Говорить нельзя молчать

      Колени, ободранные и настрадавшиеся, отдавались болью на каждое движение, но Рейна выпрямила спину. Крепкая рука Волка сразу ухватила за волосы на затылке, и едва онемевшие пальцы заключённой смогли расстегнуть молнию, оттопыренная, алчущая наслаждений мужская плоть требовательно вырвалась из плена брюк.       Очередной болезненный пинок берца по бедру изнутри против воли заставил вскрикнуть, когда сдираемая кожа чиркнула алую полоску на бетоне. Сзади между ног опустился кто-то ещё.       Стараясь не думать о том, что сейчас последует, о том, что их трое — а у Морено ее и двое едва не прикончили, Рейна прикрыла глаза и взяла горячую нежную плоть в ладони. Она знала, что не сделает ничего, не попытается причинить палачу боль — потому что в этом случае придется ответить за нее стократно. Ни на что не глядя, не прислушиваясь к своим ощущениям, не думая о боли во всем теле, она начала осторожно водить ладонями вдоль напряжённого ствола. — Бездарная тупица, — выплюнул Волк, со всей силы надавливая на затылок Рейны, заставляя нанизаться на свой орган до самого горла.       Он не давал отстраниться и держал несколько секунд, а Рейна исступленно старалась остановить просящееся наружу содержимое желудка. Этот процесс неизбежно лишит ее остатков жидкости в организме, не говоря уже о том, что за это с ней сделают палачи. Впрочем, вскоре Волк все же ослабил хватку и даже отпустил, давая прокашляться, но лишь для того, чтобы проделать то же сразу после.       К ощущениям в глотке прибавились ощущения внизу, где и так все отдавалось яростной резью на каждое прикосновение. Два или, может, три пальца начали протискиваться внутрь — Рейна, в очередной раз давясь и задыхаясь, смогла лишь порадоваться, что это не кулак. Но что их остановит от этого? Что их вообще может остановить?       Она понимала, что — ничто. И отсутствие здесь молотка или зажигалки — простое везение, которое может и не продлиться долго. Что ей останется делать, если эти люди решат повторить эксперименты подручных Морено? Сдаться? Или позволить себе сойти с ума от боли. Просить о милосердии? Снисхождение таких стоит дорого.       Низ живота скручивало болью. Пятерня Волка надёжно стискивала волосы вместе с затылком. В уголках растянутого рта начала скапливаться слюна, размазываясь по подбородку. Движения сзади становились все резче и грубее.       До сих пор кто-то один из них оставался не у дел. Вряд ли он пропустит это пиршество похоти, так что момент, когда за нее возьмутся втроем — всего лишь вопрос времени. Представлять подобное было до одури жутко, но что она могла сделать против этого? Видимо, сочтя, что проход разработан достаточно, тот, что находился сзади, пристроил свой орган между мучимых суровой судорогой широко разведенных ног и проник. В одно движение, резко настолько, что даже упертые в пол колени поднялись на несколько миллиметров.       Рейна бы закричала от боли в заново рассаживаемых ссадинах на нежной коже, если бы ее горло было свободно. Но Волк по-прежнему не отпускал волосы. А затем над головой раздался голос: — Пожалуй, и мне пора присоединиться. А то уж сил нет терпеть.       Вся сцена пришла в движение. Остальные звери с радостью восприняли желание Медведя. Волк и Кот отстранились, но только на время, чтобы занять другие позиции. Не в силах стоять, Рейна повалилась на пол, в отчаянном желании урвать хотя бы несколько мгновения для отдыха. Между запястьями словно насыпали битого стекла, опираться на руки было невозможно, хотя вскоре и не придется.       Кот лег на пол — наполовину спущенные песочные штаны бесстыдно оголяли эрегированное мужское естество, и Рейна понимала, что или ей самой придется насадиться сверху, или двое других ей помогут. Но сил подняться не было. Как и желания это делать.       Она чувствовала себя обессиленной и опустошенной, лежала и не двигалась. — Иди сюда, сучка, — со смехом позвал Кот, жестом указывая на член. — Уверяю, тебе будет удобно! Устраивайся!       Остальные загоготали. Рейна смотрела на них с пола. Они возвышались над ней, одинаковые, безликие, бесчувственные. Жуткие. — Нет, — выдохнула она. — Хотите — берите сами. — Наша сучка не хочет стараться… — вкрадчиво начал Волк. — А что мы с ней за это сделаем? — в тон ответил Медведь.       Волк быстрым движением застегнул штаны, то же сделал и Кот. Он сел и поглядывал за развитием событий. А Волк с Медведем угрожающе шагнули к бессильно валяющейся на полу пленнице.       Она закрыла глаза, зажмурилась, чтобы не видеть, не знать, что будет дальше. Все равно ей страдать. Как ни поверни, всюду боль. А она так устала… Хотелось исчезнуть. Хотелось, чтобы кто-то из этих монстров просто свернул ей шею. Но умом Рейна понимала: такое невозможно, и ей оставалось только ждать нового витка кошмара — за упрямство, за нежелание окончательно покориться, за неготовность изменить присяге…       Цепкие руки снова подняли с пола, кто-то из мучителей грубо стиснул локти, второй привычно врезал по ребрам, вполсилы, но болью напрочь скрутило тело. Волосы натянули, щеки обожгла пощечина, затем еще одна и еще, и еще без передышки, словно он пытался выбить запылившуюся подушку. Руки, держащие сзади, снова разжались так внезапно, что Рейна даже не попыталась сгруппироваться. Бетон, суровый, холодный, шершавый — впился в локти и изодранные колени. Рейна не открывала глаз, просто знала, что снова поднимут, дернут, снова посыплются удары. В ребра впился носок берца, по инерции роняя и переворачивая тело на обожженную спину. На горло опустилась крупная ладонь и сильно прижала.       Ожог на спине напоминал о себе при каждой судорожной попытке втянуть воздух через нос, едва урывая крохи. Душили ее не полностью — маленькие мелкие вдохи ей удавались. Но этого оказывалось слишком мало, чтобы наполнить легкие и унять быстро зашевелившуюся там боль. Рейна надеялась, что рука сожмется еще сильнее и отправит ее хоть в короткий обморок. Но увы, это было бы вопиющим непрофессионализмом со стороны палачей.       Ноги снова развели в стороны. Рейна лишь скривилась от отвращения, все еще перебарывая резь в легких от удушья. Ей не удастся избежать сексуального насилия, но так хотя бы не приходится унижаться. Пусть берут, если им надо.       Но вместо члена в тело снова вонзились пальцы. Сначала два, потом еще два, только от другой руки. Их грубая шершавая кожа терла словно наждак. Ублюдок сделал несколько возвратно-поступательных движений и принялся разводить пальцы в стороны, растягивая утомленные мышцы.       Рука на шее сжалась чуть сильнее, словно собираясь ухватиться за трахею и рвануть ее прочь. Рейна инстинктивно напрягла мышцы. И услышала издевательский смех. Этим людям было забавно наблюдать, как она отчаянно пытается не сойти с ума… — Может, уже готова? — раздалось у нее над головой.       Между ног снова полыхнуло болью, когда растягивавший ее тело с оттяжкой хлопнул ладонью по истерзанной коже. — Что, не терпится? — откликнулся другой. Она не различала их голоса. Да ей это было и не нужно. Все равно, кто именно продолжит издевательство. — Думаю, что надо спросить у королевы вечера! — послышался третий голос, и рука на шее ослабила хватку. — Готова обслужить нас, сучка? — следом раздался издевательский вопрос. — Иначе придется познакомить тебя с посторонними… — гоготнул третий, и фразу закончил кто-то другой: — Предметами!       Мучители дружно рассмеялись собственной шутке, которая казалась смешной только им. Что у них найдется по рукой? Молоток? Дубинка? Бутылка? Или что-то, что ее бедная фантазия не в силах даже вообразить? Учитывая, что у них тут отличный медик, они могут позволить себе не церемониться. — Не… надо… — вот и снова поражение. Плохо быть женщиной — в плену у конченых подонков… — Что не надо? — с ехидством переспросил кто-то, и в ребра несильно, скорее, с намеком, опять уперся носок ботинка. — Не надо предметов, — выговорить это оказалось нетрудно. Следующая фраза далась тяжелее: — Я сделаю, как вы скажете. — Другое дело! — звонко отозвался тот, кто до этого душил. — Приступай!       Грубо вторгшиеся пальцы покинули тело, послышался шорох одежды и тонкий писк молний. Мучители занялись подготовкой к продолжению банкета. Рейна с трудом разлепила уставшие веки — Кот уже лежал на полу, опершись на согнутую в локте руку, а другой делая подзывающий жест. Остальные тоже спустили штаны и подбадривали себя похотливыми поглаживаниями.       С трудом поднявшись на четвереньки и почувствовав, как кружится голова и уплывает из-под рук пол, Рейна медленно, словно на казнь, двинулась к Коту. Со скованными руками преодолеть эти полтора метра оказалось непросто. И еще труднее — опуститься на выжидающий обжигающе горячий член, болезненно соприкоснувшийся с иссохшей слизистой. Кот явственно удовлетворенно выдохнул и хлопнул ее рукой по бедру.       Он напряг тренированное тело и задвигался внутри, пока еще слабо, но острая резь высекла у Рейны на глазах слезы. Спина так и норовила согнуться, больше всего сейчас, наверное, хотелось просто распластаться по Коту, и пусть уже дерут и мучают, лишь бы дали отдохнуть. Но этому не суждено было случиться. — Ревет, как девчонка! — пренебрежительно выплюнул уже приближающийся спереди Волк. — Видать, от радости! Наша сучка никогда настоящих членов не видела!       Он встал вплотную, привычно взяв за волосы, потянул вверх, вынуждая прогнуться в спине, и нанизал пленницу ртом на свой готовый к совокуплению орган. Снова надавил на затылок так, что достал до горла. Рейну заколотила сильная дрожь, руки в иррациональном порыве уперлись в грудную клетку Коту. — Оттолкнуть пытаешься?! — злобно выкрикнул тот и с размаху опустил пятерню на истомленную грудь.       Она только содрогнулась от удара, не в силах, да и не в состоянии ни согласиться ни отрицать это утверждение. Шею заломило, в глазах начало темнеть, но боль в оттянутых волосах не давала поддаться слабости и отключиться. А ведь где-то за спиной стоял Медведь и прикидывал, как лучше присоединиться к общему веселью… Когда Кот свел ноги вместе, она поняла, что этот момент настал.       По спине, шершаво царапнув, скользнула расстегнутая молния ширинки. Медведь опустился сзади и слегка надавил на плечи, заставляя наклониться. Волк отстранился, давая Медведю свободу движений.       Рейна подчинилась безропотно. Теперь уже действительно неважно, что будет дальше. Перестанет артачиться — хоть какое-то время не станут бить. Хотя, по правде сказать, ничто не помешает им продолжить избиение забавы ради… Нет, не забавы. Все здесь подчинено одной четкой цели. Заставить ее заговорить. Разломать ее волю, уничтожить сопротивление. Она должна просто отключить свое восприятие, оставить все происходящее за пределами сознания. Но… сделать это было чертовски трудно, когда Медведь с поистине медвежьей грубостью вторгся в ее тело, навстречу Коту. А Волк снова начал наматывать спутанные волосы на кулак…       Солдаты двигались в рваном ритме, раздирая, буквально разрывая на части. Нет, конечно, так только казалось, Рейна понимала, что они не нанесут ей повреждений, с которыми не справится здешний врач.       Казалось, их оргия длится вечно, время словно замерло. Кот время от времени ради удовольствия шлепал покрытую ссадинами и ожогами грудь, Медведь для пущего удовольствия разводил ягодицы в стороны, втискиваясь на всю длину, а Волк то натягивал голову по самое горло, то отстранялся и раздавал хлесткие пощечины.       Рейне оставалось пытаться удержать равновесие, что со стяжкой на запястьях было очень проблематично. Но если она начинала заваливаться, в ответ немедленно приходила боль. Горло саднило, челюсть ныла. В уголке рта подсыхала кровь, но слюна размывала ее, стекая по щеке и подбородку. Глаза были полны слез, и никто на них уже даже не обращал внимания.       Это действо превратилось в сплошную пелену страданий. Интересно, в Гуантанамо с арестантками делают то же самое? Может, с мужчиной был бы другой разговор?       Через какое-то время мучители, что даже странно, начали уставать, а может, просто заскучали. Первым Рейну бросил Волк. Не в силах держать спину, Рейна рухнула на Кота, а он, казалось, только этого и ждал. Больше всех от этого выиграл Медведь — они с Котом зажали Рейну между мускулистых тел, и Медведь смог разойтись в полную силу.       Лежать на стянутых запястьях было мучительно неудобно, но так спина получала хоть каплю отдыха. Боль двух встречных проникновений уже не казалась невыносимой. Скорее, привычной и монотонной. Ее прерывали более острые вспышки, когда Медведь в азарте с размаху хлестал ладонью по обожженной коже, напоминая лишний раз про забавы Альдо и Ги. Легко они умерли, слишком легко… Хотя — на мгновение Рейна отстраненно задалась вопросом, стала бы она так их терзать, не ради получения какой-либо информации, а просто из мести? Поднесла бы своей рукой зажигалку под тело? Взялась бы за молоток? Ей доводилось делать разные вещи, но всегда ради задачи. И никогда — из чистой жажды крови.       Кот дернул ее за прядь волос, выводя из почти транса. — Никак уснуть вздумала? Это уже оскорбление. — Мы тут стараемся, а она демонстративно засыпает?! Не нравится, сука?! — раздался разъяренный голос Медведя. — Придется все же показать тебе разницу между ласковыми мужчинами и посторонними, которые действительно не понравятся.       Никто на этот раз не договорил «предметами», но это подразумевалось. Он резко покинул тело, оставив на своем месте ощущение пустоты. — Пока ты ищешь игрушку под размер, я займу твое место, — задорно поговорил Волк и действительно пристроился сзади. — Не надо, — еле слышно выдохнула Рейна. — По…пожалуйста…       От каждого толчка Волка ее встряхивало, заставляя запинаться в слогах. — Зачем… вы это делаете? — Если не хочешь ощутить дубинку в своей аппетитной заднице, прояви немного благодарности за удовольствие, что мы тебе дарим! — Кот поднял тело Рейны, взяв за шею, и опять шлёпнул по груди. — Мы же видим, как ты на нас смотришь, ненасытная.       Она смотрела на них… как на врагов. Как на тварей, без которых этот мир был бы лучше стократ. Будь она свободна, невредима, будь у нее нож — она бы бросила им вызов, даже понимая, что их трое и каждый сильнее. Она бы не дала так просто себя ломать… Но это все — неосуществимые мечты. Реальность терзала болью и страхом. Рейна растянула губы в улыбке — больше похожей на оскал или предсмертную гримасу. Губы дрожали. — Не надо дубинку, — голос сиплый, севший… Она слишком долго кричала. — Я… благодарна вам за… ласку.       Волк обнял сзади, поддерживая под ребра одной рукой, а второй опять принялся терзать грудь. Кот, взяв за уголки губ, растянул болезненную улыбку ещё шире. Обветренная кожа дала несколько трещин, по подбородку опять потекла кровь. — Вот так бы сразу! — Медведь поднес к лицу здоровенную шоковую дубинку с чудовищными рифленостями. — Это чтобы ты не забывала, какой будет альтернатива. — Не забуду, — еле шевеля растянутыми губами, отозвалась Рейна.       Их задача — не убить ее, не убить, а просто довести… до полубезумного состояния. У них есть под рукой врач и лекарства, и наверняка хирургия на уровне. Они могут пустить эту дубинку в ход все равно… если им вздумается. Или если она снова не угодит.       Она уже думает о том, чтобы угодить? Да, эти ребята — профи… Черт бы их побрал.