрнул брови вверх и иронично спросил: — Потребность в кислороде? — Я тебе его сейчас перекрою, — пригрозил я. — Не знаю, — Максим склонил голову на один бок, затем на другой. — Сложно. Что может быть общего у взрослого и… Напомни, в каком ты классе? — Боишься, что посадят? Максим одобрительно хмыкнул и посмотрел мне за спину. Какое-то время он во что-то вглядывался, но прежде чем я успел обернуться, спросил: — Что это они задумали? Он сорвал со стены флаер и показал мне. На фоне жуткого старого полуразрушенного дома летали летучие мыши, а на переднем плане виднелись тыквы. — О, Лёша говорил, что менеджер решил устроить костюмированный вечер в честь Хэллоуина. — Сто лет на таких не был. — Кем бы ты нарядился? Максим облокотился о спинку дивана и откинул голову назад, задумчиво глядя в потолок, и только тогда я заметил, что всё время до этого он сидел, почти полностью развернувшись ко мне. Его правая рука по-прежнему лежала за моей спиной и мерно постукивала пальцами по кожаной обивке. — На школьных утренниках в началке я всё время был Бэтменом. — Неплохой выбор. У него, в отличие от Супермена, бельё поверх лосин не так видно. — Ненавижу Супермена, — вдруг прорычал Максим. — Как он меня бесит, ты бы знал. — Что? Почему? — Не знаю, но он какой-то мерзкий. Во-первых, он не носил маску, и при этом его никто не вычислил. Ну да, ну да, Человек-паук полностью лицо скрывает, а ты очки снял и всё, неузнаваем. Но это ладно, Чудо-женщина тоже без маски бегала, прощаем. Но что бесило меня больше всего, это то, что Супермен всегда и абсолютно везде носил под обычной одеждой костюм. В случае опасности он разрывал рубаху, чтобы выпендриться знаком. Это должно было выглядеть эффектно, но хоть мне и было от силы лет восемь, уже тогда я думал: чувак, с тобой точно всё нормально? Это ж латекс, ты потеешь, воняешь!.. А если опасности так и не случится? А что скажет твоя девушка после свидания? Этому НЛО никто ж так и не объяснил, что он выглядит, как придурок! — Кажется, ты его искренне не переносишь. — В детстве он устроил мне психологическую травму, до сих пор забыть не могу. — Супергерой навредил ребёнку? Это что-то новое. — Была серия, в которой Джокер победил, и Бэтмен оказался намертво прикован то ли к стене, то ли ещё к чему-то, уже не помню, но помню, как охреневал с этого. Зло победило — как так? Джокер посмеялся над Бэтменом и ушёл, до конца серии считанные минуты, я сгораю от любопытства, как же герой освободится? И тут прилетает Супермен. Мой детский мозг окончательно взорвался. Начало двухтысячных, у нас не знали про гугл. Я не подозревал, что эти двое из одной вселенной, мне неоткуда было брать эту информацию. Но у меня появилась надежда на спасение Бэтмена. Они же супергерои, заодно. Но вместо того, чтобы своей суперсилой освободить Бэтмена, Супермен начинает с ним сраться. Они просто стоят и выясняют отношения. Детским мозгом я не мог понять, что они не поделили, поэтому просто глядел и продолжал охреневать. И вот серия заканчивается тем, что Супермен улетает, а Бэтмен так и остаётся в заключении! — Максим всплеснул рукой, а потом с расстановкой произнёс: — Это был самый. Долгий. День. В моей. Жизни. Как я ждал завтра, чтобы узнать, чем же всё закончилось. И вот я включаю «СТС», как раз должен был начаться мой любимый Бэтмен, и что я вижу?! Заставку Супермена! Я решил, что работники телеканала ошиблись, сглупили и включили его по ошибке. Но на следующий день была вторая серия Супермена, а ещё через день — третья… И я понял, что всё, это конец. Максим уставился вперёд пустым взглядом. Кажется, тот момент стал для него переосмыслением устройства мира. — Какая драматичная история. — Ну, не всё же тебе бабушку чертями пугать. — Это было всего разок, — надув губы, сказал я. — А ты бы в кого переоделся? Я бы надел мантию и корону, но сообщать об этом Максиму не спешил. — Не скажу, — хитро сощурившись, произнёс я. — Почему? — Не хочу давать тебе повод для едких высказываний. — Теперь я вдвойне заинтригован. — Скорее всего, я пойду на этот вечер. — Я повертел в руках флаер. — Если хочешь узнать — приходи и ты. Максим посмотрел на флаер, а потом улыбнулся. Мягко, беззлобно. — Может быть, и приду. Удивительно, но на этом разговор не закончился. Мы нашли ещё пару тем, на которые с удовольствием обменялись мнением, заказывая бокал за бокалом. И в какой-то момент нас унесло. Мне с трудом удалось сфокусировать зрение, вбить нужные адреса в приложение такси, а потом, опираясь друг на друга, мы дошли до машины и завалились на заднее сидение. Глаза слипались, Максим уткнулся мне в плечо и храпел, таксист уже почти подъехал к его дому и искал, где припарковаться. Я принялся трясти тяжёлое тело, но стоило синим глазам открыться, как в следующую секунду веки опускались, и вновь слышался храп. Так продолжалось довольно долго, я уже чувствовал напряжённый взгляд таксиста, а Максим всё никак не мог прийти в себя. Ничего не остаётся, кроме как дотащить его до квартиры самому. — Можете завершать заказ, — сказал я таксисту, вытянув Максима наружу. Неизвестно сколько времени предстоит на него потратить, проще потом вызвать такси заново. На свежем прохладном воздухе, заполненным запахом недавнего дождя, Максим чуть приободрился, но всё равно продолжал виснуть на мне. Он был куда тяжелее, а я никогда не отличался достатком физической силы и ощущал, как хрустят позвонки. — Чёрт возьми, это меня должны на руках носить! — в сердцах выкрикнул я и потащил Максима к скамейке у подъезда, на ходу осознавая, что есть ещё одна проблема: — Ты хоть номер квартиры сказать можешь? Я посадил Максима на скамейку и облокотился рукой о его плечо, чтобы самому не упасть. Он промычал что-то вроде тридцать шесть и еле слушающимися пальцами достал из кармана косухи ключи. Я принял связку и взмолился: — Только слишком сильно на мне не висни. — Хорошо, принцесса, — пробормотал Максим. Я нахмурился, пошатываясь, развернулся к железной двери подъезда и, прижимая жетон к домофону, сказал: — Знаешь, прогноз погоды на ночь хороший, оставлю тебя ночевать здесь, а сам проведаю Золушку. Я потянул на себя дверь и переступил порог. — Стой! Стой! — послышалось позади, и в следующий миг на меня со спины навалилось тяжелое тело, заставило по инерции сделать два шага вперёд, затем я запутался в собственных ногах и опустился на бетонный пол, лишь чудом сообразив подставить руки. — Фух, успел, — выдохнули в ухо. Кажется, Максим и вправду решил, что я оставлю его на улице, поэтому собрал последние силы и догнал меня. — Господь, за что мне это испытание? Я хотел было провести ладонями по лицу, но вовремя вспомнил, что они грязные. Максим продолжал облокачиваться на спину и, кажется, вновь храпел. Я пихнул его локтём в грудь, и он недовольно простонал. — Какой этаж? — спросил я. Он показал на пальцах цифру четыре, я принялся оглядываться в поисках лифта и довольно быстро с ужасом понял, что его нет. — А где лифт? — Во мне ещё теплилась надежда на то, что я просто плохо искал. — Пятиэтажка же, — пробормотал Максим. — Ну, всё, ночуй тут. Груз, внезапно павший на мои плечи в прямом и переносном смысле, зашевелился, Максим ухватился за перила и подтянулся. Пакет с игрушками, ручки которого были натянуты на забитое татуировками запястье, громко зашуршал. Ноги Максима дрожали, но он сжал меня выше локтя и настойчиво потянул вверх. — Давай хоть попытаемся. Да и если уж ночевать в подъезде, то лучше не на первом этаже, — сказал он, не оставляя попыток поднять меня. — Потрясающий оптимизм. — Я собрал все силы, разогнул колени, сжал плечо Максима и выпрямился окончательно. Голова немного кружилась, но это было терпимо. — Давай, вместе мы сила. Я буду Бэтменом, а ты Робином. Максим, крепко держась за перила, сделал первый шаг. — Хочу быть Артёмом, который спит в своей кровати, — прохныкал я, вставая на следующую ступень. — Это в другой серии, а пока давай, двигай. — Максим толкнул вперёд, переоценив нынешнюю работу моего вестибулярного аппарата и не учитывая то, что потеряет таким образом дополнительную опору. Я выставил ладони, хватаясь за следующие ступени, припал на одно колено и краем глаза заметил, как Максим цеплялся за перила уже двумя руками. Но затем мы, придерживая друг друга, вновь поднялись и каким-то чудом, не иначе как с помощью неведомой супергеройской силы, дошли до нужной квартиры. А потом я даже смог попасть ключом в замок и дотащить Максима до дивана в гостиной. Ноги подкосились. Я обессилено опустился на пол, огляделся в темноте и заметил спрятавшуюся под тюлем Золушку. Она выглядывала из-под прозрачной ткани и глядела на нас громадными круглыми глазами. Вот чёрт, мы напугали её шумом и запахом спиртного. Не дай Бог придётся проходить весь путь заново и восстанавливать её доверие. — Пьянчуга, посмотри на себя! — Я зло хлопнул по плечу Максима, что, кажется, уже почти уснул. — У тебя же ребёнок! Он вдруг резко подорвался, лихорадочно оглядел комнату и воскликнул: — Что?! Что с моим ребёнком?! — Отец у неё алкаш — вот что! — Я вновь ударил его, на этот раз выше локтя. — Господи, Золушка, на кого же я тебя оставил?! Я виновато взглянул на кошку, но она юркнула за штору и окончательно скрылась из виду. — Истеричка, напугал меня, — пробубнил Максим, ложась обратно. — Завтра я буду каждый час названивать тебе и спрашивать, как у неё дела и что ты сделал, чтобы исправить эту ситуацию, — грозно, насколько моё состояние и вид могли это позволить, пообещал я и сунул руку в карман тренча, чтобы достать телефон и вызвать такси. Телефон был, но кроме него там должна была быть банковская карта, которая так и не обнаружилась. Я сунул руку в другой карман тренча, понял, что вряд ли стал бы класть карточку туда, обыскал карманы штанов, но вновь пусто. С зарождающимся беспокойством я принялся осматривать пол, но разве в темноте отыщешь что-то? — Что ты делаешь? — промычал Максим, прикрывая рукой глаза. Несмотря на включенный свет, карточку я так и не нашёл, и в коридоре поиски тоже не привели к успеху. Где и как давно она потерялась? В баре? Такси? Подъезде? Я сполз по стене на пол и открыл приложение банка. Внезапных трат не было, только за такси сняли деньги, значит, её ещё никто не нашёл и не пользовался. Вот только я в таком состоянии тоже вряд ли отыщу карточку: ноги еле держали, а глаза непроизвольно слипались. Звонок в банк, кодовое слово и карта заблокирована. Стало спокойней, пока я не понял, что такси оплачиваю с неё же. — Господи, ну за что? Я принялся вновь обследовать карманы, заранее зная, что в этот раз ни копейки с собой не брал. Нельзя изменять традициям! — Максим. — Нет ответа. Я затормошил его сильнее. — Максим, у тебя есть наличка? — Ты, может, считаешь меня пенсионером, но я уже сто лет ей не пользуюсь. Максимум пятьдесят рублей тебе наскребу, — не открывая глаз, сказал он. Прелестно. Будь кто дома, могли бы встретить меня у ворот и расплатиться, вот только родители в отъезде, а Катя у Дениса. Я уткнулся в грудь Максима и принялся колотить в неё кулаками. Он лежал безмятежно, будто удары мои были столь же безвредны, как и палая листва для асфальта. — Теперь я не попаду домой, — обречённо произнёс я. Максим не стал выяснять, в чём причина, отмахнулся и сказал: — Я отвезу тебя завтра, а пока переночуй здесь. — Остаться на ночь у малознакомого мужчины?! За кого ты меня принимаешь?! — Не кипишуй, я тебя потом замуж возьму. — Максим тяжело поднялся с дивана и побрёл куда-то. — Да больно нужен ты мне! — крикнул я ему вслед. Максим вернулся с пледом и подушкой, закинул её на диван, а вот с первым промахнулся, и мягкая ткань повисла на мне. — Спокойной ночи, — услышал я сквозь складки, а когда выпутался из пледа, Максим уже скрылся из виду. Замечательное окончание дня. Я стянул тренч и положил его на кресло, расстегнул пару пуговиц на измятой рубашке, тяжело опустился на диван, укрылся пледом и мгновенно уснул.***
Голова болела, будто что-то незримое давило на неё, мышцы гудели, рука, закинутая на подушку выше головы, онемела. Боюсь узнать, как я выгляжу в таком случае. Двустворчатая дверь в гостиную была закрыта, наверное, Максим уже проснулся и не стал будить меня. Я прислушался и услышал за стеной тихий стук посуды и какое-то гудение. Интересно, который час? Яркий солнечный свет из окна придавал выкрашенным в цвет слоновой кости стенам холодный оттенок. Наверное, уже полдень, но узнать наверняка не получилось: телефон упал между сидением и спинкой горчичного дивана. Я водил руками, пытаясь нащупать его, но тщетно, а от активных движений голова начинала болеть лишь сильнее. — Ладно, потом найду, — пробормотал я, ложась обратно и прикрывая глаза. Я был слаб к алкоголю, но не настолько. Впервые за всё время на утро меня застала головная боль. Может, выпил что-то не то? Или просто разнервничался из-за потери карточки и всего случившегося. Послышался шум воды — Максим включил кран на кухне. Надо вставать, я и так задержался. Начнём с того, что вообще не планировал оставаться. Держась за голову, я спустил ноги на жёлтый ковёр с синими плоскими цветами в стиле арт-нуво. Он был приятным на ощупь, а цвета чуть приглушёнными, поднимали настроение, но не резали глаз. Сначала я просто любовался им, но вдруг кое-что осознал и огляделся: у окна висели собранные черно-белые шторы в зигзаг, рядом стояли два кресла в тон дивану, а напротив него — встраиваемая стенка с текстурой молочного дуба, которая перекликалась с выглядывающим из-под ковра ламинатом. Интерьер был светлым, в чём-то даже ярким. И это у Максима, что вечно носил лишь чёрное! Любопытство заглушило боль, и я вышел в не менее светлый коридор, а потом зашёл на кухню, где тоже не нашлось ничего чёрного или мрачного. — Тебе кофе или аспирин? Или в ванную пойдёшь? Утро Максима было добрее моего, он ухмылялся, смотрел насмешливо и явно не страдал головной болью. В ванной я наконец увидел себя и, как и предполагал, не испытал восторга: одежда мятая, волосы растрёпанные, лицо… Ему не помогли бы ни вода, ни многочисленные тоники Кати. Только милосердие Господа, и то не факт. После душа стало легче, но голова продолжала гудеть, поэтому я всё же попросил обезболивающее. — Мне кажется, или я тебя замуж звал? — спросил Максим, кидая Золушке кусочек сыра. Кошка быстро отыскала его на полу и принялась пережёвывать. Я проглотил бутерброд и ответил: — Я не согласился. — А, — только и сказал Максим, поднялся с места и направился к кофеварке. Как оказалось, это её гудение я слышал за стеной. Золушка заинтересовано посмотрела на него и уже хотела направиться следом, чтобы узнать, не поделятся ли с ней ещё чем-то вкусным, но вздрогнула на пару со мной от неожиданного возгласа: — Погоди, почему?! Я обернулся и увидел недовольного Максима. — Что, задел твоё самолюбие? — спросил я. — И вообще, кто ж по пьяни замуж зовёт? Максим поставил передо мной кружку, сел обратно на стул и посмотрел чуть с прищуром, обдумывал следующие слова. Выбирал наиболее едкий вариант? Держа тёплую кружку в ладонях, я склонил голову на бок, всем видом говоря: ну, давай, покажи, что ты там придумал. — То есть не по пьяни согласился бы? Я снисходительно засмеялся, смотря прямо в глаза Максима. — Ещё чего! Иди и сначала попроси благословения моего отца. Это были странные шутки, на грани, никто до этого не позволял нечто подобное не всерьёз, но мы оба в равной степени понимали, что не стоит искать тут второе дно. Это не намёки, не флирт, просто страдание чепухой. Максим усмехнулся. — А то он его даст. — Если ты ему понравишься, может, смилостивится. Лицо Максима вмиг стало серьёзным. — Он знает? — Да. — Ого… И как ты решился? — Я не решался. Они всегда знали. — Максим смотрел не веря. — По мне было понятно с самого начала. А семья не стала заглушать это. — Понимаю, что ты не стал бы врать, но мне всё равно не верится. Звучит слишком… хорошо.***
Максим хотел отправить меня на такси, но я сказал, что если уж обещал отвезти, то вези. Видимо, вредность может быть заразительна. Я сложил плед, положил его на подлокотник дивана, и в этот раз поиски телефона не заняли много времени, всего-то надо было поднять одну из подушек сидения. Но на этом находки не закончились. Когда я подхватил с кресла тренч, то заметил под ним маленькую плюшевую собачку. Выглядела она мило, в длину была сантиметров тридцать, имела коричневый пластиковый носик, добрый изгиб рта, выделенный тёмными нитками, а вместо глаз на солнышке бликовали чёрные бусинки. Но это явно была старая игрушка: некогда пушистая шерсть свалялась, а синтепон внутри скатался, из-за чего собачка выглядела не так мягко, как могла бы. Интересно. Я мельком взглянул на Максима, что поднял подушку с пледом и направился к выходу из гостиной. Эта игрушка с ним не вязалась, но что если… Я чуть не прыснул от смеха. Вот потеха, если окажется, что это любимая игрушка его детства, и он до сих пор хранит её, или, ещё лучше, уснуть без собачки не может. Только она бы в таком случае лежала в спальне, но, кто знает, может, Максим таскает её по утрам с собой, а вчера был слишком пьян и не вспомнил о ней? Смешок всё же непроизвольно вырвался, но к тому времени кроме меня в комнате уже никого не было. От дома Максима мы ушли достаточно, и сначала я удивился, зачем он так далеко припарковал машину, но когда показался каршеринг, всё встало на места. Никогда прежде им не пользовался. Максим пару раз нажал на экран телефона и принялся обходить автомобиль. — Что ты делаешь? — Я не понимал, почему мы просто не сядем. — Надо проверить, нет ли тут вмятин и царапин, чтобы их потом на меня не повесели. Я решил помочь и принялся обходить машину с другой стороны. У одного из колёс диск был перемотан жгутом, и внизу бампера обнаружилась схожая картина. Максим сказал, что если о них уже позаботились, значит в курсе поломки, и вместо жгутов сфотографировал царапины на боковом зеркале. — Говори адрес, может, по фиксированному тарифу выйдет дешевле, — сказал Максим, когда мы, наконец, сели. Я продиктовал, регулируя сидение, и пока Максим сравнивал цены, искал в бардачке необходимые документы. Там должны были быть страховка, СТС и какая-то карточка. Я показал всё, что нашёл и Максим довольно кивнул. — Что это за место вообще? — пробурчал он, разглядывая карту в приложении. — Моё сказочное королевство, — съязвил я. — Там, небось, всё из зефира. — Да, так что выключай режим тучи, чтобы мой сахарный дом не растаял, — велел я, потирая висок. Кажется, головная боль оказалась сильнее, чем предполагалось. Максим явно хотел сказать что-то в ответ, но, вглядевшись в моё лицо, промолчал и завёл машину.