Конец света – веселись!

Рейдер в грязно-сером противогазе с торчащими из дырок пучками темных волос выскочил из-за нагромождения рваных покрышек и обломков фанеры и ринулся на Хэнкока, держа биту с гвоздями как факел. В высшей степени глупость – бежать с палкой наперевес против гуля с дробовиком, поэтому уже через секунду парень отлетел в сторону и врезался в сложенные друг на друга шлакоблоки, которые посыпались неудачливому «бейсболисту» на голову и развороченную выстрелом грудь. Вивьен повезло меньше: здоровенный детина с высоким рыжим ирокезом и черной банданой, закрывавшей широкий нос, налетел на нее с правого бока, но не удержался сам, и вместе они повалились на грязный асфальт. Рейдер очухался первый, сильной ручищей подмял Выжившую под себя так, чтобы она оказалась между его коленей, и замахнулся разводным ключом, чей конец напоминал прочный птичий клюв. Со свистом инструмент полетел в голову Вивьен, но в последний момент она умудрилась отклониться, и «клюв» врезался в паре сантиметров от ее головы и оставил в асфальте внушительную трещину. Вряд ли бы она пережила второй такой удар, но на помощь подоспел Псина, с наскока запрыгнувший рейдеру на спину. Вся мощь собачьих челюстей обрушилась на врага, острые зубы погрузились в его грязную татуированную шею. Громила выгнулся, пытаясь стряхнуть овчарку, но та держала мертвой хваткой, а вес собаки тянул назад, заставляя махать конечностями в поисках равновесия. Разводной ключ выпал из разжавшегося кулака и ударил по опирающейся в асфальт руке Вивьен. Выжившая коротко вскрикнула, высвободила ногу и ударила противника в грудь пяткой тяжелого ботинка, заставляя того окончательно завалиться. Едва мужчина оказался на спине, Псина лихо отскочил, но тут же напрыгнул вновь, вонзился в кадык и с грудным рычанием затряс головой, раздирая податливую человеческую плоть. Из глотки налетчика раздался тошнотворный булькающий звук, как если бы кто-то засунул соломинку в стакан с водой и вдувал в нее воздух. Вивьен, не вставая, спиной вперед отползла под прикрытие Хэнкока, и вместе они наблюдали, как их пушистый друг, что любит побегать за мячиком, делает «зайку» и жалобно просит почесать животик, безжалостно вгрызается в чужое горло и разбрызгивает кровь, словно изголодавшийся яо-гай. – Совсем отбитые. Под чем-то они что ли? – Вивьен зашипела от боли, тряхнув ушибленной кистью, но уже проворно перезаряжала револьвер. Хэнкок выкинул из головы картину, в которой валяющийся в густой красной луже разводной ключ торчит из ее головы. – Определенно, – сквозь зубы прорычал бывший мэр, держа обоих рейдеров на прицеле, пока те не затихли окончательно, а затем ныряя обратно к Выжившей, сидящей на корточках у ржавого желтого пикапа. – Ты в порядке? – Сойдет. Знаешь, кажется, мы тут кому-то помешали. В Переулке Висельника их мог и не ждать теплый прием, но уж не настолько, чтобы встречать их пулями из «трубников», одна из которых чуть не задела Хэнкока, со свистом пролетев в паре миллиметров от левого уха и заставив от неожиданности выронить сигарету. Оказалось, что выстрел был шальным – еще до их появления в узком капкане из домов развернулся театр военных действий. Перебегая от укрытия к укрытию, Хэнкок, Вивьен и Псина подобрались поближе, чтобы найти под кирпичной стеной с рекламой «Бостон Бьюгл» тело мертвого минитмена, которому безумный рейдер в противогазе проломил голову, да так старался, что звенья биты застряли в сколах черепа. Знакомый звук лазерных мушкетов сложно с чем-то спутать: вначале они громко трещат, прежде чем выдать единственный, но бьющий наповал заряд. Значит, минитмены еще здесь и отстаивают свою территорию. За дверью юго-западного входа ярко вспыхивали красные лучи, пули отскакивали от стен, слышался забористый мат рейдеров и звонкие голоса защитников Содружества. Что ж, было наивно полагать, что «вкусный» клочок земли, откуда рукой подать до всех крупных поселений Бостона, не привлечет внимание иного сброда. Рейдер с мешком на голове, напоминавшем грязную наволочку с двумя прожженными сигаретой дырками для глаз, высунулся из-за баррикады, чтобы проверить, куда подевались его приятели, и сразу получил 44-й калибр промеж глаз, а после безвольно повис на колючей проволоке, закапывая кровью помятую и отстрелявшую своё турель. – Суки, – по-змеиному прошипела Вивьен, раздосадованно прижав губы к тыльной стороне ладони. В бою она обычно становилась восхитительно, пугающе холодной, но сегодня включила эмоции, и кажется, даже наслаждалась происходящим. Вряд ли дело было в самих рейдерах – их в Содружестве все ненавидели – скорее Вивьен просто хотелось разрядки после переживаний о Шоне и Нейте. Для этого дела лучше всего подходят две вещи: секс и насилие. Поскольку никто из ворот больше не показался, Выжившая и бывший мэр приблизились к ним и заглянули в дверной проем. Минитмены отстреливались с северо-восточного входа, но плохо видели своих противников из-за плотной застройки – нагромождений домиков и сараев, которые плотно прилегали друг другу и из-за тесноты надстраивались этажами, напоминая скорее курятники, чем жилища. Вивьен и Хэнкоку, ставшим неожиданной подмогой, предстала иная картина: опрометчиво оставив тыл на трех придурков, рейдеры теперь выглядели для них живыми мишенями с открытыми для пуль спинами. Грех не воспользоваться: напарники уложили сразу четверых, пока кто-либо вообще успел повернуть голову и осознать происходящее. Когда бандиты наконец обратили внимание, что их шайка заметно поредела, преимущество уже было не на их стороне. С оставшимися противниками расправились быстро – трубное оружие легко собирается и модифицируется, но проигрывает перед настоящими пушками. Коллекция Вивьен пополнилась трупом тощей наркоманки в очках сварщика и молодого парня с карабином, а Хэнкока – еще одного любителя бейсбола и огромного черного кобеля с шипастым ошейником, украшенным выбеленными кротокрысьими косточками. В переулке все затихло. Редкие лучи солнца, заглядывающие в щели между домов и баррикад, озолотили опускающуюся на тела почивших рейдеров пыль. Со стороны минитменов было тихо – те не спешили покидать укрытие, не убедившись, что неожиданные помощники пришли с миром. – Выходите, свои! – громко крикнула Вивьен, распрямляясь и опуская пистолет Келлога к бедру. Хэнкока всегда забавляли эти ребята, что бродили по Содружеству в своих странных шляпах, пыльных кожанках и костюмах-тройках, напоминая ковбоев из довоенных книжек, которые почему-то носили энергетическое оружие, а не традиционные для вестернов револьверы. Сама идея помогать жителям Пустошей его восхищала, но организация этого процесса вызывала вопросы. К примеру, вместо того, чтобы распаляться на десятки маленьких поселений, минитмены могли уже давно объединиться и основать собственный большой город на одном из заводов-гигантов. В отличие от жителей Даймонд-Сити или Добрососедства, у них хватило бы на это и оружия, и боевых единиц, но они упорно продолжали садить мутафрукты в крошечных деревеньках типа Сэнкчуари или Кантри-Кроссинга. – Вот гадство, – тихо выругалась Вивьен, когда заметила, кто возглавляет группу из пятерых минитменов. Хэнкок тоже узнал серый плащ, сине-серый жилет и зеленый шарф, а главное – дурацкую колониальную шляпу. Губы Вивьен поджались в тонкую линию, и казалось, сейчас она даст деру, чтобы не общаться с этим парнем, который уже направлялся прямиком к ней, перешагивая через вражеские поверженные тела. – Генерал! Большая удача, что ты оказалась здесь так вовремя! – приветствовал Гарви, протягивая женщине руку в перчатке из толстой грубой кожи. Чтобы ни случалось, он всегда пребывал в дебильно-бодром расположении духа. – Рада тебя видеть, Престон, – Вивьен ответила на рукопожатие, но ее слова расходились с выражением ее лица, которое явно подводило и выдавало кислую мину. Возвращаясь из Сэнкчуари, они надеялись здесь остановиться. Пропустить по стаканчику. Съесть по початку кукурузы. Вместо этого они получили геморрой в виде перестрелки и чрезмерно активного вдохновителя минитменов, который уже очень давно и настойчиво добивался внимания генерала. Хэнкок оглянулся по сторонам в поисках остатков телепорта в Институт, но того и след простыл – либо его конфисковало Братство Стали, либо мусорщики или минитмены разобрали на запчасти. Ничего, кроме шатких конструкций, сквозь которые тонкими полосами пробивалось утреннее солнце, не напоминало о «вершине сотрудничества людей Содружества». – Я надеялся, что ты ответишь на мой призыв, генерал, – Престон привычно подбоченился, за его спиной подчиненные оттаскивали тела убитых рейдеров и обыскивали их, откидывая «трубники» и холодное оружие в одну кучу, а наплечники, шлемы и прочую нехитрую бандитскую броню – в другую. – Много вещей требуют твоего внимания. И телепорт… Я хотел кое-что обсудить с тобой. Наедине. На последнем слове Гарви метнул взгляд на Хэнкока, с которым даже не соизволил поздороваться. Не припоминалось, чтобы у них были какие-то тёрки, но вероятнее всего, минитмену не нравился образ жизни как самого Хэнкока, так и города, которым он раньше управлял. Престон считал, что не алкоголь и химия, а честный труд на грядках поднимет Содружество с колен. Вивьен скопировала его позу, и что-то между ними и промелькнуло – взгляды скрестились точно шпаги – еще немного, и посыпется сноп искр. Так бывает между бывшими любовниками, что какое-то время находились в созависимых отношениях, пока один из них не понял, что больше в них не нуждается. Любопытно, что связывало этих двоих до того, как выжившая покинула лоно природы и оказалась в Бостоне, что завертел ее водовороте опасных приключений, алкоголя, наркотиков, танцев и сомнительных связей? – Извини, – тихо бросила Вивьен напарнику, ее хмуро изогнутые тонкими дугами брови красноречиво намекали, насколько ей не хочется оставаться с Престоном вдвоем. Хэнкок примирительно поднял открытые ладони, смерив Гарви равнодушным взглядом. – Все путём, Вив. Пошли, Псина. Составишь мне компанию. Хэнкок устроился на террасе, с которой раньше наблюдал, как телепорт поглощает Выжившую, и закурил, привычно почесывая за ухом усевшуюся под боком овчарку. Псина зевнул и принялся неторопливо вылизывать заляпанную в крови шерсть. Хорошо, что тошнотворный запах немытых тел рейдеров быстро уносил свистящий залетный ветер – иначе это место стало бы настоящей пыточной камерой. Престон был намного выше Вивьен и в два раза крупнее, однако, скрестил руки в защитном жесте, когда говорил с ней. Переговоры минитменов, лязг оружия, шорох тел, оттаскиваемых по земле, и прочая суета, мешали расслышать слова, но это было и не нужно: Хэнкоку достаточно было просто смотреть и читать эмоции на лицах, чтобы уловить общее направление беседы. Престон долго что-то говорил, а Вивьен слушала, но ровно до тех пор, пока собеседник не полез в кожаную наплечную сумку за внушительной кипой бумаг, закрепленных на деревянном планшете, и не протянул Выжившей. Должно быть, это были те самые «многие вещи, требовавшие внимания» генерала. Хэнкок смутно представлял, чем конкретно занималась Вивьен, работая на Престона, но догадывался, что это связано с поселениями и зачисткой территорий для них. Выжившая опустила глаза на бумаги и едва заметно подалась назад, так и не взяв планшет в руки. Голос ее стал громче, и теперь отдельные обрывки фраз долетали до ушей бывшего мэра вместе со сквозняком, что белухой завывал в переулке. – ...знаем, что эта должность не была настоящей, – возразила Вивьен в ответ на какой-то веский аргумент Гарви. – ...есть обязанности… В переулке всколыхнулась и начала стремительно сгущаться темная энергия. Почувствовав запах жаренного, минитмены притихли и стали работать тише, чтобы тоже послушать беседу двух знаменитых лидеров. Хэнкок выкинул окурок и тут же потянулся за новой сигаретой, спеша продолжить глазеть на шоу. – Я просто не могу, Престон! – крик Вивьен, словно боевой клич раздраженного мартовского кота, взвился и задрожал, окрашенный адреналином, что еще не успел схлынуть после боя. Не стоило Гарви так сразу лезть к ней – подождал бы, пока она переведет дух, а уже потом грузил своими великими планами на межевание огородов. Псина навострил уши-треугольники, Хэнкок переставил ногу так, чтобы оперативно вскочить, если придется выручать напарницу. Престон метнул сердитый взгляд на подчиненных, что замерли, слушая назревающую ссору, и те расторопно принялись за работу, делая вид, что их совершенно не заботят его дела. – Отойдем, – Гарви отточенным командирским движением взял Вивьен за локоть, отводя ближе к северо-западным воротам. Она даже позволила ему сделать пару шагов, слегка растерявшись от напора, но потом резко выдернула руку. – Я просто хочу, чтобы ты отпустил меня без скандалов, – поднимая локоть выше, чтобы в него вновь не вцепилась кожаная перчатка, заявила Выжившая. – Это эгоистично с твоей стороны. Люди нуждаются в нас, и ты это знаешь. К тому же, дело не только в поселениях, генерал, но и в нас… – вот эту фразу было слышно уже очень четко, так как говорящие стали ближе. – Я не генерал, Престон! Больше нет! Ты – лидер минитменов, а не я! И хватит считать меня таковой, хватит навязывать мне эти обязанности. Эгоистично или нет, но я больше ничего не могу сделать для твоих поселений. Кажется, до парня стало доходить, что его собираются кинуть. Всегда добродушные глаза его потемнели, брови свелись к переносице. Удивительно, как иногда преображаются смирные на первый взгляд люди, когда не могут получить желаемое. – Получается, ты просто использовала меня, чтобы я помог построить этот чертов телепорт? Услышав это, Вивьен на долю секунду замерла: доля правды в его словах все же была. – Ты всегда знал, как мне важно найти Шона. Я бесконечно благодарна за твою помощь, но теперь все изменилось, понимаешь? У тебя свой путь, у меня – свой. – Все бросаешь? Бежишь от проблем, трусливо поджав хвост, даже после всего, что у нас было? – Что у нас было? – вопросом на вопрос парировала Вивьен. – Один поцелуй, и ты думал, что я стану твоей девочкой на побегушках? И как ты можешь говорить, что я тебя использовала, когда я сторицей вернула тебе долг? Я помню, какую ты назначил цену. Я едва не отдала за тебя жизнь! Она рефлекторно дотронулась шрама на своем лице, и на секунду ее взгляд обратился куда-то в глубину, будто в глазах вспыхнуло пятно пережитых когда-то травмирующих событий. Прикосновение к следу зажившей раны охладило Вивьен, и она опустила плечи, сделав глубокий, призывающий к примирению вдох. Гарви перевел взгляд на шрам, поднял руку, словно тоже хотел дотронуться до тонкой полосы обновленной кожи, но вовремя одернул себя. Вивьен заметила его порыв и отклонилась, будто защищая себя от чужих прикосновений и оскорбительно напоминая минитмену, что эта метка – нечто личное и его не касается. – После такого я заслужила быть свободной от тебя, Престон. Отчего-то именно эта фраза стала последней каплей для закипавшего минитмена. Грудь его раздулась, и он с прищуром посмотрел на Вивьен так, словно та привела в его любимый Замок рейдеров, и не просто привела, а заставила его жителей собирать для них тошку. Престон наклонился к ней, словно для поцелуя, натянутый, как струна. – Не удивлюсь, если ты специально все подстроила, чтобы получить этот шрам, шлюха! – презрительно плюнул он. Хэнкок пружинисто поднялся на ноги, и Псина последовал его примеру, хоть и не понимал человеческую речь, но различал тональности. Но едва он сделал шаг, собираясь по-рыцарски заступаться за подругу и напарницу... – Ох... Мимолетным, хлестким движением, которое едва можно было различить, Вивьен отвесила Престону удар в челюсть – и не женскую оплеуху, а полноценный хук слева. Весело клацнули зубы, колониальная шляпа минитмена съехала на глаза, голова безвольно дернулась в сторону, а сам он даже сделал шаг назад, по-детски прикладывая ладони к ушибленному месту. Вивьен была совсем мелкой в сравнении с ним, но сейчас казалась выше и куда внушительней. Она скривилась, прижав кулак к груди и защищая его другой ладонью: инстинкт сработал быстрее, чем она вспомнила, что ее рабочая рука пребывает не в лучшем состоянии. Она побледнела от боли, но впервые за время их знакомства Хэнкок видел ее настолько рассерженной: ее гнев на Безносую Бобби во время ограбления склада не шел ни в какое сравнение с яростью достойной раненого зверя, что она демонстрировала сейчас. Престон распрямился. На губе его замер пузырек слюны, след от костяшек узкого женского кулачка расползался по его темной коже. От униженного мужчины можно ожидать чего угодно, и хуже всего, что многие из них по слабости своей спешат ответить обидчику зеркально. Именно поэтому, когда Престон, все еще держась за челюсть, повернулся к Вивьен, Хэнкок уже стоял за ее спиной. – Осторожно: Псина больно кусается. И не только он, – холодно предупредил бывший мэр под угрожающий собачий гроул. – Исход этой заварушки зависит только от тебя, приятель. Минитмен поправил шляпу, презрительно осмотрел его с ног до головы, сопоставляя их рост и ширину плеч. Хэнкок никогда не полагался на свои физические силы, но бездна его черных глаз, на глубине которой дремлет монстр, пугала даже его самого. Это чудовище опасно, если его хозяину нечего терять, но обращается воплощением безумия, когда есть. Разумно, что Гарви это понял, и дуло лазерного мушкета покорно опустилось к носкам его сапог. – Я разочарован, Вивьен, – Престон произнес ее имя так, словно разжевывал горькую таблетку. – Значит, вот теперь твоя компания, да? Этот больной, бесчувственный фрик? Он был как ребенок, у которого забрали любимую игрушку, и он мгновенно позабыл про обещание вести себя хорошо. Его лицо выражало и гнев главы минитменов, чьи большие планы пошли прахом, и разочарование мужчины, которому доходчиво объяснили, что женщина, которую он считал своей, таковой никогда не являлась. – Я понимаю, что ты расстроен, Престон, – ярость Вивьен немного поутихла, когда она, как и Хэнкок, расслышала отчаянные нотки в едких речах минитмена, – но не стоит обижать моих друзей. Это недостойно генерала. Другие минитмены столпились вокруг них, держась на расстоянии пары метров, и ждали приказов Гарви с оружием наготове. Если начнется новая драка, она закончится очень плохо, и Хэнкок мысленно призывал Престона собрать остатки достоинства в кулак и отпустить женщину, которую не получил. – Из уважения к нашей прошлой работе и… Не хочу тебя больше видеть, ге… Просто уйди! На последнем слове он развернулся на каблуках и широкими шагами направился в дальнюю часть переулка, увлекая других минитменов за собой. – Я так понимаю, пропустить по стаканчику нам тут не светит, – Хэнкок попытался разрядить атмосферу, но вышло не очень. Синие глаза Вивьен в тусклом свете стали глубокими и черными, в них сквозил холод и метались невысказанные Престону обиды, которые она пыталась проглотить, не давая себе нырнуть в новую ссору. – Пошли они, – прорычала она, и подобно Престону, направилась в другую сторону, стремительно увеличивая зияющую пропасть между ней и Гарви. *** – Не ожидал, что этот парень окажется таким жестким, – заметил Хэнкок, когда они вышли на другую улицу, на которой минитмены им точно не попадутся. – Неплохо дерешься, сестренка. Небо как-то незаметно поседело, поднялся ветер и зачастил дождь – холодный и острый, как и их настроение. Вода в реке Чарльз покрылась рябью, капли звонко отскакивали от ржавых кузовов брошенных на мощеной набережной Бэк Стрит автомобилей. Дома старого города гремели водостоками, тонули в блеклом сонном мареве, тянулись в небо чудными башенками, резными флюгерами и острыми шпилями, на которых восседали нахохлившиеся мокрые вороны. – Вообще-то, он был прав – я использовала его, – созналась Вивьен, подарив ему мимолетную улыбку в ответ на искреннюю похвалу. – Я со всеми так поступала, чтобы найти Шона. Его обиды можно понять. – Судя по всему, ты разбила бедолаге сердце? Хэнкок не смог скрыть торжество в голосе, задавая этот вопрос, хотя не совсем понимал, что это должно значить для него. Сердце Вивьен, свободное и от Данса, и от Престона, почему-то казалось ценнее занятого, хотя еще предстояло обмозговать, почему это вообще должно его волновать, однако же, волновало. Вивьен подбирала слова, пряча голову в грязный капюшон толстовки, но дождь уже успел промочить ее темные волосы. Она мелко подрагивала от холода и неприятного ветра, несущего дополнительную сырость от воды. – Похоже на то. Знаешь, что такое «синдром утенка»? Первое, что ты видишь, кажется тебе самым лучшим. Вот им и оказался Престон, которого я встретила, когда выбралась из Убежища – первый живой человек. – Та история с балконом? – догадался Хэнкок, ставя ногу на ступени широкого разводного моста, под сваями которого притаился старый, нагруженный железными контейнерами полузатопленный танкер, давно и плотно обжитый рейдерами. – Она самая, – кивнула Вивьен. – Он тогда стоял на нем со своим мушкетом и показался мне таким могущественным. Я думала, он поможет мне найти сына и ради этого была готова на все, – она замолчала, сделала глубокий вдох, все еще проживая минувший конфликт. – Буквально на всё. Хорошо, что я быстро поняла, что на деле дать он мне может только новые проблемы, и не зашла с ним далеко. Там было нечто большее, нечто тёмное. Вряд ли ее так сильно могло задеть это «шлюха», брошенное в гневе – в Содружестве ее наверняка называли и похуже. Но вот обвинения Гарви в том, что она специально получила свои шрамы, были истинной причиной, по которой она спустила гнев с поводка. Хэнкок заметил, сколько перемешанной с яростью боли было вложено в этот удар. Что бы там ни произошло, это событие наложило серьезный отпечаток, и возможно, стало началом метаморфозы девочки из довоенного мира в женщину со сталью в глазах, но Престон исказил его, за что и получил. Закравшаяся догадка поскребла язык мерзким тоненьким коготком, настойчиво призывая задать вопрос, но он смолчал. Все раны рано или поздно вскрываются, но нужно быть достойным заслужить это. Разводной мост остался позади, красный небоскреб «Масс-Фьюжен» тонул в дыму и сгустившихся вокруг него тучах, невольно притягивая к себе взгляд. Он навязчиво выделялся на фоне серо-черной массы мокрых крыш, словно чемпион Боевой зоны, что ждет окончания разогрева за решеткой, чтобы после выйти на сцену к зрителям и всех порвать. Дождь источал землистый запах, глушил вонь от реки и возрождал в памяти смутные пятна из детства, когда засыпаешь под трухлявым одеялом и слышишь, как капли стучат по профилированным ржавым листам на крыше родительского дома. Оказавшись под животом очередного моста, Вивьен достала пачку сигарет, попробовала прикурить от зажигалки и тихо застонала, когда большой палец безуспешно чиркнул по колесику. – Твою ж мать! – выругалась она, снова прижимая руку к груди. – Позволишь тебя осмотреть? – Хэнкок услужливо поднес к ее сигарете огонек своей зажигалки. Вивьен кивнула, оперлась на капот ржавой «Корвеги», которая еще сохранила кусочки небесно-голубой краски, будучи оставленной под защищенной от дождя переправой. Хэнкок осторожно взял в свои ладони ее протянутую руку и мягко прощупал выпирающие под кожей тонкие кости, пока Вивьен задумчиво затягивалась и тихо шипела, стараясь смотреть на «Масс-Фьюжен», а не на его манипуляции. Наверняка ее длинные, тонкие пальцы до Великой Войны были ухоженными и гладкими, но сейчас загрубели и собрали под ногтями разнообразные образцы почвы, которой наверняка хватило бы на крупное исследование местной флоры. Между большим и указательным пальцем тянулся узкий шрам, незаметный, если не присматриваться. – Костяшки не выбиты. Ставлю на растяжение, ну, и будет здоровенный синяк, – пробормотал он. – Не стоило бить его по морде этой рукой, но повторюсь: это было чертовски круто. – Как-то само вышло, – бросили ему в ответ. Кажется, дождь смыл адреналин, остудил ее, а без него от торжества возмездия осталась только боль. – Я не врач, Вив, но кажется, кости целы. Сильно болит? – Приятного мало. Стой, не доставай стимулятор – их слишком мало, чтобы тратить на такую ерунду, – здоровой рукой Выжившая отодвинула от него мокрую сумку, лежавшую подле нее на капоте машины. – В Добрососедстве достанем еще. – Не надо. Доберемся – наложу давящую повязку, – равнодушно хмыкнула Вивьен, и ее стойкость вызвала в нем смесь уважения и сочувствия, но одновременно и раздражала. Отчего-то хотелось, чтобы хотя бы с ним она перестала храбриться и приняла помощь – безвозмездную, а не ту, после которой ее назовут «шлюхой». – Разрешишь поухаживать за тобой? Ты меня уже бинтовала – надо вернуть должок. – Заметано, – Вив слегка покраснела. – Извини, что тебе пришлось смотреть, как мы собачимся. Генерал, убегающий от своих обязанностей – то еще зрелище. – Хэй, ты говоришь с мэром, который убежал от своих. Все нормально, Вив. Если тебе что-то не в кайф – не делай этого. Я – последний человек, кто станет осуждать тебя за такое. Поскольку рука Вивьен все еще покоилась в его пальцах, Хэнкок склонился, и едва касаясь чтобы не причинить еще больше боли, поцеловал тыльную сторону ее ладони. Он подсмотрел этот жест на картине в библиотеке Бостона и все собирался попробовать, да что-то повода никак не находилось. Его не было и сейчас, но сложно подавить желание сделать что-то рыцарское по отношению к женщине, которую только что унизили, и плевать, что она и сама постояла за себя. Надо будет не забыть в иную встречу набить Престону морду за его грязный язык.