Ни шагу назад!..

      «Всё не так плохо», — подумал Тиша, когда впервые оказался в своей больничной палате, которая больше походила на приличный гостиничный номер: светлое, просторное помещение, оформленное, наверняка, в спокойных пастельных тонах.       Центральное место, разумеется, занимала кровать. Она была довольно высокой с изогнутым ортопедическим матрасом и пультом, чтобы контролировать наклон. Вместо ножек у неё были манёвренные ролики для перемещения недееспособных пациентов по центру, а в палате она крепилась к мягкой спинке, встроенной в стену. По обе стороны от неё располагались какие-то приборы и штативы для капельниц. Довольно гнетущее зрелище, но стоило отдать дизайнерам должное: медицинское оборудование идеально вписывалось в интерьер и почти не привлекало к себе внимание.       Спустя две недели пребывания в этом «номере» Тиша полностью обвыкся, перестал натыкаться на предметы мебели и больше не морщился от запаха кварцевания. Джето преданно сопровождал его на каждую назначенную процедуру, хотя по всему центру были выложены чёткие дорожки, по которым Тиша научился легко ориентироваться.       После первого приёма в марте он приезжал сюда ещё несколько раз, чтобы сдать анализы, которые были направлены доктору Полману. Ответа пришлось ждать целый месяц. Только в конце апреля было принято решение об операции. Тиша согласился остаться в центре для подготовки. Каждый день проходил по несколько обследований и принимал специальные препараты, которые должны были подготовить его слабый организм к наркозу и последующему хирургическому вмешательству.       Лично с доктором Полманом Тиша и Джето познакомились лишь в середине мая, за несколько дней до операции, так как график у хирурга был довольно плотный. Мужчина произвёл на Тишу сильное впечатление. Одной непродолжительной беседы хватило, чтобы удостоверится в его компетентности. К сожалению, доктор Полман подтвердил заключение доктора Немильсон: вероятность успешного хирургического вмешательства составляла пятьдесят процентов. Оптимальный вариант — дождаться донора, потому что сделать пересадку после неудачной операции будет невозможно, ткани не приживутся.       Тише дали ещё день на раздумья. Он ни к кому не обратился за советом, потому что не хотел обременять такой ответственностью. Это было только его решение. И на следующем приёме он твёрдо сказал, что согласен на операцию. Либо он будет смотреть на мир своими глазами, либо не будет видеть вовсе. Доктор Полман принял его решение, и они подписали все необходимые бумаги.       В течение последующих дней хирург провёл для Тиши ещё несколько консультаций, где подробно описал масштаб предстоящей работы. Последняя состоялась накануне операции и носила обобщающий характер. К тому моменту Тиша проработал часть своих страхов, но и обзавёлся парочкой новых.       — Если у вас ещё остались какие-то вопросы, задавайте, — подтолкнул его доктор Полман.       — Мне сказали, что из-за особенностей генетики мне трудно подобрать наркоз.       — Это верно, но у нас обширная база препаратов. Мой анестезиолог подберёт подходящий и рассчитает верную дозу исходя из всех полученных анализов.       — Мне страшно, — признался Тиша. — Я, конечно, боюсь остаться слепым, но ещё больше боюсь просто не проснуться.       — Не стоит накручивать себя, — доктор Полман тяжело вздохнул, снял очки и устало потёр переносицу, — провести такую операцию без глубокого наркоза невозможно. Процент того, что ваш организм не сможет восстановиться после сна, ничтожно мал.       — Но он есть.       — Риск всегда есть.       Тише нравилась прямолинейность хирурга, но сейчас он бы предпочёл обойтись без неё. Не потому что она могла заставить его передумать, а потому что лишний раз напоминала об отсутствии выбора. Тиша согласился на операцию и слишком далеко зашёл, чтобы идти на попятную. Возможно было ошибкой поддаваться давлению обстоятельств, но будучи в полном душевном раздрае Тиша не доверял себе менять решение.       Все Пантеры поддерживали его в соцсетях и регулярно присылали душевные голосовые в групповой чат. Информация о том, где и как бывшая звезда проходила лечение не разглашалась, но от преданных фанатов всё равно не удалось скрыть факт операции. От них тоже прилетала куча видео и аудиозаписей, которые трогали Тишу до глубины души. Но главной опорой и поддержкой для него всегда оставался Джето.       Он отпросился с тренировок, пока Тиша находился в стационаре, и ещё на неделю после операции, чтобы быть рядом во время восстановления. Такой большой перерыв мог сказаться на его форме, но Джето отреагировал на это с подлинным безразличием. За минувшие недели он отлучался из центра всего дважды: первый раз по просьбе мистера Ричардсона, чтобы утрясти кое-какие вопросы подготовки к предстоящему драфту, второй — чтобы проведать Василька, который проходил переподготовку в собачьей школе.       Тиша в эти дни спал особенно плохо, поэтому больше Джето не оставлял его одного. Он не отходил от любимого ни на шаг, при этом не перебарщивая с опекой и не заставляя его чувствовать себя совсем уж беспомощным. Тиша понял и принял тот факт, что больше никогда не будет в одиночку воевать со своими проблемами. Он не один. Накануне операции только эта мысль и удерживала его от того, чтобы удариться в истерику.       После утренних процедур ему позвонила тётя Кейтилин. Тиша заранее предупредил родных и попросил их остаться дома, но это лишь подогрело их волнение. Несмотря на то, что номер принадлежал Кейтилин, первым в динамике раздался взволнованный голос Эванжелины:       — Тиша, золотой мой, как ты?       — Привет, — как можно бодрее начал Тиша, но голос сразу сник, — держусь.       — Слышу-слышу, — вздохнула в трубку Кейтилин, вытеснив жену. — У тебя там по срокам ничего не изменилось? Ты говорил, что сегодня должны точно сказать…       — Вечером у меня плановое обследование у доктора Немильсон. Она должна проверить все показатели и дать разрешение на проведение завтрашней операции.       — Неужели у врачей ещё есть какие-то сомнения? Ох, как же мне не нравится это его «об этом расскажу, об этом не буду»! Мы тут с ума сходим от волнения, — возмущалась на заднем фоне Эванжелина.       — Всё понятно, — отозвалась Кейтилин, — ты нам обязательно сообщи, ладно? Меня очень тревожит, что всё так неоднозначно. Что будет в самом худшем случае?       — Я полностью ослепну, — не стал скрывать Тиша.       — Ты уверен, что нам не стоит приезжать? — снова вклинилась Эванжелина. — Мы ещё можем успеть. Ты проснёшься, а мы рядом.       — Нет, пожалуйста. Хватает того, что Джето здесь из-за меня на ушах стоит. Не хочу ещё и вас обременять этими проблемами.       — Милый, нам это вовсе не в тягость, и ему тоже. Мы любим тебя и сильно беспокоимся. Пожалуйста, позволь нам приехать, — взмолилась Кейтилин.       — Нет, мам, оставайтесь дома. Я серьёзно. Мне так спокойнее. Не волнуйтесь, я буквально в лучшей клинике штата, и доктор Полман — прекрасный специалист.       — Дай бог, чтобы так, иначе я им устрою! — пригрозила Эванжелина.       — Ничего не устроишь, — одёрнула её Кейтилин, — мы даже не рассматриваем такой вариант. Правда, Тиша?       — Конечно, — соврал тот. — В общем, я отправлю вам голосовое вечерком, ладно?       — Мы будем ждать. И ещё позвоним тебе утром.       — Хорошо, спасибо. Люблю вас.       — И мы тебя, — хором проворковали женщины, и Тиша поспешил отключиться, пока на глаза не набежали слёзы.       Джето, конечно, заметил его состояние, но, после того, как Тиша помотал головой, не стал вмешиваться, позволив справиться с водоворотом чувств самостоятельно. После того, как Тиша взял себя в руки, они отправились обедать. При желании можно было заказать еду в палату, в центре работали прекрасные повара, но Тиша нуждался в том, чтобы хоть иногда выбираться на улицу, а прямо напротив центра как раз находилось прекрасное кафе.       До назначенного обследования оставалось ещё несколько часов, поэтому, вернувшись в палату, Тиша и Джето завалились на кровать и с головой погрузились в соцсети. Стоило ответить хотя бы на половину сообщений близких друзей и знакомых, выложить пару постов для волнующихся фанатов и созвониться с тренером Василька. Тиша усердно гнал от себя мысли, что, возможно, он делает всё это в последний раз.       Он пришёл в кабинет доктора Немильсон ровно к назначенному времени. Джето остался ждать под дверью, напоследок погладив Тишу по спине в знак поддержки. Переодевшись из своего спортивного костюма в медицинский халат, Тиша зашёл в помещение, которое определённо вызвало дискомфорт, если бы Тиша мог как следует его видеть: тесная бетонная коробка, от стен отражался ультрафиолет, посреди стоял медицинский аппарат, напоминающий огромный продолговатый пончик. С тихим жужжанием он высовывал свой «язык», а потом затягивал его обратно в узкое «горло» вместе с пациентом.       Тиша не страдал клаустрофобией, но ему каждый раз становилось не по себе. Благо, процедура длилась недолго. Когда стол выехал обратно, Тиша быстро сел и прижал руку к груди. Сердце трепетало сильнее обычного, видимо из-за общего нервного напряжения. Из динамиков раздался взволнованный голос доктора Немильсон:       — Мистер Веласкез, вам нехорошо?       — Нет-нет, нормально, — отозвался Тиша, прикрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул, — сейчас приду.       После этой процедуры у него всегда слегка звенело в голове, приходилось придерживаться рукой за стену, чтобы не теряться в пространстве. Он вернулся в комнату, неспешно переоделся и бросил халат в корзину утилизации. Потом прошёл за соседнюю дверь, где его ожидала доктор Немильсон. Всё это они проделывали каждый день, но сейчас Тиша остро осознавал, что этот раз — последний.       — Присаживайтесь, пожалуйста. Нужно воды?       — Нет, благодарю. Скажите сразу, меня будут завтра оперировать?       — Будут, — твёрдо ответила доктор Немильсон, оторвав взгляд от мониторов, — я не вижу никаких причин для отсрочки. Доктор Фэнрис — ваш анестезиолог — передал мне результаты утренних анализов, они весьма обнадёживают. Ваш организм в полной боевой готовности.       — Рад за него, — невесело усмехнулся Тиша.       — Вы очень сильный человек, мистер Веласкез. Я уверена, как бы всё ни сложилось, вы справитесь.       — Постараюсь в это поверить. По времени всё так же?       — Да, в половине второго к вам зайдёт медсестра, чтобы помочь подготовиться, затем отвезёт вас в операционную…       — Это обязательно? В смысле, я не могу сам туда прийти?..       — Боюсь, что нет. Протокол существует в том числе и для вашей безопасности, мы обеспечиваем полную стерильность и все необходимые составляющие для работы главного специалиста.       «В том числе и подопытное мяско на каталке», — зло подумал Тиша, но вовремя прикусил язык. Эти люди качественно делают свою работу и не заслуживают получить за это порцию яда от трусливого пациента.       — Всё понятно. Могу идти?       — Конечно. Постарайтесь хорошо выспаться. Мозг легче поддаётся наркозу, если он спокойный и отдохнувший.       — Сделаю всё возможное, — пообещал Тиша, уже понимая, что, скорее всего, не сомкнёт глаз и не протолкнёт в горло ни крошки.       Едва покинув кабинет, он сразу оказался в кольце сильных рук. Джето всегда ждал его так, словно Тиша мог не вернуться. В отсутствии зрения были свои плюсы: не приходилось в панике вертеть головой, чтобы выяснить не наблюдал ли за ними кто-то посторонний. Тиша просто прижался щекой к теплой груди и расслабился, забыв обо всем. Одной рукой Джето крепко прижал его к себе, а второй мягко погладил по голове. Немного погодя он задал волновавший вопрос:       — Результат?       — Завтра, как планировали, — рассказал Тиша, — в половине второго придёт медсестра, чтобы подготовить меня и отвезти в операционную.       Джето кивнул. Тиша приложил усилие, чтобы заставить себя отлепиться от него, и угрюмо поплёлся в сторону жилого крыла, но на полпути остановился.       — Не хочу в палату, — пояснил он. — Может, выйдем на улицу?       Джето положил руку ему на поясницу и подсказал нужное направление. Они вышли через запасной выход во внутренний двор. Погода стояла прекрасная: свежо, но не прохладно. Не только Тише в такой вечер захотелось прогуляться.       — Пойдём, где поменьше народу?       Джето огляделся и выбрал скамеечку, которая была слегка прикрыта от посторонних глаз подстриженным кустарником. Усевшись сам, он потянул Тишу к себе на колени. В последнее время их тактильность перешла на совершенно другой уровень. Тиша ощущал себя маленьким ребёнком, постоянно ищущим защиты на чужом сильном плече. Только в объятиях Джето ему удавалось более-менее восстановить душевное равновесие. Стоило отпустить его хоть на мгновение, как болезненная пустота внутри начинала разрастаться с огромной скоростью. Тиша ощущал себя одиноким, беспомощным, абсолютно дезориентированным. И он мог бы посмеяться над нелепостью этого состояния, если бы в такие моменты его не накрывала настоящая паника.       Той ночью он долго не мог уснуть. Джето закутал его в одеяло и обнял со спины, не давая вертеться. Только благодаря этому Тиша всё-таки смог провалиться в сон, но даже там не нашёл покоя. Воспалённое сознание поднимало на поверхность самые жуткие кошмары из прошлого — «Какой ты милый. Какие красивые глазки. Ты же не хочешь, чтобы я их вырезал и подарил друзьям на память? Нет? Тогда раздевайся» — настоящего — «Это просто сон. Я могу проснуться. Сейчас. Вот сейчас. Пошевелись, открой глаза. Давай же, ну!..» — и будущего — «На что ты рассчитывал, превращая его в свою сиделку? Из-за тебя он загубил свой потенциал. Ты — грязное пятно его биографии. Думаешь, теперь кто-то захочет иметь с ним дело?».       Тиша дрожал от ужаса едва ли не сильнее, чем его тормошили руки Джето. Из-за того, что в глазах было темно, сон и реальность смешались воедино. Тиша продолжал вариться в своём кошмаре, пока Джето не щёлкнул выключателем и перед глазами не замерцали серые пятна разной яркости.       С каждым мгновением дышать становилось всё труднее. Казалось, останься Тиша на месте, и реальность бы его раздавила. Поэтому он выбрался из-под одеяла и вскочил на ноги. Палата была уже достаточно хорошо изучена, но он всё равно резко и болезненно врезался в тумбочку, попутно своротив с неё какие-то предметы. Джето опоздал к нему всего на миг.       — Нормально. Всё нормально. Я просто … — принялся лепетать Тиша, трясущимися руками расставляя вещи на места. — Я знаю, как это глупо, но не могу… не могу не бояться. Вдруг я… просто не проснусь? Я не хочу, чтобы всё закончилось вот так!       Джето развернул его к себе и слегка встряхнул за плечи, потом взял его лицо в ладони и наклонился, чтобы заглянуть в глаза. Он знал, что Тиша видит только тёмное пятно, но надеялся, что так слова достигнут самых уязвимых глубин его души.       — Не закончится. Ты проснёшься. Я разбужу тебя. Обещаю.       Тиша схватился за его руки, как за свою последнюю надежду, и принялся глубоко дышать, чтобы хоть как-то унять внутреннюю дрожь. В голове всё перепуталось, но ему удалось выцепить спасительную мысль:       — Думаешь, они разрешат тебе остаться со мной во время операции?       — Я буду рядом, — пообещал Джето, взял его за руку и переплёл пальцы, — вот так.       Это стало последней каплей, слёзы всё-таки покатились по горячим щекам. Тиша прижал к ней руку Джето и прошептал едва слышное: «Спасибо», после чего оказался заключён в самые нежные объятия на свете, но и этого ему оказалось мало. Тиша потёрся носом о колючую щёку Джето, а потом пристал к нему с долгим поцелуем.       «Это не последний раз. Это не последний раз», — повторял он сам себе, но мозг словно отказывался воспринимать частицу «не», толкая Тишу на новый уровень отчаяния. Джето тонко чувствовал его состояние через каждый нервный жест и вздох. Больше всего на свете ему хотелось подарить любимому утешение, но все попытки оказывались бесполезны, и от этого сердце разрывалось на части. Голос Джето впервые дрогнул под натиском эмоций:       — Что м-мне сделать?       — Обними меня, — хрипло попросил Тиша, окончательно сдавшись своей слабости. Джето стиснул его в своих объятиях так, что это почти причиняло боль и дышать становилось невозможно, но Тиша всё равно попросил: — Крепче. Пожалуйста, не отпускай.       — Никогда, — горячо поклялся Джето, исполняя просьбу.       Тиша весь горел и дрожал в его руках, цепляясь так отчаянно, словно уже летел в пропасть. Джето не мог позволить ему разбиться. Только сейчас он понял, почему в последнее время Тишу так тянуло на контакт. Физическое давление помогало ему справиться с бурей в душе и хаосом в мыслях. Его трепещущее от страха сердечко прислушивалось к размеренному сердцебиению Джето и тоже начинало стучать спокойнее. Дрожь накатывала волнами, но постепенно промежутки между ними становились всё дольше. Тиша совсем обмяк, силы его покинули, и Джето медленно переместился обратно к кровати. Бережно опустил на неё Тишу, а сам улёгся сверху, не забыв про одеяло, и спросил на всякий случай:       — Тяжело?       — Нет, — едва слышно прошелестел Тиша. Ослабевшими руками он притянул голову Джето к себе на грудь, зарылся пальцами в жесткие волосы и принялся ласково почёсывать. — Я так сильно тебя люблю. Спасибо за всё, что ты для меня делаешь.       — Ты — моя жизнь, — сказал Джето, поцеловав его ладонь. — Спи спокойно.       Тиша послушно закрыл глаза и постарался расслабиться. Истерика достаточно измотала его, чтобы не осталось сил сопротивляться усталости. В этот раз сон тоже был беспокойным, но хотя бы без кошмаров, по крайней мере, Тиша их не запомнил. Казалось, он только прикрыл глаза, как уже раздался трезвон будильника. Ночная истерика вылилась в головную боль и общее недомогание, зато сил нервничать не осталось.       Доктор Полман отнёсся с пониманием к их просьбе. Конечно, в рядовых случаях такие прихоти были недопустимы, но в целом вид операции позволял присутствие третьего лица. Тиша нуждался в поддержке, и, приняв во внимание все риски, с которыми он согласился, центр позволил включить Джето в состав операционной бригады. К тому же, Тиша находился здесь по личному знакомству с мистером Ёзефом и деньги платил немалые — это были его последние аргументы, но прибегать к ним не пришлось.       В установленное время Тишу и Джето вместе начали готовить к операции. Знакомая медсестра помогла Тише надеть длинную хирургическую рубашку и тщательно собрала его волосы под специальную шапочку. Джето пришлось надеть такую же, а ещё плотную маску с фильтром и медицинский костюм. Кровать выровняли в строго горизонтальное положение, застелили специальным матрасом, и открепили от стены, тем самым превратив в передвижную каталку, на которую предстояло улечься пациенту.       — Меня прямо на ней будут оперировать? — боязно поинтересовался Тиша.       — На ней вы только уснёте, — пояснила медсестра, — после вас транспортируют на операционный стол, а проснётесь вы уже в своей палате. Всё произойдёт максимально комфортно и безболезненно.       Верилось с трудом, но идти на попятную было поздно. Тиша улёгся на каталку. Для удобства ему под голову даже подложили валик и по пояс укрыли тонким одеялом. Джето сразу взял его за руку и нарисовал большим пальцем бесконечность на запястье. Тиша сжал свои тонкие, холодные пальцы и прикрыл глаза. Он помнил клятву Джето и верил в неё.       Они не разъединили рук на всём пути до кабинета анестезии, который был смежен с операционной. Он представлял собой небольшое, уютное помещение, похожее на очередную палату. Доктор Фэнрис подготовил оборудование и ободряюще улыбнулся Тише. Дождавшись слабого кивка, он прислонил к его лицу полупрозрачную маску с широкой трубкой, тянущейся к аппарату. Тиша нервно вздохнул и испуганно впился ногтями в руку Джето, тот принялся чертить на его запястье успокаивающие кружочки.       — Дышите спокойно и думайте о чём-то приятном, — велел доктор Фэнрис.       Прошло около двадцати минут, и рука Тиши постепенно ослабла. Палец Джето замер, прекратив выписывать круги, и, вместе с тем, в тревожном ожидании замерло его сердце. Как и говорила медсестра, дальше Тишу повезли в просторную операционную. Джето не ожидал увидеть там столько народу: хирург, ассистент, анестезиолог, четверо медсестёр в разной униформе и два санитара, которые помогали с перемещением пациента на операционный стол.       Тишу подключили к нескольким аппаратам. Доктор Фэнрис проверил показатели и начал о чём-то совещаться с доктором Полманом. Тем временем, младшая медсестра принесла для Джето сидение, напоминающее барный стул, и поставила его у изножья.       Джето послушно сел, куда было велено, по-прежнему крепко сжимая холодную и безвольную руку Тиши. Под ярким светом ламп белая кожа казалась совсем призрачной и какой-то мерцающей. Джето совсем не нравились такие ассоциации. Последнее, что ему удалось увидеть, это как медсестра вставила в нос Тише кислородную трубку, а ассистент доктора Полмана навёл ему на лицо лазерную разметку, после чего другая медсестра установила над животом пациента непроглядную ширму, полностью закрыв постороннему обзор на происходящее.       Доктор Полман кивнул своему ассистенту и приступил к операции. Джето видел лишь сосредоточенные лица бригады и мигающие вокруг них приборы. Периодически напряжённую тишину прерывали краткие, чёткие указания хирурга или комментарии анестезиолога. Они использовали термины и замысловатый сленг, который был совсем не понятен Джето, но царившая в операционной атмосфера вселяла уверенность. Медсёстры отлично знали свою работу: каждая находилась на своём месте и выполняла строго определённые функции быстро, но без суеты.       Джето потерял счёт времени. Он сосредоточился на ровном пульсе, который отмерял прибор. Считал каждый удар и подстраивал под него своё дыхание. Ему хотелось разделить с Тишей этот тяжёлый момент, и в тоже время Джето боялся потревожить его сон какой-нибудь неосторожной мыслью. Пусть лучше в голове будет пусто. Спокойствие доктора Полмана передавалось и ему. У Джето не было иного выбора, кроме как всецело довериться его работе.       В какой-то момент доктор Полман удовлетворительно кивнул, уточнил что-то у доктора Фэнриса и, получив подтверждение, дал какие-то указания своей бригаде. Джето невольно напрягся, когда главный хирург отступил в сторону, позволив ассистенту занять своё место. Конечно, никто не был обязан что-то объяснять постороннему, поэтому Джето приказал себе успокоиться и проанализировать ситуацию.       Медсестра поднесла доктору Полману воды, он сделал два глотка через трубочку, держа руки на весу. Тем временем его ассистент проводил какие-то шустрые манипуляции, непохожие на серьёзный хирургический процесс. После этого вся бригада переместилась на противоположную сторону стола, сместился свет и расположение столиков с инструментами. Джето понял, что работа с правым глазом была закончена. С разрешения анестезиолога доктор Полман позволил себе передышку, прежде чем приниматься за второй этап.       Очень жаль, что в операционной не было настенных часов. Вроде бы время отсчитывалось на одном из мониторов, но тот не был виден Джето. Так или иначе, ему казалось, что с левым глазом работа шла гораздо дольше и напряженнее. Понадобилось даже дополнительное оборудование, которое привезла из соседнего кабинета одна из медсестёр.       Джето боялся лишний раз пошевелиться, чтобы никого не отвлечь. Периодически его охватывало непонятного рода волнение, сердце разгонялось и на висках выступал пот, который быстро впитывался в ткань шапочки. Нервы шалили, но Джето железным усилием воли подавлял панику. Даже если зрение Тиши не удастся восстановить, Джето знал, что поможет ему справиться с этим. Главное, чтобы любимый смог очнуться. Чем дольше длилась эта операция, тем острее становились иглы страха, пронзавшие сердце Джето.       Всё было кончено, когда бригада неожиданно пришла в движение: медсёстры откатили оборудование и погасили яркие лампы, ассистент снова сменил хирурга, чтобы провести завершающие манипуляции, а доктор Полман снял маску и устало потёр глаза. Не успел он сделать и пары шагов, как наткнулся на непоколебимую скалу. Холодный взгляд Джето пригвоздил его к месту.       — Ох, мистер Чампин, — тяжело вздохнул мистер Полман, — всё прошло успешно, нет причин для беспокойства. Через два дня сможем снять повязки и проверить результат, а сейчас мистера Веласкеза вернут обратно в палату. За два-три часа он должен прийти в себя.       — Я буду с ним, — поставил перед фактом Джето. Его тон не предполагал никаких возражений.       — Конечно, — мистер Полман ободряюще похлопал его по плечу, — не отходите ни на шаг. Если вдруг заметите что-то необычное, вам известно, где кнопка вызова.       Джето кивнул.       Тишу отвезли в палату и сразу подключили к прибору, отслеживающему все показатели жизнедеятельности. Потом поставили капельницу, наладили подачу кислорода и надели на палец специальный датчик. Джето изо всех сил старался не мешаться. Когда медсестра тактично предложила ему отойти на пару минут, чтобы переодеться и умыться, Джето зыркнул на неё так, что женщина побледнела на глазах. Он умудрился избавиться от лишней одежды, лицо и правда невыносимо горело из-за сильного стресса, но Джето не мог позволить себе отпустить Тишину руку.       Не было ничего страшнее ожидания. Невыносимо находиться в прострации и неведении, когда любимый человек лежит так тихо и неподвижно. В этом операционном халате Тиша выглядел таким слабым и уязвимым. Его наполовину перебинтованная голова утонула в мягкой подушке. Исколотые руки безвольно лежали поверх одеяла. Грудь едва-едва шевелилась, выдавая слабое дыхание. Если бы не трубки в носу, у Тиши не хватило бы сил даже на это. Прибор ритмично пиликал, и Джето ощущал паническую слабость от мысли, что этот ритм мог в любую секунду сбиться.       Стрелки часов словно издевались. В голове Джето было абсолютно пусто. Тревога изматывала его, подтачивая самообладание, как волны подтачивают скалы. Он чувствовал, что вот-вот сорвётся. Прошёл всего час, ещё рано для волнения. Чтобы чем-то отвлечь себя, Джето принялся перебирать и нежно массировать тонкие пальцы, надеясь, что это поможет Тише найти путь из забытья.       Такие красивые, нежные руки под стать изящному хозяину. Джето вспомнил день, когда впервые увидел его молочно-белую кожу и завораживающие разноцветные глаза, похожие на драгоценные камни. В то время Тиша был совсем тонким и лёгким, как птичка, таким же трепетным и беззащитным. Его губы совсем не улыбались, а во взгляде таилась пугающая пустота. Джето оказался пленён ещё до того, как узнал от матери, через какой ад пришлось пройти Тише, а после понял, что уже никогда не сможет оставить его одного.       Эти мысли едва не пробили Джето на слёзы. В носу защипало, в глаза будто насыпали песка. Очень странное, давно забытое ощущение. Джето мотнул головой и шумно выдохнул. Что-то он совсем расклеился. Тиша за это точно не похвалит. Скорей бы им уже вернуться домой. Василёк, наверно, соскучился по хозяину. При встрече будет скулить и вилять хвостом так, что едва устоит на лапах. Наконец-то Тиша сможет увидеть эту радостную мордашку. Да, такие мысли определенно куда лучше.       Джето хотел ещё раз глубоко вздохнуть, но его опередили: Тиша сипло втянул в себя воздух, едва заметно шевельнулся и снова обмяк. На приборе замигала красная лампочка. Сердце Джето успело подскочить от радости и тут же провалилось в преисподнюю страха. Он метнулся к кнопке вызова, но дверь палаты распахнулась раньше, и на пороге появилась знакомая медсестра вместе с анестезиологом.       — Всё в порядке, мистер Чампин. Сработал датчик, — пояснил тот, проверяя показатели на мониторе, — мозговая активность вернулась в норму. Мистер Веласкез вышел из глубокого наркоза всего за полтора часа, очень обнадеживающая динамика. Сейчас он просто спит. Это способ организма бороться со стрессом.       — Мы добавляем обезболивающее? — уточнила медсестра, подтягивая капельницу.       — Давайте повременим, всё-таки в приоритете полное пробуждение, — анестезиолог повернулся к напряжённому Джето и пояснил: — Как только он очнётся и окрепнет, мы будем использовать обезболивающее по желанию пациента. Многие предпочитают потерпеть, но сохранить активность и трезвую голову.       — Сколько будет сон? — спросил Джето.       — Это совершенно индивидуально. Сколько он обычно спит, после тяжёлого трудового дня? Это время — условный максимум. Сейчас любые ощущения пойдут ему на пользу. Не пугайтесь, если заметите беспокойство во сне, просто помогите вашему другу поскорее проснуться.       Джето кивнул.       Медработники ушли, и его мучения продолжились. Теперь всё выглядело не так безнадежно: Тиша изредка шевелился, тяжело вздыхал и сглатывал, но нервы Джето всё равно были натянуты до предела. Он крепко держал его за руку и периодически, когда Тиша ёрзал особенно беспокойно, гладил поверх одеяла живот или ноги. Медсестра заходила к ним каждый час, удовлетворённо кивала и удалялась. Джето не знал, что испытывать по этому поводу: облегчение, потому что всё хорошо, или злость, потому что ничего не менялось.       В конце концов он извёл себя до полного бессилия. Так и не дождавшись пробуждения Тиши, его самого потянуло в сон. Согнувшись в три погибели, Джето положил отяжелевшую голову на матрас, рядом с рукой Тиши, прижал его ладонь к своей щеке и уснул.

* * *

      Тиша не помнил, когда последний раз чувствовал себя настолько плохо. Очнувшись от тяжелого забытья, он помнил лишь то, как они с Джето готовились к операции, а потом вдруг стало очень жарко и больно. Голова раскалывалась от давления, кровь шумела в ушах. Тишу тошнило и укачивало, он не мог понять, где находится. Сердце колотилось с перебоями. Лёгкие болезненно скручивало от нехватки кислорода. Он пытался вдохнуть поглубже, но сил не хватало. И эта чудовищная слабость пугала больше всего. Он почти не чувствовал собственного тела, не мог приказать мышцам пошевелиться.       Единственной связью с реальностью оставалась крепкая рука, сжимавшая его ладонь. Тиша вспомнил это ощущение и сосредоточился на нём. Невесомость постепенно рассеялась, вокруг появились запахи и звуки. Тиша почувствовал ткань больничного халата и давление одеяла. Сориентировался, что лежит на подушке, скорее всего уже в палате. И справа кто-то сидит. Его руку действительно крепко держали, и пальцев касалось тёплое дыхание.       Джето.       Тише захотелось рассмеяться от облегчения. Отсутствие зрения и полное бессилие уже не казалось таким страшным. Он слегка двинул пальцами и погладил родную колючую щёку. Джето подорвался с места так стремительно, что Тиша даже дёрнулся от неожиданности. Сдавленный смешок всё-таки сорвался с пересохших губ.       — Я рядом, — хрипло произнёс Джето, трепетно обхватил его запястье обеими руками и горячо поцеловал.       — Да, — слабо прошелестел Тиша, переплетая свои пальцы с его, — я знаю.       — Мистер Веласкез, здравствуйте, — раздался откуда-то со стороны знакомый мужской голос. Видимо Джето сразу нажал кнопку вызова. — Как вы себя чувствуете по шкале от одного до десяти, где десять самое скверное?       — Девять, — признался Тиша. На десятку всё-таки не тянуло, в прошлом ему приходилось и похуже. — Голова сейчас лопнет. И дышать тяжело.       — Я увеличу вам подачу кислорода, — пообещал женский голос с другой стороны, а мужской тем временем продолжил:       — Судя по показателям наркоз дался вашему организму очень тяжело, но всё будет в порядке. Я не рекомендую использовать дополнительные стимуляторы для восстановления, но, если через пару часов ваше состояние не стабилизируется, мы примем меры.       — Мистер Полман? — уточнил Тиша.       — Нет, это Фэнрис, ваш анестезиолог, — пояснил голос.       — А, — только и смог выдавить Тиша. У него в голове царила такая каша, что он своё имя с трудом помнил. Единственным чётким ориентиром оставался Джето.       — Сейчас просто отдыхайте. Постарайтесь шевелить руками и ногами, чтобы избежать онемения. Как почувствуете, что готовы, можете пробовать вставать. Опора у вас достойная, так что думаю проблем возникнуть не должно.       Голос мистера Фэнриса звучал ободряюще, но Тиша не разделял его энтузиазма. Когда они с Джето снова остались наедине, он попробовал подвигать ногами и застонал. Ощущение было таким, будто он два часа подряд пытался сдвинуть с места вагон угля, и теперь валялся полностью без сил, сорвав все мышцы, какие только можно.       — Одену тебя, — то ли предупредил, то ли предложил Джето.       Возражений не последовало, поэтому он осторожно свернул одеяло в ногах и принялся за дело. Натянул ему на ноги носочки, потом спортивные штаны. Со свитером было сложнее, Джето пришлось приподнять Тишу, тот хоть и пытался помочь, но всё без толку. Капельницу вытащила медсестра, а вот с кислородными трубками пришлось повозиться. Тиша был абсолютно дезориентирован в пространстве и слишком слаб, чтобы придать своим движениям хоть какую-то чёткость.       В итоге возвращать трубку на место тоже пришлось Джето. Он аккуратно заправил держатели за уши и уложил голову Тиши обратно на подушку, после чего с энтузиазмом взялся разминать его ноги, которые уже начало невыносимо покалывать. От собственной пассивности Тише становилось тошно. Меньше всего он хотел, чтобы любимый превращался в его сиделку. Однако загоняться по этому поводу ему мешала постепенно нарастающая тревожность, связанная с полным отсутствием чего-либо в области глаз. Тиша чувствовал, как болит голова, словно от мигрени, и как давит повязка на затылок. Больше ничего. Верхней половины его лица будто не существовало.       — Не молчи, — вдруг попросил Джето. В его прикосновениях, слишком осторожных и нервных, чувствовался страх и волнение.       — Хочу снять это, — голос Тиши был слабым и хриплым. Он поднял руку и опасливо коснулся плотных повязок. — Ничего не чувствую… Будто там ничего нет…       Ни темноты, ни света. Просто пустота, которая наступает, если закрыть один глаз. Тише казалось, что у него исчезли оба, будто их никогда не было. Там просто дырки. Они же не удалили ему глаза, правда? От этой мысли Тишу охватила настоящая паника.       «Хватит. Я просто не в себе из-за наркоза», — попытался урезонить он сам себя.       — Два дня, — передал Джето слова доктора и погладил острые коленки.       Тиша пошевелил пальцами, затем ступнями, поочерёдно согнул и разогнул каждую ногу. Молчание угнетало. Он буквально кожей чувствовал напряжение Джето, но в тот момент позволил себе побыть немного эгоистом. Чем больше он возвращал себе чувствительность, тем сильнее становилась головная боль, но и она была ничем по сравнению с внутренним отчаянием и страхом перед собственной инвалидностью. Тиша долгое время морально готовил себя к этому, но реальность оказалась жестокой. Он проснулся, но от одной мысли, что сила и зрение никогда не вернутся к нему, Тишу начинало трясти.       — Хочу встать, — сказал он, в надежде спастись от этого состояния.       Джето бережно опустил его ноги на пол и подсел поближе, подставив плечо в качестве опоры. Тиша прислонился к нему и судорожно вздохнул. Горло сжало спазмом. Если бы у него были глаза, они бы наполнились слезами, но… Тиша помотал головой и схватился за руку Джето. Как ему избавиться от этих мыслей? Они точно сведут его с ума. Горячая ладонь Джето легла ему на спину, и сильные пальцы принялись вычерчивать знакомые узоры: бесконечность — «Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя» — мягкий кружок — «Всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо» — спиралька — «Я рядом. Я рядом. Я рядом».       Тиша выдохнул, отпустив часть напряжения, и улыбнулся. Он не один. Достаточно повернуть голову, прижаться носом к тёплой коже, вдохнуть родной запах, и сердце начинало стучать спокойнее. На Джето, как всегда, была майка. Наверняка белая, ярко контрастирующая с его притягательной шоколадной кожей. Тише так чертовски сильно хотелось его увидеть, что это причиняло почти физическую боль.       Пару минут они просто сидели обнявшись. Дышали друг другом и восстанавливали душевное равновесие. Осознавая, как сильно Джето боялся за него всё это время, Тиша испытывал потребность утешить его, забыв о собственных страхах. Скользнув ослабевшей рукой по его плечу, он добрался до шеи, мягко прихватил и потянул к себе. Джето легко поддался, прильнул к нему и обнял крепче, осторожно сжимая и массируя уставшее от долгого лежания тело. Мышечная радость была восхитительна, Тиша даже позволил себе тихий стон.       Опираясь на руку Джето, он медленно поднялся на ватные ноги. Даже стоять удавалась с трудом. Тишу шатало и тянуло к земле, как новорождённого жеребёнка. Джето встал к нему совсем вплотную, хотел приобнять, но Тиша отпустил его руку и попросил:       — Погоди, я… попробую сам.       Он чувствовал себя таким жалким. Хотел сделать хотя бы пару шагов и в то же время едва сдерживал трусливый порыв спрятаться в объятиях любимого от всего этого кошмара. Расхрабрившись, он несмело двинулся вперёд, беспомощно вытянув руки перед собой, чтобы ни во что не врезаться. Джето следовал за ним по пятам, будучи наготове, но, как и просил Тиша, не касаясь его. Чем дальше тот шаркал вперёд, тем более беспомощным и дезориентированным себя чувствовал. Казалось, что впереди его ждало нескончаемое пространство. Куда повернуть? Когда остановиться? Всё, чего он когда-либо боялся, стало реальностью.       — Как в страшном сне… — хрипло выдавил Тиша.       Джето вовремя успел его поддержать, потому что голова закружилась и ноги внезапно безвольно подогнулись. Тиша впился ногтями в бережно обхватившие его руки и в ужасе зашептал:       — Боже, это ведь не навсегда?.. Это же пройдёт, правда?..       — Да. Уже скоро. Доктор сказал, — твёрдо произнёс Джето, прижимая его к себе и успокаивающе поглаживая по спине.       — В кого я превратился? — Тишу неумолимо трясло, то ли от паники, то ли от последствий наркоза, и голос периодически срывался. — Прости, что тебе приходится со мной возиться. Я скоро возьму себя в руки, обещаю.       — Моих рук достаточно.       Джето наклонился и медленно, чтобы не напугать, поднял его на руки. Тиша трогательно охнул, обхватил сильные плечи и прижался теснее. Джето покружил его по палате и пару раз плавно наклонил, словно принцессу в танце. Тиша рассмеялся и потянулся вперёд. Сперва случайно ткнулся губами в подбородок Джето, затем в уголок рта и с третьего раза нашёл любимые, мягкие губы. Подумать только, всего полсуток назад он до смерти боялся, что больше никогда не сможет испытать эти ощущения.       Головная боль никуда не исчезла, но внутреннее напряжение практически отпустило. Джето оказался прав — его рук достаточно. К Тише вернулось самообладание и уверенность. Он похлопал любимого по плечу и попросился обратно на землю. Правда, едва коснувшись ногами пола, снова потерялся в пространстве, но постарался отнестись к этому с юмором.       — Так, и где у нас кровать?       Джето взял его за плечи и развернул в нужную сторону. Тиша медленно пошаркал вперёд и вполне успешно добрался до пункта назначения. Нащупав руками матрас, он тяжело опустился на него и вздохнул с облегчением. Джето присел перед ним на корточки, обнял ноги и прислонился щекой к колену.       — Перенервничал из-за меня, да? — виновато спросил Тиша, погладив его напряжённые плечи. Ответом послужил слабый кивок. — Прости, Джето, я совсем распустился. Всё наладится, обещаю. Иди сюда, теперь моя очередь тебя утешать.       Джето послушно забрался на кровать и подсел поближе, осторожно придержал его за подбородок и коснулся губ лёгким поцелуем. Тиша заключил его лицо в свои прохладные ладони, почесал большими пальцами проступившую щетину и улыбнулся. Самое страшное осталось позади. Теперь ему больше всего на свете хотелось увидеть Джето. В порыве нежности Тиша принялся покрывать короткими, трепетными поцелуями его щёки, нос, прикрытые глаза и лоб, стремясь воссоздать в памяти каждую черту. Оставалось только надеяться, что заветное желание станет реальностью.