А вот сейчас Джину резко стало как-то уже не смешно. Он таращился на брата и не верил, что тот на полном серьезе мог выдать подобную ересь.
— Ты выпил?.. У тебя какой-то дикий приход? Или ты окончательно сошел с ума? — бросил Сокджин, с неудовольствием глядя на Джуна.
Вообще Намджун, как тот доберман, всегда начеку — и ему кажется, что в этот раз он не пропустит угрозу. Но всё-таки должны же быть хоть какие-то рамки в его вечных поисках грозящих семье опасностей!
Но Джун, тем не менее, смотрел на него в ответ абсолютно невозмутимо. Как будто был готов к любой, даже самой худшей реакции на свои слова. И будто у него были какие-то неопровержимые доказательства. Несгораемая база для его абсолютно абсурдного предположения. И Джин ощутил, как что-то неприятное расползается по всем его внутренностям. Какого хера сейчас лепит его брат?..
Намджуна же резко-отрицательно-негодующее поведение Сокджина никаким образом не смутило, и он продолжил — негромко, и даже с некоторой сочувствующей ноткой (сочувствующей — потому что сейчас он разобьет розовые очки своего брата. А розовые очки, как известно, бьются стеклами внутрь):
— Когда я был подростком или около того… — начал он, оглянувшись и убедившись, что в гараже сейчас они точно только вдвоем. — Подслушал, как родители ругались. Думал, они мои косяки обсуждали, поэтому и прилип к двери. У них какие-то свои тёрки были, семейные. Типа «ты меня не любишь, цветы не даришь…» и всё наподобие этого. В общем, обычное семейное дерьмо. И мама сказала: «Я простила тебя тогда, не заставляй меня жалеть о своем решении».
— И?.. Это всё? — Сокджин с откровенным раздражением глядел на брата.
— Она сказала еще что-то о четвертом сыне отца.
Джин с шумом выдохнул через нос. А вот это уже перебор.
Он схватил Намджуна за воротник его черной джинсовки — так, что та даже тоскливо затрещала — тут же ощутив твердые, будто камень, мышцы. Чёртов качок.
— Ты это только что придумал?
— Я тогда никому об этом не рассказал. Не хотел, чтобы ты или Тэхен-и мучились из-за этой истории. Из-за предательства отца. Из-за того, что он не такой правильный, как нам всегда говорили. А наша семья не настолько идеальная, как мы привыкли думать. Но много лет ждал, что однажды четвертый сын появится. Потому что о нем знают родители, потому что он не может не появиться. И вот в наш дом вошел он.
— Ты мне новую серию «Санты-Барбары» пересказываешь? — с неудовольствием поинтересовался Джин, отпуская из своей цепкой хватки куртку младшего брата, даже чисто гипотетически отказываясь верить в подобную хрень.
— Ну почему сразу «Санта-Барбара»? — не согласился с этим и даже возмутился Джун, который за много лет обдумал и обсосал эту историю со всех возможных сторон. — В мире восемь миллиардов людей. Из них половина — мужчины. И сколько из них, по-твоему, изменяют своим партнерам? До хера. И сколько детей рождается от таких связей? До хера. И сколько потом ищут своих настоящих отцов? До хера! А уж если папаша богатенький — тогда точно в сто раз чаще.
— Ты мог что-то не то услышать или не так понять. Ты сам сказал, что был еще незрелым. Они могли говорить о каких-то гипотетических ситуациях! Или вообще о чем-то другом, а ты из-за своей ненависти к отцу понял всё самым тупым образом!
— Тогда, Сокджин, — едва слышно произнес Намджун, отступая от Джина на шаг назад и ощущая ту самую тупую, хотя и застаревшую боль внутри, — я еще не ненавидел нашего отца.
Джин еще больше нахмурился (хотя, казалось, куда уж больше). Неужели это и есть тот самый ответ — почему Намджун просрал свою юность в драках, пьянках и гулянках, каждый раз доводя отца до всё более истеричного витка его бешенства?
— Если Пак Чимин действительно наш брат, — добавил Джун, — тогда отец изменял маме, когда она была беременна мной.
Сокджин при этом стоял и тупо смотрел на брата, а в его мозгах творилась какая-то отборнейшая хренотень. Или, скорее, имел место бешеный и сумбурный бразильский карнавал, где в жопу пьяные мысли лихо танцевали, бухали и увлеченно потрахивали друг друга.
— Ты сейчас так спокойно обвиняешь нашего отца в измене, в том, что он бросил своего ребенка, хер знает, в чём еще… — помолчав, проговорил Джин. — Вот только всё это — не о нашем отце. И у наших родителей прочный и счастливый брак.
Намджун издевательски хмыкнул. Он проводил взглядом Чонгука, который как раз пришел забирать Бана и Тана на прогулку, бездумно наблюдая за ним через небольшое окошко в гараже, прежде чем ответить:
— Ты всегда смотрел на нашего отца сквозь премилые розовые очочки.
— А вот ты всегда смотрел на него сквозь искривленные… — Джун просто пожал плечами, предпочитая на этот вопрос не отвечать. У них с Сокджином была разная юность — Сокджин учился, а Джун разбивал об кого-то костяшки; Джин глубоко уважал их отца, а Намджун его ненавидел. — Дай-ка суммирую, — после паузы сухо проговорил Сокджин, с трудом, но вернув себе свое обычное железное самообладание, отправив весь тот бразильский ебле-карнавал нахуй. — Ты считаешь, что Пак Чимин — сын нашего отца. И заставил меня поспорить, что я его… нагну?.. Ты совсем ебанутый?! — заорал он, уже не думая о том, что его крики могут привлечь внимание.
Губ Намджуна коснулась легкая полуулыбка.
— Если он действительно сын, тогда он по-любому знает об этом, потому что скрывает своих родителей. И он бы никогда не позволил тебе зайти дальше, чем можно зайти с братом.
Джин неверяще пялился на абсолютно безмятежного Джуна.
— Ты использовал меня… — медленно, будто сам не веря в свои слова, проговорил он. — Бросил кость и наблюдал, как будут разворачиваться события… Как я буду своими руками делать грязную работу. А сам только смотрел. И ждал…
— Ты перегнал мою тачку в свой отсек, — невозмутимо заметил Намджун, покачиваясь с носка своих туфель на каблук — туда и обратно. Ему не было жаль брата — тот сыграл нечестно, а в их семье играть нечестно было запрещено.
— Она ничейная! — прошипел Сокджин.
— Да. Но ты забрал ее себе. Так что… За всё надо платить. В курсе такого, нет?
— Знаешь… — старший брат тяжко выдохнул. — Иногда я удивляюсь, что мы с тобой — братья. Потому что ты — тупой, как пробка! — крикнул он. — Не проще было сделать тест на ДНК?!
— Во-первых, это незаконно, и отец узнает.
— Незаконно? — офигел Джин. — Так вот что тебя останавливало?
— Любая лаборатория требует согласие обеих сторон. Я проверял.
— Но, я так понимаю, пока ты проверял все лаборатории города Сеула, ты забыл, что учишься в университете Ёнсе — первой, МАТЬ ТВОЮ, медицинской вышке страны! У нас здесь целый медицинский кампус и 123 исследовательских центра! И твой старший брат раз в неделю ездит в кампус Вонджу проводить исследования! В лаборатории!
— Ты можешь сделать тест втихаря? — помолчав, спросил Джун.
— Да, блять! И ты просто нереально сказочный долбоеб, братишка!
Намджун, тем не менее, не расстроился подобному видимому упущению, а лишь безразлично пожал плечами.
— Но это всё равно не отменяет второй причины, по которой я решил подписать тебя на этот спор.
— И какой же?
— Ты пытался забрать мою тачку. И думал, что тебе так просто это сойдет с рук.
Но Джин отмахнулся от этого, так как сейчас его мозги были забиты совсем иным.
— Я не собираюсь играть в игры и мучиться, как ты, в непонятках. Я выясню правду. И если он наш брат — я тебя прибью за то, что ты заставил меня сделать. А если нет — тогда я тебя прибью за то, что заставляешь меня сейчас переживать это дерьмо. В любом случае тебе не жить, придурок!
Он стукнул Намджуна кулаком в плечо (очень больно, кстати, но больно было больше Джину, так что он разозлился еще сильнее, едва сдерживаясь, чтобы не потереть свой бедный пострадавший кулак), после чего в бешенстве выскочил из гаража. А тяжко выдохнувший Джун забрался в машину — ебаные курсы никуда не испарятся, и его присутствие на них обязательно. Они — одно из условий, выставленных ему отцом. Да, Намджун всё еще был на счетчике, и отец по-прежнему ему не доверял.
На самом деле для Джуна во всей этой ситуации приоритетным было одно: чтобы Тэхен-и не узнал о предательстве отца. Младший брат, как и Сокджин, искренне и по-детски верит, что их отец — примерный муж и самый лучший в мире семьянин. Сокджин заслужил битые розовые очки. Но только не Тэхен-и.
***
— Чон Чонгук.
Чонгук поднял голову от книги, которую как раз листал.
— Здесь.
Новый преподаватель скользнул по нему из-под опущенных на самый краешек носа очков внимательным взглядом и кивнул, но вместо того, чтобы продолжить перекличку, добавил, по-прежнему обращаясь к Чону:
— Останьтесь после окончания занятия. Хочу с вами пообщаться.
Удивленный, Чонгук кивнул. Пока продолжалась перекличка, он всё ждал, что преподаватель кому-то еще скажет остаться после пары, но этого не случилось. Что, конечно, было странным (Чонгук находился в стенах Ёнсе всего-то пару с лишним недель, и был уверен, что никому
кроме Ким Тэхена здесь особо не интересен). Но отчего-то новый препод захотел пообщаться только с ним и больше ни с кем.
Далее началась лекция, и Чонгук честно пытался сконцентрироваться на учебном материале, тем более преподаватель каким-то хером оказался в Чонгуке заинтересованным. Ну и еще потому, что у Чона не было лэптопа, как у подавляющего большинства студентов (а туда автоматически транслировались слайды лекции), и многое надо было успеть записать в тетрадь или хотя бы сделать для себя соответствующие пометки — чтобы потом найти это в читалке или в сети.
Да, Чонгук хотел бы сконцентрироваться. Но не мог. Потому что в голове и перед глазами была только язвительная ухмылка блядского Ким Тэхена.
— Хочешь, я докажу, что ты — гей?
— Хочу.
Ну а дальше…
Тэхен ухмыльнулся, окатив Чонгука насмешливым взглядом. И с иронией произнес:
—
Извини, крольчонок, но ты пока что вне системы координат моего доверия. Сам, знаешь ли, виноват. Так что… Хочешь, чтобы доказал? Ну так… Убеди меня в этом.
И, всё еще посмеиваясь, ушел.
Так что да, паршивец Ким Тэхен таки его сделал.
Всё-таки отомстил.
Хотя, конечно, приятно было увидеть шок на его лице, который Ким не сумел скрыть, услышав это его: «
Хочу».
Когда занятие закончилось, Чонгук, как и просил преподаватель, остался в аудитории. А тот указал ему в сторону своего кабинета, спрятанного в нише между проектором и большим белым шкафом.
И только когда они оказались в небольшом кабинете и Чонгук получил возможность лучше рассмотреть препода, он с огромным удивлением осознал, что тот, вообще-то, ему знаком!
Знаком этот взгляд, эти прищуренные глаза, эти четкие губы и даже непослушная прядь волос, всё норовящая упасть на глаза.
Возраст нового преподавателя — приблизительно в районе тридцати. Среднего роста, стройный, в строгом сером костюме, лакированных черных туфлях и тонких золотистых очках, удобно разместившихся на аккуратном носу.
Его черты лица действительно были очень интересными и необычными. Но, конечно, Юнги еще стоило поработать над своим умением прорисовки глаз, скул и в особенности — крыльев носа.
— Чонгук, — голос преподавателя хотя и был твердым, но разговаривал он негромко, поэтому приходилось прислушиваться и постоянно концентрироваться на том, что тот говорил. Возможно даже, что эта была одна из преподавательских уловок — для того, чтобы студенты не отвлекались и всё время прислушивались. — Я просмотрел дела всех студентов твоего потока и оказалось, что мы с тобой в одинаковом положении, — в ответ на недоумение в глазах Чона, добавил: — Я, как и ты —
новичок, и пришел сюда в середине семестра. Для рабочей загрузки мне необходимо, чтобы хотя бы один студент занимался научной семестровой работой под моим руководством. Но так, как я только сейчас перевелся сюда, у всех уже есть свои научные руководители. Кроме тебя.
Чонгук кивнул, наконец-то услышав причину, почему его оставили после пары.
— Конечно… Без проблем.
Казалось, преподаватель немного удивился настолько быстрому ответу.
— Тебе всё равно по какому предмету писать научную? Ты уверен, что астрофизика — то, что тебя по-настоящему интересует? С третьего курса у тебя начнутся профильные предметы, и если ты уже знаешь, на чём именно собираешься сконцентрироваться, тебе лучше для научной выбрать тот предмет, который в будущем станет для тебя профильным.
Чонгук пожал плечами.
— Мне подходит астрофизика.
Но преподавателя всё еще не удовлетворял его ответ.
— Я просмотрел твое личное дело. И очень удивился подобной смене специализации, по сравнению с твоим прошлым университетом. Честно, подобной кардинальности решений в своей жизни я еще не видел. Почему естественные науки?
Чонгук крепче стиснул лямки рюкзака, прежде чем ответить.
С одной стороны ему было на руку то, что первые два курса, благодаря в основном общей для всех факультетов учебной программе, дают возможность определиться, чем ты хочешь заниматься в этой жизни. И при необходимости сменить не только направление, но и вообще специализацию.
У Чонгука в жизни именно так и получилось — ему пришлось менять специализацию, и он выбрал то, в чём более-менее шарил. Ну еще и потому, что обучение на факультетах естественных и социальных наук стоило меньше всего (
всего лишь три с половиной миллиона вон за год). Социальные науки его не привлекали от слова «совсем». Так что простейшим методом исключения оставался лишь один доступный ему вариант.
Чон не знал, где он будет в следующем учебном году, но на всякий случай решил выбрать то, что в будущем он будет в состоянии хотя бы как-то потянуть (со стипендией или кредитами). Поэтому при переводе в Ёнсе указал именно факультет естественных наук. Хотя честно — и приблизительно не понимал, какой может быть его будущая профессия.
С другой стороны, отделение естественных наук Ёнсе включало в себя математику, химию, астрономию, физику, геологию-географию, атмосфер-климат, наномедицину… И разве он из подобного увесистого набора в итоге не сумеет выбрать что-то для себя? Так что, почему бы и не астрофизика?
— Я всё еще ищу себя. И так как первые два курса позволяют присматриваться, к третьему я хочу точно быть уверенным, какой именно дорогой мне идти. Так что, преподаватель Чон, мне вполне подходит астрофизика для научной.
— Хорошо… Тогда я перешлю тебе список возможных тем с моими личными пометками. Если у тебя будут вопросы — не стесняйся и спрашивай. Я дам тебе несколько книг, они помогут определиться с тематикой, способной тебя заинтересовать.
Пока преподаватель рылся в шкафу, перебирая книги, Чонгук продолжал с интересом изучать его лицо. И, кажется, в какой-то момент тот это осознал. Он бросил быстрый взгляд на своего студента.
— Почему вы настолько пристально смотрите на меня, студент Чон?
Чонгук смутился.
— Извините… Просто… Я видел ваши портреты. И сейчас сравниваю, насколько ваше настоящее лицо сопоставимо с ними.
— Мои портреты? — удивился его собеседник, поворачиваясь к Чону всем корпусом. — И где ты их видел?
— В скетчбуке.
— Серьезно?.. — еще больше удивился тот. — И кто же меня рисовал?
— Юнги, — произнес Чонгук, прежде чем прикусить свой язык.
Да… Не зря говорят, что молчание — золото. И Чонгук в очередной раз в этом убедился.
Потому что преподаватель Чон сначала побледнел, затем покраснел, и снова побледнел.
— Юнги?.. — еще тише, чем обычно, переспросил он, в абсолютной растерянности уставившись на своего студента.
Чонгук, сильно помедлив, всё же согласно кивнул.
«Бляяяять!!!» — в это время ебучими фейерверками взрывалось в его голове. И кто его тянул за язык?
— А где?.. Где ты его видел?
— Здесь, в Ёнсе…
— В Ёнсе?! — в непонимании воскликнул преподаватель Чон. — Но ведь он уже давно должен был выпуститься!
— Так он же… Он же в аспирантуре!
— Какая аспирантура?! Юнги ненавидит науку!
Чонгук четко осознал, что ему пора заткнуться. Он нихренашеньки не понимал, но подозревал, что с каждым новым произнесенным словом аспирант Юнги будет убивать его всё более изощреннее.
— Юнги сейчас в Ёнсе? — достаточно нервно задал препод ему еще один вопрос, и когда шумно сглотнувший Чонгук кивнул, сунул ему в руки книги, которые держал в руках, и выставил его за порог своего кабинета.
Растерянный Чонгук посмотрел на книги и тут же постучал в захлопнутую перед самым его носом дверь.
— Преподаватель Чон… Это книги по астрономии, а не астрофизике!
Но так, как ему никто не ответил и дверь не открыл, Чон, костеря себя на чём свет стоит, тяжко выдохнул и отправился на обед — большая перемена не настолько вообще-то и большая.
***
Так как Сокджин всю вторую половину вчерашнего дня провел за городом — в кампусе Вонджу — а утром уехал, даже не позавтракав, он был, мягко говоря, удивлен, когда в обед за их еще недавно печально одинокий стол прибыло пополнение — причем, сразу в тройном размере.
Сначала пришел Ли Джинки, и следом за ним — Чимин. Джин обрадовался, и на всякий случай окинул взглядом шумную столовую, но младшего брата не увидел. Вздохнув, он вернулся к своему салату с сельдереем и мускатным орехом, когда услышал над ухом насмешливое:
— Хённим, судя по твоему салату, тебя сегодня ждет… Хм… Отсос?
Сокджин молниеносно поднял голову, чтобы столкнуться с родными смеющимися глазами. Он подскочил на ноги и порывисто обнял младшего брата, пока на заднем фоне Джинки обижено бубнил, что Тэхен украл его шутку, а два раза повторенная шутка уже не смешная.
— Я не воспитывал тебя таким пошляком! — заявил Джин, отвесив брату легкий подзатыльник (очень легкий, чтобы не повредить его в кои-то веки сделанную укладку).
— Хённим, ты на тринадцатилетие подарил мне Камасутру, — хмыкнул Тэ, бросая на стол свою сумку и привычно садясь между Джинки и Чимином.
А еще — и этого Тэхен уже не озвучил — когда он осознал свою ориентацию, именно Сокджин, вооружившись обучающей литературой и подпиской на Pornohub, учил его с помощью созданных им самим слайдов делать минет. Неловко при этом было обоим.
Потом Джин, давно позабыв о своем обеде, счастливо пялился на Тэхена, который с полным ртом что-то доказывал Джинки.
Намджун всё это время невозмутимо продолжал есть, хотя и обменялся с Тэ быстрыми взглядами. Они друг друга поняли без слова: ссора — в прошлом, братья — навеки.
— Ну, что там по нашему делу? — спустя какое-то время негромко поинтересовался Джун у старшего брата, покосившись на Чимина, увлеченно принимающего участие в беседе с Тэ и Джинки.
Тот фыркнул, но так как Намджун вернул Тэхена, он решил его не игнорить.
— Я вчера до ночи сидел в Вонджу, — так же тихо ответил Джин. — Надо было бы, конечно, взять мазок изо рта, но пришлось довольствоваться волоском, оставшимся на расческе, и слюной со стакана в его комнате. Мой друг, заведующий лабораторией, сказал, что и этого хватит.
— Когда будет результат?
— Исследование вообще-то длительное, но мне пообещали в кратчайшие сроки. Ты, придурок, выгребешь от меня в любом случае. Но если он, — Сокджин посмотрел на смеющегося над какой-то шуткой Джинки Чимина, —
наш брат, — одними губами проговорил он, — я тебя нахер убью.
Тэхен, между тем, поддерживая лившуюся за столом беседу, изловчился, чтобы незаметно посмотреть на стол неформалов. Но выяснилось, что посмотрел он не настолько незаметно, как ему изначально казалось, потому что он тут же впечатался во взгляд одного строптивого выгульщика.
И, как оказалось, тот был не только строптивым, но еще и наглым.
Потому что, поймав взгляд Тэ, он при этом… хмыкнул! А затем ухмыльнулся и с вызовом толкнул языком в щеку.
Тэхен быстро отвел глаза, в то время как на его лице застыло абсолютное непонимание. И ЧТО ЭТО, БЛЯТЬ, ЗНАЧИТ?
Поэтому, конечно, абсолютно логичным было выловить Чонгука, когда тот, отправив мусор в ящик, а поднос — на специальную стойку, вышел из столовки.
В отличие от первого дня здесь, когда кролик в прямом смысле слова сбежал от него, в этот раз он сам ждал Кима у выхода из столовой.
— Поговорим? — небрежно бросил Чонгук Тэхену, едва только в дверях показалась темная макушка и вызывающе красная футболка-поло с короткими рукавами. Ким Тэхен не изменял своим привычкам, освещая всё вокруг своим безудержно ярким образом и отменным стилем.
Тэ усмехнулся, с одной стороны поражаясь изменениям, произошедшим в выгульщике, с другой — наслаждаясь таким Чонгуком.
— Я так понимаю, ты собираешься меня убеждать? Настолько не терпится получить доказательства?
Чонгук пожал плечами, и Тэ, забив на следующую пару, которая должна была очень скоро начаться, повел Чона в одну заброшенную аудиторию на минус первом этаже, которую студенты называли местной «выручай-комнатой» — потому что, кажется, руководство кампусом давно позабыло о ее существовании. А вот студенты — нет.
Они зашли внутрь пыльного помещения, забитого сломанной мебелью и всякими-разными ненужными вещами, и Тэхен сразу же закрыл дверь на замок. В конце концов, неизвестно, какой оборот примет их беседа, но на всякий случай нужно быть готовым ко всему. И лучше, если во время этого «всего» им никто не помешает.
— Ну так?.. — он повернулся от двери, скрестив на груди руки. Чон стоял в паре метров от него, не отводя своего слегка вызывающего взгляда. Интересно, о чем он думает? Прочитать его сейчас было нереально.
Чонгук же медленно облизал свои губы. И проследил за взглядом Тэ, который, совершенно не стесняясь, бесцеремонно скользнул по блестящим от слюны губам. Сделал это Чонгук специально — чтобы увидеть эти полыхнувшие темным пламенем глаза. Чтобы ощутить, как тут же от этого взгляда прострелило жарким томлением в его члене.
— И что заставило тебя передумать? — задал интересующий его вопрос Тэ. — Весь такой непрошибаемо уверенный в своей натуральности… Прям на все миллион процентов. И вдруг это «хочу».
Потому что думаю только о тебе, дрочу только на тебя, ты мне снишься в отборной и самой грязной порнухе, смотрю на тебя и у меня встает, даже сейчас мой орган ожил, достаточно было подумать о том, чтобы трахнуть тебя на той сломанной парте.
— Интересно стало. Почему тогда на тебя повелся. Я ведь натурал, — добавил Чонгук, и Тэхен ухмыльнулся. — И собираюсь доказать
себе тебе, что то, что тогда произошло — абсолютная случайность. Возможно, интерес. Что-то необычное. То, чего еще не было. Может, желание поэкспериментировать. Но после того, как ты продемонстрируешь всё, на что способен, я смогу с полной уверенностью тебе сказать: «Ты меня не убедил. Я не гей».
Тэхен хмыкнул. Какой интересный план у выгульщика. Собирается с его помощью доказать себе, что он — натурал. Неприятный будет для него сюрприз, когда единственное, в чем он убедится — так это в том, что является
бисексуальной цыпой стопроцентным геем.
Подумав, он подошел ближе к Чону, который, хоть и против воли, но сразу же напрягся.
Они стояли совсем близко друг к другу, и Тэ в который раз подумал, что Чон Чонгук очень красивый. Правда, отчего-то потерянный в этом большом городе и, скорее всего, очень одинокий.
Он наклонился к самому лицу Чонгука, чтобы затем медленно скользнуть губами по чужой скуле, бегло пробираясь крошечными поцелуями прямиком к мгновенно заалевшему уху.
— После того, как я продемонстрирую всё, на что способен, — прошептал он, касаясь своими мягкими губами чужой мочки, и от этого обжигающего шепота бешенные мурашки сумбурной толпой разбежались по всему телу Чонгука, — ты осознаешь одно: ты — гей. И знаешь, лучше понять это раньше, чем позже. Так что я предоставлю тебе уникальный шанс не просрать свою жизнь не теми отношениями и не с теми людьми… Хотя, знаешь, есть и минус… С этого мгновения ты всегда и во всех будешь видеть только меня. Потому что меня, выгульщик Чон Чонгук, не так просто забыть.
Тэ отстранился, а затем вжикнул молнией его штанов, чтобы без промедления коснуться через тонкую ткань белья чужой плоти. И Чонгук едва не застонал, настолько это было именно тем, чего всю последнюю неделю упорно требовало его тело.
— Давно секса не было? — сочувствующе произнес Тэхен, пряча усмешку. — Можешь не отвечать. Я же вижу, что у тебя сперма разве что ушами не идет.
А Чонгук и не собирался отвечать, отдаваясь своему не самому разумному с его точки зрения решению, но не имея ресурсов противиться самому себе. И давно похерив то, что прозвенел звонок и его пара у того нервного профессора уже началась.
— Ты будешь делать всё, как я скажу, — произнес Тэхен, с интересом наблюдая за тем, как Чон едва губы не кусал, настолько хотел отдаться ощущениям на полную, но продолжал упорно себя останавливать.
— Мне это не подходит, — тут же возразил Чонгук. Тэхен нахмурился и отнял от него свою руку. — Нужно стоп-слово, — быстро добавил Чон, который реально опасался, что Тэхен кинет его сейчас с этим болезненно ноющим стояком. — Если мне не понравится и я захочу прекратить.
Тэхен очень сомневался, что Чонгуку что-то не понравится, но всё же, немного поразмышляв, согласно кивнул.
— Ну хорошо, как скажешь… И какое же у тебя будет стоп-слово? — он немного пощекотал подушечкой большого пальца чувствительную головку, а затем легонько сжал пенис Чона ладонью.
— Праймс… — выдохнул Чонгук. — Мое стоп-слово — «праймс».
— Праймс?.. — задумчиво переспросил Тэ. Странное слово. Ну, а в принципе, какая ему разница? Пусть будет «праймс». — Только ты особо не злоупотребляй им, — предупредил он. — Иначе у нас с тобой ничего не получится.
Тэхен крепче сжал член Чонгука, и тот, закатив глаза и откинув голову назад, с силой толкнулся в ласкающую его руку. Тэ улыбнулся. А кролик всё-таки попался.
