***
Трое суток слились в один бесконечный день. Хотя по ощущениям Чимина, всё это была одна долгая, непроглядная ночь. Да еще постоянный дождь за окном добавлял расстройства. Омега по несколько часов к ряду сидел рядом с кроваткой Джина. Делал всё, что доверяли ему медики: осторожно переодевал, обтирал кожу, чтобы не образовывались потница и пролежни, ну и конечно же, рассказывал сказки. Куда уж без них? Во время коротких процедур, когда врачам приходилось будить мальчика, Чимин ласково говорил с ним. Иногда Джини реагировал на любимый голос, улавливал папин взгляд и словно бы улыбался в ответ своими темными, красивыми глазками. Но чаще всего малыш вообще не реагировал на чьё-то присутствие. Пока меняли трубки, он успевал сделать только несколько самостоятельных вдохов. А потом его грудная клетка вновь начинала втягиваться маленькими резкими толчками. Казалось, что малыш только выдыхает воздух, не оставляя себе ни глоточка. Обычно в этот момент врач вновь подключал ребенка к аппарату, тот делал глубокий вздох, затем еще один и еще. И наконец расслабившись, снова засыпал. А Чимин… что он мог? Дождавшись, когда сын заснет, он извинялся и выбегал из отделения прямиком на лестничную площадку. Крепко хватался за перила и только тут давал волю слезам и бессильным немым крикам. Он не видел улучшений. Доктора в один голос твердили, что это нормальное развитие событий, процесс идет постепенно, как ему и положено. Что малыш медленно, но верно идет на поправку. Но Чимин был его папой. Он чувствовал своего сына и понимал, что тому ничуть не лучше. На ночь омега возвращался в палату и спал несколько часов. Даже не спал, скорее вырубался на корню и падал без сил. Проснувшись, он что-то ел и на полчаса шел в палату к Феликсу, чтобы хоть как-то отвлечься от тягостных мыслей. Феликс после рождения сына светился как рождественская ель. А его персиковый аромат заполнял всё помещение и был сейчас таким нежным, что помогал немного расслабляться даже Чимину. Он не мог налюбоваться своим чудесным маленьким альфой, но ради друга, старался немного прятать свое счастье. — Всё в порядке, — сказал ему Чимин, когда и на четвертое утро зашел к товарищу. — Пожалуйста, радуйся так, как только можешь. А я подзаряжусь от вас, можно? Феликс кивнул, но сердце у него разрывалось при виде друга в таком состоянии. — Хочешь подержать Ханыля? — предложил он. — Он только с виду крепыш, а на деле весит, как зефирная пироженка. В общем, лёгкий совсем. — Конечно, — Мин взял ребенка. Тот выпучил на нового знакомого свои, большущие глаза, точь в точь как у папы, — он очень красивый. Я бесконечно рад за тебя. Пусть у твоего сына и правда будет та счастливая судьба, которую ты ему загадал. — Будет, — кивнул тот, — и у Джини будет, вот увидишь. — Не знаю. Чимин отдал малыша папе и, не зная куда деть, резко опустевшие руки, похлопал по бёдрам. Хотелось уйти. — Нас завтра выписывают, — сказал Феликс, укладывая маленького в люльку. — Сказали, что мы оба в полном порядке и можем освобождать помещение. — Это хорошо, — отозвался Мин. Немного помолчали, переминаясь с ноги на ногу. — Ну ладно, я пойду. Скоро начнутся процедуры. — А как думаешь, мне дадут увидеть твоего Джини? — вдруг спросил персиковый омега. — Он наверное красавчик, как и все ваши. — Наверное, я еще не видел его личика полностью, — сердце у Чимина сжалось. Он ведь и правда еще не имел возможности рассмотреть своего ребенка. — Я спрошу. Если разрешат — приду за тобой. — Хорошо, — кивнул Феликс, а потом добавил, — держись, малыш! Ты нужен ему сильным. Так будь таким! — Буду! — чуть улыбнулся Чимин и расправил плечи. А потом вопросительно приподнял бровь, — «малыш»? — Ага. Когда ты такой грустный, мне хочется утешать тебя, прямо как Ханыля, когда он плачет, — пояснил друг. — Ну, я бы не отказался… — Мин потупил взгляд, но потом всё же договорил, — от объятий. Мне их очень не хватает. Юнги приходит только по вечерам и то ненадолго. — А что ж ты раньше-то молчал? Феликс сгрёб товарища в охапку и крепко-крепко обнял. Тот нырнул в эти объятия и впервые не сдержал слёз в присутствии друга. Было ощущение, что сейчас он ухватился за спасательный круг. Хоть вокруг по-прежнему продолжало бушевать темное море отчаяния, это кольцо дружеских рук не даст Чимину окончательно утонуть. Он сможет перевести дух в этих объятиях, чуточку восстановить силы, чтобы продержаться до вечера, пока не придет его альфа. Чимин вновь вошел в палату Феликса через пару часов. — Идём, — шепотом позвал он, заметив, что Ханыль спит, — тебе разрешили ненадолго зайти к Джини. Тот быстро помыл руки и уже собрался выходить, как вдруг младенец проснулся и тревожно захныкал. — Чувствует, что без него собрались на тусовку, — хмыкнул Феликс и поднял сына на руки. — Что ж, ладно, возьмем тебя с собой, приятель. Только давай договоримся на берегу: не плакать, не ругаться, много не пить и на девчонок не заглядываться! Ответом ему было почмокивание довольными губками и доверительный взгляд. — Ой, ну и шладкий он, — невольно улыбнулся Чимин, — дай я его слопаю! — Неа, это моё! — хохотнул счастливый родитель. — Уверен, совсем скоро ты будешь лопать своё. Нагуливай аппетит пока. И ведь он не обманул насчёт «скоро» Они вошли в отделение интенсивной терапии, стараясь не шуметь. Ханыль, как верный слову джентльмен, не плакал, не матерился и даже не кряхтел. Он прислушался к незнакомым звукам пикающих приборов и глухому шуршанию мехов. — Вон туда, — Чимин указал на кроватку Джина и пропустил вперед друга с ребенком на руках. Трое дежурных медиков что-то делали около других маленьких пациентов. — Нам пора менять пелёнки, — сказал Чимин, приступая к делу сноровисто манипулируя руками сквозь окошки. — Иногда он просыпается в такие моменты. Так что вы вполне сможете познакомиться. Ханыль, всё еще прислушиваясь к сигналам, стал непроизвольно вертеть головкой. Выбрав наиболее удобное положение лицом в сторону Сокджина, он тут же замер и распахнул глазищи. Чимин распеленал сынишку и приготовился обработать кожу салфетками, как вдруг сигнал с прибора фиксирующего глубину и частоту дыхания огласил тревогой всё помещение. Чимин удивленно отпрянул. Подбежала медсестра и, глянув на приборы, велела одному из коллег привести доктора. — Что случилось? — спросил Феликс, отступая назад. — Не знаю, — отозвался Чимин, беспокойно теребя в руках новый подгузник. — Этот датчик обычно так не трезвонит. Пришел врач и сделав какие-то выводы из показателей, велел срочно вынуть трубку из дыхательных путей пациента и снять с него маску. Чимин попытался что-то спросить, возразить, ведь нельзя извлекать средство вспомогательного дыхания. Но его отстранили и быстро проделали все необходимые манипуляции. — На бок, — командовал доктор, прикладывая к груди малыша стетаскоп, — да, есть прохождение. Интенсивный массаж. Один из медиков стал усиленно ритмично сжимать грудную клетку Джина своими огромными ладонями. Мальчик, до этого будто похрапывал, а теперь, под воздействием умелых рук стал сильно кашлять и хрипеть. Чимин схватился за голову. — Что с ним? — Всё хорошо, — быстро сказала одна из медсестер, — это хороший признак. Организм стал сам справляться… — Отсос, — скомандовал доктор, — держите голову. Крепче фиксируйте! Он быстро проделал какие-то неуловимые движения, нырнул специальным приспособлением в горлышко ребенка и помог тому избавится от отходящей мокроты. — Продолжайте, — велел он медику, совершавщему массирующие сжатия, — медленней и мягче. Основная масса вышла. — Ему лучше? — не веря своим глазам и ушам, спросил родитель. — Да, — подошел к нему врач, — у него случился некий внутренний толчок… импульс к раскрытию легких. Я уже вам говорил: такое вообще случается очень редко. А чтобы спустя несколько суток… я еще с подобными случаями не сталкивался, — он почесал седую бородку. Феликс в сторонке пытался перехватить сына поудобнее. Но тот всё равно сползал с рук, стараясь повернуть голову в сторону кроватки Джина. Неосознанно, резко дрыгая ручками, он постоянно пытался вновь развернуться к своему сверстнику лицом. Заметив это, доктор прищурил глаза и спросил у Чимина: — Мне сказали, что вы с мужем-истинные? Это правда? — Как и мы с моим, — быстро вскинув руку, как школьник, вставил Феликс. — Так это правда? — он был и удивлён и восхищен одновременно. — Да, но мы не родились такими. Это пришло после нескольких совместных лет. — Как интересно. — Извините, но какое отношение это имеет к Джину? — Чимину нетерпелось скорее подойти к сыну, но пока ему там даже места не было. — Смотрите, — доктор кивнул на Ханыля, — этот младенец очевидно тянется к нему. — А мне кажется его это пиканье интересует, — отозвался папа любопытного егозы. — Нет-нет, попробуйте поднести его с этой стороны, — медик провел Феликса в узкое пространство между кроваткой и приборами. Ханыль даже не обратил внимание на ярко мигающие лампочки. Он продолжал коситься в сторону маленького омеги и тянуть к нему свои растопыренные пальчики. — То есть вы думаете, что эти двое…? — брови Феликса ползли вверх. — Истинные? — закончил вопрос друга Чимин, удивленный не меньше. — Ну раз вы оба состоите в таких парах и судя по всему хорошо знакомы друг с другом… — Хорошо?! — возразил Феликс. — Да мы всю беременность вместе провели, ели из одной посуды и чуть ли не спали вместе. — Но не спали, — на всякий случай добавил Чимин. — Ну вот и объяснение, — довольно кивнул врач. — Вас сближали ваши дети. Ох, это всё так увлекательно! Чуть позже, когда Джин был уже в стабильном состоянии и снова уснул, на этот раз с гораздо менее массивной маской и без введенных внутрь трубок, Чимин нашел этого доктора, чтобы задать еще несколько вопросов. Узнав прогноз, касательно лечения, он решился: — Вы уже третий человек науки, который с таким интересом относится к вопросу истинности. Разве Вам не положено смеяться над этими сказками и магическими штуками? — Ну что Вы?! Это заблуждение. Все врачи и психологи верят в истинность, даже если не встречали ее в реальности. Это как… если бы Вы были орнитологом и слышали о фениксе, возрождающемся из пепла. Кажется невероятным, да. Но тем не менее возможность увидеть такую птицу собственными глазами манила бы Вас всегда. Вы как будто бы просто знаете, что она существует, просто не показывается всем подряд. — О… — только и смог выдать Чимин. — Ну если хотите полюбоваться на истинных, приходите в наше кафе. Там у нас целых пять пар таких. Ой, ну теперь уже шесть, если Вы правы про Джини с Ханылем. Врач округлил глаза. — Вы что, со всей страны такие пары себе выписали? Мин засмеялся. Такой солидный с виду доктор, а так по-детски реагирует. — Я серьезно, — сказал Чимин, — приходите к нам когда будет время. Завтраки и обеды мой муж готовит просто восхитительно. Да и десертов с собой еще дадим. У вас есть дети, внуки? — Да, четверо внуков. Мы обязательно придем. — Так нам теперь остаться что ли? Не ехать домой? — спросил Феликс тем же вечером. — Раз твоему мелкому лучше рядом с моим мачо… пусть в одну кроватку их положат, глядишь так дела еще лучше пойдут. — Рано еще им в одну кроватку, — хохотнул Чимин, который физически ощущал, как с его души сваливался огромный камень. — Чё эт рано? Они ничего такого натворить еще не смогут, пелёнки же ниже пояса туго закручены. — Ой, Феликс, — закатил глаза Мин, — твои дурацкие пошлые шутки даже на детей теперь распространяются? — Это я еще только разминаюсь, — подмигнул другу веснушчатый, — вот подрастут, начнут понимать что к чему, тогда держитесь. — Ладно, тебе всё можно. — Хм, ты какой-то подозрительно добренький ко мне стал. — Ничего странного. Проси всё что хочешь за то, что родил человека спасшего жизнь нашему сыну, — на полном серьезе сказал Чимин. — Слушай, тебя за язык никто не тянул. До какой даты действует это предложение? — уточнил Феликс, хитро прищурившись. Его бесконечно радовала перемена в настроении друга. Да и то, что у Ханыля с самого рождения есть истинный (во втором поколении, это ж только подумать!) тоже приносило огромное счастье. — Предложение с неограниченный сроком годности. Всё, пойду к Джини. Спокойной ночи. — Ага, пока, — махнул рукой персиковый. Но вдруг опомнился: — А, Чимин-Чимин, стой! — Что? — А я им могу воспользоваться один раз или несколько? — Я уже пожалел о своих словах, — Мин снова, смеясь, закатил глаза. Но всё же ответил, — сколько угодно. Только на шею не садись. — Принято. Ну всё, иди, а то спать не даешь. Мы же устали, жизни спасать это вам не хухры-мухры, да Ханылик? Всю эту ночь Чимин провел рядом с сыном. С кроватки мальчика убрали купол и большую часть датчиков, так что теперь омега мог вдоволь насмотреться. Только вот лица полностью до сих пор видно не было. — Такой умничка, Сокджини, мой маленький силач, — тихим шепотом нахваливал Чимин. — Справился с нехорошими бяками и теперь будешь легко дышать сам-сам. Давай постараемся поправиться поскорее, ладно? Дома братики тебя уже заждались. А отец недавно приходил и велел передать, что ты самый крутой.***
Прежде чем они оказались дома, прошла еще почти неделя. Но вот Чимин с сумкой и Юнги с Джином на руках вышли из такси около крыльца «Мини». Был солнечный день конца августа, на лестнице сидела серая кошка Эми, а сквозь большое окно кафе были видны посетители, которые завтракали и о чем-то весело болтали. Омега не мог поверить, что весь этот кошмар наконец-то позади и они правда приехали домой. — Дети же дома сейчас? — спросил он, немного робея перед встречей с семьёй. — Конечно, они ждут, — альфа кивнул на окно детской комнаты на втором этаже. Там семь любопытных маленьких лиц прижались носиками к стеклу. Но заметив, что их заметили, они отлепились и бросились куда-то внутрь комнаты. — Пойдем скорее, — засмеялся Чимин, — а то сейчас сюда выбегут. Нужно ли говорить, что новому члену семьи Мин достался огро-о-омный кусок пирога под названием «любовь»? Братья, Саран, Лили и Джон всей толпой окружили маленького омежку на отцовских руках. Каждый хотел потрогать его, кто за руку, кто за щёчку. Один Момо оказался решительным и оперевшись на колени Юнги передними лапами, быстренько лизнул крошечную круглую пяточку Джина. — Момо! — строго сказал Чонгук. Пёс сразу вернулся на четыре лапки и попятился к зовущему. Чонгук, как самый старший, уже давно стал для Момо главным хозяином в этой большой семье. Пёсик слушался его безоговорочно, любил гулять только с ним и в любой игре первым делом рвался именно за Гуки. — А где папа? — Хосок огляделся, но не найдя Чимина, отошел от группы и выглянул в коридор-никого. Потом прошел на лестницу — омега сидел на средней ступеньке верхнего пролета. Мальчик подошел к нему и сзади обнял за шею. — Устал, да? — проницательно спросил он. — Привет, Солнышко моё Хосоки, — ласково погладив детские руки, отозвался омега. — Устал немножко, да. Сейчас посижу минутку и приду к вам. — Можно, я ш табой посижу? — спросил мальчик и спустившись, присел на ту же ступеньку, тесно-тесно прижавшись к папиному боку. — Как ты, малыш? Расскажи чем занимался, пока нас не было. — Ну-у, вроде сё как всегда, — пожал плечиками тот. — Вчера Мингу не приходил. Я ш дедой в шахматы играл. — И как? Выиграл? — Тойко один раз, — нахмурился Хосок, — деда меня пять раз. — О, это круто! — похвалил Чимин. — Дедушка ведь никогда не поддаётся. Поэтому твой один раз гораздо ценнее, чем если бы ты выиграл сто партий у слабого противника. — Да? — маленький омега подозрительно посмотрел на папу. Потом обдумал его слова и просиял. — А почему Мингу не приходил вчера? — Готовица он. — А-а, скоро же школа. У него последний, выпускной класс. Чимин совершенно забыл о том, что уже через несколько дней и из их дома в школу отправится один первоклассник. — Папа! — Чонгук прибежал на лестницу и обнял родителя. За ним семенил Момо. А через пять секунд рядом образовался Тэхён и тоже полез обниматься. Но если двое предыдущих были бережны и деликатны, то этот маленький ураган налетел на папку и чуть не удушил его бурей своих чувств. — Мы так фкучали! — голосил он. Хосок и Чонгук присоединились к брату и теперь все трое шумно тискали Чимина. На эту возню из детской выбежал Намджун и тоже с разбегу залетел на папины плечи. Это был бы не Джуни, если б он при этом слегка не запнулся. Но омега успел во время обернуться и поймать сына прямо в свои объятия. Усадив его к себе на колени, Чимин расцеловал улыбающееся кругленькое лицо. — Боже, как же я соскучился по вам, мои любимые! — вздохнул он. — А по мне? — по лестнице уже спускалась Саран. Сестрёнка была в голубом летнем платье, в волосах красовался белый бантик, на запястье браслет из разноцветных бусин. А следом шел Джон, пытаясь дотянуться, чтоб дернуть ее за косичку. — Как ты выросла! — воскликнул Чимин и тоже привлёк к себе. — Красавица моя! Но на коленях места уже не было, на ступеньке тоже, так что Саран перегнулась через Намджуна и деловуще чмокнула брата поочередно в обе щеки. Джон пожал руку Чимину и, всё же добравшись до девичьей косички, тихонько дёрнул ее и быстро увернулся от сдачи. — А где Лили? — оглядев всю толпу, собравшуюся в этом узком пространстве, спросил Джуни. — Она тоже здесь? — Да, с Хёнджини пришла утром. — Пойдемте, она наверное в комнате с Джини, — сказал Чимин, пытаясь встать. Дети побежали наперегонки. Только Намджун остался с папой и взял его за руку. Они спокойно поднялись и тоже вошли в шумную детскую. Лиа и Лили уже заканчивали переодевать Сокджина в чистые домашние одёжки. Малышка подавала женщине миниатюрные носочки с таким серьезным, деловитым видом, будто помогала нейрохирургу проводить операцию. — А вот и Лили, — сказал Чимин сыну. Тот чуть сжал его руку и бросил на девочку быстрый взгляд. — Как ей идет это красное платье. — Да, у нее еще сегодня бусики, — добавил Джуни и вдруг резко сменил тему: — А у Джина теперь точно всё хорошо? Он пьям весь здоров уже? — Да, ваш маленький братик полностью поправился. — А где его истинный? — со знанием дела спросил Чонгук. — Нам отец всё рассказал. Про… как ужж зовут сыночка Феликса? — Ханыль, — донеслось сзади от двери детской. Туда поднялся Хамсу в своем обычном рабочем фартуке и поварской белоснежной рубашке. На руках он держал своего первенца. Позади показался и Феликс. Джин, до этого лежавший спокойно и завороженно следящий за манипуляциями бабушки, вдруг встрепенулся и стал ворочаться в направлении вошедших. — Ого, сколько нас тут! — кажется Лиа только сейчас заметила, что комната битком набита маленьким народом. — Покажите вашего омежку, — попросил Хамсу, — я же должен знать как выглядит суженый моего сына. Выглядел Джин так, что показать было только в радость. Щечки пухленькие, бровки темные, глаза карие, а фигурные губы такие пухлые и по-омежьи выразительные, что даже его широкоплечесть, если та всё же проявится, никого в заблуждение не введет. В общем выглядел он самым омежным омегой, которого можно было себе представить. — У нас тут что, смотрины? — в комнату вернулся Юнги, который уже успел переодеться в рабочую одежду. — Типа того, ага, — хохотнув, отозвался Феликс. — Ханылю спать пора, может всё же положим их с Джини в одну кроватку? — Ой, да клади-клади, — засмеялся Чимин. — Только пеленками покрепче оберни. Кто понял — тот понял, остальные не засмеялись, но тоже с интересом посмотрели, как малюсенького альфу с феликсовыми глазищами укладывают рядом с крохотным омежкой и накрывают одним общим одеялком. — Это ж надо, — всплеснула руками Лиа. — Обнимаются! Такие маленькие, а уже обнимаются, Чимини! Ты видишь? — Да, мам, чую зададут нам эти обниматели. — Ничего, вы справитесь, — уверенно произнесла женщина, а потом спохвотилась и обняла сына, — мы же с тобой не виделись еще, родной! Ты так похудел за эти две недели. Как себя чувствуешь?***
Потихоньку жизнь в доме Минов вошла в удобное русло. Чонгук пошел в школу. Намджун и близнецы продолжили посещать садик в первой половине дня. Всё это время Чимин посвящал младшему сыну, в котором просто души не чаял. Возможно на его любвеобильность повлияло долгое восстановление Джина, а может всё дело было в том, что многодетный папаша просто очень соскучился по младенческому запаху, пухленьким ручкам, щечкам и как бы не слопать этого пупсика в порыве нежности?! Внутренняя омега старалась держать своего носителя в лапах, но у нее не всегда получалось. Стоило ей на минутку прикорнуть, как Чимин уже тискал ребенка, щекотал и дул в детский животик крепко прижавшись губами, отчего получались громкие неприличные звуки. — А я думал это ты так… — Юнги вошел как раз в один из таких моментов. Джин, который кстати был совсем не против папиных мега-активных ласк, проагукал отцу приветствие и вновь посмотрел на Чимина: «хочу еще!» — А помнишь, Гуки так Тэхёну делал? — спросил омега, уступая мужу место у пеленального стола. — Ага, и Хосочку тоже, а до этого Джуни. Как давно это было! — Юнги поднял малыша. Тот уже научился держать голову и строить глазки. Сейчас он приподнял одну бровь, явно вопрошая: «Гулять идём или ты пришел расцеловать своего самого красивого сына?» Но отец ничего не понял. Какие же эти взрослые бывают глупые! — Вот сейчас из школы придет, напомним, — улыбнулся Чимин. — Ты можешь себе представить?! Гуки! Придет из школы! — Могу, — кивнул Чимин, — он уже совсем взрослый. На тебя сегодня ностальгия что ли, напала? Так говоришь, будто не помнишь, как шли все эти годы. — Помню, — отозвался Юнги, лаская сынишку любящим взглядом, — конечно помню. Но всё же… как быстро они растут. — Ага, а мы стареем, — хихикнул омега и ущипнул альфью ягодицу. — Хотя… беру свои слова назад. Пока еще не стареем. — Ты никогда не постареешь в моих глазах, Чимини. — Скажи это лет через двадцать. — Ладно, и через сорок скажу. А сейчас пойдемте встречать наших детсадовцев. — А тебе работать не нужно разве? — удивился омега. Обычно он сам ходил в садик за детьми, потому что в кафе в обеденное время всегда был большой наплыв посетителей. — Я заранее сделал всё, что нужно. А с остальным и без меня разберутся. И вообще, — альфа положил ребенка и весь сделался такой серьезным, прямо-таки взрослым. — Что вообще? Какие-то проблемы на кухне? — Нет, наоборот. Дела идут замечательно. Мы с Хамсу и Хенджином много говорили о расширении. Как считаешь? Стоит ли нам найти помещение для еще одного кафе? — Сеть «Мини»? — Чимин попробовал слово на вкус. — Это будет занимать всё твое время. Но принесет хороший доход и улучшит репутацию. — Мне и с нынешней репутацией нормально, — усмехнулся альфа. — А доход… ну нам же хватает на хорошую жизнь. Даже есть возможность содержать несколько работников и понемногу откладывать на учебу детям. — Когда ты стал откладывать на учебу? — удивленно воскликнул омега. Он был совершенно не в курсе этого дела. — Давно уже, а разве я не говорил? — Ну даёшь! Как можно забыть сказать такое? — Ну вот сейчас и сказал, не кипятись. — Наоборот, я очень рад, что ты такой предусмотрительный. А по поводу расширения… Я чувствую, что ты сам этого не хочешь. — Да. И более того, я хочу вообще отойти от основной работы. Нанять на свое место хорошего специалиста, а самому заняться конкретно новыми десертами. — Опять полная голова идей, да? — Ага — И сможешь больше времени проводить с нами, — с надеждой проговорил Чимин. — Да, — кивнул Юнги, привлек мужа к себе и поцеловал. — Я не хочу упустить ни дня.