***
В день, когда Тэхен прижал Чонгука в стенах Ёнсе, а затем сообщил, что тот больше ему не интересен, он впервые не вышел, когда Чон с Баном и Таном вернулся с прогулки. И впервые тот не услышал уже ставшей привычной фразы: «Хочешь, я докажу тебе, что ты — гей?» И Чонгук постарался убедить себя, что это — его маленькая, но крайне весомая победа. Больше никакого давления, никакого очевидного раздражителя, и его гетеросексуальность теперь в полной безопасности (***
Чимин как раз, от усердия высунув язык, чертил табличку в своей большой тетради, когда без стука и без предупреждения в его комнату зашел Сокджин. И Чим так и завис с линейкой в одной руке и оранжевым маркером в другой, во все глаза пялясь на визитера. Потому что… Как бы… Без стука?.. За те почти две недели, что он живет в этом большом и роскошном доме, в его комнату (причем, уже не впервые) заходил только один человек. — Хён… — Чимин улыбнулся, отвиснув и положив орудия своего нелегкого канцелярского труда на стол. — Как твои дела? — поинтересовался Сокджин, ощупывая его внимательным и даже цепким взглядом — виделись они теперь очень редко, так как их гость с ним не завтракал и не обедал, в его машину не садился, а в их доме вел себя тихо, будто мышка. Красивая такая и офигенно милая мышка. — Как учеба? Возможно, надо было бы выбрать другую тактику покорения этой вершины, но Джин, оценив их с Джуном объект спора, решил брать Чимина медленной осадой и почти незаметным давлением. Безотказная техника с мягкими людьми, которые не любят (или боятся) отказывать. Хотя они с Намджуном и не договаривались о сроках пари, но слишком затягивать его точно не хотелось. Отменно-бриллиантовый кабриолет Bentley Bacalar One только и ждал, когда Джин отберет у младшего брата право даже смотреть на эту офигенную детку, бездушно запертую в общем гараже. Сокджин уже походил всеми возможными кругами вокруг Чимина, чтобы тот привык к нему и начал, наконец, смотреть на него другими глазами. И пока что Джину везло, потому что Намджун БУКВАЛЬНО ничего не делал для того, чтобы соблазнить их милого гостя. Но эта неожиданная фора могла скоро закончиться, так что пора было уже переходить к решительным действиям. — Всё хорошо, спасибо, хён, — крайне вежливо ответил ему Чимин. «Интересно, — подумал Джин, — в постели он будет таким же скромным, или наружу всё же вырвется тот пока еще мирно спящий, но точно бушующий в этом красивом и изящном теле огонь?» Он прошелся по комнате, подошел к столу и взял в руки заметки Чимина. Сам же Чим автоматически сделал от стола шаг назад, не давая визитеру войти в свою зону комфорта. — Это для твоей научной? Чимин, немного воодушевившись, кивнул. Он был рад с кем-то поговорить об этом. — Пока я еще на стадии сбора информации. Приходится по крупицам ее искать, перепроверять и отбирать — в сети всё тщательно было подчищено… Хорошо, что я тогда делал свои собственные заметки. Мне кажется… Нет, я уверен — это очень важная социальная и политическая тема, которая должна быть раскрыта! — Тот инфлюэнсер, его уже нет в живых, ведь так? Чимин тут же помрачнел. — Да… К сожалению. И как раз поэтому я не хочу, чтобы о нем и о его деятельности забыли. Ведь официально всё пытаются представить как то, чего и не было вовсе. — Ты делаешь важную работу, — похвалил его Сокджин. — Если у тебя получится, твой научный труд будет иметь реальную ценность. Мне нравится твое упорство и желание докопаться до сути. Если нужна будет помощь — обращайся. Чимин просиял, тут же ярко улыбнувшись Джину. — Спасибо, хён! Сокджин тоже не сдержался от ответной улыбки. Он сделал шаг в сторону гостя, подойдя к нему вплотную, и положил руку ему на талию. После чего притянул к себе немного озадаченного гостя и быстро чмокнул его в щеку. Офигевший Чимин, будто ошпаренный, отскочил от Джина, чтобы тут же прикоснуться ладонью к своей щеке. И ЧТО ЭТО ТОЛЬКО ЧТО БЫЛО??? Ему казалось, что они с Джином на одной волне! На самом деле, Чимин и представить не мог, насколько же на разных волнах они с Джином в данный момент находились. Чим постарался как можно бесшумнее выдохнуть и, в конце концов, перевел свой хмурый взгляд на Сокджина. А тот только улыбнулся на это сквозившее в глазах Чимина непонимание. Что ж, важный шаг, замаскированный под обычное дружеское восхищение, сделан. Пусть Чимин хорошенько обдумает произошедшее и дальше уже будет реагировать на прикосновения более спокойно и отзывчиво. Норовистых, испуганных и диких лошадок именно так и приручают — терпеливо и по чуть-чуть. Улыбнувшись Чимину, будто произошедшее — абсолютно в порядке вещей, Джин еще раз похвалил его исследовательскую работу и, наконец, оставил всё еще пребывающего в шоке гостя в покое. Вернувшись в свою комнату, он лег на постель и довольно усмехнулся. Записываем себе этот поцелуй в однозначный плюс. Начало положено. Так что… 2-1, Ким Намджун.***
— Ты проебался, — укоризненно пробормотал Джинки, когда Тэхен с боем и бесконечной чередой пауз и вздохов рассказал ему, в конце концов, всю правду. — Я, кстати, говорил тебе, что Лиён — еще тот урод и хмырь. Ты меня не послушал. Конечно, я младший, и ты считаешь себя умнее… Но хоть иногда прислушивайся ко мне! — А ты, если не скажешь: «Я же говорил», не успокоишься, — пробормотал Тэ. — Я не мог упустить такой момент, — совершенно не раскаиваясь, заметил Джинки. Он как раз готовил Тэхену луково-мясной пирог (и это было единственное блюдо, которое ему удавалось) и очень надеялся, что эта вкуснятина хотя бы немного улучшит настроение Тэ. — Твоя критика уже не имеет никакого значения, если ты критикуешь всё подряд… — проворчал Тэхен. — Ты сошелся с ним только потому, что когда-то он был другом старших братьев, а ты всегда обижался, что они не брали тебя в свою компанию. И посмотри, к чему это привело, — Джинки замолчал, наблюдая тоску в глазах Тэ. — Кто же знал, что они дружили с таким чмом… — негромко произнес. — Но знаешь, больше всего меня доводит до белого каления то, что ты ничего не рассказал мне. Я думал, у нас нет секретов друг от друга. — У нас нет секретов друг от друга, — Тэхен зажмурившись, откинулся на кухонном табурете и прислонился затылком к стене. — Но есть вещи, о которых не говорят никому. Потому что стыдно. Потому что неприятно. Потому что гордость критично задета. После такого помыться с мылом хочется, и губкой долго тереть свое тело, до красноты, до боли, до кровавых подтеков. Чтобы хотя бы так попытаться стереть каждое чужое касание, каждый поцелуй. Потому что Джинки абсолютно прав — Тэхен проебался. И когда повелся на обходительность и чарующую улыбку Лиёна, после того, как они неожиданно столкнулись в клубе, и когда позволил заснять себя на камеру. И когда довел ситуацию до таковой, что в нее вмешались другие люди. Джинки вздохнул. — Хорошо, что тот парень — выгульщик — привлек Намджуна. — Да ладно! — фыркнул Тэ, тут же помрачнев, едва вспомнил о Чоне. — Веры ему — одна вшивая вона. — Может и так… — согласился Джинки. — Но я всё равно рад, что ты избавился от Лиёна, и он больше не будет тебя доставать. Тэхен на это только кивнул. Потом он получил свой кусок вкусного и почти не подгоревшего пирога и они молча поужинали, лишь изредка переговариваясь о всяких мелочах. — Оставайся здесь, сколько захочешь, — сказал Джинки, забирая тарелки и отправляя их в мойку. Джинки всегда на его стороне. Надежно и безусловно, хотя иногда и любит поворчать. И хорошо, что у него есть эта квартира, подаренная ему родителями в честь поступления в Ёнсе, и Тэхену было куда прийти. В момент, когда ему казалось, что он больше никогда не будет в состоянии посмотреть Джуну в глаза.***
— Хватит. Джин с характерным стуком положил металлические палочки на стол. Настолько громко, что находящиеся неподалеку студенты даже сквозь обычный шум, непрекращающийся в университетской столовке, услышали этот звук и повернулись к столу Кимов. Он ждал. Как и каждый из прошедших дней, он ждал, что к ним присоединится Тэхен. Что появится его младший брат, как всегда безудержно яркий и с задорной ухмылкой. Бросит куртку на стол и пожалуется на тупых преподов. А Джинки с такой же усмешкой скажет ему, что это не преподы тупые. И они начнут свою глупую потасовку, хихикая, будто им по десять. Намджун при этом будет отодвигать подальше от них свой поднос, мысленно считая все свои съеденные за день калории. А сам Сокджин проворчит что-то о неугомонных детях и зависнет на очередной научной статье в своем ipad. Ты никогда не знаешь и не понимаешь, что самое простое, самое обычное, даже самое банальное — по сути, твое самое любимое. Не знаешь об этом, пока этого не лишишься. Джун недоуменно взглянул на старшего брата. А тот сухо произнес: — Мы как два дебила сидим за большим столом одни. Каждый ебаный день. И меня заебало делать вид, что всё в порядке. Я не знаю, что там между вами произошло, — едва сдерживая прущееся наружу раздражение, прошипел он, — но верни мне ребенка! Намджун с неудовольствием отмахнулся от старшего брата, невозмутимо продолжив поглощать пищу, но после обеда отправился не в свой корпус, на еженедельный обязательный тест по гражданскому праву, а в корпус международников. Ранее он уже изучил расписание группы Тэ, поэтому знал, где его искать. Время близилось к началу занятия, и Джун поспешил. Он зашел в аудиторию, сразу же запеленговав своего брата и его друга, и направился прямиком к ним. Джинки заметил Намджуна первым и слегка нахмурился, наблюдая за тем, как старший брат подходит к ним ближе, но Тэхену, тем не менее, ничего не сказал. Джун, поймав взгляд Джинки, указал ему на другой стол. И тот, хоть и помедлил перед этим, но всё же подхватил свои вещи и пересел. Тэхен, который торчал в своем телефоне, заметив неожиданный слив Джинки, уже собирался возмутиться. Но тут же осознал, что кто-то сел на стул рядом с ним. Боковым зрением, уловив знакомый образ, поморщился, но даже не взглянул на брата. Началось занятие, а они так и сидели — Тэхен делал вид, что внимательно слушает преподавателя, а Джун вертел в руках коробочку от наушников, которую обнаружил на столе, и ни на кого конкретно не смотрел. Джинки же изредка бросал на них внимательные взгляды, готовый в любой момент прийти на помощь Тэ. Пару раз Намджун помогал Тэхену — поднял упавший карандаш, подсунул ближе лэптоп, передал брату листок с заданием от ассистента преподавателя. Когда занятие закончилось, все начали расходиться. Только Тэхен и Намджун так и остались сидеть на своих местах. После того, как аудитория полностью опустела, Джун первый нарушил молчание: — Возвращайся домой, — и когда Тэхен никак на его слова не отреагировал, упрямо продолжая смотреть на доску, где всё еще были выведены аккуратным почерком молоденькой преподши основные тезисы пройденной темы, продолжил: — Прости меня за всю ту хуйню, что я сказал. Я никогда так не думал. — Ты не должен был вмешиваться, не предупредив меня, — произнес Тэхен, в очередной раз проигрывая внутри всю эту болезненную ситуацию. И Джун порадовался, что тот всё же прекратил свою игру в молчанку. — А ты предупредил меня, прежде чем вмешаться? Намджун впервые заговорил об этом, и Тэхен напрягся — они так ни разу ту историю и не обсудили. — Тогда у меня не было на это времени, — растерянно пробормотал он. — У меня тоже. — У тебя могут быть из-за этого неприятности. — У тебя были из-за меня неприятности. Их разговор явно шел не в ту степь, и Тэхен повернулся к брату, укоризненно бросив: — Между нами всего год разницы, и я не слабее тебя! — Не слабее, — согласился Намджун. — Я даже больше скажу: ты сильнее меня. Ты в 17 отправился в тюрьму. Из-за меня. Я не уверен, что смог бы в 17 сделать то же самое. За прошедшие годы они так ни разу и словом не обсудили произошедшее но, видимо, рано или поздно это должно было произойти. — Это было всего на два дня, — фыркнул Тэ, сконфуженный этим незапланированным разговором. — На целых два дня. И ты не знал, что тебя ждет. При мне на тебя надели наручники. И я прекрасно помню, что ты взял мою вину на себя. — Если бы я этого не сделал, отец бы отправил тебя в военную академию. Ты знаешь, что он так бы и поступил. Джун кивнул. — Знаю. Я тогда натворил много глупостей. И ты вмешался, потому что понимал, что в тот момент я не мыслил рационально. И я был готов похерить всю свою жизнь, только бы пойти против отца. А сейчас ты не мыслишь рационально. И поэтому я вмешался. Ведь так поступают братья? Подставляют плечо, когда брат сам не может идти. Или когда он не видит правильной дороги. Я прекрасно понимаю, что это ты меня тогда вытянул. Ты, Бан и Тан. — Да брось… — А сейчас мне даже представить страшно, что было бы, если бы это ничтожество добилось своего, — продолжил Намджун. — И я никогда не считал тебя слабаком. Ты просто запутался. Как я запутался тогда. Я — твой брат. И кому, как не мне, спасти тебя? Сокджин бы сделал то же самое. И ты бы сделал это. И нет, я не смотрел ту запись, — он притянул к себе Тэхена и крепко его обнял, а тот устало положил подбородок ему на плечо. — Я бы никогда так не поступил с тобой. Никто не видел эту запись, — добавил он. Никто, кроме Чон Чонгука.***
Намджун не знал до конца итоги своего разговора с младшим братом, но очень надеялся, что домой тот всё же вернется. Он как раз забросил свои книги в машину, чтобы отправиться на обязательные ежедневные курсы, из-за которых не мог присутствовать на прогулке в парке со своими обожаемыми псами, когда прямо перед ним вырос старший брат. — Забыл тебе сообщить, — с небольшой дозой ехидства проговорил Сокджин, всё еще гневаясь на Джуна за то, что из-за него Тэхен-и практически ушел из дома, и желая его немного подразнить, — что я уверенно веду в нашем с тобой споре. — Да неужели? — недоверчиво произнес Намджун, выпрямляясь и закрывая дверь своей машины. Сокджин довольно ухмыльнулся. Он не сомневался, что Чимин (читай: Bentley Bacalar One) уже в его жаждущих руках. — Думаю, братец, что я впереди. — И с чего такие мысли? — Я его поцеловал. Не ожидавший такого Джун уставился на Сокджина. — Врешь? — Пфф! — возмутился тот. — Конечно же нет! — В губы? И как он отреагировал? Джин беспечно пожал плечами. — Мальчик скромный, его нужно немножко растормошить, чтобы был отзывчивее. — Так как он отреагировал? — не удовлетворился его ответом Джун. — Я видел, что на празднике родителей он вздрогнул, когда ты коснулся его шеи. — И что? — недовольно поинтересовался Сокджин, не понимая, к чему ведет его брат. — Вот я и спрашиваю: как он отреагировал на твой поцелуй? Ты как его целовал? В губы? С языком? Он позволил тебе это сделать? — Ты ёбнулся? — И всё же? — не унимался Джун. — Ответь, Сокджин. — Я чмокнул его в щеку, — сдался тот, с неохотой признавая, что на «поцелуй» это тянуло, конечно, с крайне большой натяжкой. Но Намджун, судя по всему, подобный ответ и ожидал. — Тебе не кажется, что у нашего отца странное отношение к этому Чимину? — осторожно поинтересовался он, прислоняясь к машине. Его взгляд буквально вцепился в мгновенно нахмурившегося Сокджина. — В смысле? — не понял тот. — Как это «странное»? К чему ты ведешь? — Джин поморщился, понимая, что сейчас начнется очередная «теория заговора» Джуна. — Я хочу сказать… А если он сейчас находится в нашем доме не просто так? Появился из ниоткуда, внятно не может объяснить, кто он такой. Никто его не знает, но отец знает его очень хорошо. Как и он — отца. Сокджин издевательски фыркнул, кажется понимая, куда ведет Намджун. — Стоп, дай-ка я угадаю. Так ты считаешь, что Пак Чимин — любовник нашего отца? Одна эта мысль вызвала в Джине бурю веселья. Потому что крохотный милый цветочек никак не тянул на коварного разлучника, пробравшегося в дом своего престарелого любовника. — Я считаю, что Пак Чимин может быть сыном нашего отца. А вот сейчас Джину резко стало как-то уже не смешно.***
После занятий Джинки отвез Тэхена к нему домой, радуясь, что тот всё же сумел решить все свои недоразумения с Намджуном. Когда Джинки уехал, Тэхен проверил свою спальню, в которой ничего не изменилось, побродил немного по коридорам, затем ненадолго залип в большом окне, рассматривая их сад. Он провел вне дома пять дней. Пропустил столько прогулок Чонгука, и сейчас ноги сами понесли его к месту, где тот как раз должен был приводить крошек Джуна после парка в порядок. Тэ неслышно подошел сзади, небрежно облокотился о косяк двери и, засунув руки в карманы, некоторое время молча наблюдал, как Чонгук ловко поменял ошейники, вытер лапы доберам и насыпал в их миски корм. В этот раз на нем не было ран, травм, пятен, разорванной одежды или пахнущей мочой обуви. Бан и Тан практически безропотно и во всём слушались Чонгука. Тэхен коротко усмехнулся. Чонгуку всё же удалось. — Хочешь, — поколебавшись, начал он, и Чон, который не слышал, как Тэ подошел, застыл. — Хочешь, я докажу тебе, что ты — гей? Чонгук проверил, достаточно ли воды в собачьих поилках, и только затем выпрямился и повернулся к Тэхену лицом. Он глядел прямо в его глаза несколько долгих мгновений. Тэхен не улыбался. Чонгук — тоже. Чон засунул руки в карманы джинсов и согласно кивнул. — Хочу.