Теория Каина

Минуло три дня с тех пор, как Каин пил чай вместе с Бочо. Девушка приняла решение участвовать в игре, как само собой разумеющееся. Ей не нравилось быть инструментом в подтверждении чей-то глупой теории, претендующей на что-то философское, но не казавшейся ей трудом долгих размышлений. Настоящий убийца ненавидит всем сердцем, всей душой. Просто, как пареная репа. С другой стороны, где ещё ты получишь право безнаказанно убивать людей? В ночь перед отлётом она не спала. Подтачивала нож. К концу процесса на подушечках пальцев остались чёрные пятна от контакта с каменным бруском. Девушка мыла руки три раза, но отпечатки не уходили, как мрачное и неизменное напоминание о предстоящей резне. Бочо не волновалась о своей жизни, но боялась, что никто из девятнадцати не развлечёт её как следует. Это было бы большим разочарованием. «Даже если это так, — думала она, лёжа на спине и глядя в потолок, — надеюсь, они будут достаточно высокомерными уёбками». Её сильно раздражали люди упорно пытающиеся казаться тем, кем они не являются. И вместе с тем сбивание с таких недомерков спеси доставляло ей немалое удовольствие. Смотреть, как надменное лицо наполняется ужасом и страхом, как человек, считающий всех окружающих дерьмом, вдруг осознаёт, что есть рыбка покрупнее его и жалобно молит о пощаде. Да, у Бочо было обострённое чувство справедливости. Её вечер состоял из лежания, раздумья, поминутного вскакивания и следовавшей за ним серии ударов, то быстрых и хлёстких, то тяжёлых и размашистых. Тесак свистел, рассекая воздух, и могло даже показаться, что кромка лезвия оставляет за собой след в виде линии, появляющейся всего на миг, а затем растворяющейся, похожей на бледное фосфорическое сияние. Воздух зарастал, поглощая звук смертельных движений, и вновь содрогался под атакой неукротимого рыжего демона. Когда она остановилась, пот струйками стекал с её лица, атмосфера в комнате накалилась, как в микроволновке. Бочо включила кондиционер и приняла холодный душ. Утром ей не хотелось есть, да и в холодильнике ничего не было. Она не спеша умылась, собрала волосы в простой пучок, оделась в выглаженные ночью брюки и белую рубашку. Надела кожаные подтяжки X-образной формы, в перекрестии которых были ножны для тесака. Она не знала японских ритуальных обрядов и потому просто села на колени перед тумбочкой в прихожей, на которой покоился в погребальной урне прах Тачибаны. Сузуне смотрела на Бочо со своей свадебной фотографии, улыбаясь ласково и беззаботно. Девушка сложила руки и закрыла глаза. Она не молилась, но чувствовала, что так будет правильно. Она вспоминала о том, какое добро сделала для неё эта удивительная женщина. — Бочо-тян, тебе нравится твоя работа? — спрашивала Тачибана, поднося ко рту чашку чая. — Обаа-сан, — отзывалась рыжая и после некоторого времени отвечала: — когда я режу мясо, я представляю на его месте всех ненавистных мне людей… — И кого же ты ненавидишь? — Я ненавижу свою мать за слабость, — смело произнесла она без колебания в голосе, и её глаза сверкнули холодно и остро, как лезвие меча. — Я вылезла из её шлюховской пизды в этот мир и росла в дерьме и существую только из-за её страха остаться одной. Я ненавижу её потому, что ей не хватило смелости убить меня в утробе. Мой отец был одним из тысячи маньяков-извращенцев, которые трахались с ней и ему одному удостоилась честь оплодотворить её, хоть он об этом никогда не узнал. Я ненавижу мою подругу за то, что она соврала мне и не сдержала обещания. Я ненавижу бога за то, что он дал мне ложную надежду. Я ненавижу ублюдка, который научил меня всему, а потом бросил, как псину, — она нагнулась вперёд и прорычала с расстановкой: — Я ненавижу лживых, лицемерных, заносчивых, алчных, трусливых, слабых, рабских тварей… — на последнем издохе выплюнула: — Ненавижу! Гневные слова произнесены были, как приговор и их тяжёлый отзвук долго витал в гостиной. Тачибана смотрела на Бочо. В такие моменты эта молодая девушка превращалась в буйное животное. Лицо сделалось жестоким, рыжие волосы подскакивали в такт беспокойным вздыханиям груди, ладони сжались в кулаки и сквозь кожу на её предплечьях проступили вены. Сильные руки. Руки, отправившие не одного противника в нокаут. Руки загрубевшие раньше положенного, руки, не знающие утончённых дамских занятий, но умело обращающиеся с ножом, пистолетом, винтовкой. Тачибана поставила чашку на полированный красный стол с лёгким стуком. — Когда я была маленькой, — тихо проронила Сузуне, — мой дедушка рассказывал мне историю о двух волках. Они живут в душе каждого человека. Один – светлый с белоснежной шерстью, а другой чёрный, как сама ночь. Они мирно существуют детёнышами до того момента, когда ребёнок осознаёт, что есть добро, а что зло и начинает делать осознанный выбор в ту или иную сторону. Соврать или сказать правду. Помочь нуждающемуся или проигнорировать. Человек растёт, а вместе с ним и его волки. Они дерутся друг с другом каждый день бесчисленное количество раз. Иногда победу одерживает белый волк, иногда чёрный, но они не перестанут драться до тех пор, пока не выиграет кто-то один. В жизни каждого человека наступает ответственный момент, когда он окончательно выбирает свой путь. И плохо, когда путь этот тёмен и полон ненависти. Ненависть уродует душу человека, — Тачибана подняла на Бочо глаза, полные материнской нежности: — И я бы никогда не пожелала, чтобы ты… — она зажала рот рукой, и из уголков её глаз потекли слёзы. — Обаа-сан, — лицо Бочо смягчилось, и она печально понурила голову, затем встала, прошла к Сузуне, села рядом с ней на колени. Женщина закинула ей за шею руки и прижала к себе. — Weine nicht, — говорила девушка и неловко гладила Тачибану по сгорбившейся от рыданий спине. Нежности были ей чужды, но она ощущала себя виноватой. Она вдруг осознала, что женщина совсем не готова к таким откровениям. На самом деле Сузуне никогда бы не приняла того, что говорила Бочо. В тот момент Тачибана пообещала себе изменить эту несчастную душу, с которой её свела судьба. «Weine nicht, mein Tochter, mein Lieblings», — шептала мать, после того, как приходила с работы и целовала её холодными губами, и свежие синяки лоснились на её коже. Маленькая девочка плакала, и женщине приходилось успокаивать её каждый раз, пока в какой-то момент девочка не выросла в девушку, озлобленную и очерствевшую. Meine Frida… Бочо раскрыла глаза. Урна стояла на прежнем месте. Она поцеловала сложенные вместе указательный и средний пальцы и прикоснулась ими сначала к урне, затем к лицу Тачибаны на фото. Она убила всю семью Ямамото, Танаку, его беременную жену, прислугу, остальных якудза. Кого пристрелила, кому перерезала глотку и совсем не думала об этом вплоть до этого момента, а ведь не все из них заслуживали смерти… Чтобы сказала Тачибана, узнав какой путь выбрала Бочо? Путь крови и насилия. Девушка поднялась на ноги, обулась, сняла с вешалки бушлат и надела его – на улице было прохладно. Потом она нацепила кепку-восьмиклинку и взглянула на себя в зеркало, взяла рюкзак, вышла наружу, перегнулась через парапет на лестничной площадке и увидела снизу чёрный автомобиль. Это был он. Она вставила ключ в замочную скважину и провернула его два раза. Каин пообещал, что будет платить налоги и за квартиру, и за лавку. В базе данных Тачибана оставалась всё ещё живой. Бочо окинула лавку последний раз и не спеша спустилась вниз по лестнице. С перекинутым через одно плечо портфелем, в белой рубашке она выглядела точно школьница, собирающаяся на занятия. — Ты куришь? — спросил мужчина, когда девушка уже сидела на пассажирском сидении. — Предпочитаю не засорять механизмы. Он запустил руку в карман, и передал девушке серебряный футляр с газовой зажигалкой. Бочо раскрыла плоский квадратик. Внутри лежали семь сигар. — Эти штучки я достал с трудом, — объяснял Каин, постукивая пальцем по рулю: — Они стимулируют психическую активность и работают как болеутоляющее. — Что за хрень ты мне втираешь, — проворчала рыжая, захлопывая портсигар и протягивая его обратно. — Оставь, — твёрдо произнёс он. — Получишь ранения, и эти сигары станут твоими лучшими друзьями, поверь мне. Бочо неохотно засунула переданное в портфель. Когда мужчина хотел тронуть машину, до того работавшую на холостых оборотах, Бочо сказал ему: «Погоди». — Что такое? — Если ты Каин, как ты выжил, когда произошёл всемирный потоп? — Об этом библия решила умолчать, — усмехнулся он и добавил: — Узнаешь, если выиграешь. — Что ты почувствовал, когда убил брата? Улыбка затухла на лице мужчины: — Что пути назад уже нет, — сказал он, и автомобиль рванулся вперёд, как молодой и гордый чёрный волк.