***
Девятое мая. Разрытая могила. Любимые Екатериной васильки украшали место похорон. Стеклянный гроб с телом погибшей девушки. Казалось, что она не умерла, а просто спит. На голове венок всё из тех же васильков, белое платье расшитое жемчугом и серебряными нитями. Дрожащими руками Елена уложила на глаза подруги две серебренные монеты, чтобы не смотрела на них и не забрала с собой на тот свет, и положила рядом излюбленный Басмановой кинжал. Всё возвращалось в мирное русло. Северуса оправдали, а вмести с ним и всю читу Малфоев. Космодемьянскую признали героем, наградив орденом Мерлина второй степени, разрешив морально раздавленному Люциусу нанести девушку на фамильный гобелен, и похоронить на территории поместья. Со дня смерти дочери Люциус ни с кем не разговаривал, лишь оплакивал ушедшую душу. Проводить малышку в последний путь отец не смог — истощение взяло своё. Все готовились к похоронной церемонии, только Северус сидел в тени дерева, ничем не помогая. Чем были заняты его мысли, никто не знает…2 мая (2)
20 февраля 2023 г. в 05:00
Глинская шла по развалинам места битвы. Тут и там валялись глыбы от разрушенного здания школы, трупы учеников и Пожирателей. Победа! Темный Лорд сгинул второй раз, и теперь навсегда. Елена перебирала в голове слова. Как сказать подруге, что Олег погиб, героически защищая третьекурсников?
— Лучик, очнись, прошу! — Люциус из последних сил пытался привести дочь в чувства.
Сиятельный Лорд только недавно морально оправился от заключения в Азкабане, но тут пришла новая беда, разбивающая его сердце на куски. Малфой не видел ничего вокруг себя, кроме посмертной улыбки дочери, которая украшала её серое личико. Он умолял Екатерину очнутся, но чуда не происходило.
— С-Сев, это… это же с-сон? П-просто дурной с-сон? — с надеждой прошептал Люциус, поднимая заплаканные глаза на мужа.
Зельевар отрицательно кивнул, запрокидывая голову назад, но слёзы не хотели отступать, они рвались наружу, стекая по щекам. Он просто не мог понять, почему Мерлин забрал у него дитя, с которым только-только у него получилось выстроить хорошие отношения.
— Люци-и, — протянул Снейп, стирая слёзы рукавом пыльной мантии, — лучик больше н-не очнётся…
Эти слова были сказаны в пустоту. Люциус лишь приподнял безвольное тело, чтобы уложить голову наследницы на свои колени. Воя, мужчина перебирал пряди волос дочери, которые не приняли истинного цвета после смерти.
Недалеко от убитых горем родителей в объятьях матери ревел Драко, повторяя, как мантру одну и ту же фразу:
— Т-ты… обещала б-быть рядом… Всегда ряд-дом.
Нарцисса всё крепче прижимала к себе сына, который до побелевших костяшек сжимал её плечи. Леди Малфой кидала полный взгляд боли на супруга, понимая, что ничто не способно его утешить.
— Эт-то я винова-а-т, п-понимаешь, я?! — произнёс новую фразу Драко.
Слёзы души его. Он виноват! Его не переубедить. На его глазах сестра, улыбаясь, упала на землю, даже не вскрикнув. Драко не сможет забыть это и простить тоже не сможет. Если бы он был внимательнее, то сестра не отвлеклась бы и не получила непростительное в спину.
— С-сынок, — только и смогла выдавить из себя Цисси.
— Что стоишь столбом? — спросил Кощей.
В его голосе не было больше былой строгости, была скорбь, несоизмеримая ни с чем скорбь.
— Иди к своей спасительнице, — Кощей подтолкнул Елену в сторону Екатерины.
— Я… я не могу, — глотая воздух, ответила Глинская, не двигаясь с места. — М-мне там н-не будут рады.
Елена упала на колени, давая волю буре эмоций.
— Я п-пойду з-за ней! — твердо решила Елена, доставая кинжал.
Дрожащие руки сжимали холодную сталь, готовясь сделать роковое движение, скорбь туманила разум девушки.
— Не смей, слышишь? Не смей, — Кощей сел рядом, обнимая бывшую ученицу. — Басманова подарила тебе жизнь не за тем, чтобы ты отправилась в услужение Перуну. Понимаешь?
Глинская кивнула, обнимая Кощея за шею.
— Я н-не смогу жить без неё.
— Успокойся, — директор успокаивающе гладил Глинскую по спине, но руки его не слушались — смерть Екатерины заставляла их дрожать.
— Это всё из-за меня! Она меня воскресила! — истерила Елена пуще прежнего.
В один момент Северусу удалось поднять супруга на ноги и крепко прижать к себе бьющееся от душевной боли тело аристократа.
Заметив это, Глинская отпустила Кощея, ринувшись оплакивать Малфой. Упав на колени перед Екатериной, Лена вцепилась в её потрёпанные одежды.
— Зачем?! Зачем меня воскресила?! Дура, — кричала девушка уткнувшись лбом ей в грудь. — Очнись, прошу! Запори хоть до кровавого месива, но встань!