Теория Каина

У Каина был свой личный самолёт, и им с Бочо предстояло ещё несколько часов лететь до острова. Девушка то засыпала, то возвращалась в реальность и оглядывалась по сторонам, но сколько бы раз это не происходило, Каин неизменно сидел напротив неё, с очками на носу, и читал книгу, как будто совсем не устал за прошедшее время. Точно добрый бородатый пенсионер, неторопливо смакующий тихий денёк, такой же, какой был вчера и точно будет завтра. За стеклом иллюминатора внизу можно было увидеть необъятное колеблющееся полотно чёрного океана, точно такого же, как и небо, скрывшего в ту ночь многие свои светила. Самолёт клином прорезал бесконечное пространство между двумя тёмными массивами, и девушке всё это уже начинало надоедать. Она достала нож и слегка прикоснулась к лезвию подушечкой пальца. Одного этого оказалось достаточно, чтобы раскроить кожу и вызволить наружу две красные бусинки. «Лучше бы он был тупым», – подумалось ей, она убрала нож и надвинула кепку на глаза, крепясь переждать эти бессмысленные часы в забытье сна. Мало-помалу густые холодные краски стали рассеиваться и сменились одной большой свинцовой тучей. Зарядил мелкий противный дождь, и когда самолёт приближался к острову, Бочо увидела потемневшие раскачивающиеся на ветру кроны пальм. Бесноватые холодные волны бились о прибрежные скалы, разлетаясь в сотни брызг только для того чтобы снова слиться в едином потоке и повторить коллективное самоубийство. Самолёт стал приземляться на взлётно-посадочной полосе. Каин словно механическим движением сменил позу: скрещенные ноги разорвали объятия, книга захлопнулась и быстрым движением оказалась во внутреннем кармане пальто. Мужчина поднял голову и взглянул на свою спутницу: «Приехали», – кратко заключил он и надел на голову федору. Когда самолёт остановился, Бочо встала и явственно почувствовала, как сильно затекло её тело. Она поправила кепку, застегнула бушлат и подняла воротник повыше, чтобы спрятать шею от поцелуев холодного ветра. Снаружи их ожидал водитель в строгой чёрной одежде. Он отвесил учтивый поклон — «Мистер Каин, я рад приветствовать вас… Мисс…», — он кивнул в сторону девушки и открыл дверь джипа-внедорожника. Бочо скривила рот: «Мистер Каин? Его реально так зовут?». Седой лев поставил ногу на порог и взобрался внутрь. Машина была высокой и внушающего вида, одна из тех, на которой так любят ездить криминогенные элементы. Бочо взобралась внутрь, дверь закрылась, и водитель не медля предложил им выпивку и сигары. «Езжай», — отозвался Каин усталым голосом. Дорога была ровная, спокойная. Водитель откинулся на сидение. Автопилот вёл джип по знакомому маршруту, и мужчине только и оставалось, что поглядывать вперёд, созерцая работу дворников. Впрочем, Бочо замечала, как его глаза иногда скользят по зеркалу заднего вида. Девушка знала, что раз уж всё это – забава богачей, то ей не избежать общества многозначительных взглядов и перешёптываний за спиной. Её это бесило. — Так значит, здесь пройдёт игра? — равнодушно спросила она, подпирая подбородок ладонью: её капля на стекле выигрывала гонку у своих собратьев. — Нет. Здесь находится особняк для учредителей и двадцати игроков. Остальные восемьдесят кантуются в перевалочном пункте. Вы проведёте здесь остаток этого дня и ночь. Рано утром вас вывезут, и начнётся игра. Обратно сюда вернётся только один, на церемонию награждения. В особняке лучшие условия. Мягкая кровать, личная прислуга, а вечером будет вкусный ужин. — Какой ещё ужин? — Сорок человек разделят стол. Это традиция. — Я не ем из одной тарелки со своими врагами. — Моё присутствие исправит это недоразумение. — Не зазнавайся. Особняк висел где-то вдалеке и зловеще улыбался размытыми огоньками. Через десять минут внедорожник стал подниматься вверх по склону, и, достигнув вершины ещё через три минуты, уткнулся светом фар в массивные ворота. Они разошлись медленно, с натугой, как сильными руками охотника расходятся в стороны челюсти капкана. Бочо оживилась и, приподнявшись с сидения, взглянула вперёд. Вид мрачного трёхэтажного особняка с кучей горящих окон-глаз волновал дух девушки сильнее, чем однообразные городские башни-небоскрёбы, или даже логово семьи Ямамото, хотя это и не то чтобы было волнение, но определённое отклонение от скукоты действительности. Водитель припарковался на обширной стоянке, которая не казалась такой, будучи забита кучей других похожих машин. Мужчина заглушил джип и вышел наружу, чтобы потом открыть дверь и подставить зонтик двум гостям. Трое шли по дороге, выстланной влажно поблёскивающими мраморными плитами или чем-то подобным. «Надо же, не из золота», – усмехнулась себе под нос Бочо. По бокам их обступали потускневшие в сером свете топиарии. От простых деревьев до причудливых фигур людей и животных. Может быть сделанные машинами, а может быть умелыми руками садовника. Садовник. Как старая киноплёнка перед девушкой промелькнули обрывки воспоминаний из прошлой жизни: лёгкий непринуждённый щелчок секатора, отлетающий кончик пальца, крик жертвы и расплывающееся в улыбке лицо Йохана. Она сдвинула брови и помрачнела. Перед входом их приветствовала фонтан и статуя какого-то древнегреческого мученика с маленьким пенисом и мускулистым телом. Он держал на руках чашу, из которой на него каскадом лилась ледяная вода. Когда они вошли внутрь особняка, девушка рефлекторно выставила руку вперёд, не давая настойчивому свечению хрустальной австрийской люстры обжечь ей глаза. — Оставь обувь, здесь есть чистая, — сказал Каин и бросил перед ней тапочки с вычурно милым мордашками львов. — Ты шутишь? — Не нравится – возьми другие. Бочо стянула с себя носки, изрядно провонявшие, и сунула стопы внутрь «львят». Мягкий материал ублажал уставшие ноги. Она почувствовала облегчение, но не выдала этого. Фойе открывало им вид на лестницу, устланную одним длинным, как алый язык, богатым ковром. Каждая последующая ступенька сужалась, приводя к площадке, от которой влево и вправо ответвлялись две другие лестницы на второй этаж. Пока она напяливала тапочки, водитель куда-то испарился, на смену ему пришёл более молодой и смазливый парень. Одно его прикосновение к портфелю, и Бочо отшатнулась в сторону, окатив презренным взглядом. Он виновато улыбнулся и повёл их вперёд. — Что-то тут тихо, — смекнул Каин, монотонно переставляя ноги. — Где все? — Многие уединились на лоне природы. Но, кажется, они должны скоро вернуться. Погода плохая. — Изабель? — Мисс Кроун? — переспросил мужчина, не желающий быть соучастником в фамильярном тоне Каина. — Да, она тоже. На втором этаже они свернули направо, и дошли до номеров. — Пожалуйста, — прислужник поочерёдно указал на двух молодых девушек, стоящих у дверей. — Это Кристи и Эмма. Их безупречная форма состояла из блузок, расклешенных юбок, туфелек и, конечно же, эротической нотки в виде чулок с тонкими, искусными подвязками. Одежда облегала их юную плоть, готовую на любые истязания богачей. Невинные шлюшки с кукольными фарфоровыми лицами, всегда сияющими приветливой улыбкой. Бочо досталась блондинка, Кристи. Парень объяснил ей, что вход осуществляется с помощью отпечатка пальца. Бочо неохотно отсканировал данные своих узоров на подушечках, что-то пикнуло, и дверь открылась. Первым что увидела рыжая, войдя в номер, была кровать. Роскошная, вульгарная, как будто налитое кровью влагалище. Живот девушки скрутило. Где гарант, что до неё прямо на этой кровати не разыгрывались любовные утехи? Бочо небрежно сбросила с плеча портфель и прошла к журнальному столику. В хрустале на неё глядела горстка яблок такого же красного отталкивающего цвета. Она взяла одно из них и взвесила в руке. Одного прикосновения хватило, чтобы понять какие они мягкие и рыхлые внутри. — Что это за дерьмо? — девушка обернулась к своей прислуге. — Вам не нравятся яблоки, мисс? — поинтересовалась Кристи тонким девичьим голосом, игнорируя грубость обращения. — Это, блядь, не яблоки, а картошка. Яблоки – зелёные, твёрдые, сочные. — Зелёные, твёрдые, сочные, — блондинка качала головой при каждом слове. — Я поняла. Что-то ещё, мисс? Блондинка ждала нового приказа, прямо как ручная собачка. Дверь в номер закрылась после того, как они вошли внутрь. Бочо в действительности не любила мягкие яблоки, но она вовсе не собиралась отыгрываться на личной прислуге. Это была проверка. — Снимай одежду, — приказала рыжая. И девушка принялась за дело без капли сомнения. — Мне позвать другую прислугу, мисс? — спросила она прежним голосом, расстёгивая пуговицы блузки. — Я исполню любую вашу прихоть, но если во время процесса вам понадобится что-то принести, то будет удобнее задействовать вторую сотрудницу. Бочо подошла к ней и с хлопком обрушила на её плечо панибратскую ладонь. Кристи вздрогнула и остановилась: — Мисс? — Покажи мне, где здесь можно принять ванну и хватит каждый раз добавлять «мисс», уяснила?

***

Мой первый раз был в одиннадцать лет. Я ничего не ела четыре дня и попыталась украсть хлеб. Белую буханку. Она была такой горячей, что жгла ладони, как будто в руки насыпали горсть углей. Бассейн раскинулся прямо посередине комнаты большим горячим шестигранником. С поверхности бурлящей воды сочился пар, поднимался вверх и витал во влажном воздухе. Раз в десять секунд где-то срывалась капля и издавала мягкий плюх. Тихо и безмятежно. Я неслась к выходу, но вдруг вернулся этот урод. Он схватил меня за волосы и начал бить, потом повалил на пол, сказал: «Сейчас ты заплатишь, сука» и разорвал то тряпье, в котором я ходила. Бочо качалась на поверхности воды распластанным буйком. Вода приятно грела кости. Сквозь закрытые веки виднелось свечение. Это лампы на потолке. Я укусила его за ухо и смогла встать. Первым, что попалось мне под руку, оказался нож. Я навалилась на эту тварь всем тело и проткнула ему живот. Потом провернула лезвие несколько раз и рванула в сторону. Его жирное свиное брюхо лопнуло, кишки вылезли наружу. Он захлёбывался собственной кровью, а я смотрела. Снаружи было так холодно, а у него из живота валил пар, как если разломить свежий хлеб напополам. Эти органы… Голос содрогнулся в оргазмической неге. Ах, эти пульсирующие органы, эта влажная кровяная бездна. Я протолкнула руки внутрь его умирающего тела. Было так горячо и приятно. Потом я встретила свою Мать. Она сказала, что кровь всех живых существ принадлежит ей и только ей, и с тех пор я поклялась больше не лить кровь понапрасну. Она сидела на другом конце бассейна, бледный ядовитый гриб. Её влажные распущенные волосы, попадая в воду, распускались на десятки обсидиановых нитей, они извивались туда-сюда как мягкие водоросли. Её кожа – трупная и бледная, как воск. Наслаждения от воспоминаний улетучились вместе с паром, и теперь женщина смотрела спокойно, выжидающе, как безмятежный паразит, с приоткрытой щелью рта. Скажи, девочка, а скольких убила ты? Они переглядывались ещё пару минут. Потом рыжая неохотно вылезла из бассейна, осознав, что её идиллия испорчена и не подлежит восстановлению. Шизанутая сука, точно медуза, принялась отравлять воду неприятным секретом. Горькое послевкусие после неплохого отдыха. Девушка приняла прохладный душ, оделась в чистую одежду и пошла в номер, посвежевшая и отдохнувшая. Когда она взошла на второй этаж и завернула за угол, попав в прохладное пространство коридора, её взору предстала секундная, но чрезвычайно пикантная картина. Какой-то крепкий подтянутый мужчина, блондин, находился в опасной близости с женщиной. По её домашнему, но роскошному одеянию можно было понять, что она никто иная, как одна из учредителей игры. Они терзали друг друга хищным взглядом, и если бы не Бочо, то вероятно слились бы в грязном животном поцелуе. Рыжей было насрать на все эти их лобызания, и когда парочка в мгновение разорвала всякий контакт друг с другом, и натянула свои невозмутимые светские шкуры, Бочо прекрасно дала им это понять унылым закатом глаз. Они пронеслись мимо друг друга, не оборонив и слова. Женщина только слегка повернула голову, и то незаметно. Мужчина оставался на прежнем месте. Когда Бочо хотела войти в номер, он вдруг неловко протянул ей свою здоровую, крепкую ладонь и сверкнул скромной, приветливой улыбкой: — Феликс, — назвался он. — Рад видеть новые лица. — Твоя смерть. Сдрисни.