Всë, что я хотел сказать

Мне очень жаль, что я переборщил с эмоциями в предыдущем письме. Хотя нет, вру, не жаль. Повторюсь, умираю здесь я и хоть куда-то свою злобу выместить имел право. На самом деле помимо своей жизненной истории мне рассказать нечего. После потери места в сборной любое телодвижение утеряло смысл. И так думал долго, вплоть до последней встречи с тобой. Тогда в моём сознании не проскакивало и мысли, что отъезд ударит намного сильнее по сердцу, чем карцинома. Она была ко мне зла. Возможно, при другом раскладе, меня тоже ожидала теплая Испания, но сейчас высматривали только холодные руки смерти. Но тогда её руки, казались не настолько близкими и пугающими, как твои. Одно лишь твоё присутствие, телефонный звонок и я больше не чувствовал позади себя тяжёлого дыхания и боли в груди, а лишь размышлял о том, что завтра всё вернётся на круги своя и мы снова окажемся детьми, сопящими под яблоней. Но этого не произойдёт. Мы не встретимся более. И ты само разумеется не знала об так исходе, в полном неведенье покидая страну, пока я так и не решился открыть всех своих козырей в рукавах в виде митостазов. Хотя, если честно, останься ты в России, я бы наверняка сбежал. Сбежал, скрылся, уехал и исчез из города, из твоей жизни, ничего не удосужившись объяснить. Мне бы так было легче умирать нечестно, грязно, но вдали. Я не хотел тебя обременять, да и никого никогда впринципе не желал погружать в мои проблемы, как минимум, потому что это было напрасно, а как максимум в силу своей исключительной трусости, всецело презирающий человеческие эмоции, в особенности слезы. Слезы, которые никто никогда бы не пролил за меня, слезы, которых я никогда не проливал. Я сам себя убеждал, убеждал в том что это слабость это твой надломившийся стрежень, но после понял, что все это время я их просто напросто боялся. Боялся увидеть. Иногда перед сном, я размышлял, что бы ты сделала узнав о моей болезни? Пожалела, прилегла бы рядом и успокоила или настояла на борьбу. Нет. Всё не то. Все не в твоём стиле. Ты была человечней, гуманней, ты бы заплакала. Навзрыд с дикими криками, точно такими как издают люди в ужасном горе, теряя самую важную вещь в своей жизни. Это был бы крик боли, который приравнивался к самой сути страданий. Хотя, я точно не уверен в этом, просто хотел думать что всё бы было именно так. Хотел бы чтобы кто-то горевал обо мне, вспоминал с комом в горле, и цедил сквозь зубы, каким хорошим бы я был. Однажды ты сказала, что чувствуешь умрёшь раньше меня. Я не поверил, всё же в бессмысленные игры с онкологией играл я, но иногда мне нужно было больше слушать, чем открывать свой никчёмный рот.