***
Юнги проснулся от шума дождя и устало открыл глаза. В просторной спальне Паков было уже светло, но из-за пасмурной погоды непонятно который сейчас час. «Да какая разница? — подумал он. — За двое с лишним суток в этом доме мы ни разу не посмотрели на часы. Не буду и сейчас переживать о времени». Но всё же нашарил наручные часы на прикроватной тумбе и, с трудом фокусируясь, пригляделся к стрелкам. Почти полдень. Когда они засыпали в объятиях друг друга после долгой умопомрачительной сцепки, за окном как раз начинало светать. Значит прошло уже несколько часов. Но по ощущениям альфе казалось, что он не спал вовсе. Будто вместо отдыха он разгружал вагоны угля, так сильно болело всё тело. Откинувшись на подушку, Юнги посмотрел на мужа. Тот спал к нему лицом, подложив ладонь под щеку. Было в омеге сейчас что-то странное. Под глазами темные круги, кожа сухая и помятая, а несколько маленьких пятнышек-прыщиков на лбу и на носу бросались в глаза. Некрасиво слипшиеся спутанные пряди торчали во все стороны, губы бледные и какие-то слишком полные, приоткрылись и чуть сползли вниз под собственным весом, от чего вся симметрия лица стала комичной и откровенно отталкивающей. И его запах казался приторным, сахарным, будто это и не мед вовсе, а лишь переслащенная вода. «Почему ты такой некрасивый?» — пронеслось в голове альфы. И пронеслось оно не со смехом или задиристо, а с настоящим разочарованием. Эта мысли испугала Юнги. Он ведь знал, что его Чимин самый красивый, лучший во всем мире. Может не для всех, но для него-то уж точно! Всегда таким был и останется. Но сейчас перед глазами было это лицо и оно совсем не казалось ему привлекательным. Как будто за время сна с Юнги сняли розовые очки и теперь он увидел истинную реальность. Альфа потянулся, чтобы разбудить мужа. Это поможет развеять неприятное впечатление. Но рука застыла в нескольких сантиметрах от худенького плеча омеги. «Мне не хочется к нему прикасаться, — понял Юнги, — и разговаривать с ним тоже не тянет». Всё это пугало. И состояние сейчас походило на жуткое похмелье, которого Юнги в жизни не испытывал. С трудом поднявшись, он направился в туалет. Болело всё. Голова была трезвой, но и она болела за компанию. — Уже утро? — послышалось позади сонное бормотание Чимина. «Вот черт, и с его голосом что-то не то. Скрипучий, раздражающий.» — с досадой подумал Юнги и, сделав вид, что не услышал, вышел из комнаты. Было очевидно, что все признаки гона сошли на нет, а внутренний зверь наконец насытился и оставил своего носителя разбираться с последствиями. С перетрудившимся телом и этим ужасным новым видением, которое подчеркивало все недостатки и несовершенства Чимина. Откуда их столько в его омеге? Их никогда не было! А если и были, то всегда вызывали только умиление и еще большую любовь. Умываясь, Юнги посмотрел в зеркало. Сам он ничуть не изменился. Да, может слегка потемнело под глазами, а следы от чиминовых ногтей на плечах и несколько засосов на шее его не красили, но в целом он всё тот же. Еще раз бросив взгляд на красные удлиненные царапинки на плече, альфа скрипнул зубами. Резко пришло ощущение, будто все эти три дня его использовали. А следом появилась еще более ужасная мысль — ведь он и сам использовал омегу. Делал с ним всё, чего хотел внутренний зверь. Имел во всех возможных и невозможных позах. Долго и порой агрессивно. Причинял боль. Да, Чимин сам об этом просил, но Юнги с радостью давал себе волю. Как же он мог? Это какое-то безумие. Содрогнувшись от воспоминаний, альфа выключил воду и, выйдя из ванной, наткнулся на мужа. — Доброе утро, — сказал тот и, отведя взгляд, прошмыгнул в освободившееся помещение. Опять ничего не ответив, Юнги пошел одеваться. Нужно было ехать домой. Дел невпроворот. До свадебного банкета осталось всего пара дней, а весь этот неприятный сумбур в голове жутко отвлекал. Быстро собравшись, он постучал в дверь ванной: — Я пошел. Нужно заехать к Хёнджину, кое-что забрать. Сам до дома доберёшься? — Нет, — с сарказмом отозвался омега, — как же я смогу? — Свежую постель застели перед уходом, мне некогда, — пропустив ответ мимо ушей, добавил Юнги и направился к выходу. — Ясен хрен, перестелю, — проворчал Чимин и стал энергично чистить зубы. «Зачем говорить очевидное? — думал он с раздражением. — Не оставлю же я постель в следах бурной ночи. Половину дома от этих следов вчера прибрали, а сегодня я возьму и брошу всё вот так. За кого он меня принимает? Фу, вся ванная провоняла розмарином. Проветрить не мог?» Лишь закончив уборку, Чимин поймал себя на мысли, что никогда еще не испытывал такого негодования по отношению к мужу. Никогда не злился на него. Вот так, без причины. А тем более после таких прекрасных дней, которые они провели в этом доме. Он вспомнил всё, что происходило в спальне, в гостиной, в душе и даже на кухне (ох, не знает мама, как можно использовать ее гарнитур… хотя может и знает). Эти воспоминания мелькали чередой неприличных картинок, но не вызвали никаких волнующих чувств. Внутренняя сущность устало дремала, а сам Чимин ощущал лишь досаду, боль в мышцах и пустоту внутри. «Вот скотина, даже не спросил как я себя чувствую! — на глазах кипели обиженные слезы, — вот не приду домой, узнает тогда, как пренебрегать мной». Несколько раз проскальзывало дурацкое «поматросил и бросил», но омега не стал заострять на этом внимания, понимая, что и сам матросил не меньше. Скинув уже надетую было джинсовку, он забрался с ногами на диван в гостиной и врубил телевизор, намереваясь остаться тут до вечера. Но сразу же понял, что наказывает не Юнги, а детей. И самого себя. «Как ты можешь сидеть тут, когда твои мальчики ждут тебя, идиот!» — мысленно отругал себя омега и уже через пять минут стоял под дождем за воротами родительского дома, ожидая вызванное такси.***
По возвращении домой после всех дел, Юнги сразу же поднялся к детям. Те уже облепили, недавно вернувшегося, папу. Точнее он сам ими облепился и слушал новости, которыми наперебой делились Гуки с Намджуном. Маленькие омеги тоже радостно уставились на родителя, лежа на его руках. — Эми цыловалась на улице, фу, — округлив глаза сообщил Чонгук, толкая братишку в бок, чтобы тот подтвердил. Джуни закивал. — Мы видели када гуляли в парке. — В этом нет ничего плохого, — посмеиваясь, сказал Чимин, — они же влюблённые. — Как раз в этот момент вошел Юнги и, оставаясь незамеченным для сыновей, подкрадывался к ним сзади. Омега, бросив на него недовольный взгляд, договорил: — а все влюблённые должны целоваться. — Как вы с оццом, да? — хитренько улыбнулся Гуки. — Да, — произнёс Юнги прямо за спинами мальчиков. — Отеец! — вздрогнув, завопили маленькие альфы, повскакивали ногами на кровати и, повизжав от радости, позапрыгивали к нему на шею, как два бойких ожерелья. — Ух, как же я соскучился! Вы так выросли! Как себя вели? Теперь пришла его очередь выслушивать новости о бабушке, которая не слушалась и забывала пить «итаминчики», которые прописал врач. О Хосоке, который много плакал ночами и о Тэхёне, который был солидарен со своим близнецом и успокаивался, только если Чонгук забирался к нему в кроватку и гладил животик. — Это чистая правда, — подтвердила Лиа, входя в комнату с двумя бутылочками для младенцев, — у малышей были колики, а Гуки с Джуни помогали им. Ну и я тоже иногда участвовала, — усмехнулась женщина. Чимин прижал крох к себе. — Так жаль, что вам было больно, — он поцеловал омежек, — больше я не оставлю вас так надолго. — Ты хотел сказать «мы»? — уточнил Юнги, ощутив неприятное чувство собственной ненужности. — Ну да, — поджал губы Чимин, — мы. — Что это с вами? — заметив холод между парой, спросила Лиа. — Ничего, мам, — отозвался омега, протягивая руку за бутылочкой, — давай я покормлю их. — Опять «я» — с раздражением заметил альфа и взял из рук женщины вторую бутылочку. — Чонгуки, пойдем покормим твоего Тэтэ в комнате малявок. Он забрал одного пухлощекого омегу, при этом даже не глянув на мужа, и понес его в соседнюю детскую. Гуки вприпрыжку последовал за ними. — Кажется, я всё поняла, — сказала Лиа, проводив их взглядом. — Вы прекрасно провели время. — Более чем, — буркнул Чимин, любуясь крохотными пальчиками Хосочка. — И теперь вас тошнит друг от друга? — Ой, ну нет, — омега округлил глаза. — Просто немного… поднадоел он мне, — закончил он вполголоса. — Ну раз не тошнит, значит, не слишком-то и прекрасно, — засмеялась та. — А что, так и должно быть? — спросил Чимин. — Да, — женщина улыбаясь, потрепала его по волосам, — такое бывает только если ваши циклы сошлись, но беременность так и не наступила. У нас с твоим отцом всего несколько раз так совпадало. И каждый раз, после… ну ты понимаешь, после всего хорошего, наступало подобное состояние. Однажды мы даже чуть не развелись. Спасибо твоему дяде, что вправил мне мозги. — Ого! Даже так?! — Потом мы просто старались относиться к этому, как к плате за удовольствие. — И на долго это? — Не знаю как у вас, но у нас было порядка двух недель. — Почему я никогда не замечал этого? — удивился Чимин. Он всё детство был уверен, что между родителями всегда всё идеально. — Потому что дети не должны видеть неполадки в отношениях родителей, — пожала плечами мать. — Ведь даже в те моменты мы любили друг друга, и перед тобой старались не показывать временного отчуждения. — Мы тоже постараемся, — сказал омега, бросив грустный взгляд в сторону соседней комнаты. Оттуда прилетело одобрительное «угу». Юнги слышал весь их разговор и был доволен этим «мы» в словах мужа. — А как в целом? — с любопытством поинтересовалась мама, присаживаясь рядом. — Ну как… всё болит, — специально погромче сказал Чимин. — Пройдет. Я не про то. — Нормально, — пожал плечами омега, но увидев недоверчивое выражение лица матери, продолжил, уже тише, — ну ладно, всё было идеально. Я и не представлял, что может быть настолько хорошо. Спасибо, что дали нам возможность побыть вдвоем. — Пожалуйста, — засмеялась Лиа, — мальчики скучали. Зато я вспомнила каково это, когда маленький ребенок только на тебе. Полная ответственность, так сказать. — Как ты себя чувствуешь? Гуки сказал, что не принимаешь витамины. — Я отлично, — сияла женщина. — Принимаю я всё, он просто перенял дедушкино беспокойство. Твой отец уже трясётся надо мной, будто мне рожать на днях. — А так где-то в мае, да? — Если всё будет хорошо, — кивнула женщина, не в силах сдерживать счастливую улыбку.***
В кафе происходило столько всего, что обитатели дома едва успевали замечать перемены. Юнги постоянно что-то готовил, обсуждал с будущими новобрачными или договаривался о деталях с организатором. Это был его первый самостоятельный банкет на заказ. И в ход шло всё, чему он успел научиться на прошлой работе. Всё, вроде бы, происходило по плану, но без взаимодействия с Чимином, без его поддержки и тепла, Юнги было трудно сосредоточиться. Привычка иметь рядом понимающего друга слишком сильно укоренилась в нем. Сам омега занимался оформлением зала, обучал двоих наемных официантов, приводил в порядок дом, чтобы некоторые приезжие гости, по просьбе Хёнджина и его жениха, смогли остаться на ночь. Но к мужу он почти не подходил. Из разговоров между ними были только краткие фразы по делу. Единственное время, которое они неизменно проводили вместе-полчаса перед сном детей. Так и вечером накануне свадьбы они отложили все дела, поднялись в детскую и взяли на руки по младенцу. Бомсу поцеловал внуков и сдал свою смену сыновьям. Маленькие альфы уже улеглись и высовывали из-под одеял свои любопытные носики. — Папа, скаску ласказы, — попросил Намджун, сонно улыбаясь. — Да, а то бабушка нам тойко песенки пела, — подыграл старший. — Спательныи, — поддакнул Джуни. — Колыбельные что ли? — уточнил Юнги, сдерживая смех. — Ну да, — закатывая глаза, ответил Чонгук. — Чимини, расскажешь им сказку? — спросил альфа, обнимая засыпающего Хосока. Чимин аж вздрогнул, от этого обращения. Он и забыл, как звучит его имя этим голосом. Но, впервые за сегодня посмотрев в лицо мужа, поспешно отвернулся. Не хотелось встречаться с его проницательным взглядом. Опять видеть то разочарование, что появилось в них после окончания гона. — Какую вам сказку? — спросил он, покачивая Тэхёна. — Про Красную шапочку пойдет? Или, — он вновь украдкой покосился на Юнги, — про прекрасного принца, который превратился в чудище? — Шапотька для девтёнок, — возмутился Чонгук. — Пла плинса, — поддержал брата Джуни. — Я бы тоже послушал, — окидывая взглядом Чимина, хмыкнул альфа, — основана на реальных событиях? — Да, — язвительно отозвался тот, — актуальная жизненная сказка. — Акту… какая? — сел в постели любопытный главарь детской банды. — Актуальная-значит сейчас с кем-то происходит что-то такое же, — пояснил омега и сурово глянул на старшего сына, — ну всё, хватит болтать. Слушай и засыпай. Если что-то не поймешь-спросишь в конце. — Угу, — быстро юркнув на место, закивал Чонгук. Намджун боролся со сном изо всех сил. — Давным давно, — начал Чимин тоном сказочника, — жил одинокий принц. Он был самым обычным. Не красавцем, но и не ужасным. Простым худеньким, грустным мальчиком. Его королевство было печальным, потому что в нем у принца не было друзей. Но однажды еще один самый обычный мальчик из соседнего королевства предложил ему дружить. Хоть и не сразу, но принц согласился. Прошло время и он полюбил своего друга, а друг полюбил его. Принц казался ему самым лучшим на свете. Самым сильным, внимательным и красивым, с самым приятным запахом и чарующим голосом. Они вместе сражались с драконами, боролись с невзгодами и радовались победам. Их дружба и любовь, казалось, не знали границ. Но вот однажды в их дом пришла колдунья. — Жлая? — уточнил Гуки, чьи испуганные глазищи едва помещались в узкий зазор между его пушистой челкой и кромкой одеяла. — Нет, это была самая обычная волшебница. Она никому не желала зла. А принесла огромный мешок сладостей. Тех самых, которые так сильно любили принц и его друг. «Зачем ты даришь нам столько конфет?» — спросили они. «Чтобы порадовать вас. И проверить, правда ли вы любите друг друга» — ответила волшебница. Мальчики не обратили внимания на последние слова волшебницы и накинулись на конфетки. Они стали кушать их одну за другой, пока не опустел весь мешок. Принц не мог больше смотреть на лакомства, он так наелся, что стало даже плохо. Он поднял глаза на друга, но увидел перед собой некрасивое чудище. И друг, глядя на принца, тоже видел такое же чудище. Они так испугались нового облика друг друга, что разбежались по углам и боялись поднимать глаза. Потом принц стал заниматься своими делами и постоянно избегать общества друга. И тот тоже находил сотни занятий, лишь бы не смотреть в глаза своего принца. Но каждый из них помнил, как крепко они дружили и как сильно любили друг друга и поэтому не спешили расставаться навсегда. Они вспомнили слова волшебницы о том, что это проверка их любви. Чимин замолчал. Уложил Тэхёна в кроватку и поправил одеяло Намджуна. Тот крепко спал, приоткрыв пухлые губки. Юнги, как зачарованный смотрел на мужа, всё еще покачивая сладко сопящего Хосочка. — А фто дальше? — Чонгука сон сморил еще не совсем. — Как только я узнаю, чем закончится эта сказка, то сразу расскажу тебе, хорошо, — омега поцеловал малюсенькую родинку на кончике его носа и подоткнул одеяло, — спи. Юнги уже уложил Хосока и направлялся к выходу следом за мужем, когда Чонгук сонно пробормотал: — Они должжны поцылаватса. Чтобы снять проклятивное надо цылаватса. В сказках сигда так. Чимин с Юнги замерли в дверях и нерешительно переглянулись. — Они так и сделают, сынок, — тихо заверил маленького альфу отец. Оба спустились в кафе не обменявшись ни единым словом. Тут всё было уже почти готово к завтрашнему банкету. Юнги собирался приготовить десерты, чтобы выставить их на отдельный стол до подачи основных блюд. Чимину же нужно было закончить с украшением фотозоны. Каждый молча занялся своим делом в разных концах одного помещения. — Опять пойдешь спать в кабинет? — пару часов спустя спросил альфа, убирая готовые тарталетки в прохладу зеркальной витрины. — Наверное, — пожал плечами Чимин. Последние пару ночей они спали отдельно. — Сегодня твой запах вроде получше. Можешь остаться… со мной… если хочешь, — альфа замер в ожидании ответа. — А твой всё еще не очень, — качнул головой омега и, пожелав спокойной ночи, ушел на третий этаж на диван в кабинете матери.***
Ранним утром в доме началась суета. Старшие дети, чувствуя праздничную обстановку, восторженно носились по этажам, младшие, не понимая, что за шум, как обычно требовали своей порции еды, любви и заботы. Юнги еще до рассвета заступил на кухню, вызвав Хамсу и еще одного знакомого повара в помощь. Родители готовились к отъезду. А Чимин… Чимин не выспался. Половину ночи он провел думая о муже. Несколько раз даже порывался вернуться в свою постель и залезть под родной бочок, но каждый раз подходя к порогу спальни передумывал. Розмариновый дух навязчиво мучил обоняние. «Скоро это пройдет, — твердил себе омега, — и я снова буду любить его, как раньше». Новобрачные и их шумные гости прибыли около полудня. Считалось, что тот, кто побывал на свадьбе истинных, может и сам скоро найти свою любовь, а если уже нашел, то отношения окрепнут еще больше. Поэтому многие гости были счастливы просто быть рядом с виновниками торжества. Они дарили подарки, говорили искренние и смешные речи, ели и танцевали. До самого позднего вечера длилось веселье в маленьком кафе семьи Мин. Чимин отпустил официантов около полуночи. Разместил нескольких гостей в комнатах наверху, а сам спустился вниз. — Еще раз поздравляю! — обняв новоиспеченных супругов, сказал он. Те сидели в компании Юнги и Хамсу, допивая последний бокал шампанского. — Пойду, займусь посудой. Хорошей вам брачной ночи, — добавил Чимин и направился в кухню. Там его ждала гора немытой посуды и остатки закусок. — Посиди немного, — окликнул его Юнги. — Потом вместе всё сделаем. Но омега лишь покачал головой и удалился. — Я помогу ему, — поднялся Хамсу, — а то чувствую, будто не отработал положенное. — Что с вами такое? — спросил Хёнджин. — Ты о чем? — Юнги притворился, что увлечен пузырьками на дне бокала. — Вы с Чимином, как чужие, — для особо одаренных пояснил Бан Чан. — Аа, это… — Мин бросил быстрый взгляд на дверь кухни, — ничего особенного… Но поняв, что сердце не железное, раз так кровоточит, решил что должен хоть с кем-то обсудить происходящее и рассказал друзьям об их с мужем проблеме. — Ого, а я думал, что вы всё же истинные, просто не верите в это, — выслушав, удивился Хёнджин. — Очень походило на то. Но раз с вами сейчас такое… значит я ошибался. — У истинных не бывает такого «похмелья», — пояснил мысль своего омеги Чан. — Но я не понимаю саму природу, — с отчаянием признался Юнги, — ладно вы-истинные, у вас куча привилегий, но почему у обычных смертных такая хрень? — Мой отец в этом хорошо разбирается по долгу профессии. Он психолог, — улыбнулся омега, — надо было тебе с ним поговорить. Но я могу в двух словах рассказать, что знаю. Смотри, главная цель наших внутренних зверушек, — он кинул на мужа томный, интимный взгляд, от которого Юнги почувствовал себя третьим лишним, — это продолжение рода, правильно? — Ну да, — кивнул Мин. — А когда активны сразу оба, то есть ваши циклы совпали, значит оба ожидают, что произойдет зачатие. Так? — и не дожидаясь ответа, продолжил. — А раз этого не произошло… а они об этом сразу узнают. В таком случае ваши сущности списывают со счетов этого партнера. Как бы понимая, что от него нет толку в выполнении главной жизненной задачи. Значит надо искать кого-то нового, а от этого держаться подальше и делают для этого самое простое-все плюсы партнера превращают в минусы. — Но у нас этих выполненных задач… — возмутился Юнги, — четыре штуки уже! Куда еще то?! Новобрачные засмеялись. — Это же инстинкты, — сказал Чан. — С ними бесполезно спорить, да и до конца понять не получится. Просто подстраивайся. — Ладно, — угрюмо допив шампанское, буркнул Мин, — А вы что? Ваши инстинкты другие? — Наши, — омега опять посмотрел на любимого с нежностью, — наши ребята знают, что им не нужно больше никого искать, что самый лучший партнер уже рядом. И поэтому даже без продолжения рода они тянутся друг к другу. Постоянно. — Да, повезло, — хмыкнул Юнги. — У Гуки с Тэтэ тоже так будет, — похлопав друга по плечу, заверил Хёнджин. Альфы резко повернулись к нему. — Да ладно, я всё знаю, — улыбался тот. Красивые глаза озорно сузились. — Я много раз помогал Чимину с малышами… ну может не помогал, но присутствовал. И видел как Чонгук относится к омеге. И да, я понял что не вы родили этого большеглазого, круглолицего красавчика. Не обижайся, но ни ты ни Чимин, не можете похвастаться такими глазищами. — Это так очевидно? — спросил Юнги, потирая подбородок. — Наверное не всем, — пожал плечами омега, — если это секрет, то я больше не подниму эту тему. — Не то что бы секрет, но не поднимай пока, да. — Мин задумчиво смотрел в стену перед собой. — И значит Гуки с Тэхёном истинные? С чего такая уверенность? У них даже запахи еще не прорезались. — Это чувствуется, — пожал плечами Хёнджин, — если хочешь, можем поспорить?! Давай! Лет через тринадцать-пятнадцать выяснится. Готов поставить свою машину. — Иди ты, — засмеялся Юнги, — нашел о чем спорить. Лучше давай поспорим, что в день открытия ты опоздаешь к началу рабочего дня. — Идёт! Я ни за что не опоздаю. — Поставишь на это свою машину? — Ну неет, — одумался Хёнджин и потянул мужа за рукав, — А нам не пора? Первая брачная ночь, все дела. — Да, идите и балдейте, истинные, чтоб вас, — со смехом стал выгонять их хозяин. Те по-свойски вернули ему пару ласковых и, тепло попрощавшись, уехали. — Хамсу, если хочешь, можешь остаться у нас. Место еще есть, — предложил альфа, войдя в кухню. Чимин по локоть был в пенной воде, намывая тарелки, а сотрудник раскладывал нетронутые угощения по контейнерам для хранения. — Тут еще на полчаса работы, — отозвался Хамсу, — доделаем и да, пожалуй останусь. А то родители спят давно, не хочу их тревожить среди ночи. — Иди сейчас, — положив руку ему на плечо, попросил хозяин, — я закончу тут. Спасибо за работу. — Так может… — возразил было тот, но Юнги перебил тихим голосом. — Оставь нас, пожалуйста. Пожелав доброй ночи, Хамсу отправился в детскую, где для него была приготовлена постель на раскладном кресле. — У тебя уже кожа покраснела, — вынимая пенную губку из руки мужа, сказал Юнги. Чимин, отвыкший от тесного контакта немного напрягся и выпустил из рук недомытую тарелку. Та плюхнулась в воду, окатив обоих мутными брызгами. — Немного осталось, я домою, — промямлил он, настороженно принюхиваясь к не такому уж и противному розмарину. — Пусть руки отдохнут, — возразил альфа, бедром отпихивая супруга от раковины, — можешь пока чистую посуду расставить. Или просто посиди. Только не уходи, надо поговорить. — О чем? — еще больше насторожился омега. Юнги как смог, рассказал всё, что узнал от друзей о природе их с Чимином нынешнего состояния. Тот слушал молча, курсируя между столом и стеллажами. Там, за этими полками они танцевали в то утро, после первой ночевки в этом доме. Эти воспоминания приходили фоном к голосу мужа. Не такому уж и дурацкому голосу, надо заметить. — Значит всё дело опять в наших чудищах? — уточнил Чимин и застыл с очередной стопкой тарелок. Его взгляд прилип к рукам альфы. Те, мокрые по локоть, размеренно намывали что-то под толщей воды. Подвижные запястья и крепкие предплечья слегка покраснели и бугрились венами. Это было так мужественно и соблазнительно, что омега невольно сглотнул. — Выходит что так, — пожал плечами Юнги, — никакой управы нет на этот зоопарк. — Ну ничего, — робко отступая обратно к стеллажам, заговорил Чимин, — в следующий раз мы уже будем знать чего ожидать. И не станем так… — он остановился за полками, подбирая подходящие слова, — остро реагировать. — Да, — выдохнув с облегчением, громко отозвался альфа. Он боялся, что Чимин пошлет его подальше со всеми этими пояснениями. Но тот вовсе не собирался его куда-то посылать. Он просто залип. Глядя, как шпион через зазор одной из полок, Чимин наблюдал за движениями рук альфы. Наблюдал так внимательно и неотрывно, что того и гляди потекли бы слюнки. Эти длинные пальцы, красивые суставы, упругие сухожилия управляющие ладонью с тыльной стороны, сексуальный выступ косточки на запястье и эти вены, толстыми бороздками извивающиеся под кожей… «Ох, мама, держи меня!» — облизнулся Чимин, крепче хватаясь за перегородку. Посуда на полке чуть звякнула, выдавая омегу. — Ты чего там так долго? — обернулся Юнги, пытаясь увидеть мужа в полутемном пространстве за стеллажами. — Нормально всё? Помощь не нужна? — Нужна, — сдавленно пискнул тот. — Что случилось? — бросив недомытый салатник, альфа кинулся на голос, по пути вытирая руки о фартук. Воображение подкинуло парочку тревожных картин с битым стеклом и кровищей, но уже через секунду понял, что тут требуется неотложная помощь совсем другого рода. Как только альфа прошел между полками, Чимин взял его за руку и, притянув к себе, стал целовать. Но через несколько секунд застыл и, округлив глаза, уставился на мужа. Юнги был слегка в шоке, но омегу не оттолкнул. А тот боялся именно такой реакции. — Кажется, проходит, — прошептал Чимин и продолжил покрывать щеки, глаза и губы любимого теплыми поцелуями. За эти несколько дней губы забыли как целоваться и просто тыкались куда придется, как слепые котята. — Похоже на то, — чувствуя себя вполне комфортно, отозвался Юнги и обнял омегу за талию. — Тебя больше не бесит мой запах? — Нет, а тебя мой? — Только чуть чуть, — хихикнул Чимин, но тут же пояснил, — это из-за моющего средства. Можно я тебя немножко раздену, чтобы услышать настоящий аромат? — Можно множко, — понимая, куда они катятся, выдохнул Юнги. И да, катились они именно в том направлении. — Ой, ты чего творишь? — задохнулся альфа, когда Чимин вместо того, чтобы расстегнуть рубашку, стал шарить под фартуком и расстегивать его брюки. — Сам не знаю… Можно? — Чимин доверительно смотрел в альфьи глаза весь румяный и будто слегка пьяный. — Не знаю, что ты задумал, но конечно можно, — сдался Юнги и подчинился напору мужа. Тот прижал его к дальней стене, где во всю ширину шла широкая полка. — Но сначала я хочу твои руки, — признался омега. — Как это-хочешь руки? — Как угодно, — он притянул альфьи ладони к своему лицу и окунулся в них, жмурясь от удовольствия. Да, запах средства для посуды перебивал природный аромат, но тепло и красота этих рук никуда не делись. Чимин стал медленно уводить ладони ниже, чтобы они мягко обхватывали его шею. Было так волнующе и страшновато, ведь в этих руках заключена немалая сила. Видимо уловив мысль омеги, Юнги слегка сжал пальцы, имитируя удушающий захват и приблизился губами к омежьиму уху. — Хотел бы я сказать, что скучал… — с сожалением произнес он низким, хрипловатым голосом. — Я тоже не скучал, — задохнувшись от неожиданно мощного возбуждения, мелко закивал Чимин, — все эти дни совсем-совсем не думал о тебе. — Ага, — поддержал альфа, — видеть тебя не мог. — Чудище… — …болотное. — Противное создание, — продолжая двигать обожаемые руки мужа по своему телу, отозвался омега. — С невыносимым ароматом, — Юнги чертовски нравилось то, как манипулируют его ладонями, как те оглаживают все изящные округлости и впадинки. — С ужасным голосом. И этими невозможными руками, — омега быстро приподнял одну ладонь любимого к своему лицу и стал целовать его пальцы. Потом, без раздумий облизал средний и указательный, а спустя секунду обхватил их губами и втянул внутрь. Кратко объяснив на пальцах, что ждёт мужа в ближайшее время, он опустился перед ним на колени. Небольшой белый фартук уже заметно топорщился и Чимину, нырнувшего под него, не пришлось долго стараться, чтобы привести плоть повара в полную готовность. — Дурацкий… безумный… любимый, — тихо стонал альфа, ощущая как горячие губы и язык вытворяют с ним всякое, что даже увидеть было невозможно из-за прикрывающего макушку омеги фартука. — Решил с ума меня свести? — он ухватился за широкую полку, что впивалась ему в заднюю часть бёдер. Надеяться на одни только ноги уже было невозможно, они нещадно подкашивались. Вместо ответа омега выпустил член мужа изо рта и, медленно лизнув несколько раз по нижней поверхности, вновь вобрал внутрь и продолжил ритмичные тугие движения. — А, ну да, — бормотал в полубреду Юнги, — я же сам сказал, что всё можно. Ладно, давай, делай… что вздумалось. На последних словах Чимин уже чувствовал, что до развязки осталось всего ничего и соскользнув к самому краю, стал дразняще огибать бархатистую плоть языком. Раздался нетерпеливый рык и всё те же руки обхватили его лицо под белой тканью, просительно подталкивая на прежнее место. Мысленно усмехнувшись, омега выполнил просьбу и довел дело до взрывного пряного конца. С сожалением теряя некоторые тягучие капли, он наслаждался ароматом и вкусом, которые стали еще приятнее, чем прежде, до их превращения в чужаков. — Ужасный, ужасный… — оседая на пол, рядом с мужем, проговорил Юнги. — Всё в тебе невыносимо, Чимини. Просто невозможно люблю тебя, моё чудище.***
— Так вы, что, так быстро помирились? — уточнила Лиа, когда на следующий день вся семья была снова в сборе в комнате маленьких альф. — Ну мы же не ссорились, — счастливо улыбнулся Чимин, теснее прижимаясь к любимому, на чьих руках хихикало оба самых маленьких Мина. — Ключевые слова тут «так быстро» — шепотом пояснил Бомсу, который устроился на кресле. Намджун носил ему по одному кубику и докладывал, какого цвета каждый из них. — Где уж быстро? — переглянувшись с супругом, переспросил Юнги. — Четыре дня мучений, не так-то это и мало. — Четыре, слыхал? — женщина перевела возмущённый взгляд на мужа. — В первый же раз. Это как называется, Пак Бомсу?! — А я тут причём? Я вообще… — он осмотрелся, выискивая оправдание, — вот, с красным кубиком. — Ох, не зли беременную женщину! — опасно сузив глаза, проговорила она. — Ну перестань, иди ко мне, — альфа протянул здоровую руку и привлёк жену к себе на колено, — в следующий раз мы тоже постараемся… — Паап! — хором шикнули Юнги с Чимином, озираясь на навостривших ушки маленьких альф. — А, да-да, — улыбнулся тот и постарался сменить тему разговора, хоть ничего у него и не вышло, — а что вам помогло? Как так получилось? — Нуу… — Чимин смутившись, покраснел и глянул на руки своего альфы, которые сейчас выглядели так невинно, — Юнги мыл посуду.***
До открытия кафе оставалось две недели. Все подготовительные работы подходили к концу. Договора с поставщиками были заключены, санитарный инспектор одобрил помещение по всем пунктам. Технику безопасности с учетом жилых комнат тоже удалось пройти без проблем. Осталось сделать самое важное. Вывеску и рекламу. Они долго думали над названием и никак не могли решить, какое выбрать. В итоге написали их все на листочках и доверили выбор Хосоку. Именно у него были самые надежные цепкие ручки. — Итаак, — бабушка с трудом вынула из пухлых пальчиков листочек, развернула его и торжественно начала, — ваше кафе будет наз… — Наше, мам, — исправил ее Юнги. — Ладно, наше кафе будет называться «Мини», — она перевела взгляд на сына и удивленно приподняла брови, — серьёзно? Мини? Это ты придумал? — Да, я, — гордо приподнял подбородок омега, — наше кафе не большое-никто же не будет с этим спорить? К тому же почти все мы тут носим такую фамилию, у меня даже в имени такой слог есть. А так же, — он важно поднял указательный палец, — подавляющее большинство обитатей этого дома, как раз такого размера. И так будет еще довольно долго. — Смотрю ты подготовился, — хмыкнул Юнги. Ему по большому счету было без разницы, как будет называться их заведение, но не подколоть мужа он не мог, — признайся, ты подговорил Хосочка, да? — Конечно, мы омеги понимаем друг друга без слов, да малыш? — Чимин взял ребенка подмышки и приподнял перед собой. Тот радостно запищал, дрыгая ножками и пуская слюнки. У них с Тэхеном собирались резаться первые зубки и нижние дёсны у обоих припухло краснели, что сопровождалось повышенным слюноотделением. — Омежий заговор, — закатил глаза Юнги. — Как я тебе и обещал, помнишь? — подмигнул ему Чимин и нежно боднул альфу челкой в щеку.***
За несколько дней до открытия Бомсу вернулся к работе. Но так как он многое пропустил за почти полгода вынужденного отпуска, первое время занимался только ознакомлением с текущими делами конторы. Ему приходилось теперь вставать раньше всех, чтобы успеть сделать необходимые упражнения на разработку плеча и ноги, но жена всегда просыпалась вместе с ним и готовила завтрак. Каждое утро они встречали рассвет за одним из столиков кафе, тихо обсуждая планы или просто болтая о чем-нибудь своем. Как-то раз Чимин случайно подслушал их разговор, когда спускался за водой для Тэхёна. У того уже проклюнулся зубик, поэтому мальчик мучился от повышенной температуры и постоянно хотел пить. Гуки еще спал, так что папе пришлось идти самому. — Я сегодня поговорю с ним, — послышался голос матери. Чимин остановился на последней ступеньке. — Только скажи так, чтобы никто не обиделся, — прошептал отец. — А ты уверен, что сейчас удачное время? Скоро открытие, им нужна будет помощь. — Мы же уезжаем не на край света, а всего лишь возвращаемся домой. — Скажи честно, Бомсу, — нежным тоном сказала женщина. Чимин мог поспорить, что она сейчас гладит мужа по руке, — дело в работе? Тебе тяжело добираться отсюда? — Нет, ты что, — быстро отозвался тот, — какая мне разница откуда добираться, если за мной заезжает корпоративный транспорт. Дело в том… тут скоро будет много народу. Туристы и молодежь, приличная публика. И если мимо них то и дело будет проходить такой изуродованный хромой калека как я, это не прибавит рейтинга новому заведению. Чимин прижал ладонь ко рту, чтобы сдержаться и не начать ругаться о том, как сильно отец ошибается. Какая разница, что подумают клиенты? Его папа жив, почти здоров и рядом! Что может быть важнее? Но он закусил губу и подождал продолжения разговора. На удивление омеги, мать не стала сразу возражать. — А что будет потом? — спросила она, после паузы. — Когда придет пора рожать. — Если нужна будет помощь, мы вернемся, — теплым шепотом ответил Пак, — Чимини поможет. И всё поймет. Но я почему-то уверен, что ты прекрасно справишься сама. А вечерами я буду рядом. Только представь… Они замолчали. Чимин присел на ступеньку и тоже представил родителей в их тихом уютном доме. Новый маленький ребенок агукает в кроватке, мама размеренно занимается делами, иногда берет его на руки и ласково ухаживает. Отец возвращается с работы, целует их и рассказывает малышу разные истории, как когда-то рассказывал ему. Где там место для Чимина и его огромной шумной семьи? Он всё понимал. Немного ревновал, но больше искренне радовался, что небеса дали им еще один шанс на такое счастье. Конечно же он отпустит их без обид и сцен. — Давно тут сидишь? — мама появилась у входа на лестницу. Омега вздрогнул и поднялся. — Да, — честно ответил он. — Когда вы собираетесь перебираться домой? — прозвучало чуть резче, чем он хотел, но это наверное из-за недавнего пробуждения. — После открытия, — ответила Лиа. — Ты за водой? — Ага, Тэтэ опять всё выдул. Чимин наполнил бутылочку и прежде чем подняться к детям, подошел к отцу. — Ты не прав, пап, — сказал он, набравшись смелости, — ты не калека. А прекрасный, харизматичный мужчина. Твоя легкая хромота заметна лишь если очень присмотреться, а все шрамы от операций, которыми врачи спасли твою драгоценную жизнь-уже почти не видны. Так что если хотите вернуться домой, я не против и всё понимаю, но пусть для этого будет другая причина, хорошо?! Я горжусь тобой и тем, какой ты у нас красавец! И мне очень грустно, раз ты правда думаешь, что можешь быть неуместен в этом доме… в этом кафе. Чимин сдержал слезы, но предательскую дрожь в пальцах унять не получалось. — Прости сынок, что такое сказал, — обнял его отец, — но мне всё еще трудно принять нового себя. — Дома будет спокойнее, да? — мягко уточнил омега. — Думаю да, — кивнул Пак и положил руку ему на плечо. — Но я очень благодарен тебе за всё. За помощь в реабилитации, за весёлых ребятишек и за эти добрые слова. Ты-самое большое сокровище в моей жизни. — Ой, ну всё, я плачу, — всхлипнула Лиа, — вы чего тут устроили? Мы же не прощаемся! — Спасибо, пап, — Чимин уткнулся лицом в грудь альфы. Потом слегка приобнял мать. — Ладно, пойду поить своего утёнка, а то всех сейчас перебудит.***
— Я не опоздал! — с порога воскликнул Хёнджин, влетая в кухню. — Явился за секунду до начала рабочего дня, — посмотрев на часы, хмыкнул Юнги. — Но не опоздал же, — радостный омега искрился позитивом, — так не терпится уже начать. Во сколько открываем двери? Кстати, вывеска-огонь! Кто нарисовал такую милоту? — Догадайся, — усмехнулся Мин, смазывая маслом форму для выпекания. — А открываемся через час. Давай за дело. Хамсу уже во всю взбивал безе и напевал что-то себе под нос. Все трое увлеклись готовкой и обсуждением деталей работы. Время пролетело и уже вот-вот пора было открывать кафе для первых посетителей. — Отец! — раздался четкий голосок из-под стола. — Джуни, — удивился Юнги, увидев макушку сына. Подойдя, он присел перед мальчиком на корточки, — ты почему здесь? Я думал вы еще спите? — Папа жовёт, итём! — маленький альфа с серьезным выражением лица протянул ручку и повел отца за собой. Юнги думал, что Намджун пойдет наверх, но тот направился к выходу на улицу. — Ты не замерзнешь? — насторожился отец, поднимая ребенка на руки, — давай только выглянем, и вернёмся. — Я к бабуске, а ты папе, — Намджун указал отцу на входную дверь, а сам сполз с его рук и побежал на второй этаж. — Маленький шпионский засланец! — крикнул он в след хихикающему сыну и вышел на улицу. На их невысоком крыльце красовалась гирлянда из белых шариков, аркой окружавшая вход. А к двери спиной стоял Чимин в светлой униформе официанта. Легкий пар его дыхания рассеивался в прохладном октябрьском воздухе, отросшие до середины шеи волосы омеги, отсвечивали каштановыми бликами в утреннем солнце. Юнги тихо прикрыл дверь, боясь вспугнуть это видение. Его любимый человек, его друг, единомышленник, опора и спутник стоял в двух шагах. Хрупкие плечи, тонкий силуэт, сильный характер и бесконечная любовь — вот что альфа видел сейчас перед собой. Омега держал одинокий белоснежный шарик на длинной веревочке, стремящийся в небо. Юнги подошел к нему и обнял со спины, положив подбородок на плечо. Легкий медовый аромат приятно вскружил голову. После воссоединения, альфе еще больше нравился этот запах и он не мог надышаться им даже если они проводили рядом целые дни и ночи. — Тебе не холодно? — спросил он. — Прохладно, но это не важно, — омега повернул голову и чмокнул мужа в щеку, — я вспоминал, как мы придумывали наше кафе. Мечтали о нем и рисовали картинки, — он вложил верёвочку в руку супруга. — Помню тогда нам не верилось, что это станет реальностью. Но вот оно, — омега обернулся, указывая на вывеску и выше, — и тут наша большая семья. — Мы много работали, чтобы всё это стало реальностью, — улыбнулся Юнги, — это не волшебство из твоих сказок на ночь. — Да, но я всё-таки надеюсь, что и волшебство на нашей стороне, — Чимин внимательно посмотрел альфе в глаза. — Я хочу, чтобы ты подумал и загадал самое большое, самое заветное желание. Оно обязательно сбудется, ведь сегодня особенный день. Немного подумав, Юнги покачал головой: — Мне нечего загадывать, у меня есть всё, чего можно пожелать. — Тогда давай я скажу, а ты отпустишь шарик, если согласен, — и не дожидаясь ответа, Чимин заговорил почти шепотом, обращаясь к небу, — сегодня я прошу, чтобы судьба и дальше была благосклонна к нашей семье. Чтобы у мамы родился здоровый малыш. И все наши мальчики были счастливы в жизни. Пожалуйста, пусть наше крохотное кафе нравится людям и пользуется уважением долгие годы. Румяное от прохлады и волнения лицо светилось улыбкой. Юнги не мог отвести от него взгляд и упустил момент окончания пожелания. — Ну же, отпускай, балда! — пихнул его в плечо Чимин. — А, да, — опомнился альфа и уже чуть было не выпустил верёвочку. А потом опомнился и вновь крепко схватил ее, — а еще, пожалуйста, если это не слишком трудно, — он посмотрел вверх, так же, как и омега минуту назад, — пусть у нас родится еще хотя бы один ребенок, а лучше несколько. И я очень прошу, сделай так, чтобы мой Чимин немного поправился, я ведь так люблю его красивые формы… — омега стал закрывать ему рот ладонями и шикать, но Юнги отстранял его и уворачивался, смеясь своим теплым смехом, — хотя бы на пять-десять килограмм, я ведь прошу о сущем пустяке. Отпрыгнув от очередного тычка, альфа выпустил нитку и шарик медленно поплыл в небо. — Вот ведь ты?! — топнул ногой Чимин, глядя вслед загаданным желаниям, а потом крикнул шарику на прощание: — спасибо за всё! Кроме последнего. С этим можешь не спешить! — Идём, — смеясь пуще прежнего, Юнги взял мужа за руку, — пора открываться. — Ну вот как ты мог испортить такой важный момент?! — негодовал Чимин, переступая порог. — Ты же сам велел загадать самое заветное желание, — пожал плечами альфа, поцеловал всё еще ворчащие губы и развернул табличку на дверном стекле. Надпись на ней гласила «открыто».