Милые рожки, Поттер

— Эй, Аби! — выкрикнула Ариана ещё издалека.       Парень поморщился, разгибаясь: он просидел возле реки больше шести часов, но так и не словил ничего серьёзного. Пара небольших окуней и пресноводный угорь, каким-то чудом зацепившийся за крючок. Альбус, ведущий сестру по извилистой тропинке, тоже не казался излишне радостным. — Привет, — поздоровался он, отпуская ручку Ари, чтобы та могла поразглядывать головастиков на отмели. Начало лета выдалось сухим, и даже лягушки квакали как-то вяло, без энтузиазма, а берег реки обмельчал, открывая вид на интересную жизнь крошечных речных обитателей. Впрочем, Альбус всё равно по привычке добавил. — Будь осторожна! — хотя Аберфорт мог поклясться, что утонуть в этой луже просто невозможно. — Что у тебя? — спросил неудачливый рыбак, проверяя поплавок на удочке. — Не густо, — хмыкнул Альбус, присаживаясь на сочную траву рядом. — Порубил дров, выполол сорняки в яблоневом саду миссис Динт. На вырученные деньги удалось купить два фунта муки и тростниковый сахар. Когда забирал Ари на прогулку, мама сказала, что картошку скоро можно будет копать. Как только соберём урожай — сразу покинем Насыпное Нагорье. Почва тут каменистая, мало что приживается. А так будет шанс вырастить что-то до зимы. — Река тоже обмельчала. — Точно, — усмехнулся Аль, ковыряя носком ботинка засохший, потрескавшийся ил. — А помнишь, как тут было раньше? Отец держал тебя на плечах, потому что ты боялся плавать. Но так активно играл с нами в мяч, что всё равно свалился в реку, — улыбнулся он тепло воспоминаниям. — О да, как это было весело, — протянул Аберфорт с сарказмом. Помолчал немного, а потом всё же решился спросить. — Послушай… тебе не кажется это странным? — Что именно? — Она не помнит, — прошептал парень едва слышно, поглядывая на сестру. — Почему она забыла отца, хотя прошло всего пару месяцев?       Альбус нахмурился, глядя прямо перед собой: — Доктор Дервент говорит, что это такая защитная реакция. Она нарочно забывает некоторые воспоминания, чтобы не чувствовать боль или вину, потому что её детский ум не способен вынести подобное. — Везёт. Жаль, что я так не могу, — выдохнул Аберфорт, и прежде чем брат разразился бы сочувствующей тирадой — дёрнул крючок из воды.       Поглядывая на комок водорослей, свисающий с блесны, Альбус устало вздохнул: — Пойдём домой. Лучше уже нет будет. А завтра я попробую проснуться пораньше; до рассвета клёв должен быть более активным. — Да тут просто нечего ловить. Мне кажется, я выловил последнюю рыбу в этом озере! — Как это, последнюю? — выдохнула удивлённо Ариана, незаметно подобравшись к братьям. — Больше рыбок не будет? — Нет, малышка. Я просто пошутил, — улыбнулся Аберфорт через силу, понимая что совсем немного, но обманывает ребёнка. В шутке всегда есть своя доля правды. — Нам пока хватит и этой рыбы, правда? — улыбнулся старший брат, подхватывая сестрёнку на руки.       С громким криком: «Да!», вспугивая гомонящих в камышах трясогузок, Ари оседлала шею брата, словно заправский жокей, дёргая свой транспорт за волосы. — Полегче со мной, — рассмеялся Альбус, подсчитывая, сколько проплешин останется на его голове к концу поездки.       Дорога домой была не близкой, но это единственное место, где можно свободно рыбачить с берега. Все остальные пригодные места давно принадлежат отстроенным вдоль реки поместьям. Там-то конечно и пирсы имеются и даже, вколоченные посередине русла, крепления для сетей. Но семейный домик Дамблдоров располагался гораздо выше, почти на самой горе, открывая вид на разноцветные крыши соседей, их повседневную, не скрытую заборами жизнь. В детстве братья часто залезали на чердак, чтобы полюбоваться видом на деревню, пролесок и едва заметную на горизонте железную дорогу. Порой мимо проезжали поезда, выпуская клубы чёрного, как грозовые тучи дыма, и это казалось для мальчишек целым событием. Они считали вагоны, пытались угадать, какой это поезд: пассажирский, товарный или смешанный?       Чаще всего проезжали длинные товарные поезда, и Альбус даже сбежал в ту сторону однажды, вместе с Геллертом. Они собирали выпавший из вагонов уголь, набивали им карманы, а потом рисовали на камнях в лесу всякие непотребства, испачканные в саже. Три часа пути ради кусочков обычного угля тогда казалось совершенно обычным делом. — Альбус, — позвала его ласково мама, помешивая на огне ароматную уху.       Он как раз закончил нарезать петрушку и зелёный лук из небольшого огорода на заднем дворе, поэтому сгрёб смесь в горсть и подошёл ближе, закидывая её в кипящее варево. Мама дождалась, пока он оботрёт ладони мокрой тряпкой, а затем обняла его одной рукой, разлохмачивая и без того торчащие волосы на макушке. Встреча с ручонками сестры не прошла даром.       Мамины чёрные, как смоль, волосы мягко скользнули по щеке, и он едва удержался, чтобы не чихнуть прямо в суп. Она посмеялась над его выражением лица, а после продолжила: — Аль, ты же знаешь, что можешь сказать мне что угодно, верно? — Конечно, мама. — И если у тебя вдруг проблемы, то их стоит озвучивать, чтобы мы решили их вместе. Об этом ты помнишь? — Альбус кивнул, а Кендра вновь приняла более строгий вид.       По правде, ей удавалось выглядеть так постоянно, из-за огромных синяков под глазами и удручающей бледности. Из-за сухости похудевших рук. Она не спала ночами, присматривая за дочкой, и засыпала лишь ближе к рассвету, уверенная, что худшее позади. Правда, приступов у сестры становилось всё меньше день ото дня, и маленькая надежда, что они пропадут совсем, всё же мелькала в душе, беспомощного в этой ситуации, старшего сына.       Страшно представить, что будет, если приступы всё же продолжатся. Даже корсет, призванный стянуть талию, уже свободно висел на матери, затянутый на все крючки. Из высокой аристократической причёски выбились пряди — ей некогда было следить за собой, да и не для кого. Она спряталась за стенами поместья, вместе с Арианой, опасаясь оставлять её одну. — Сынок, скажи мне… о чём вы общаетесь с этим мальчиком, Гриндевальдом? — Мы просто гуляем, рассуждаем о будущем, ничего такого, — Альбус напрягся, впиваясь пальцами в ладонь за спиной. Он почти не соврал, утаив лишь самое важное. — Будь осторожен с ним, — припечатала Кендра взглядом, продолжая куховарить. Альбус всегда удивлялся этой её способности подыскивать время для серьёзных разговоров. Желудок уже сводило спазмами от голода, а пар, поднимающийся над кастрюлей, только усиливал это ощущение. — Мне не нравится то, чем занимаются его родители. Конечно, мальчик не виноват в этом. Но всё же, если он вдруг заговорит о чём-нибудь странном, постарайся уйти как можно скорее. Обещаешь мне?       Альбус сглотнул густую слюну, скосил глаза на белые руки матери, перевитые синими выпуклыми венами, и кивнул коротко: — Угу, обещаю, — в голове прокручивая лишь одну, горячую от стыда, пылающую, как огонь в печи, мысль.       Прости мама. Уже поздно убегать.

***

— Ты видел это?! Видел? Пожалуйста, скажи, что тоже заметил!       Демон выскочил из тени между домом и сараем со всяким хламом, слишком близко налетая на ангела. Тот едва успел отскочить, прикрывая нос белым платком с вышитой белой птицей. Слишком насыщенный запах скверны едва не пошатнул сознание, волнуя ароматом сладкой патоки, прелой осенней листвы и перетёртого в ступе сухого имбиря. — Отойди! — скомандовал Драко, даже накладывая на себя серебристый купол из благодати, из-за чего ноздри демона хищно затрепетали, на секунду сбивая того с мысли. — Извини, — хрипло выдохнул Гарри, отступая на пару шагов, — не подумал. — Почему я не удивлён данному факту, — закатил глаза блондин, успокаивая колотящееся в панике сердце.       В этот раз на нём был надет серебристый сюртук, с вертикальным разрезом сзади и крупными железными пуговицами. Длинные ноги казались ещё стройнее из-за тёмных высоких брюк до самого подреберья, и ангел нервно поправлял стрелки на них, приглаживая невидимые глазу неровности. Он выхватил круглые часы из нагрудного кармана, откинул крышку и на выдохе попросил: — Давай быстрее, говори, что хотел. Альбус вот-вот сбежит к этому Геллерту, не хочу терять его из виду. — Об этом и хотел поговорить! Ты же видел это, да?! — Что видел? — недовольно приподнял ангел бровь, потихоньку раздражаясь. — Тайну! Он скрывает что-то от семьи, от матери. Я почувствовал это, когда Альбус соврал. — Ты уверен? — нахмурился он. Было что-то необычное в том разговоре, но ангелу не дано почувствовать ложь и лукавство так чутко, как это может сделать демон. Если это правда, то существует большая вероятность, что причиной падения мальчика послужит его подозрительный друг. — Совершенно уверен, — тёмно-каштановые волосы Гарри растрепались ещё сильнее, хотя раньше казалось, что это просто невозможно. Он, в отличие от Драко, в этот раз не заморачивался с трансфигурацией одежды и вновь щеголял своей чёрной мантией, которая напоминала крылья выпавшего из гнезда воронёнка. — Допустим, ты говоришь правду, — демон фыркнул раздражённо в ответ, но ангел даже ухом не повёл. — Допустим также, что причиной его лжи стал Гриндевальд. Значит, мы должны выяснить, что связывает этих двоих, прежде чем действовать. — А вдруг мы будем выяснять слишком долго? — нога парня то и дело нервно стучала носком по земле, выбивая клубья пыли. — Если мы опоздаем, мир заполонит тьма и хаос, не забыл? — Всё это лишь, опять же, по твоим словам. — Послушай! Я понимаю твоё нежелание верить мне, но это уже смешно. Ты ведь и сам подозреваешь, что Геллерт — это первый сын тьмы, а Альбус — второй. Не отрицай, я вижу тебя насквозь. — Будь тебе дано увидеть сущность ангела, ты бы не обитал в преисподней, рогатик, — демон даже поперхнулся воздухом от нелепости прозвища, которым его вновь наградил этот невыносимый пернатый сноб.       Его надменное лицо так и вызывало непреодолимое желание врезать кулаком промеж глаз, однако Гарри сдерживался, останавливал себя. В конце-концов он не хотел бы стать причиной новой кровопролитной войны, когда целый клан пернатых пойдёт мстить за обиженного товарища. — Пока мы будем собирать информацию, я изо всех сил постараюсь забыть, нанесённое мне только что, оскорбление. Бывайте, мистер Драко, — шутливо поклонился он, отступая во тьму.       Драко закусил губу, почти жалея о сказанном. Сам же просил, чтобы их общение проходило без оскорблений, и сам же нарушил договор. Но этот невыносимый демон как будто создан был для того, чтобы хранитель грешил нетерпимостью, раздражался от нелепых очков, скрывающих пронзительные глаза с вертикальными зрачками. Бесился от фамильярного стиля общения демона, его непосредственной эмоциональности.       Словом, не было в нём ни одной черты, которая оставила бы Драко равнодушным. Не иначе как Господь ниспослал ему это испытание за гордыню. И, к сожалению, он вынужден был признать, что пока справлялся с этим из рук вон плохо.       Альбус уже почти добрался до поместья Гриндевальдов, когда ангел его нагнал. Юноша старался держаться в тени от деревьев, хотя лунного света всё равно было мало, чтобы издалека разглядеть лицо ночного гостя. Он остановился под деревянным навесом дровницы, выбрал щепку побольше и запустил ею в окно на втором этаже. Свет там не горел, но это еще ничего не значило: Геллерт часто притворялся спящим чтобы, когда дом погрузится в дрёму, почитать незаметно отцовскую запрещёнку. По-хорошему, эти книги, привезённые из Австрии, следовало сжечь и забыть об их существовании. Но, хоть закон Британии запрещает их хранение и распространение, автор не смог расстаться со своим детищем.       Альбус видел Адальберта Гриндевальда лишь раз, когда его сын пытался подобрать ключ к винному погребу и был застукан за этим делом на пару с другом. С тех пор путь в поместье был ему заказан, но Альбус и не жаловался. Худосочный, высокий блондин с резкими скулами и глазными впадинами больше походил на ожившую жертву голодной смерти, и взгляд холодных глаз такой же, как у мертвеца. Видеться с ним снова желания не было никакого. Хорошо, что Геллерт многое взял от матери, в том числе и лёгкий нрав.       После третьей щепки окно наконец отворилось, и наружу выглянул друг. Альбус помахал ему рукой, преодолевая желание процитировать Ромео из пьесы Уильяма Шекспира. Блондин махнул ему рукой в ответ и закрылся обратно. Через какое-то время из тьмы вышел силуэт друга в довольно небрежной домашней рубашке и хлопковых штанах. — Эй, привет! Откуда ты здесь? — зашептал он, приобнимая Альбуса за плечи. — Прости, что побеспокоил, — прошептал он в ответ, почти касаясь губами уха Геллерта. — Просто хотел с тобой поговорить, если ты не против.       Юноша кивнул, мгновенно принимая серьёзный вид и предлагая Альбусу руку. Тот замешкался, разглядывая лицо напротив. С такого близкого расстояния он мог заметить и складочку между бровей, и сжатые тревожно губы. Знакомый до каждого взмаха ресниц, его дорогой друг. Аль не посмел бы оскорбить его своим недоверием. Пальцы скользнули в тёплую ладонь, устраиваясь привычно, и они зашагали рядом, аккуратно ступая по дорожке к ухоженному саду с цветочным лабиринтом.       Медовый запах маттиолы завис сладкой пеленой над этим местом, волнуя своей настойчивостью. Хотелось лечь в траву, подхватить губами травинку и любоваться небом до самого рассвета… но вновь откладывать этот разговор было бы слишком. Пока в груди не угасла решимость, Альбус вознамерился сказать всё, что накопилось, и будь что будет. — Гел, — парень потянул друга к знакомой беседке. Сюда они порой сбегали ночью, чтобы обсудить литературу, политику и медицину, оспаривая аргументы друг-друга всю ночь напролёт. Две лавочки, слишком близко приставленные, для их повзрослевших тел. Сталкиваясь коленями, улыбаясь как раньше, они расположились, не слишком церемонясь в прикосновениях. Бедро Геллерта касалось чужого колена, а Альбус нагнулся вперёд, касаясь локтём, чтобы хоть немного видеть лицо друга.       Давно ли это стало дня них привычным? Сейчас уже сложно сказать. Может после ночи у моря, когда они первый раз заговорили об Идее. Или после того, как мать Геллерта умерла, и Аль утешал его, прятал мокрое от слёз лицо на своей груди. — О чём ты хотел поговорить? — напомнил ему друг. Альбус вынырнул из воспоминаний, оставив напоследок щемящее чувство нежности. — Я передумал. Я… останусь здесь, с тобой.