Часть 88. После бала
22 марта 2023 г. в 14:02
Когда первый романтический флер прошел, Глаша с некоторым удивлением заметила, что многие люди пристально смотрят на нее, практически не скрываясь, а словосочетание «Дмитрий Гусельников» произносится с явными смешками. Уже вскоре девушка поняла, что едва ли не главное обсуждение этого вечера — это благородство Филатова, который вот так взял и не просто признал, а даже лично представил окружающим свою незаконнорожденную дочь.
— Мама! — с некоторым возмущением произнесла Глаша, поняв, что к чему. — Почему, значит, в этой зале находится некая не очень хорошая женщина и дохуя благородный человек, хотя если так копнуть, они не равны друг другу, а, наоборот, противоположны этим эпитетам!
— Глаша, успокойся, — ответила Машунька. — Мужчин обычно за внебрачных детей не осуждают. Ну получилось, как говорится, со всяким бывает. А тебя, как видишь, сам папенька лично всем представил — не отбрехался!
Пока Глаша усиленно перебирала в уме, что именно ей ответить, женщина добавила:
— Глаша, ты только не начинай скандалы. Так просто не позовут больше никогда, а так выставят и обматерят вслед.
Машунька понимала, что материть вслед их точно никто не будет, однако Глаша, прибросив в уме возможные варианты, не удивилась бы и от такого развития событий. Отметив в глубине души, что их с матерью и вправду вряд ли позовут на подобное мероприятие еще раз, девушка решила попробовать все, что было на столах.
Машунька вела беседы с теми, кто к ней подходил, и одним глазом приглядывала за дочерью. Казалось, Глаша стала есть чуть активнее, однако все равно держалась в рамках приличий. Во всяком случае, галантин [1] из индейки елся не руками, а ростбиф хватался не по три куска сразу.
Глаша попробовала все блюда, которые были на столах, к некоторым из них сделала два подхода, после чего решила продегустировать алкоголь. Умом девушка понимала, что если разливное вино или водку она всегда сможет попробовать у парней, желание пригубить и другие напитки было достаточно сильно.
После разговоров с каким-то мужчиной среднего возраста, который любезно рассказал Глаше, что вина бывают сухими, полусухими, полусладкими, сладкими и ликерными, девушка решила попробовать все, однако чуть позже решила ограничиться ликерными образцами, обычным ликером и шампанским — из-за волнения Глаша практически не запомнила, какое оно на вкус.
Домой Машунька с дочерью вернулись поздно: после достаточно долгого отсутствия на подобных мероприятиях женщине хотелось остаться если не до конца, то почти до конца, посмотреть, что произойдет интересного, узнать какие-то интересные новости.
— Как тебе первый выход в свет, Глаша? — спросила женщина.
— Хорошо, мама, спасибо, что все устроила, — ответила Глаша.
— А что понравилось больше всего? — полюбопытствовала Машунька.
— Еды было множество! — сразу же отреагировала Глаша.
— А кроме еды? — спросила Машунька.
— Было очень много разных вин, — произнесла Глаша.
— А если и вина не считать, — настаивала Машунька.
— Потанцевали тоже хорошо, — сказала Глаша. — Но что танцы, я и у Никиты с парнями танцевала. И не только у Никиты. Да, здесь оркестр, а не фортепиано, народу больше, но танцы те же. Я и у Никиты с парнями полонез танцевала, было дело.
«Понятно все, — подумала Машунька. — На первом месте поесть, на втором месте выпить. Но зато честно».
Крепкий утренний сон Машуньки разбудил стук в дверь. Нехотя встав и накинув халат, женщина подошла к двери.
— Кто? — спросила женщина.
— Откройте, жандармерия, — раздалось в ответ.
— Вы адресом ошиблись, — Машунька сказала первое, что пришло в голову.
— Не ошиблись, открывайте, — услышала женщина.
Машунька открыла дверь и увидела двух человек в форме.
— Мария Николаевна, с вами, а особенно с Аглаей Дмитриевной очень хотят поговорить, — сказал один из них. — Собирайтесь.
— Почему нельзя поговорить дома, раз вы приехали? — Машунька почувствовала некоторую вину перед Глашей, которую таким образом привела на праздник.
— Не мы будем разговаривать, — ответил мужчина. — Собирайтесь.
Машунька ничего не ответила и пошла в комнату дочери.
— Глашенька, просыпайся, в жандармерию поедем, — честно произнесла женщина.
Глаза Глаши округлились.
— Глаша, не переживай, с нами переговорить хотят, — продолжила Машунька.
— Это они тебе сейчас говорят, что переговорить хотят, а сами нашли висяк, куда нужно найти двух подозреваемых, и хотят его закрыть, — ответила девушка. — Никуда я не поеду!
— Поедем, Глаша, — сказала Машунька. — Силой же приведут, если будет надо.
— Не поеду… — глаза Глаши наполнились слезами.
— Я чего-то не знаю о вчерашнем дне? — вдруг смекнула женщина.
— То, как Дмитрий Филатов мне синяк на руке оставил, уже рассказывала, — сказала Глаша.
— Тогда успокойся и сейчас поедем, — ответила Машунька.
Всю дорогу Машунька наблюдала за тем, как Глаша сидит, бледнее мела.
— Может, я чего-то не знаю о вчерашнем дне? — спросила Машунька.
Глаша ничего не ответила.
Понимая, что ей явно не скажут правду, особенно в присутствии других людей, женщина замолчала.
В жандармерии Машуньке сказали, в какой кабинет войти. Посмотрев на Глашу, которая явно не хотела никуда идти, женщина услышала голос сопровождающего:
— Мария Николаевна, вас ждут одну.
Даже немного обрадовавшись, что Глашу не будут волновать разговорами, женщина вошла в кабинет.
— Мария Николаевна, — произнес Сарвиков. — Приоткройте же для меня завесу тайны, почему вы тоже явились на этот прием?
— Все просто, — ответила Машунька, безуспешно пытаясь вспомнить, как зовут человека напротив. — На прием был приглашен Дмитрий Филатов с семьей. Аглая — дочь Дмитрия Филатова, есть решение суда, свидетельствующее об этом. Я сопровождала дочь на правах матери.
— Впрочем, оставим этот вопрос на вашей совести, — сказал Сарвиков. — Пришло на два человека больше — никто от этого не умер. Но почему же вы, как только что выразились, на правах матери не объяснили дочери, как ведут себя на светских мероприятиях?
«Глашка ела больше, чем положено приличной барышне? — подумала Машунька. — Так что я ей, рот зашью?»
— Моя дочь хорошо знает, как вести себя на светских мероприятиях, — обтекаемо ответила женщина.
— То есть, вы полагаете, что петь, пытаясь продемонстрировать свои таланты — это правильно? — спросил Сарвиков. Не успела Машунька что-либо ответить, мужчина продолжил. — Это не романсы, хотя просто так, потому что захотелось, на подобных мероприятиях не поют. Это террористический гимн.
«Смело, друзья, не теряйте», — чуть было не сорвалось с губ женищины.
— Прошу уточнить, о чем идет речь, — безэмоционально произнесла Машунька.
— Крамольные стихи авторства Михайлова, — сказал Сарвиков.
— Не знаю такого, — соврала женщина.
— Мария Николаевна, с вашим прошлым вы обязаны знать эти стихи, не удивлюсь, если наизусть, — ответил Сарвиков. — Впрочем, если вдруг запамятовали — потом спросите у дочери. Она вам расскажет, разумеется, если не постесняется матери.
— Аглая будет непременно наказана за эту выходку, — Машунька решила действовать теми же методами убеждения, что и обычно, а соврать Сарвикову, в случае, если бы наказывать дочь она посчитала излишним, было бы делом, за которое нельзя было бы кого-либо осуждать — врать тем, кто принадлежал к числу «нехороших людей», по мнению Машуньки было можно.
— Это будет излишне жестоко, — к удивлению Машуньки сказал Сарвиков. — Пожалейте дочь. Впрочем, матери виднее, не вправе указывать.
— Мы с Аглаей можем идти? — спросила женщина.
— Да, сейчас мадемуазель освободится и вы тоже сможете идти, — произнес Сарвиков.
Машунька вышла в коридор. Глаши до сих пор не было. Женщина постояла минут пять, переминаясь с ноги на ногу, а потом вдруг услышала душераздирающий мужской крик.
— Филатов! — воскликнул кто-то из жандармов и помчался в один из кабинетов.
— Врача! — раздалось издалека.
Не успела Машунька что-то понять, как из кабинета в сопровождении вбежавшего человека вышел склонившийся к полу Филатов, из кителя которого торчал обломок ножа.
[1] заливное из мяса птицы в виде рулета