***
— Теперь-то ты мне веришь? — едко поинтересовался Гарри, вышагивая так яростно, будто каменная дорожка была виновата в упрямстве ангела. — К сожалению да, — Драко задумчиво склонил голову, прислушиваясь к разговорам людей вокруг. Едва наступило утро, как он поспешил на субботнюю ярмарку около станции. Суета, яростные попытки торговаться, занятые делом люди — всё это успокаивало и собирало мысли в кучу. Но особенно: возможность пройтись своими ногами по заполненной гомоном улочке. В духовной ипостаси было комфортно, большую часть дня, но утро… Драко будто начинал острее чувствовать онемение собственного тела, отсутствие каких-либо привычных для человека потребностей. В то время, когда люди выплывали из сонного беспамятства, расхаживались, принимались за дела, он ощущал себя лишним, инородным предметом в ткани пространства. Поэтому, особенно ценны были моменты, когда начало дня всё же удавалось провести вот так: чувствуя движение собственных конечностей, каждый нерв от макушки до пяток, холод западного ветра и мягкое тепло солнечных лучей на лице. Драко вдыхал жизнь полной грудью. Только вот, единственное, что мешало с удовольствием насладиться прогулкой в данный момент, так это настойчивое внимание демона, увязавшегося следом. — Есть идеи, что нам делать? — Гарри обогнал его на два шага и теперь заглядывал в отстранённое лицо, грозясь каждую секунду споткнуться о неровный камень. Впрочем, он всё не падал, шел спиной вперёд, как ни в чём не бывало, и ангелу пришлось ответить на настойчивый взгляд: — Нам — ничего не делать. Я сам приму все необходимые меры, а ты постарайся не путаться под ногами. Демон тут же нахмурился, возвращаясь по левую руку. На лице его было написано явное упрямство, и это в который раз удивляло: такое открытое проявление эмоций, несвойственное низшим. Чего Драко только не видел в своей жизни: и хитренькие, гаденькие улыбочки, и молчаливое презрение, и ярость от неизбежного сосуществования рядом. Но только этот нелепый «Гарри» мог так искренне расстраиваться от отсутствия интереса ангела к собственной персоне. Да любой нормальный демон давно бы принял правила игры и заткнулся, попытался бы лишний раз не сталкиваться. А этот вышагивает рядом, сведя брови к носу, и с интересом рассматривая привезённые фермерами товары: от хрустящих, сочных яблок, до пледов из тонкой овечьей шерсти. Тут же были и срезанные напополам камни, внутри которых, застывшие во времени, красовались отпечатки причудливых растений, жуков и рыб. Драко не удержался и провёл пальцами по шероховатой поверхности. — Мистер желает посмотреть поближе какие-нибудь экземпляры? — мгновенно оживился молодой продавец. Его суховатое, обветренное лицо и загорелая кожа явственно выдавали в нём охотника за древностями. Контрабандиста, проще говоря. — Благодарю, не стоит, — сморщил ангел нос, — не питаю интереса к закостенелым трупам. — Зря вы так, — стушевался паренёк. — Разве не любопытно приоткрыть завесу времени и узнать, какие твари существовали на этой земле тысячи лет назад? — Такие же как сейчас, только немного умнее, — хмыкнул Драко и поспешил уйти вглубь толпы. Ему не стоило говорить этого. Да и привлекать ненужное внимание тоже. Но при виде маленьких членистоногих проснулось какое-то болезненное сочувствие, будто ангел способен понять, о чём думали бы эти существа, закованные в холодную, безжизненную породу, окажись у них вообще какие-то мысли. Он ещё успел уловить краем глаза, как Гарри хватает одну из пластинок и поспешно расплачивается с продавцом, а после нырнул между дородной женщиной средних лет и её взрослым сыном, в попытке скрыться от жуткого взгляда вертикальных зрачков. Но удача сегодня была явно не на его стороне, потому что спустя пару минут разглядывания ароматных резных фигурок из дерева, он буквально влетел лбом в своего преследователя. Не спасла даже интуиция: запах его смешался с окружением, удачно маскируя демона в толпе. Зато после столкновения он буквально ударил в нос, ещё более яркий, насыщенный, густой, чем помнилось. Он проник дурманом прямо в мозг, сигнализируя о чём-то, и Драко очнулся лишь спустя долгие секунды, в панике отталкивая Гарри от сабя. Теперь Драко точно конец: жуткий и мучительный, ведь скверна для ангелов всё равно, что яд. Она проникает в организм, отравляет безвозвратно и ничто не способно обратить этот процесс. Секунда лихорадочных, отчаянных мыслей. Другая. В его уши начали просачиваться звуки из внешнего мира. Чуть поодаль стоял ошарашенный демон, только в его взгляде мелькал вовсе не страх быть убитым благодатью. Драко отвел глаза, в попытке окончательно прогнать наваждение и убедиться: боли нет. Значит, в очередной раз, просто повезло. Может ему достался какой-то неправильный демон? — Идём, — его голос какой-то хриплый, и Драко откашлялся, прежде чем попытаться снова. — Идём отсюда. Поговорим. Демон лишь кивнул, следуя за ангелом по пятам, но уже на приличном расстоянии. Его шутовской цилиндр спал от столкновения, и теперь валялся где-то в ногах толпы, но Гарри о нём даже не вспомнил. Ближайшая забегаловка решительно отличалась от уже знакомого семейного ресторанчика. Тут было множество посетителей, которые едва друг у друга на руках не сидели, а еда была больше похожа на закуски, чем на полноценный завтрак. И ещё очень сильно пахло кофе — не самый любимый запах Драко, но он помог немного сосредоточиться, отбросить воспоминания о столкновении, которые мозг щедро перемалывал в подробностях всю дорогу. Чтобы заполучить в своё распоряжение место у окна, ангел прибегнул к маленькой хитрости: активно думал, что именно этот столик ему жизненно необходим для выполнения задания, и спустя секунду гомонящая толпа юношей (видимо воспитанников местной семинарии) покинула заведение. Драко старался редко к такому прибегать, видя в этом принуждение, хоть для парней подобное решение казалось собственным. Впрочем, ангел был сейчас слишком взволнован, чтобы думать о своих моральных ограничениях. — Что это было? — ровно спросил Драко, совсем не повышая голоса, чтобы перекричать посетителей, но демон его услышал. — О чём именно ты спрашиваешь? — усмехнулся Гарри, поправляя очки. Его зелёные глаза на миг блеснули азартом — свойственным для демонических отродий. Это немного успокоило: всё же, Гарри выглядит точно как демон, особенно когда не прячет рожки (рогами назвать эти отростки не поворачивался язык), а уж с этими существами ангел справляться научился за долгие годы практики. — О том, почему твоя скверна не подействовала так, как должна была. О том, почему я до сих пор жив, и меня пробирает дрожь всякий раз, как я вспоминаю её аромат, — Гарри даже удивлённо вскинул брови, не ожидая подобной откровенности. — Почему ты думаешь, что скверна должна была убить тебя? Разве это не противоречит самой концепции сосуществования демонов и ангелов в этом мире? — Драко лишь вздёрнул бровь, поэтому Гарри пустился в объяснения. — Подумай, если бы ангела можно было убить так просто, разве демоны не использовали бы это? Буквально каждый раз, как возникали бы разногласия. — Может, вы тоже давали непреложный обет… — Поподробнее, пожалуйста, — подтолкнул демон, когда его «коллега» замолк. — Обет о том, что мы не должны убивать демонов, пока те не вмешиваются в человеческую жизнь. Сюда входит убийство, например, общение с объектом, дружба или… совращение, — запнулся он, заканчивая предложение почти шёпотом. Гарри в ответ лишь неприлично заржал, совершенно не соответствуя своему новому образу утончённого богемного юноши: одна изумрудная рубашка с оборками чего только стоила, привлекая внимание менее прихотливой, чем в городе, общественности. — О нет, ангел мой, — фыркнул Гарри, и от подобного обращения у Драко дёрнулся глаз. — Ничего подобного, мы не даём никаких обетов, потому что знаем, что нам не по силам одолеть ангела. По крайней мере, в честной битве. Чтобы обезвредить одного вашего, нужен десяток наших ребят. А опосредовано, скверной или иначе, убить невозможно, как ты убедился ранее. — Ни в чём я не убедился, это лишь… какой-то хитрый фокус. Я ведь прав? Отвечай. — Ты совсем не знаешь о скверне, да? — потёр Гарри переносицу. — Кажется, архангелы скармливают вам какую-то чушь. Чушь. Чушью может быть только предположение, что великие архангелы в принципе умеют врать! Конечно же Драко всё знает о скверне — оружии демонов и нечестивого, истинных врагов. Иначе и быть не может. Он мог бы дословно вспомнить слова светлейшего Гавриила, даже много лет спустя: «Худшее, что может случится с ангелом — прикосновение к скверне. Она отравляет наши чистые души, проникает ядом в сердце и разум. Через наши благочестивые тела она заражает небесную твердь и Бога, а потому, стоит ангелу лишь на секунду проявить слабость, как благодать покинет его, отрезая последнюю возможность вернуться в рай». Звучало вполне однозначно, разве нет? Как ещё можно интерпретировать слова? Отторгнутый небом ангел — мёртвый ангел, иначе и быть не может. Драко дотронулся до груди, ощущая под пальцами тепло: словно солнышко, наполняющее светом кровь, с каждым новым ударом сердца. Благодать всё еще была при нём, и он чувствовал, что при желании мог бы открыть крылья, белые как первый снег. Но почему тогда предостережение Гавриила не сбылось? — Драко, — позвал демон, видимо утомившись в ожидании ответа. — Я могу рассказать тебе правду, если хочешь. — Демоны и правда? — фыркнул ангел не подумав, но к счастью другие посетители совершенно не обращали внимания на их разговор. — Звучит недостоверно. — Как и раньше, ты можешь верить моим словам, можешь нет. Но расскажу я тебе только после твоего чёткого согласия. — Почему именно так? Разве имеет значение то, хочу я чего-то или нет? Ты мог бы соврать мне в любом случае. — Потому что некоторые люди (или ангелы) предпочтут жить в неведении, и правда только лишь расстроит их, — от слов, сказанных жутко серьёзным тоном, по спине побежали холодные мурашки. На размышления в этот раз ушло гораздо меньше времени. В конце-концов, что ему стоит уличить демона во лжи и забыть об этом разговоре? — Хочу услышать, что ты скажешь, — благосклонно кивнул Драко. Вместо слов, Гарри вдруг забрал у него чашку с крепким экспрессо, поднёс к собственным губам и сделал короткий глоток. Под недоуменным взглядом серых глаз он так же невозмутимо поставил её на место и приглашающе махнул рукой. Идея всё меньше казалась безопасной и здравой. Драко нерешительно приподнял чашку, удерживая её лишь двумя пальцами и поднёс содержимое к лицу. На ободке остался видимый лишь ангелу след от губ, покрытый сверкающей обсидиановой пылью. На вопросительный взгляд ангела, Гарри лишь кивнул. Чувствуя стук собственного сердца прямо в глотке, Драко медленно поднёс чашку к губам, прикоснулся, содрогаясь от имбирно-коричного привкуса и наконец громко глотнул. Жар, стекающий по горлу в пищевод заставил панически отбросить чашку, но Гарри успел перехватить её, прежде чем грохот битой посуды привлёк бы внимание. Желудок будто воспламенился, и глаза наполнились слезами от собственной доверчивости. Вот так он и умрёт: обманутый демоном, сожжённый адским огнём изнутри. Он со свистом вдохнул воздух, заваливаясь вперёд, сжимая на груди рубашку. Но прежде чем Драко упал бы, его плечи вдруг сжали сильные руки. Демон сел рядом, удерживая, как будто утешая внезапно расстроенного друга, и стало вдвойне обидно от того, что люди даже не поймут, что на их глазах убили ангела. Видимо, вдоволь наигравшись с его внутренними органами, жар поплыл дальше, проникая в мышцы, кости, заставляя дышать загнанно и рвано. От него покалывали кончики пальцев, волосы вставали дыбом, а колени начинали дрожать, как у новорождённого жеребёнка. — Уже скоро, — шепнул Гарри ему на ухо, и Драко с благодарностью подумал, что совсем скоро его мучения пройдут. Лучший ангел-хранитель Британии, воспитанник Гавриила и иже с ним, канет в лету из-за молодого и коварного демона, пахнущего корицей. Вдруг по телу прошла судорога, когда жар объял его чресла. Драко застонал от странных, сводящих с ума ощущений, и тут же заткнул себе рот рукой. Почему его гибель такая странная?! Судорога пронеслась снова, от второй, накатившей волны огня. На третьей он вновь не сдержался, хныкая в собственную ладонь, заливая её слезами. — Прости, — шепнул демон, крепко прижимая его к себе, укрывая от чужих глаз. — Я не думал, что подействует так сильно. Потерпи немного, пока не закончится. Хотелось колотить кулаками наглое рогатое существо, или сбежать поскорее, или упасть в забытие снов, как умеют к сожалению лишь люди. Только бы заглушить это чувство беспомощности, когда собственное тело подводит, наливаясь жаром в странных местах. Вдруг пришла последняя, отчаянная, почти самоубийственная идея. Драко неожиданно сильно оттолкнул Гарри, вырываясь из его рук, убегая в сторону улицы. Едва скрывшись за ближайшим поворотом на тихую, не торговую улочку, он моментально развоплотил своё тело, растворился в туманном мареве утра.***
Альбус смежил веки, дремая под широкой кроной ореха на заднем дворе поместья. В субботу все хозяйки и хозяева стекались в одно место в деревне: рынок, но Дамблдорам там ловить было решительно нечего. Все овощи и фрукты они могли добыть у соседей, а сувениры сейчас интересовали их в последнюю очередь. Впрочем, даже такое праздное утро редко бывает спокойным в большой семье. — Альбус Персиваль Дамблдор! — послышался гневный крик матушки, и Аль вскинулся, резко сбрасывая оковы сонливости. Далось это с трудом: сны ему почему-то не снились уже пару дней: лишь липкое чёрное марево, оставляющее после себя ощущение пустоты. — Подойди сюда немедленно и объяснись! Вопреки словам, Кендра сама выбежала из дома через чёрный вход, направляясь прямо к нему, и Альбуса прошиб холодный пот: в руках у неё покачивалась ничем не приметная книга, вот только её содержание он знал наизусть. Прежде чем мама начнёт сыпать обвинениями, он вскочил вверх и выпалил на опережение: — Это не то, что ты думаешь! Мать гневно вскинула бровь, а после швырнула книгу прямо в него, больно ударяя твёрдым перелётом в грудь. — А что я думаю, позволь спросить?! Что этот мальчишка, Гриндевальд, отпрыск своих ужасных родителей, заразил твой мозг этим… этой… дрянью, — выплюнула она. Альбус пытался припомнить, видел ли он когда-то матушку в подобном гневе, но ничего не приходило на ум. Он облажался, когда решил, что на новую книгу в обширной библиотеке, никто не обратит внимания. — Пожалуйста, не горячись, — прошептал он, умоляя. — Я взял её лишь из любопытства! На самом деле даже пришлось долго уговаривать Геллерта, прежде чем тот согласился. Пожалуйста, поверь мне, это лишь праздное любопытство, вот и всё. — Ты не будешь читать этот выкидыш литературы, даже из любопытства, Альбус, — сквозь сжатые зубы резюмировала она. — Стоит только поддаться искушению, как эта грязь проникнет в твой мозг, заражая мысли богопротивной чушью! Она вновь выдрала книгу из его рук и направилась в дом. Альбус последовал за ней, не понимая, что ему теперь делать. Какие аргументы привести, чтобы мать его услышала?! Он судорожно кусал губы, глядя ей вслед. Обещал ведь не расстраивать её… Клялся, что убережёт от лишних переживаний. Но что ещё поделать, если она попросту не понимает? Отрицает то, что даже ни разу не попыталась узнать получше. Железная створка в камине скрипнула, и Альбус с ужасом понял, что сейчас будет. — Постой мама, нет! Лучше я отдам её Геллерту обратно! — Я не позволю ей существовать рядом с нами, пусть даже в доме у других людей! И если я узнаю, что есть ещё экземпляры, клянусь, я сожгу дом Гриндевальдов дотла, чтобы исчез даже последний намёк на этот литературный геноцид, — глаза матери пугали до дрожи в коленях: в них он видел безумие, застелившее пеленой родное тепло. Он вцепился в руку матери, не сильно, но так, чтобы удержать на месте, однако Кендра ловко дёрнула её обратно, чиркнула длинной спичкой. Слова мольбы застряли в горле, и Альбус с ужасом смотрел, как загорелась серая обложка, покрываясь уродливыми чёрными пузырями. Как отслаиваются куски бумаги, вспыхивая, взлетая ввысь, словно душа книги уходила вместе с пеплом. Он осел на пол, беспомощно глядя в неровное пламя, ощущая лишь холодную пустоту внутри. Мать ушла, оставив его одного, с чувством выполненного долга. А Альбус продолжил смотреть на погребальный костёр своих тайных мыслей, до тех пор пока не дотлел в алом последний бумажный клочок.