Ни шагу назад!..

      За три дня Тиша окончательно пришёл в себя. Как и обещал, взял себя в руки, перестал паниковать и строить домыслы касательно результата операции. Даже убедил Джето съездить на одну ночь домой, чтобы как следует отдохнуть и привести себя в порядок.       И вот, в самый важный момент, буквально, когда в палате столпились врачи и медсёстры, нервная система Тиши решила устроить стресс-пати.       — Моя помощница сейчас снимет повязки, — прокомментировала доктор Немильсон. — Имейте в виду, что мы приглушили свет в палате, пусть это вас не пугает.       Тиша прочистил горло и неуверенно позвал:       — Джето? — в ответ сильная рука сжала его плечо. — Можешь сесть напротив меня?       — Прошу, — подбодрила доктор Немильсон.       Тиша почувствовал, как Джето обошёл его, подставил стул напротив и сел. Тишины руки заметно подрагивали, поэтому Джето крепко сжал их. Медсестра принялась осторожно распускать повязки, разрезая специальными ножницами по одному слою. С каждым звуком «вжик» давление на голову становилось всё меньше. Тиша нашёл это ощущение по-своему приятным.       — Готово.       — Пожалуйста, мистер Веласкез, — наставляла доктор Немильсон, — давайте попробуем открыть глаза.       Тиша глубоко вздохнул и медленно разлепил непослушные веки. Сперва все было мутно, но потом зрение постепенно сфокусировалось, и Тиша различил силуэты и оттенки приглушенных цветов. Глаза и затылок прострелила боль, но он не обратил на неё внимания, потому что самое главное было то, что он увидел лицо Джето. Всё ещё недостаточно чёткое, утонувшие в тенях, но такое знакомое и родное.       — Первое время картинка может быть мутной, как бывает после сна, но вскоре это должно пройти, — произнесла доктор Немильсон. — Мы прогнозируем восстановление до восьмидесяти процентов. Вы отлично справились, мистер Веласкез.       От радости и облегчения у Тиши за спиной словно выросли крылья. Джето прожигал его угрюмым, безразличным взглядом с абсолютно беспристрастным выражением лица. Тиша так по нему соскучился, что едва не разрыдался. Он смотрел-смотрел-смотрел и не мог налюбоваться, а когда прижал ладонь к щеке, Джето прикрыл глаза и прильнул к ней с таким трепетом, что сжалось сердце.       — Я так соскучился, — прошептал Тиша, слегка отодвинулся, чтобы оглядеть любимого с ног до головы. — Какой же ты потрясающий…       Тут уже Джето не выдержал: вскочил и сцапал его в объятия, прижав к себе так крепко, что весь воздух вышел из лёгких вместе со смехом. Тиша обвил руками его шею, успокаивающе погладил затылок, параллельно блуждая взглядом по кабинету. Обстановка палаты отличалась от той, что он себе представлял: более гладкая, минималистичная. Это было довольно странно, но любопытно. Тиша понял, что уже никогда не сможет относиться к возможности видеть, как к чему-то обыденному.       — Вот, пожалуйста, — медсестра протянула ему пластмассовую коробочку, в которой лежали тёмные очки, — носите их на улице и в помещениях с ярким светом. Для корректной адаптации необходимо несколько недель.       — Я понял, — Тише пришлось приложить усилия, чтобы отлепиться от Джето, который не хотел его отпускать. — Большое вам спасибо.       Он несколько раз сжал и разжал кулаки. После операции боль в конечностях немного притупилась, вероятно, последствия наркоза, но неприятное онемение всё равно периодически возникало. Джето взял его ладони в свои и бережно растёр.       — Мы выпишем вас завтра, — решила доктор Немильсон. — Сегодня ещё понаблюдаем для перестраховки.       — Хорошо.       Тиша не мог до конца поверить, что на этом всё. Как бы всё сложилось, если бы тогда на банкете он не познакомился с мистером Ёзефом? Возможно, его проблема и не была такой уж серьёзной, но Тиша чувствовал себя так, словно заново родился. Доктор Полман, доктор Немильсон, этот центр — отправная точка его новой жизни. Тиша был преисполнен самыми светлыми чувствами и бесконечной благодарностью.       Однако последнее времяпрепровождение в больнице сильно подпортило впечатление.       Вернувшееся зрение напомнило Тише, что не всегда он видел то, что хотел. Для него стало неприятным открытием, как все косились на Джето. Тиша допускал мысль, что вместе они смотрятся довольно необычно. Поведение Джето, выражение его лица и прямые взгляды могли казаться подозрительными незнакомым людям. Но ведь они здесь уже несколько недель. Неужели за это время персонал не привык, не заметил, насколько Джето внимательный и заботливый? Что он и мухи не обидит? Предубеждения оказались сильнее.       Утром, перед самой выпиской, Тиша намеренно перехватил один из таких неодобрительно-изучающих взглядом, тем самым жёстко поставив наблюдателя на место. Мужчина явно растерялся, кивнул в знак извинения и ретировался. Плевать, что он подумал про самого Тишу, но заблуждение насчёт Джето просто выводило из себя. И ещё хуже становилось от осознания, что Джето пробыл в такой атмосфере целых две недели, ради того, чтобы Тише было спокойно.       Они разобрались с документами и заплатили последнюю часть по счёту. После чего собрали вещи и покинули стены медицинского центра. На улице Тиша глубоко вздохнул и выпустил воздух вместе со всеми тревогами и негодованием. Всё действительно закончилось.       — Домой? — уточнил Джето.       — Нет, давай сначала заберём Василька, — попросил Тиша, рефлекторно поправив очки на носу. — Я ужасно соскучился.       Пока ждали такси, Тиша успел сфоткаться и настрочить пост в Инстаграм. Наконец-то это испытание подошло к концу и можно было успокоить подписчиков. Непрочитанных сообщений и комментариев набралось так много, что Тиша пока не решался соваться их читать, но те, что начали прилетать под новый пост через пару минут, содержали только тёплые слова поддержки и радости.       Улыбнувшись, Тиша сунул телефон в карман и принялся отбирать у Джето свою сумку с вещами. Почему-то он был уверен, что Тиша ещё слаб: надо держать и его, и сумку. Пришлось смириться. Да и справедливости ради очень здорово было прижаться к тёплому боку. Они идеально состыковались, как два пазлика. Тяжёлая рука Джето на плече ощущалась приятнее, чем тёплое одеяло прохладным утром.       Усевшись в такси, они едва успели выехать за территорию центра, как телефон Тиши настойчиво завибрировал. Умная система любезно оповестила, что звонит Нейт Уокер.       — Думаю, теперь можно удалить эту программу, — озвучил свои мысли Тиша, после чего приложил телефон к уху. — Приветик, малыш.       — Здравствуй, Тиша! — голос Нейта звучал взволнованно и немного неловко, словно он сомневался в уместности своего звонка. — Я очень рад тебя слышать. Тебя сегодня выписали? Как себя чувствуешь?       — Хорошо. Пока ещё не до конца поверил, что всё взаправду.       — Зрение вернулось?       — Частично, но даже это уже кажется чудом. Так непривычно.       — Ты быстро освоишься. Такое облегчение! Я очень рад за тебя!       Тиша оказался очень тронут. Не то чтобы он ожидал, когда команда с ним свяжется, но то, что первым позвонил именно Нейт, его удивило.       — Спасибо, — искренне поблагодарил Тиша. — Что насчёт тебя?       Нейт замешкался, шумно вздохнул. Тиша представил, как он пожимает плечами и неуверенно отводит взгляд, как всегда делал, собираясь приврать.       — Держусь вроде.       — Кассий тебя не обижает?       Джето взял Тишу за руку, принялся перебирать пальцы. Это выглядело так, словно ему просто нечем заняться, но в воздухе попахивало ревностью. Тиша едва не рассмеялся от умиления. Крепко сжал его ладонь в ответ и ласково потёрся носом о плечо, параллельно слушая собеседника:       — Вроде нет. Он в последнее время в хорошем настроении. Кажется, у него отношения. Не признаётся, с кем, но, мне кажется, всем очевидно, что в его сети попалась креветка.       — Подозреваю, что так. Дома всё в порядке?       — Мы стараемся. На самом деле всё очень даже хорошо.       — Тогда я спокоен.       — В общем, удачи тебе с дипломом. Да и вообще в целом!       — Спасибо, малыш. Береги себя.       Нейт отключился. Тиша опустил руку с телефоном на колени и устало прислонился к плечу Джето. Почему так больно оглядываться назад? Короткий разговор разбередил старые чувства: принадлежность команде, беспокойство за неё, ощущение нужности и ценности, подчинение расписанию, необходимость каждую минуту что-то делать, быть в курсе чего-то. Тиша действительно скучал по той жизни. В ней у него было предназначение…       — Прибыли, господа, — известил водитель, вырвав Тишу из глубокой задумчивости.       Встрепенувшись, он вышел вслед за Джето и направился ко входу в кинологический центр. Поскольку Джето заранее уведомил персонал, их уже встречали. Заметив хозяев, Василёк прижал уши и завилял хвостом так яростно, что попу стало мотать из стороны в сторону.       — Собаке́йра! — воскликнул Тиша, опустился на колени и принялся чесать его везде. — Моя собаке́йра! Привет, милый! Соскучился, да? Ты такой красивый! Такой носик, такие ушки!       Радостно повизгивая, пёс облизал ему лицо, едва не уронив очки, потом потянулся к Джето, который приветливо потрепал его по голове. Воссоединение состоялось, и всей семьёй они отправились домой. Вызвали большую машину, чтобы можно было не тесниться с собакой. Тиша прислонился к плечу Джето и глубоко ушёл в свои мысли, методично почёсывая загривок Василька, что смирно сидел в ногах.       Джето вывел пальцем знак на руке Тиши, безмолвно спрашивая: «Всё в порядке?».       — Меня гнетёт одна мысль, — признался тот, нежно поигравшись с податливым ухом пса. — Он ведь служебная собака. Я уже не так сильно нуждаюсь в его помощи. Было бы правильно позволить ему исполнить свой долг с кем-то другим, но я не хочу его отдавать…       — Он — член семьи. Ты ничего не должен, — твёрдо произнёс Джето.       В конце концов это он купил собаку и подарил её Тише. Служебные навыки сыграли важную роль, но в первую очередь Тиша нуждался в компаньоне. Василёк привык к своему дому и хозяевам. Подвергать его стрессу, отрывая от них, было бы неправильно. Тиша только учился ставить себя и свои желания на первое место. Это было не просто и всё ещё вызывало альтруистичную тревожность, но он не собирался поддаваться.       Вернувшись домой Тиша долго блуждал по комнатам, изучая взглядом пространства. Проводил пальцами по скруглённым углам и с улыбкой отмечал все места, где его, будучи незрячим, могла подстерегать опасность. Джето обо всём позаботился. Только сейчас Тиша оценил масштаб его стараний. Вся их квартира представляла собой одну безопасную зону.       — Я даже не представлял, что ты так много всего сделал, — тихо поделился он с Джето, что следовал за ним по пятам, — у меня просто нет слов. Спасибо, любимый.       В ответ он получил робкий поцелуй в шею.       Позднее, разобрав вещи и приняв душ, Тиша наконец-то вернул в ухо свой любимый серебристый кафф, с которым пришлось расстаться на всё время пребывания в больнице. Надел штаны от домашнего костюма и свободную рубашку, которую когда-то купил для Джето, но в итоге присвоил себе.       Джето остался в белой майке и серых домашних штанах. Он ходил так всё время, пока они жили в университетском общежитии, но Тиша не помнил, чтобы это выглядело настолько сексуально. Его физическая форма была безупречна, тёмная кожа выглядела ещё привлекательнее, чем помнил Тиша. От такого зрелища перехватывало дыхание. Разумеется, такое пристальное наблюдение не могло остаться незамеченным. Джето смущённо замер, не зная, куда деть руки.       — Похоже, это у нас семейное, — подразнил Тиша, — смотреть друг на друга и облизываться.       Джето со свистом втянул воздух. У Тиши побежали мурашки от вида его напряжённых плеч и вздувшейся вены на шее.       — Кажется, теперь я понимаю тебя чуточку лучше, — признался он и кратко коснулся живота, в котором по ощущениям роились бабочки. — Не будем спешить. Для начала приготовим что-нибудь на обед. Хочешь мне помочь?       Джето кивнул и хвостиком последовал за ним на кухню, где заботливо приглушил свет, чтобы не напрягать Тишины глаза. Василёк запрыгнул на диван и улёгся, чтобы удобнее следить за хозяевами.       Тиша включил колонку, и на кухне зазвучала приятная музыка. Пританцовывая под любимые мотивы, Тиша взялся за мясо, поручив Джето овощи. Он послушно мыл помидоры и перец, при этом не сводя взгляда с Тиши. Плавные движения гипнотизировали. Он стал таким тонким и изящным, свободная рубашка это лишь подчёркивала.       — Такое хорошее настроение, — с улыбкой произнёс Тиша, двигаясь в такт музыке, а потом протянул Джето руку. — Потанцуешь со мной?       Выглядело очень абсурдно, Тиша сам смутился, но Джето неожиданно принял приглашение. Шагнул ближе и опустил ладонь на его поясницу. Его пальцы были холодными и слегка сморщились от влаги. От его майки пахло кондиционером для белья. Тиша положил свободную руку ему на плечо и принялся ласково водить пальцем по шее и изгибу подбородка. Всё никак не мог им налюбоваться. Пусть взгляд слегка мутный и блёклый, но Тиша хотя бы видел любимые глаза, манящие губы, сладкий оттенок кожи.       Они медленно двигались по кухне, по очереди примеряя роль ведущего. У Тиши получалось лучше. Джето просто тянуло за ним, как магнитом. В какой-то момент он поднял руку, предложив Тише покружиться, потом плавно притянул его обратно к себе.       Василёк радостно стучал хвостом, наблюдая за ними.       С губ Тиши не сходила мечтательная улыбка, пока он не отвлёкся на нежное прикосновение. Джето провёл пальцем по вороту рубашки, медленно спустив её с одного плеча. Тиша проследил за его движением, ощущая, как волнительно разгоняется сердце. Палец скользнул вверх по его голой коже. Прочертил линию от уголка молочно-белого плеча до подбородка, вызвав волну мурашек. Тиша с трудом поборол желание прикрыть глаза от удовольствия. Нет, сейчас он хотел видеть всё.       В прикосновениях Джето чувствовался вопрос. От его прямого, завороженного взгляда Тиша таял, как мороженое на солнце. Он всегда ощущал его на себе, но сегодня, наконец, мог смотреть в ответ. Его переполняли любовь, страсть и нежность. И Джето видел всё это в его глазах. Он положил свою тёплую ладонь на Тишин затылок и прижался к его губам, вкладывая в этот поцелуй все свои трепетные чувства.       Поглаживая одну сторону шеи, принялся покрывать горячими поцелуями другую, постепенно спускаясь ниже к оголённому плечу. Тиша цеплялся за него, отчаянно прижимая ближе, и подставлялся нежным ласкам, которые отзывались приятной истомой внутри. Оставив на тонкой коже десяток розоватых следов, Джето потёрся о неё лицом. Тиша обнял его за шею, прижимаясь ближе, ластясь.       Раньше он думал, что никогда больше не захочет удовлетворять чужие потребности. Ему претила мысль снова испытать те ощущения, запятнать себя. Но, раз за разом доверяясь Джето, он всё больше убеждался, что прошлому больше нет места в его жизни. Он не станет ломать себя и делать то, что действительно не хочет, однако теперь ему до дрожи в руках и трепета в животе хотелось взаимного удовольствия.       Тиша прижался носом к тёплой коже Джето и глубоко вдохнул.       — Почему ты всегда так вкусно пахнешь? У нас же один гель для душа.       — Ты вкуснее.       Тиша рассмеялся, а Джето тяжело вздохнул и отстранился. В плечах появилось некоторое напряжение, и руки замерли, словно поставив момент на паузу. Тиша понял, что Джето собирался что-то сказать, и выжидательно замер, глядя на него и нежно поглаживая по щеке. Эта пауза приобрела неожиданную глубину и значимость. Когда Джето, наконец, заговорил, сердце Тиши трепетно заметалось в груди.       — Я смотрю на тебя… — начал Джето и замолчал. От волнения подбор слов давался ему сложнее, чем обычно. — …это нужно, чтобы дышать. Я на твоей стороне всегда. Не сомневайся во мне.       — Не буду, — поклялся Тиша, заключив его лицо в свои ладони, — больше никогда.       Поцелуй-обещание завершил их маленький романтичный танец. Очевидно Джето долго набирался сил, чтобы заговорить о своих тревогах. Тиша отдавал себе отчёт, что сомнениями сильно задевал любимого. Джето полагался на то, что Тиша понимал его без слов. Нельзя интерпретировать чужие чувства, как вздумается. Нельзя заставлять Джето раз за разом что-то доказывать. Подумать только: больше семи лет! Разве этого недостаточно?       Тиша усмехнулся сам над собой. Да уж, а ведь многие считали его мудрым человеком и отличным психологом. Стыдоба. Легко лечить советами кого-то другого, вот уж точно. Рядом с титанически-спокойным Джето, который годами безапелляционно следовал за принятым решением, Тиша ощущал себя какой-то мелочной истеричкой.       — Попроси меня успокоиться, — сказал он Джето, по-детски дёрнув его за край майки. Джето чуть склонил голову набок, выражая непонимание. Пришлось пояснить: — Так говорят, когда вторая половинка перегибает палку и нервничает без причины. Можешь?       Джето кивнул и произнёс:       — Успокойся.       Его исполнение пробрало аж до мурашек. Интересный опыт. Даже Василёк подозрительно притих. Тиша поймал себя на том, что довольно приятно подстроиться под чужое решение. Это снимало с его плеч груз ответственности, которого на самом деле там никогда и не было, ведь Джето сам волен распоряжаться своей жизнью. За время всей этой нервотрёпки с операцией, Тиша наконец-то принял тот факт, что не он один принимает решения.       Пиликнула духовка. Тиша достал из неё блюдо с ароматным мясом. Отрезал маленький кусочек, заботливо подул и протянул Джето, держа вторую руку навесу, чтобы соус не капал на пол.       — Сними пробу.       Джето с энтузиазмом принялся жевать, попутно кивая. Тиша решил, что это хороший знак. Достал тарелки, чтобы накрыть на стол. Очень интересно было пользоваться деревянной посудой или небьющимся аналогом стекла. Тиша боялся, что выбрал какое-то уродство, но оказалось, что в целом смотрелось неплохо. Джето активно помогал ему в сервировке. Тиша чувствовал детскую радость выполняя простые действия, которые совсем недавно вызывали трудности: переставить горячее блюдо, нарезать мясо, разложить гарнир и при этом не получить ни одного ожога или пореза.       Раз уж они, не сговариваясь, решили устроить праздничный обед, Тиша нарезал сыр и ветчину, сделал канапе с черри и оливками. Последней деталью стала бутылка гранатового сидра, которая осталась с вечеринки по случаю ухода Тиши из команды.       К тому моменту, как сели кушать, рот уже заполнился слюной и живот жалобно урчал. Василёк вовсю уплетал свой корм, аппетитно хрумкая и периодически поглядывая на хозяев. Тиша не чувствовал необходимости заводить разговор, хотя важных тем было предостаточно: проблема Адана, диплом, поездка в Бруклин. После пережитого стресса нужна пауза, передышка. Тиша убедил себя, что имеет на это право. Здорово просто пообедать дома в тишине. Такие моменты не ценятся, пока внезапно не оказываешься их лишён.       Несмотря на голод, никто не спешил набивать живот. За исключением Василька, который вычистил миску за минуту и пришёл попрошайничать. Тиша предполагал, как пройдёт оставшаяся часть дня, и Джето явно разделял его намерения. При встрече их взглядов у Тиши невольно поджимались пальцы на ногах. Довольно волнующе знать, что вот-вот произойдёт, и при этом продолжать спокойно сидеть и делать вид, что еда занимает всё внимание. Такой спектакль можно считать за отдельный вид прелюдии.       После обеда Тиша сложил остатки еды в контейнеры и убрал в холодильник. Грязная посуда отправилась в посудомойку. Пока Джето воевал с её кнопками, Тиша вернулся в спальню. Василёк радостно покрутился вокруг него, после чего отправился на своё место и стал оттуда следить за хозяином, навострив ушки. Из приоткрытого окна задувал приятный тёплый ветерок. Солнце скрылось за облаками, но всё равно оставалось достаточно светло. Тиша ещё не мог различать мелкие детали, но даже такая нечёткая картинка вызывала восторг.       Когда Джето вошёл в спальню, атмосфера резко переменилась. Тишу бросило в жар, по коже пробежали мурашки. Почувствовав руки на своих плечах, он улыбнулся и попросил:       — Не будем задёргивать шторы? Хочу тебя видеть.       Вместо ответа тёплые губы коснулись его виска, а руки принялись медленно расстёгивать пуговицы рубашки. Одна, вторая, третья… И мягкая ткань с тихим шуршанием соскользнула на пол. Тиша повернулся и сразу встретил ласковый поцелуй. Джето погладил его гибкую спину и прижал к себе теснее.       Тиша не препятствовал, позволил раздеть себя до конца. Не было никакой неизвестности. Их близость ни к чему не обязывала. Тиша знал, что его будут трогать не для того, чтобы уговорить на что-то большее. Ему хотелось позволить Джето. Хотелось приласкать его в ответ.       Он потянул наверх его майку. Пока Джето выпутывался из неё и отбрасывал на пол, Тиша разобрался со всем остальным. Они остались полностью обнажены. Когда Джето привлёк его к себе, Тиша положил обе руки на его грудь и мгновение просто любовался тем, как белоснежная кожа сочетается с тёмно-шоколадной. Во рту возникла фантомная сладость. Тиша сглотнул вязкую слюну и подался вперёд, но не успели губы коснуться завлекательной ключицы, как большие ладони Джето аккуратно обхватили его лицо, мягко побуждая поднять голову для нового поцелуя.       Возникла невесомость, как на волнах солёного моря, когда не замечаешь, что всё дальше и дальше уносит от берега. Тиша охнул от неожиданности, когда Джето незаметно оттеснил его к самой кровати. Колени подогнулись, и вот они оба уже вытянулись на прохладном одеяле. Тиша лёг на спину, а Джето тесно прижался к его боку, не нависая, но при этом ни на секунду не выпуская из объятий.       Тише отчаянно не хватало тактильного контакта. Пока они с Джето не стали парой, до него вообще редко кто дотрагивался. И это не приносило никакого удовольствия. Теперь Тиша чувствовал себя произведением искусства в частной коллекции, которое Джето стремился постичь через прикосновение рук и губ.       А Тиша смотрел на его сильное, рельефное тело. Смотрел на широкую ладонь, что скользила по фарфоровой коже, на мозолистые пальцы, что бережно сжимали и массировали чувствительный розовый сосок. Смотрел на то, как безразличные карие глаза застилала пелена страсти перед тем, как опускались веки, и большие губы начинали покрывать поцелуями ладонь и тонкие пальцы, на которых, оказывается, остались едва заметные шрамы от лопнувшего стекла. Эти яркие кадры, подобно впервые увиденному чуду, навсегда запечатлялись в памяти.       Тиша обвил руками шею Джето и притянул к себе. Они целовались лениво и неглубоко, мягко сталкиваясь языками и бережно прихватывая губы. Целовались так долго, нежась в объятиях друг друга, словно им принадлежало всё время мира. Пьяные от любви, избалованные заботой, утопающие в доверии. Каждое следующее прикосновение ощущалось ярче предыдущего. Ладони Джето путешествовали по телу Тиши, наглаживали молочную кожу, пока её не начинало покалывать от волнения.       Тиша не знал, но во время близости румянец покрывал не только его лицо. Тонкая белая кожа на плечах, груди и шее тоже отливала розовым. На ней так быстро и ярко проявлялись следы ласк. Джето боялся случайно переусердствовать, ведь Тиша так слепо ему доверялся, но пока сладостные вздохи выражали лишь наслаждение.       Колючий подбородок Джето резко контрастировал с тёплыми, мягкими губами. Тиша улетал от контраста ощущений, в абсолютном забытье ластился к любимому, предоставляя всего себя. При этом вёл себя довольно тихо, но это не вызывало смущения. Не было необходимости выдавливать звуки, чтобы кого-то в чём-то убедить.       Джето полностью увлёкся процессом. В нём столько силы. Столько трепета и страсти в его действиях. Мягкие посасывания, нежные укусы. Он не боялся ошибиться. Большие губы то и дело возвращались к груди, ласкали влажные, напряжённые соски, спускались на мягкий живот. Руки гладили и сжимали бока, гуляли по бёдрам, а потом снова поднимались наверх.       Джето совершенно непринуждённо избегал тех мест, прикосновений к которым не хотелось. Благодаря такой чуткости, Тиша мог просто упиваться процессом, выказывая возбуждение иным, доступным ему образом. А Джето нужно было ровно столько, сколько Тиша мог предложить.       Наслаждение растекалось по нервам, наполняя тело лёгкостью и периодически посылая в мышцы приятные спазмы. Лишних мыслей в голове попросту не оставалось. Единственное, на чём хотелось сосредоточиться, — это ответное удовольствие. Тиша не мог сдержать улыбки, наблюдая за реакцией Джето на свои ласки. Такой трепетный и неискушённый. Ему так нравилось трогать Тишино тело, но, когда прикасались к его собственному, Джето моментально терялся.       Тиша прильнул к нему, беспокойно поёрзал, мечтая смешать тепло и запах их тел воедино. Провёл руками по влажной спине, мягко надавливая ногтями. Джето это нравилось до дрожи. Его хриплый стон вызвал у Тиши бурю эмоций. Пока он самозабвенно покусывал пылающие уши, целовал шею и скользил согнутой ногой по его боку, Джето всё больше открывался эмоциям.       Чем сильнее он распалялся, тем горячее становилось его дыхание. Мощное тело непроизвольно двигалось и источало жар, словно печка. Тиша и не заметил, как полностью оказался под ним. Стало очень жарко и вместе с тем так уютно и спокойно. Давление чужого тела не пугало, а наоборот обещало защиту. Так здорово было прижаться кожа к коже, почувствовать ответную дрожь, раствориться в звуке иного сердцебиения.       Джето вдруг напрягся, сжал его в объятиях и сдавленно застонал, прижавшись мокрым лбом к изгибу шеи.       Тиша опустил взгляд и невольно содрогнулся от отвращения.       Страстная пелена схлынула под натиском желания немедленно сбежать в ванную и отмыться от всего, что его… испачкало. На мгновение страх затмил всё на свете. Тиша усилием воли заставил себя остаться на месте.       Это не мерзко. Это не унизительно. Это просто то, что происходит, когда тело другого человека испытывает удовольствие.       Джето вообще редко подобным себя баловал. Сейчас вовсе ничего не сделал, Тишиных действий оказалось достаточно. И в этом нет ничего грязного. Абсолютно. Тиша сам хотел сделать любимому приятно. Но как бы он себя ни убеждал, от вида вязких белых капель на своём теле начало подташнивать.       Он так глубоко нырнул в оцепенение, что даже дёрнулся, когда рядом пошевелился Джето. Натянул край простыни и стёр следы своей страсти с белоснежной кожи. К Тише вернулось ощущение собственного тела. Он осознал, как часто и поверхностно дышит. Почувствовал, как немеют кончики пальцев и по разгорячённому лицу стекают капельки холодного пота. Только что он словил неслабый приступ паники, но страх, волнами исходящий от Джето, оказался в несколько раз сильнее.       — Всё хорошо, — прошептал Тиша, тесно прижавшись к нему в поисках утешения. Прошлые травмы — это прошлые травмы, не хватало ещё, чтобы Джето сейчас почувствовал себя виноватым. — Прости. Ты умница.       Ответные объятия, как всегда, были преисполнены нежной осторожности. Джето начал успокаивающе поглаживать Тишу по спине, хотя его собственное сердце тревожно бухало в груди. Действительно испугался. Какие мысли посетили его голову? Явно не те, что должны быть после мурок с любимым. Тише стало невыносимо стыдно.       Близость с Джето никогда не вызывала у него плохих ассоциаций, потому что все эти неторопливые ласки, сладкое томление, спокойствие и комфорт сами по себе являлись чем-то необыкновенным, ранее неиспробованным. В подсознании Тиши триггерами остались фрикция и сперма. Насчёт первого они с Джето уже решили, а насчёт второго… что ж, Тиша обещал больше никогда не сомневаться в Джето. И в себе не станет. Непременно научится принимать чужое удовольствие и получать его сам. Будет ещё одна маленькая победа.       — Надо чаще практиковаться. И тебе, и мне пойдёт на пользу, — Тиша приподнялся, нависнув над Джето, и погладил его по горячей щеке. — Не переживай, хорошо? Со временем мы будем справляться лучше.       Джето накрыл его руку своей и кивнул.       Тише оставалось верить в это, поскольку на любимом лице не отразилось ни одной эмоции. Джето не просто так просил не сомневаться в нём. Тиша ловил себя на гадких сожалениях по поводу того, что не мог прочитать его чувства по невербальным сигналам. Джето наверняка был расстроен. Или он правда спокоен? Он испугался. Но больше за Тишу, так ведь? Теперь винит себя за несдержанность, хотя его самоконтролю позавидовали бы даже монахи.       — Джето, — едва слышно позвал Тиша, хотя тот всё время не сводил с него глаз, — я очень сильно тебя люблю. Лучше тебя никого быть не может. Сделаю всё, чтобы мы были счастливы. Обещаю.       Дышать стало тяжело из-за кома в горле. Очень хотелось подобрать правильные слова, но тут Джето взял его указательные пальцы и прижал к уголкам своих губ. Потянул вверх, имитируя улыбку. Тиша вспомнил, как впервые вытворил нечто подобное, и рассмеялся от смущения. Наклонился и чмокнул его в нос. Джето только этого и ждал: сцапал его в объятия и завалил на бок. Тиша продолжал хихикать ещё какое-то время. Внутри искрилось счастье, словно пузырьки шампанского.       Джето выбрал его. Давно. Со всеми особенностями, пороками, недостатками. Теперь открыто демонстрировал свои чувства, не давая ни единого повода усомниться в искренности. У них просто не осталось препятствий на пути друг к другу. Проявлять любовь в том виде и объёме, что необходим партнёру, — довольно сложно. Тиша справедливо боялся, что не справится, или не будет чувствовать себя достаточно нужным. Однако стоило только открыть вентиль, и две жизни смешались, как горячая вода с холодной, образовав идеальную температуру. Приятную. Стабильную. Тиша не подозревал, что понимает под словом «счастье», пока не познал его в полной мере.       За этими воодушевляющими мыслями Тишу настиг сон.       Он не привык валяться в постели обнажённым, но ощущения оказались довольно приятными. За пару часов они с Джето расцепили объятия, так как оба нуждались в прохладе и личном пространстве, так что Тиша обнаружил себя в позе звезды с закинутыми наверх руками и сбитой в ногах простынёй.       Джето лежал на животе, обнимая подушку. Его широкая спина, пригретая выглянувшим вечерним солнцем, напоминала разлитый шоколад. Тиша просто не смог удержаться: сперва прижался к ней щекой, потом стал целовать и гладить. Джето сладко вздохнул в полудрёме, чем заставил Тишу расплыться в счастливой улыбке.       До драфта осталось чуть больше месяца. Скоро в их жизни наступят интересные перемены. Тиша наконец-то чувствовал, что готов к ним и ни капли не боится. Разве смог бы он разделить свою жизнь с кем-то другим? А справиться со всеми проблемами в одиночку? Нет.       И более того, теперь Тиша допускал эгоистичные мысли о том, что сам является подходящей парой для Джето. Столько лет крепкой дружбы и трепетного взаимопонимания давали надежду на счастливое, безмятежное будущее. Тиша позволил себе принять это и горячо благодарил того сломленного, отчаявшегося мальчика, который однажды всё-таки набрался смелости первым подойти и сказать: «Привет».