***
Через несколько дней после выписки наступило лето. Новенький ребенок семьи Мин занял кроватку Чонгука, а тот перебрался в новую кровать для больших мальчиков. Так они и поселились все вчетвером в просторной комнате под треугольной крышей дома Паков. Маленький Намджун оказался покладистым ребенком. Даже более спокойным чем Чонгук в его возрасте. Но ночные подъемы всё равно никто не отменял. Юнги, который чуть больше года назад самостоятельно справлялся с такой задачей, делал всё уже на автомате. Иногда он вставал даже раньше, чем новорожденный альфа начинал возмущаться из-за сырых пеленок и голодного животика. Порой эти двое так тихо разбирались со всеми делами, что Чимин даже не слышал и на утро удивлялся, почему это Намджуни проспал всю ночь ни разу не пикнув. — Если ты не высыпаешься, — сказал Чимин мужу, после двух недель такого житья, — то можешь идти ночевать домой. — Ну да, — ответил Юнги, глядя, как муж покачивает сонного младенца у плеча, — я не совсем высыпаюсь, но от вас никуда уходить не собираюсь. Хватает и того, что я целый день на работе и учебе. — Успеваешь соскучиться? — уточнил омега с улыбкой. Он обожал слышать признания мужа о том, как сильно тот любит свою семью. — Ага, как только выхожу за эту дверь, — ответил альфа, указав на выход из комнаты. — А хочешь, мы все вместе вернёмся домой? — вдруг предложил омега. — Но там ты целый день будешь один с двумя этими альфамонстриками. Тяжело будет. — Это мои монстрики, — возразил Чимин, — а значит я справлюсь. — А родители нормально к этому отнесутся? — Да, я поговорю с ними, — сказал омега, целуя мужа в щеку. — Беги в кафе и вечером приходи домой. — А я тебе сегодня уже говорил, что ты самый красивый на свете? — Юнги не хотел отстраняться от, целующих его, медовых губ. — И что тебе невероятно идет быть папой такой крохи. Когда я вижу, как ты держишь его на руках, — альфа погладил любимого по щеке и заглянул в глубину глаз, — каждый раз влюбляюсь еще сильнее. — Нет, — не отводя взгляда, как загипнотизированный, отозвался Чимин. — Сегодня еще не говорил. — Прости за это упущение, — улыбнулся Юнги и поцеловал мужа. Потом наклонился и чмокнул маленькую кнопку, что в будущем планировала стать изящным носом Намджуна. Чонгук спал на животе, подтянув под себя коленки, от чего его кругленькая пятая точка сильно топорщила легкое одеяльце. Отец чуть ощутимо похлопал по этому холмику и поцеловал вихрастую голову на прощанье.***
Всё утро Чимин с детьми провели на заднем дворике. Младенец усердно рос в коляске. Чонгук возился с ним, вёл серьезные разговоры, но через некоторое время Намджуна сморил сон. Брат не расстроился, а стал носиться по траве, кататься на качелях, которые для него сделал Бомсу и играть с папой в прятки. Правда кроме цветочных кустов и беседки прятаться там было особо негде, но Чимин каждый раз «с трудом» отыскивал непоседу. Даже его громкое хихиканье и торчащая над цветами черноволосая макушка не помогали омеге сразу находить сына. — Ну наконец-то, — обрадовавшись, сказал он, вынимая Гуки из очередного куста, — а я уж боялся, что не найду тебя до вечера. Тот заливисто смеялся и убегал в следующее укрытие. Чимин прикрывал глаза ладонями и громко считал до десяти. Ближе к полудню он собрал некоторые вещи и сказал маме, что они возвращаются домой. — Мы будем часто приходить, — заверил он ее. — Что-то не так? Вам здесь не уютно? — расстроилась Лиа. Она только начала привыкать к постоянному шуму, наполненного жизнью дома. — Здесь всё прекрасно, удобно и легко, — с нежностью посмотрев на мать, ответил Чимин. — Просто хочется домой. Все ночные заботы о Намджуни Юнги полностью у меня отнял, поэтому я отлично высыпаюсь и могу весь день заниматься ребятами. — Ладно, — засмеялась мать, — тебя ведь всё равно не переубедишь. И в кого только ты такой? — Даже и не знаю.***
Вечером, когда дома всё уже было прибрано, разложено по местам и пахло вкусной едой, Чимин лежал на полу детской, ожидая возвращения мужа. Он наблюдал, как Чонгук строил замок из кубиков, а его брат-задумчиво гулил в кроватке. Небо за окном уже окрасилось рыжими красками заката и создавало в комнате уютную, вечернюю атмосферу. «Как же хорошо, — думал омега, — неужели оно наступило? То самое время, о котором я мечтал много лет». Приятная усталость после долгого дня пульсировала в конечностях, глаза слипались сами собой, а голова тяжелела. Тихий стук деревянных кубиков и бормотание Джуни убаюкивали эффективнее колыбельной. Он проснулся от теплого поцелуя и ощущения тяжести на теле. Вокруг было уже темно и тихо. Под головой подушка, под спиной-кровать. Как же крепко он уснул, что даже не почувствовал, что его переносят? — Юнги? Это ты? — сонно спросил омега, когда его губы выпустили из нежного захвата. Глупый вопрос, учитывая пьянящий розмариновый аромат, но это первое, что пришло в голову. — Нет, — ответил тот, ныряя ладонью под футболку Чимина и гладя горячей ладонью от живота к груди, — это ночной вор. Я пришел украсть кое-что очень вкусное. — Ой, а в доме как раз все зефирки закончились. Мы с сыном съели их, пока смотрели мультики, — испугался омега, едва сдерживая смех. — Вам теперь и воровать то нечего, господин вор. — Как вы могли?! Все зефирки?! — возмутился грабитель, продолжая приподнимать футболку. — Что ж, вы не оставили мне выбора. Значит вместо них я возьму что-то более сладкое, — с этими словами он склонился над мужем и стал целовать его шею и грудь, прикусывая и посасывая небольшие участки кожи. На эти ласки омега отзывался тихими стонами и мягкими движениями бёдер. — Думаешь, нам уже можно? — спросил Юнги приподнявшись на руках. Посыл омеги был очевиден, но лучше знать наверняка. — Ты полностью восстановился? — Какой Вы необычный вор, — отозвался тот, прошмыгнув руками под пояс альфьих брюк и крепко сжав ладонями упругие ягодицы, — сначала грозитесь взять, а потом спрашиваете «можно ли». — Это значит «да»? — губы зависли над чувствительным соском, опаляя его горячим дыханием и соблазняя омегу нетерпеливо податься вперед на пару сантиметров. — Да, — выдохнул Чимин. — Конечно можно. Я уже просто умираю от тоски по Вам, мой долгожданный вор. Заходите скорее, переверните всё вверх дном и выносите всё подчистую. — Боюсь, за один раз мне всё не унести, — откликнулся альфа, и прильнул наконец к напряженному соску. Ответом послужил протяжный стон и короткое: — Уж надеюсь… Когда Намджун подал ворчливый голос из открытой комнаты напротив, Юнги успел дважды вынести полные чемоданы накопленного омегой желания. При этом, взамен он оставлял столько же своего, обильно заполняя им опустевшее пространство. — Переодень его, — попросил Чимин, нехотя перекидывая ногу через бедра мужа, — я на минуту в душ, а потом покормлю. — Хорошо. Как ты? Всё нормально? — обеспокоенно спросил альфа. Он тоже поднялся и стал натягивать одежду. — Нет, не нормально, — серьезно ответил омега, направляясь в ванную. Но на выходе из комнаты обернулся и озорно улыбнулся: — меня же только что несколько раз ограбили, забыл?***
Как-то раз, в конце июля, Юнги примчался домой посреди рабочего дня. — Чимини, я на пять минут, — громко сказал он с порога. — Что-то случилось? — забеспокоился омега, выходя навстречу с полотенцем в руках. Он как раз мыл посуду. — Нет-нет, — махнул рукой Юнги, — закрой глаза. — Зачем? — Закрой, говорю. Или отвернись. — Смотли кто писол?! — из детской выбежал Чонгук. — Ты тоже отвернись, — улыбаясь, скомандовал ему отец. Но Гуки уже уткнулся ему в ноги и крепко обнял. — Привет, маленький! — старший альфа потрепал его по макушке. — Ты так вырос со вчерашнего вечера! Так, а теперь помоги развернуть папу. — Отвелнись, — повторил за отцом мальчик, грозно глянув на Чимина. Темно-карие глазёнки требовательно нахмурились. — Альфы! — отворачиваясь, закатил глаза тот. — Надеюсь, в следующий раз у нас родится омежка, а лучше две. Тогда-оо я вам припомню. За его спиной Юнги приоткрыл входную дверь, чем-то пошуршал и опять закрыл. — Ну всё, можешь смотреть, — едва сдерживая радость, сказал он. Чимин обернулся. Перед ним стояла большая картина. Та самая, ну или очень похожая на ту, что Юнги изорвал в начале гона. — Недавно я наконец-то нашел того художника, — сказал альфа. — Он сказал, что написать точь в точь не получится, но эта тоже красивая, правда? Он выжидательно смотрел на мужа, широко улыбаясь. А тот молча осматривал холст. — Спасибо, что так постарался, — сказал он наконец, — но после рождения Намджуни, меня совсем перестало тянуть к живописи. — Тебе не нравится? — чуть поугас Юнги. — Она замечательная, — спохватился Чимин. — Мы повесим ее на прежнее место, хорошо? — Тебе не нравится, — уже утвердительно сказал альфа, отступая к выходу.— Ну ладно, мне пора. — Нет, не уходи так, — умоляюще изогнув брови, попросил омега, — пожалуйста, Юнги, никогда не уходи так! — Как «так»? — С обидой, — уточнил Чимин, — если ты уйдешь в таком настроении, то будешь таким весь день. А я буду винить себя до самого вечера. — Я не обижен, — покачал головой альфа. — Мне до сих пор стыдно. А исправить не получилось, потому что ты потерял интерес… Чонгук стоял у картины и, не обращая внимания на родителей, гладил пухлой ладошкой крапинки на полях. Чимин подошел к мужу. Накинув полотенце ему на шею, притянул к себе. — Я полюблю эту картину, — ответил он, глядя в любимые глаза, — потому что ее подарил ты. И пусть меня больше не манят выставки и музеи… — он поцеловал, чуть растянувшиеся в легкой улыбке губы, — эту картину, я буду любить всегда. Юнги порывисто обнял мужа и, сжимая длинными пальцами его талию, крепко прижал к себе. — Откуда ты всегда знаешь, что нужно сказать, чтобы вернуть мне хорошее настроение? — Просто я люблю тебя, — улыбнулся Чимин. — Жжуни, — смачно растягивая недавно выученную букву, громко позвал братишку Чонгук. И пока родители соображали, что происходит, он уже мчался в детскую, активно балакая на ходу, — Жжжуни, там юди. Они тёпые, шувурявые, смотли… — Он хочет показать картину брату, — догадался Юнги. Чимин догнал, подпрыгивающего от нетерпения сына и поднял второго из кроватки. — Пойдем, — сказал он Чонгуку, — покажешь Намджуну теплых людей. Самый младший альфа в семье уже уверенно держал голову и проявлял любопытство буквально ко всему. Если Чонгук подсовывал ему игрушку, тот сразу же крепко хватал ее цепкими пальчиками и не выпускал до тех пор, пока внимательно не рассмотрит. Оставалось ли что-то в его памяти — не известно, но сам процесс изучения очень увлекал Намджуна. Поэтому Чонгук был рад открывать братишке этот огромный мир, несмотря на то, что сам лишь недавно начал его познавать. — Не думаю, что он что-то поймёт, — скептически улыбнулся Юнги, взявшись двумя пальцами за крохотную ладошку. Но к его удивлению, ребенок насторожился, как только увидел абстрактные пятна. Глазки пристально уставились на холст, едва заметные бровки то хмурились, то весело взмывали вверх. — Знаешь, Чимини, — завороженный реакцией сына, тихо начал Юнги, — кажется я понял, кто велел тебе ходить по выставкам и музеям. — Похоже на то, — кивнул омега, — на всякий случай, не теряй контакты художника, ладно?***
С началом осени в их жизнь вернулась учеба, задания и заваленный проектами, расчетами и макетами стол. Большую часть теоретических предметов Чимин изучал дома. В этом учебном заведении такое было допустимо для беременных и омег с маленькими детьми. Но на практические занятия и контрольные ему приходилось ходить, оставляя малышей с мамой. Та была категорически против того, чтобы Чонгука в таком раннем возрасте отдавали в детский сад. — А я тогда на что? — обиделась она, когда Чимин в первый и последний раз затронул эту тему. — У ребенка под боком бабушка с дедом, а его поведут к чужим? — Она выразительно глянула на Юнги, который тут же окунулся в свои первые детские воспоминания. Естественно, разница между приютом и садиком была огромная, но сама мысль о том, что ребенок младше двух лет будет целый день проводить с посторонними, его совсем не радовала. — Хорошо, — сказал Чимин, — если ты правда не устаёшь с ними, пока я на учебе… — Устаю? — Лиа упёрла руки в бока, — так, сынок, ты думаешь, раз этот пупсик, — она указала на, торчащую из коляски Намджуна попу Гуки, — называет меня бабушкой, так я, что? Автоматически стала древней старушкой? — и фыркнув добавила: — Устаю! — Ну тебе почти сорок… — сконфузился омега. — Будет. Через год! — пуще прежнего возмутилась мать. — Всё! — не смотря на строгий тон было видно, что она хочет улыбнуться, — топайте отсюда на свои учёбы, работы или куда вам там надо! А мы займёмся важными делами, правда Чонгуки? Мальчик выбрался от брата, продолжая что-то ему активно вещать. — А? — услышав бабушку, переспросил он. Большие круглые глаза смотрели то на нее, то на родителей. И было в них столько наивной озадаченности, что все трое взрослых невольно покатились со смеху. — И вот это чудо вы хотите отдать в сад?! — отсмеявшись, покачала головой Лиа. — Что за люди?***
Хоть оба маленьких Мина отличались крепким здоровьем, иногда и на них нападали простуды, лихорадка во время прорезывания зубов и прочие вздутия животиков. Со всеми этими проблемами родители уже научились справляться. Но как-то раз, прогулявшись на детскую площадку и пообщавшись там с уже знакомыми детьми из соседних домов, Чонгук гордо принес домой ветрянку. Через несколько дней оба были покрыты пупырками и горели несбиваемым жаром под сорок градусов. Как будто специально у Юнги на работе случился полный завал из-за отсутствия старшего повара по болезни. Бомсу три дня подряд не вылезал из суда — разгребая самое сложное, но обещающее стать легендарным, дело государственной важности. А у Лиа сгорели все сроки сдачи крупного сборника современных авторов. — Дорогой, я приду, как только смогу, — сказала она, уже выбегая из дома сына. — Врач будет через пять минут, внимательно выслушай его и не забудь: много-много питья! — Ладно, мам, — откликнулся Чимин, держа на руках вялого горячего Гуки, — не переживай, мы справимся. — Спавимся, — повторил мальчик и помахал бабушке ладошкой. Закрыв за матерью дверь, омега перехватил сына поудобнее и, поглаживая по чистому участку обнаженной спинки, понес в комнату. Врач подтвердил ветрянку. Посоветовал сбивать температуру и обрабатывать нарывы иссушающим средством. — Наберитесь терпения, — посоветовал он, закончив осмотр и выписку препаратов. — дня через три-четыре станет легче. А пока: больше жидкости и положительных эмоций. Любите их в два раза сильней, — улыбнулся он, — и не бойтесь избаловать вниманием. — Они и так им избалованы, — признался Чимин, провожая доктора, — спасибо. В тот день Юнги работал за двоих. Но из-за переживаний, он делал всё максимально сосредоточенно и быстро. Отпросившись от вечерней учебы, он сразу после окончания рабочего дня помчался домой. — Эй, где вы все? — спросил он громким шепотом, войдя в дом. Октябрьский вечер заполнил комнаты темнотой и прохладой. Где-то было приоткрыто окно. — Мы тут, — так же шепотом отозвался омега из детской. — Только тихо, Джуни еле заснул. В комнате горел ночник, слабо освещая любимую картину Намджуна на стене. А под ней в кроватке — двух детей, спящих ногами друг к другу. Они были полностью раздеты и прикрыты лишь тонкой пеленкой в области паха. Сам Чимин сидел на полу, возле младшего. Тот даже во сне крепко держал большой палец папы, отчего омега не мог лишний раз пошевелиться. — Как ты себя чувствуешь? — спросил альфа, опускаясь на пол рядом с мужем. — Я? — не понял тот. — Да вроде нормально. — Не похоже, — Юнги погладил любимого по щеке, аккуратно убрал торчащую прядь волос за ухо и поцеловал усталые глаза. — Ты вымотан. Им было очень плохо, да? — Температура не спадала, — прошептал Чимин. Было видно, как его только сейчас начало отпускать напряжение, которое держало весь день, — Гуки постоянно чесался и мне приходилось без конца его отвлекать и успокаивать, сдерживать ручки, а из-за этого он еще больше нервничал и начинал плакать. А ты знаешь, как он плачет. О, да, Юнги знал. Их старший сын плакал редко, но метко. Слезы текли потоками, дыхание становилось отрывочным и всё это сопровождалось громким воем с икотой. — А Джуни? — Он молодец, — похвалил сына Чимин, — не капризничал. Правда температура перевалила за сорок и больше трех часов мне не удавалось ее сбить. Он был, как вялый цветочек, весь поникший и такой слабый. Юнги заметил, что рука мужа слегка дрожит, когда тот легонько погладил лоб младшего. — Иди, поешь, — сказал альфа, — я принес еды, только разогреть надо. Позову, если что. — Ладно. Но сначала руки помой и переоденься, — велел омега. Он медленно высвободил палец из малюсенького захвата и поплелся на кухню. Через полчаса Юнги нашел его спящим. Руки сложены на стол, голова опущена, волосы падают на лицо. Между бровей залегла тревожная складочка, но губы во сне слегка подернуты улыбкой. Рядом стояла тарелка с недоеденным ужином. Альфа присел у его ног и погладил мужа по спине. — Чимин, пойдем в кровать. Тот резко выпрямился, но увидев спокойное лицо мужа, сразу успокоился. — Прости, я заснул. — Иди, поспи. Пока все хорошо. Температура у обоих нормальная. Я подежурю несколько часов. — Потом сменю тебя, — зевая, согласился омега, — проводишь? Он взялся за руку мужа и тот повел его в спальню. Уложил, накрыл одеялом и склонил голову на плечо. — Не переживай, скоро всё пройдёт, — сказал Юнги. — Знаю. Просто жалко их, так мучаются. — Они же альфы. Еще не такое должны научиться преодолевать. — Угу, — сонно отозвался Чимин. — За этот день, ты наверное уже сто раз передумал заводить еще детей? — с тихим смешком спросил альфа. — Не дождешься, — выныривая из сна, ответил ему муж, — еще троих, как минимум. А там посмотрим. — Сумасшедший, — округлил глаза Юнги, — и с каждым будет вот такое, — он кивнул в сторону комнаты напротив, где спали пупырчатые голыши. — Ты готов? — Конечно, — улыбнулся тот и повернувшись на бок, тихо добавил: — разбуди через два часа. Тебе тоже надо будет выспаться.