Конец света – веселись!

Бостонское небо розовело от заката, солнце уже скрылось за полуразрушенными остовами офисных высоток, отсюда напоминавших ракеты, когда-то готовые устремиться ввысь, но теперь несправедливо брошенные. Дорога к аэропорту была завалена старыми округлыми автобусами и автомобилями, над останками аэровокзала, крытым паркингом и кладбищем самолетов парил в воздухе «Придвен» — огромный дирижабль Братства Стали, издалека похожий на черную маслину, хотя Хэнкок настаивал, что его формы напоминают скорее радтаракана без лапок. Пришвартованный авианосец носом «смотрел» на Бостон, нависал над ним и будто говорил: «Полюбуйтесь все, мы здесь. У нас большая армия и всякие мощные штуки для уничтожения несогласных». — Не жди доброго приема, Хэнкок: они ненавидят таких, как мы — гулей и синтов. Считают нас монстрами, — напомнил Валентайн, беспокойно глядя на рыцаря Братства Стали, охраняющего оцепленный периметр в чистенькой силовой броне и с миниганом наперевес. Хэнкок пожалел, что не взял с собой Фаренгейт — померилась бы с этим идиотом тяжелыми пушками. — Пусть попробуют шевельнуться, и я покажу им, кто тут настоящий монстр, — злобно прошипел он и ускорил шаг, упрямо сверля взглядом непроницаемые отверстия для глаз в шлеме солдата. Ник и Хэнкок оказались в ярком пятне прожектора, освещающего подступы к взлетной площадке винтокрылов, огороженной со всех сторон стальными модульными баррикадами. Несколько послушников и рыцарь не сводили с них глаз, последний слегка приподнял свой миниган, чтобы выглядеть еще более угрожающим, хотя куда уж больше. — Гражданским сюда нельзя. Тем более вам. Убирайтесь, или я немедленно открываю огонь! — приглушенно прозвучало из-под шлема. — Нам нужно увидеть рыцаря Вивьен, — спокойно сказал Ник, игнорируя пренебрежительный тон рыцаря. У детектива был странный дар: его парадоксальная человечность при полном отсутствии всего человеческого. Обычно люди ему доверяли, но Братство Стали не проймешь: — Вы оглохли? Гражданским… — Они с нами, она же предупредила! Пропустите! Знакомый нахальный голосок. Темноволосая девушка в видавшем виды красном кожаном плаще и репортерской кепкой с надписью «Пресса», заложенной за козырек, проворно подскочила к главному входу. За ее спиной на ступенях курила Кейт, взирая на этот спектакль с лучшего места. Рыцарь замешкался всего на секунду, но затем равнодушно отвернулся от них. — Только дай повод, синт. И ты не вздумай делать глупостей, гуль, — злобно бросил он Хэнкоку в спину. — Попридержи язык. Он тебя до добра не доведет, — в тон ему отозвался тот, и не оборачиваясь, продемонстрировал солдату средний палец. Девушка проследила за его движением и недовольно скривилась. — Привет, Ник. Хэнкок, не стоит тебе на них огрызаться — они жутко нервные. Кстати, что ты вообще тут делаешь? — И я рад тебя видеть, Пайпер, — саркастично хмыкнул мэр. Настроение с каждой минутой портилось все больше. — Пришел попрощаться, как и вы. Эта, кажется, четвертая встреча с Вивьен никак не была связана ни с Добрососедством, ни с личными интересами мэра, но и ее можно было назвать случайной, так как Валентайн попался Хэнкоку на глаза, когда заходил к КЛЕО за запчастями, и тот увязался за ним. Его никто не звал, да и сам он не знал, зачем пришел. Чтобы отговорить «рыцаря», наверное. — Где Вивьен? — Ник угостился сигаретой, предложенной Кейт, и уселся с ней рядом на ступеньке. Хэнкок и Кейт обменялись приветственными взглядами — после истории с ограблением она стала частенько захаживать в Старый Капитолий, и они сошлись во взглядах на некоторые виды химии. — Обещала скоро подойти, — отозвалась Пайпер. Как всегда она была чересчур подвижной: крутилась на месте, стараясь охватить взглядом все вокруг, и постоянно шелестела ручкой в желтом разлинованном блокноте. Вряд ли журналистку «Общественных событий» кто-то пропустил бы на охраняемую территорию аэропорта, не будь она подругой Вивьен, поэтому она пользовалась этой привилегией по полной. Дальше хаба, в котором они ожидали, проход для них был закрыт. Именно оттуда и появилась Вивьен. Ох, лучше бы носила свои нелепые комбинезоны Убежища или серебряные плащи — они хотя бы были забавным. Строгая форма рыцарей Братства Стали, нагрудник и наручи цвета хаки уж очень резали глаза, лишая ее индивидуальности и легкомыслия, из-за которого она вечно попадала в странные ситуации. Даже Псину она переодела — тот разгуливал в болотно-зеленой бандане в цвет формы Выжившей. Подбежав к Пайпер, Псина встал на задние лапы, положив передние девушке на грудь. — И я рада тебя видеть, дружок, — обрадовалась журналистка, потрепав собаку по холке. Получив свою дозу ласки, Псина пошел здороваться к остальным. Привычно ткнулся носом в руку Хэнкока. Тот встретился взглядом с Вивьен, которая явно чувствовала себя немного неловко в его присутствии, и он понял: она не забыла сказать ему о Братстве, а сделала это сознательно. — Не думала, что вас придет так много. — Ты же знаешь — я не умею держать язык за зубами, — махнула рукой Пайпер. — Это еще не все смогли прийти. Где твой комбез, Комбез? Без него ты совсем на себя не похожа. — Такая уж тут дисциплина, — пожала плечами Выжившая и скривила лицо, морщась и расправляя плечи. Тяжелый нагрудник был явно непривычен для нее, хотя с ее образом жизни волей-неволей держишь себя в хорошей физической форме. — Когда мы помогали тому парню звонить по межгороду, я и не думала, что ты нацепишь военные шмотки и свалишь от нас в закат, — Кейт сердито сплюнула за перила, ее злые глаза не могли скрыть тот факт, что она недовольна решением подруги. Да и остальные друзья Вивьен были явно расстроены — неизвестно, когда еще ей удастся покинуть «Придвен», но на то они и были ее друзья, чтобы поддерживать ее решения. — Ты уверена, что все хорошо обдумала? — Ник выкинул окурок куда-то за ступени и поднялся. Рукав от его древнего бежевого тренча уже висел на нескольких ниточках, грозясь вот-вот отвалиться. Над их головами раздражающе громко вышагивали свою вахту часовые. Хэнкоку надоело слушать светский треп — он пришел сюда не за этим. Отодвинув в сторону Пайпер и Ника, он вклинился между ними и оказался лицом к лицу с Вивьен. — Надо поговорить. Обычно он вел себя с ней как клоун и старался развеселить даже в тех ситуациях, когда повода для веселья не было, но сегодня он немного спустил с поводка свой гнев. Все потому, что Вивьен надолго ушла с его радаров, и если бы не Валентайн, он бы вообще не узнал, что она вступила в Братство Стали. Он не был уверен, имеет ли право рассчитывать на приглашение после нескольких коротких встреч. В конце концов, каждый волен жить и поступать как ему хочется, но со времен, когда она работала на него, Хэнкок считал ее своим человеком, и его гордость была слегка уязвлена. — Хорошо. Пойдем поговорим, — сдержанно согласилась Вивьен, ее друзья не стали спорить. Устроились на ступенях, закурили, а Пайпер стала просить Псину дать лапу и показать «зайку». Вдвоем они поднялись на ржавый телескопический трап, с помощью которого в довоенные времена пассажиров переправляли в здание аэропорта Логан. Сейчас от пассажиров остались лишь выбеленные солнцем кости, а от самолетов — ржавые каркасы на взлетной полосе, лежащие там будто туши гигантских китов. Металл трапа под ногами идущих стонал от их веса. Хэнкок оперся на перила. Отсюда открывался вид на тонкую линию бухты, на которой, словно кипень в бурной реке, клубились розовые закатные облака. Красные знамена Братства Стали раздражающе трепались на ветру. — Возвращаясь к вопросу детектива — ты все хорошо обдумала? — поинтересовался Хэнкок, щурясь на шпиль старинной церкви где-то за пределами Либертарии. Вивьен оперлась спиной на перила рядом с его локтем. — Да. И приняла решение. Жесткая, идущая к своей цели, как и всегда. Пожалуй, таких в Братстве ценят. — Зачем тебе вообще нужны эти тостеры? Хочешь до конца жизни выполнять чужие приказы? Свобода на грани анархии — вот доктрина Хэнкока. Слепое подчинение, следование чужой воле и безоговорочное выполнение приказов — это ли не рабство? Братство Стали не только угрожало ему лично, как гулю, так еще и было олицетворением всего, что он ненавидел, а Вивьен сейчас стояла в их облачении. Ему нравилась бесшабашная частичка ее личности, способная на смелые и неоднозначные поступки, такие как правосудие Серебряного Плаща или ограбление мэра, но сейчас он едва ее узнавал. — Нет, но это единственный выход. — Как ты вообще связалась с ними? — По пути домой Пип-Бой поймал сигнал о помощи. Отряд Братства Стали попал в засаду диких гулей в полицейском участке в Кембридже, и мы с Кейт решили помочь. После этого паладин Данс пригласил присоединиться к ним, — она приглушила голос, и Хэнкоку пришлось напрячь слух, продираясь сквозь нестройный гул машин в здании аэропорта. — Я сначала отказалась, но потом узнала, что только у Братства хватит ресурсов построить телепорт. Наши интересы совпали: им нужен доброволец, готовый проникнуть в Институт. – А ты, значит, лесенка, которую собираются перекинуть между двумя организациями? Этот чертов телепорт в Институт. И как Хэнкок раньше не догадался, что дело как всегда в поиске Шона? Страшно ли ей было? Как тут разберешь, когда во взгляде больше стали, чем в пластинах силовой брони. — У меня есть шанс найти его, понимаешь, Хэнкок? — непривычно мягко обронила Вивьен. Он понимал, ну, или старался понять. Знал, что это такое — иметь семью, а потом лишиться ее. И никакой винт, никакие виноградные ментаты не заделают брешь в том уголке сердца, где когда-то было нечто важное. — Почему ты не сказала мне, что вступила в Братство Стали? Другие твои приятели были в курсе. — Есть разница, — был уклончивый ответ. Взбесивший его ответ. — В чем разница? — Солдат, пятиминутная готовность! Винтокрыл готов вылетать! — рявкнул снизу паладин, в броне которого отсутствовал шлем. Его суровое лицо выглядело так, словно он во время приемов пищи питается исключительно каленым железом, ну, или деталями убитых синтов. — Дай нам десять, придурок! — предложил Хэнкок, перевешиваясь дальше за перила. Строгий взгляд темных глаз паладина стал каменным, он поднял свой лазерный карабин, прицел которого смотрел точно мэру в лоб. — Пристрелить тебя на месте, гуль? — угрожающе поинтересовался он. — И что тебе это даст? Смердящий труп гуля на вашей чистенькой взлетной полосе? Этого хочешь, нет? Тогда заткнись и дай нам договорить. — Через пять минут буду, паладин Данс! — деланно бодро отрапортовала Вивьен, и Хэнкок понял, что бесшабашная ее частичка никуда не делась, а просто хорошо спряталась где-то глубоко на дне ее глаз. Все ради Шона. У нее неплохо получалось носить маску послушного солдатика, когда нужно, и Хэнкок не сомневался, что до поры до времени в Братстве у нее все будет получаться. Конечно, пока они ей нужны, если только ей там не понравится. Хана им всем, если так случится. — И этому тостеру ты будешь подчиняться? — презрительно бросил Хэнкок, оттолкнулся от перил и выпрямился, прикурив сигарету. Дым на секунду заслонил ее лицо, темное от тусклого освещения. — Он неплохой мужик, просто очень любит свою работу, — пожала она плечами и высветила часы на Пип-Бое. На зеленом экране отобразилось, что время подходит к восьми. — Да уж, это куда круче, чем быть мэром, — съязвил он, но Вивьен пропустила его слова мимо ушей, беспокойно глядя на время. – Слушай, мне и правда нужно бежать. Надо еще успеть попрощаться с друзьями. Ладно, решил Хэнкок, не стоит строить из себя обиженку. Если он расстанется с Вивьен на дружеской ноте, в конце концов, это может принести ему выгоду: полное гулей, наркоманов и подонков Добрососедство явно мозолит Братству глаза, а влияние Выжившей может оттянуть момент, когда бугаи в силовой броне появятся на его пороге. Сделав эти выводы, Хэнкок решился и положил руку ей на плечо, слегка сжав пальцы, и осознал, что это движение — последнее, что увидел в своей жизни Финн. Когда он касался людей, они обычно замирали. По большей части от отвращения — ведь тогда его лицо оказывалось слишком близко. Вивьен же просто смотрела ему в глаза, словно ничего особенного не случилось — даже улыбалась одними уголками губ. Неужели ей не противно, или она слепая и не видит, насколько он уродлив внутри и снаружи? — Похоже, ты знаешь, что делаешь, — глядя в упор, произнес Хэнкок. — Только делай это осторожно. — Вряд ли я вернусь скоро. Но как только удастся, я свяжусь с тобой, — пообещала Вивьен, и в искренности ее слов можно было не сомневаться — маски Серебряного Плаща, мелкого воришки или солдатика Братства на ней не было — это была она сама. Отстранившись, она спустилась к друзьям, а мэр остался курить на трапе, наблюдая, как она по очереди обнимает Пайпер, потом сопротивляющуюся телячьим нежностям Кейт, а затем, к большому удивлению Хэнкока — Ника. Они с Псиной отправились к винтокрылу, ни на кого не оборачиваясь. Через какое-то время суету пропитанного тошнотворно-безукоризненной дисциплиной лагеря прорезал звук крутящихся винтов. *** Вивьен Остин не то чтобы боялась летать, но когда тебя и бренную землю разделяют десятки метров, а поднимающийся в воздух винтокрыл еще помнит славные довоенные времена, немудрено занервничать. Выжившая вцепилась в боковой поручень, изо всех сил прижималась задом к ребристому полу и даже сквозь толстую подошву армейских ботинок пыталась держаться за него пальцами. А вот Псине и Дансу полет нравился. Овчарка выставила ушастую голову за борт и ловила открытой пастью потоки ветра, трепавшие ее длинный розовый язык, а паладин игнорировал поручни и стоял на самом краю, глядя на приближающийся «Придвен» с большим уважением в карих глазах. Дирижабль, чудо инженерной мысли, впервые предстал перед Вивьен в тот день, когда она убила Келлога и вышла из его укрытия, перемазанная его кровью. «Слишком много металла», – подумалось ей тогда, свет многочисленных прожекторов упал ей на лицо и ослепил. Братство Стали могло сколько угодно вещать из громкоговорителей о своих мирных целях – Вивьен была женой военного и знала, что ничего пацифистского в организованных, вооруженных людях быть не может: насилие красным маркером прописано в их уставах и черным клеймом выжжено в их мозгах. Армейская слава стоила Нейту слишком дорого и очень мало от него оставила. Оказываясь дома в Сэнкчуари, Вивьен все еще видела его призрак, сидящий на диване напротив неработающего телевизора и бездумно уставившийся куда-то сквозь погасший экран. Она подозревала, что Братство сделает с ней то же самое, если не хуже, но выбора у нее не было: ей нужны были сильные мира сего, чтобы найти Шона, так что придется дать взятку своей совести и расплатиться за это позже. Силовая броня оглушительно прогрохотала о железо, когда Данс спрыгнул с борта на палубу. Псина выскочил следом, бесцеремонно отправился обнюхивать дневального, а Вивьен с браменьей неловкостью вывалилась последней, испуганно вцепилась в серые перила, ошалев от высоты, гуляющего ветра и гудящего шума. Винтокрыл остался висеть в цепкой хватке механического манипулятора, как котенок в челюстях у мамы-кошки. Немного покачивало и подташнивало, но открывшийся с летной палубы вид компенсировал весь дискомфорт. Волны, подсвеченные желтоватым сиянием луны, ласково плескались о выжженные радиацией берега. Бескрайний океан размеренно подтачивал чернеющий вдалеке город. Вивьен любила Бостон и до Великой Войны, и, странно признавать, после нее. Нависающие над ней стены исторических зданий и покрытых листовым цветным железом небоскребов были ей милее открытых пространств и постъядерной природы. Однако она понимала, каким видят Бостон с высоты птичьего полета солдаты Братства: мертвым, полным опасностей, монстров, и тех, кого они таковыми считают. Как муравей, выкинутый из бетонного муравейника, Вивьен ощущала себя потерянной, болтающейся над океаном в порывах холодного ветра, тонущей в море стали. – Водить дружбу с сомнительными личностями недопустимо, солдат, – исполненный строгости голос Данса заставил Вивьен крепче обхватить ладонями ограждение. – Сэр? – Я не буду распекать тебя за общение с рейдершей и журналисткой, – смягчил командир, но вмиг посуровел снова. – Но синт и гуль, Остин? С твоими боевыми данными ты можешь построить блестящую карьеру в Братстве, но такие связи порочат честь всей нашей организации. Скажи спасибо, что их не расстреляли прямо на месте, но предупреждаю – это было в последний раз. Вивьен сжала зубы. Трудно было выдерживать прямой и требовательный взгляд Данса, но она отказывалась сдаваться – раз уж она теперь солдат, то и смотреть должна как солдат. Воспоминания о дьявольской ухмылке Хэнкока, что пришел проводить ее нежданно, рискованно, а главное, немотивированно, не выходили у нее из головы. Наглость, с которой мэр Добрососедства разговаривал с паладином, и презрительный взгляд, которым одарил всех со знаком Братства Стали на броне, на секунду зашевелили в ней малодушные сомнения. Отчего-то не хотелось, чтобы и на нее он смотрел так – потому Вивьен и избегала прощаний и была немало удивлена, когда Хэнкок со скрипом, но все же принял ее решение. Командир терпеливо ждал ее ответа. Он не нуждался в оправданиях или возражениях – лишь в обещании, после которого он сможет представить ее старейшине, будучи успокоенным, что она не вернется на мрачную стезю порока. Синие глаза Шона, точь-в-точь как у матери, смотрели сквозь Вивьен и не видели ее. Этот мальчик – всего лишь воспоминание, и даже не ее, а Келлога, но оно подхлестывало Выжившую, заставляло вновь и вновь отрекаться от всего зарождающегося важного в ее жизни. – Этого больше не повторится, паладин Данс, – выпалила Вивьен на одном дыхании, позволяя острому ветру подхватить и разметать осколки ее сердца. – Я рассчитываю на это. В конце концов, ты здесь под моей ответственностью, – кивнул солдат. – Теперь идем. Пора представить тебя Мэксону. В качестве награды она получила то, чего не ожидала – паладин ей улыбнулся. Вивьен мгновенно поняла, почему он раньше этого не делал: едва поднятые уголки губ полностью преображали суровое лицо Данса, а кофейные глаза его становились теплыми, будто один лишь взгляд их способен обнять и согреть. Новоиспеченный рыцарь Вивьен Остин мысленно сфотографировала эту улыбку и намеревалась сохранить под веками, вспоминая всякий раз, когда отвращение к любым проявлениям армейской жизни будет сгибать ее пополам в приступе тошноты. В конце концов, ее извилистый путь к сыну может стать чуть легче, если рядом с ней по нему пойдет Данс.