Конец света – веселись!

Повязка на руку Вивьен никак не наматывалась. Хэнкок был уверен, что за годы на посту градоначальника он не мог позабыть это нехитрое ремесло, да только бинт постоянно сползал, не желая полностью закрыть немного опухшую кисть Выжившей. Не в силах больше наблюдать за его потугами, Фаренгейт вздохнула и со стуком поставила на журнальный столик бутылку пива «Гвиннет Светлое». – Ты так до утра провозишься, дилетант. Дай мне. Они поменялись местами, и вот уже Фар сидела рядом с Вивьен, которая заскучала и устала держать локоть в согнутом положении, словно школьница, тянущая руку к доске. Оказавшись на диване напротив, Хэнкок восхищенно следил, как быстрые пальцы бывшей телохранительницы оборачивают белую марлю вокруг ладони Вивьен, словно паук вплетет в кокон свою жертву. Благодаря ему и его дикой выходке, сделавшей его лицо одним сплошным шрамом, Фаренгейт мастерски умела накладывать и менять повязки – Выжившая даже не морщилась от ее прикосновений. – Сама мэр забинтовывает мне руку. Большая честь, – зевнула она, хотя зевок получился скорее непроизвольным – на деле Вивьен очень ценила свою приближенность к Добрососедству. – Власть имущие этого города благоволят тебе, девочка из морозилки. А ты терпеливая. Хэнкок ненавидит перевязки, и лечить его – сущий кошмар, – снисходительно улыбнулась Фар, завязывая узелок в районе косточки. Напрягает, когда в одной комнате находится тот, кто знает твою темную сторону, и тот, кому ты не спешишь эту сторону показывать. Хэнкок опасался, что Вивьен начнет задавать вопросы, но Фар слишком хорошо его знала, потому что легко уловила тревожный сигнал в его глазах и в качестве ухода от темы стянула со стола стимулятор, ловко сбросила с иглы прозрачный защитный колпачок и кольнула в плечо Выжившей, прямо через плотную ткань толстовки. – Да ни к чему это! – Так ты быстрее придешь в форму. Неизвестно, как скоро вас куда-то опять понесет, – не терпящим возражений тоном Фаренгейт отсекла любые попытки спорить и метнула недовольный взгляд на друга, будто это он был виноват, что напарнице прилетело по руке гаечным ключом. – Как жаль, что я не видела, как милашка Престон получает в лицо. Ну почему вы не взяли меня с собой? – разочарованно протянула Кейт. Все это время она сидела в обнимку с Пип-Боем Вивьен и увлеченно играла на нем в «Зета-захватчиков», по-детски прикусив кончик языка. Забавные зеленые инопланетяне на экране расстреливались и взрывались с тихим писком, своими смертями пополняя внушительный счет Кейт. Растянутая серая футболка с шаром для боулинга и надписью «СТРАЙК» напоминала о тех далеких временах, когда Хэнкок гонялся за Выжившей по всему Бостону и даже завалил ради нее Лебедя. В Старом Капитолии стало как-то чище: журнальный столик не был завален наркотой, да и пыль куда-то подевалась, вследствие чего оказалось, что тут куда светлее и уютнее, чем при его правлении, больше напоминавшем трип длиною в несколько лет. Фаренгейт даже письменный стол держала в порядке, аккуратно разложив по папкам бумаги, и честно проводила за ними вечера, решая многочисленные проблемы города. Кажется, ее всегда тянуло к нормальной жизни, а ее тяжелая рука все-таки оставалась женской, поэтому став полноправной хозяйкой в мэрии, она по крупицам выметала хаотичный Хэнкоковский бардак. Бывший градоначальник едва ли обижался по этому поводу: даже без наркоты это место было максимально приближено к понятию «дом», и он невольно признавал, что возвращаться сюда приятно. Он скучал по его обитателям, и даже по Кейт, которая явно считала, что его с Фар связывает нечто большее, чем дружба, и каждый раз недовольно поджимала губы и хмурила брови при его появлении. Однако сегодня она была тише и милее обычного, потому что присутствие Вивьен действовало на нее успокаивающе. Внизу дружелюбно залаял Псина. Заскрипела винтовая лестница, и все четверо подняли головы, обращаясь ко входу. Бывают моменты, когда хочется сложить ноги на стол, выпить чего покрепче и закинуться чем потяжелее, и меньше всего нужны гости, которые обычно приносят с собой новые сложности. Это простое желание посетило головы всех в комнате, когда на пороге показался молодой парень в сине-зеленом костюме, поверх которого был надет неопределенного цвета тренчкот с начисто отсутствующим левым рукавом. Псина пританцовывал у его ног, вывалив розовый язык, и радостно выражал эмоции от знакомства с новым человеком. Пип-Бой издал разочарованный проигрышный «пик» – это Кейт отвлеклась на незваного визитера и пропустила атаку одного особенно шустрого «зеленого человечка». – Черт бы тебя подрал, Бобби – я же шла на рекорд! – рявкнула она парню, который поначалу растерялся, но быстро опомнился и упер руки в бока. – Не моя вина, что ты плохо играешь, Кетти, – язвительно парировал он, и та зарычала, словно адская гончая, услышав свое издевательски ласковое имечко. – Вы двое, тайм-аут! – рявкнул на них Хэнкок, поднялся и пожал гостю руку. – Давненько я тебя не видел, приятель. – Присаживайся, Роберт, – пригласила Фаренгейт, мило улыбаясь, за что тут же получила метнувшийся острым копьем недовольный взгляд от подруги, но не уловила его, оставив ревность витать в воздухе. Гость уселся на диван, заставляя Кейт с ворчанием подвинуться и вжаться бедром в потрепанный подлокотник, и без стеснения вытянул себе бутылку пива из деревянного ящика, занимавшего большую часть столешницы. Срывая пробку коротким раскладным ножиком, он заметил Вивьен, неловко пытавшуюся застегнуть Пип-Бой забинтованной рукой. Та не проявляла к нему особого интереса, полностью поглощенная в свою непростую задачку. – Ты и есть та самая Выжившая, о которой эти трое все время болтают? – полюбопытствовал он, обращая ее внимание на себя. Взгляд ее медленно и оценивающе пробежался по незнакомцу, будто сканируя его от зеленой восьмиклинки с двумя заложенными за ленту патронами до торчащих чуть выше столика острых коленок. – Лучше просто Вивьен. – Роберт Маккриди. Приятно познакомиться, Вивьен. Давай помогу. У меня была знакомая, которая носила такую штуку. Вивьен нахмурилась, боясь доверить любимую игрушку незнакомцу, но Маккриди расслабленным движением длинных, ловких пальцев стрелка поманил ее ближе, источая такую уверенность, что после некоторых сомнений она все же протянула ему через стол левую руку. Одним движением он застегнул манжету наручного компьютера, мягко щелкнул замком и подмигнул Выжившей синим глазом, получив от нее благодарную и вполне искреннюю улыбку. – Ты к нам по делу? – поинтересовалась Фаренгейт, срывая о прошитый железными пластинами кожаный напульсник пробку очередной бутылки «Гвиннет», и откинулась на диван, забросив ногу на ногу. Маккриди бросил взгляд на Вивьен, будто оценивая, можно ли говорить при ней, но пришел к выводу, что его цель куда важнее недоверия, поэтому оперся локтями на колени и обратился к Хэнкоку, сидящему рядом с ним: – Я наконец-то пробил место, где можно взять «Превентин». Хэнкок был знаком с наемником довольно давно – их сроднила пылкая «любовь» к мэру Макдонаху и тот факт, что в Даймонд-Сити им обоим путь заказан. Частенько они вдвоем или втроем с Фаренгейт зависали в «Третьем рельсе», выпивая и флиртуя с Магнолией, но трепаться о личном этот парень не любил. Однако, когда по душу Маккриди в бар заявились два бандитского вида бугая, устроившие там знатный переполох, окончившийся тем, что Чарли пришлось менять два манипулятора, наемник рассказал, что связался с опасными людьми и пытается избавиться от них. «Стрелки» так просто его отпускать не желали и требовали выплатить солидный долг. Эти парни были все равно что рейдеры, только оружие получше, да броня покрепче, поэтому Хэнкок с Фаренгейт решили выручить собутыльника: собрали нескольких крепких ребят, да вычистили одну из стрелковых баз на корню. Проникнувшись таким вниманием к своей персоне, Маккриди и поделился жизненной драмой: о почившей супруге, о больном сыне и загадочном и невероятно редком лекарстве «Превентин», что он ищет по всему Содружеству, чтобы вылечить мальчика. И вот, нашел. – И где же? – Хэнкок закурил, уже чуя, чем пахнет эта история. Маккриди скривился, почесал костяшкой указательного пальца свой длинный с горбинкой нос. – В «Мед-Тек Рисерч». Это в Мальдене. – Мои парни были в «Мед-Тек Рисерч». Мы надеялись найти довоенную наркоту, но хрен там: всё самое вкусное в закрытой зоне. Дверь подключена к терминалу с каким-то жутким паролем, и ее никаким динамитом не возьмешь, – бывший мэр сочувственно глянул на наемника, но тот торжествующе улыбнулся. – Я достал пароль, – не без хвастовства объявил он. – Знаю, к чему ты ведешь, – проницательно заметила Фаренгейт, запуская пятерню в русую челку. – Хочешь предложить нам небольшую прогулку за твоей горькой пилюлькой? Наверняка нас там ждет встреча с дикими гулями в белых халатах. Фаренгейт редко когда отказывала себе в удовольствии разрядить «Испепелитель», но став мэром, начала смотреть на насилие под другим углом, предпочитая десять раз подумать, прежде чем ввязываться в драку. Маккриди тоже это понимал, поэтому сухо откашлялся и поставил пиво на стол. По сути своей он был одиночкой и редко ждал от других добра. – Я понимаю, что многого прошу, но больше мне не на кого положиться. Вы же знаете, что просто так я бы не пришел, но я боюсь, что у моего сына осталось совсем мало времени. – Сколько лет твоему сыну? Только теперь Хэнкок заметил, что у Вивьен с Маккриди похожие глаза: пронзительно синие, вспыхивающие каким-то особым, теплым светом, когда речь заходит об их детях. Вот и сейчас, едва услышав о ребенке, Вивьен заметно подалась вперед, полностью сосредоточив свое внимание на лице нового знакомого, и тот пристально всмотрелся в нее, мгновенно разглядев нового союзника. – Пять. Его зовут Дункан, – наемник так мягко произнес имя мальчика, что Хэнкок тут же понял: Вивьен побежит за ним куда угодно, хоть в «Мед-Тек», хоть к Когтю Смерти на рога – лишь бы спасти ребенка. – Чем он болен? – участливо поинтересовалась Выжившая. Парень опустил взгляд, полный скрытых сожалений. – Я… я не знаю. Какая-то зараза – он подцепил ее, играя на ферме. Мы перепробовали всё, но болезнь не уходит, и «Превентин» – моя последняя надежда, – Маккриди тяжко вздохнул и повернулся к Фаренгейт. – Я могу вас нанять, если нужно. Неплохо скопил крышек, пока работал здесь. – Да не нужны нам твои крышки, Роберт. Так пойдем, – отмахнулась Фаренгейт, которая наконец сдалась, очарованная, должно быть, природным обаянием наемника и его снайперским взглядом, что пробивал насквозь, равно как и его винтовка. – Мы в Добрососедстве не отказываем в помощи, – добавил Хэнкок. – Если лекарство есть, мы его найдем. Но потом ты проставляешься. – Как бы не хотелось послать тебя, Бобби, но ты чертовски хорошо стреляешь, а мне очень хочется еще раз на это посмотреть. Я с вами, – Кейт ободряюще толкнула его плечом, и хоть и ворчала, была искренне рада возможности вырваться из Старого Капитолия хоть ненадолго и плохо это скрывала. Маккриди заметно оживился, выше поднимая голову и прикладывая два пальца к козырьку кепи, но еще хмурил брови, словно не до конца верил, что нашелся кто-то, готовый помочь с его проблемами. И не просто «кто-то», а самые отбитые и воинственные представители Добрососедства. – Заметано. Мы сможем выдвинуться завтра утром? Не хочу тянуть, когда лекарство так близко. – Могу я присоединиться? – тихий голос Вивьен сквозил решительностью, и вряд ли дело было только в лекарстве: Выжившая не могла долго существовать без цели, и Фар была права – прошло совсем немного времени, прежде чем ее потянуло на новые приключения. Для убедительности она продемонстрировала свой любимый револьвер, давая Маккриди понять, что не собирается быть обузой или «дамой в беде», которую придется защищать. Хэнкок не мог понять, что в энтузиазме Вивьен его так напрягает. Дело было в ее неистребимом стремлении помочь человеку, с которым она только познакомилась, но уже готова была лезть за ним в медицинские лабиринты, или в самом Маккриди, на которого она смотрела так, будто знала всю жизнь? Ясно в этой истории было только одно: жутко захотелось вдохнуть винта. – Еще один ствол никогда не повредит, – кивнул наемник, оценив пушку Келлога. – А если ты еще и терминалы взламывать умеешь, то цены тебе нет. Их в той лаборатории явно будет немало. – Не умею, но кажется, пора вытаскивать нашего старого синта из детективной рутины. *** Вчерашний дождь успокоился, вернее, взял передышку и уполз на север, собирая свежие силы в густых хмурых тучах, грозивших накрыть Содружество к вечеру. Пока же стоял погожий денек, а когда шестеро не считая собаки вышли к мосту имени Такера, солнышко даже припекало. У городской черты им пришлось открыть охоту на болотников, которых ленивая охрана Банкер-Хилл не пожелала зачищать, но дальше путь напоминал скорее размеренный утренний моцион, а не поход в одно из опаснейших мест в Содружестве, что в целом можно было сказать о любом медицинском учреждении. Идти в Мальден этой дорогой – значит делать большой крюк, но это куда безопаснее, а местные поселения обжиты обычными людьми, а не двинутыми рейдерами или супермутантами. Патроны тратить на них не хотелось: никто и понятия не имел, какие враги могут поджидать их в лабораториях «Мед-Тек Рисерч», которые стояли закрытыми более двух сотен лет и неизвестно каких монстров произвели на свет. – Говорят, в Мальдене есть Убежище, в котором держали только детей. Готовили из них супер-солдат, – Ник прервал ленивую, разморенную солнцем тишину, а Кейт с Фаренгейт переглянулись, одновременно переживая нечто общее. – Мы тусовались в похожем. Боевая зона называется, – Кейт громко хрустнула костяшками левой руки, как часто делала по привычке, когда речь заходила о ее прежнем «доме». Она провела там куда больше лет, чем Фар, которую Хэнкок выкупил совершенно спонтанно, но с тех пор ни разу об этом не пожалел. – Чем больше я слушаю про эти Убежища, тем больше удивляюсь, как их жители умудрились дожить до наших дней, – рассудила мэр, перекидывая «Испепелитель» в другую руку, чтобы ствол смотрел не на реку Эверетт, а на миловидный частный сектор, на расстоянии кажущийся обманчиво гостеприимным, а оттого заслуживающим особо пристального взгляда всех шести «глаз» минигана. – Не во всех людей мучили и пытали. Некоторых вон просто замораживали, – Хэнкок мотнул головой в сторону бывшей резидентки Убежища 111, что шла в отдалении в компании с МакКриди. Вивьен тут же напомнила о себе заливистым и даже подчеркнуто громким смехом. – Шон обожал эти ракеты. Часами мог смотреть, как они крутятся, а меня этот звук с ума сводил, – донесся до них ее непривычно беззаботный голос. – Мы с Люси сделали Дункану карусель из чайных ложек. Жену тоже доводило это бренчание. – Но все же лучше оно, чем постоянный ор, особенно ночью. – Ох, эти бессонные ночи… Разговор перестал попадать бывшему мэру в уши, потому как увлекшиеся родители все увеличивали дистанцию с остальной группой. Расстояние это ощущалось не столько физически, а как-то иначе: это как по обыкновению тянешь руку в карман за зажигалкой, не находишь ее на месте и начинаешь тревожно заходиться в размышлениях, когда же ты успел ее потерять. – Не могли сразу так сделать? Если мне придется еще хоть минуту слушать о сопливых спиногрызах, меня вырвет прямо на вас, – недовольно прокомментировала Кейт, поправляя висевший на костлявых плечах патронташ-подсумок. Сегодня она вооружилась огнестрелом – любимой биты могло оказаться недостаточно, хотя девушка не забыла взять и ее. – Ни у кого из нас детей нет. Неудивительно, что они спелись, – в тон заметил Хэнкок, засовывая руку в карман, где вопреки опасениям обнаружилась заветная зажигалка. Прикуривая, пришлось наблюдать, как Вивьен сгибается от хохота и пытается пихнуть наемника локтем, но тот ловко уворачивается и грозит ей пальцем. «Спелись», пожалуй, даже мягко сказано. Скорее зацепились языками с тех самых пор, как они забрали из Даймонд-Сити Валентайна. Против компании последнего Маккриди поначалу возражал, назвав «институтским тостером», но позже смирился: негоже отказываться от помощи того, кто хоть что-то понимает в нелепых закорючках довоенных терминалов. – Кто-то ревнует, – поддела Кейт, уловив раздраженные нотки, которые даже его бесцветная хрипота не могла скрыть. – Заткнись, Кейт, – беззлобно бросил Хэнкок. – Берегись, Хэнкок, а то не успеешь ширнуться, как твоя подружка убежит от тебя к горячему красавчику. – Ты несешь собачий бред. Променять меня на этого мальчишку? Ты недооцениваешь мое обаяние, дорогая. Он выдал ей фирменную улыбку, после которой женщины иногда забывали, что он гуль, и бросались в его постель, не без оснований полагая, что языком он умеет не только трепаться, но и делать куда более любопытные вещи. Можно сколько угодно спорить с Кейт, но нельзя отрицать тот факт, что ниточка между Вивьен и Маккриди действительно протянулась: болтливого стрелка и женщину из Убежища объединяло родительство, а еще привычка смотреть на мир в перекрестие прицела. Оружие они начали обсуждать в районе Банкер-Хилл, когда Роберт метко застрелил болотника, шаставшего на противоположном берегу (это надо уметь – попасть в его мелкую голову под здоровенным панцирем), а на детскую тему перешли – когда Псина откуда-то раздобыл плюшевого мишку, которого сейчас гордо тащил в зубах. Пожалуй, из них действительно сложилась бы боевая пара, которая нарожает Шону и Дункану кучу прекрасных синеглазых братиков и сестренок. При этой мысли Хэнкок достал сигарету, напрочь позабыв, что одна уже дымится во рту. – Ребя-ят? Вивьен и Маккриди замерли на подступах к мосту имени Такера, снайперский карабин наемника и винтовка Тома дулами смотрели дальше на север. Псина залаял, рванулся вперед, но Выжившая успела поймать его за ошейник, и теперь он почти стоял на задних лапах, соскребая когтями листья на асфальте. Ускорив шаг, Хэнкок, Кейт, Фаренгейт и Ник вскоре тоже оказались на мосту. Место это имело дурную славу – дорожное полотно на нем было заставлено брошенными автомобилями, что могли служить хорошим укрытием для тех, кто вздумал бы устроить здесь засаду. Однако сейчас было подозрительно тихо, за исключением кричащего синего пятна, размахивающего руками с середины переправы. – Это что, житель Убежища? – Вивьен даже сняла купленные утром у Дейзи солнечные очки, чтобы убедиться, что зрение ее не обманывает. – Эй! Эй, вы там! Не поможете мне? – продолжало голосить пятно, так активно жестикулируя, что казалось, сейчас взлетит в небо аки винтокрыл. Не снимая незнакомца с прицелов, они медленно приближались, резонно опасаясь, что где-то притаились рейдеры, использовавшие его как приманку. Через несколько шагов стало ясно, что кричит девушка в синем комбинезоне с желтыми полосками. – Помогите! Я тут застряла! Слышите меня? Если шмотки не краденые, в Содружестве есть только одно место, где можно встретить резидентов из Убежищ, и это 81-е. Эти ребята иногда вылезали из своего подземного бункера, с глазами рад-оленят бродили по Пустошам, торговали с местными, если повезет, или оказывались в лапах рейдеров, если не повезет. От них так и несло стерильностью и здоровьем, а их рыхлые тельца демонстрировали, что они ни дня в жизни не посвятили выживанию. – Стоять! Желтые окуляры Ника просканировали местность и первые уловили едва заметную растяжку между нагромождением ржавых бочек и старых покрышек. При детальном взгляде на мост оказалось, что он как картина, на которую чем дольше смотришь, тем больше видишь. Еще одна растяжка пряталась у красного мопеда, а под его колесом валялись несколько открытых канистр бензина, заливая дорогу радужной, бликующей на солнце пленкой. Девушка из Убежища стояла у красного пикапа в самом центре, а под ее ногой... – Вот бл...незадача… – прошипел Маккриди, оценив обстановку через оптический прицел. – Так, никому не двигаться, – приказал Хэнкок, широко расставляя руки, чтобы все стоящие за его спиной остановились. – Один шаг, и все взлетит на воздух к хренам. – Не стреляйте, пожалуйста! – противным звонким голоском взмолилась девчонка, ее темно-каштановые длинные волосы блестели чистотой и развевались на ветру. Мало кто в Содружестве отращивает такие патлы – в драке за них так легко схватиться. – Кажется, я наступила на мину. Вы поможете? – Заглохни уже, дура! – рявкнула Кейт, подуставшая от высокого капризного голоска. – За каким хреном ты по минам ходишь? Ты что, не знаешь, что здесь… – она осеклась и добавила уже шепотом: – А, ну да… Девчонка перестала вопить, но вместо этого зарыдала, прикрыв лицо пухлыми ладошками. Оставалось загадкой, как с такой стрессоустойчивостью она вообще забралась в такую даль из своей норы. – А ведь мы почти дошли до Таффингтона, – недовольно проворчал Маккриди, грустно глядя на лодочный домик, край крыши которого уже был виден с первого пролета. – Плакал мой кофе. – Хэй, как тебя звать, девочка? – громко спросил Хэнкок, потому что у Кейт был такой вид, что она сейчас лично пристрелит резидентку, только чтобы заставить замолчать. – Же….Женевьева-а-а, – протянула девушка, давясь слезами. – Женевьева Брабантская. – Это ж как надо ненавидеть своего ребенка, чтобы его так назвать? – хохотнул Маккриди, но Хэнкок сердито шикнул на него. В конце концов, от этой девчонки зависели их жизни: если мина взорвется, то здесь наступит локальный конец света, так как по цепочке активируются все другие мины и растяжки, не говоря уже о бензиновых лужах и ядерном двигателе пикапа. Он забрал у Вивьен винтовку Тома, посмотрел в прицел, чтобы лучше разглядеть круглое миловидное лицо девочки. Совсем юная, вчерашний подросток с огромными голубыми глазами, действительно похожими на глаза рад-олененка. – Я это ни в жизнь не выговорю. Давай я буду звать тебя Ева, хорошо? – Хо-хорошо, – Женевьева вытерла глаза рукавом комбинезона, уже успевшего собрать пыль Содружества, и немного успокоилась. – Для начала замри, Ева, и чтобы никаких движений от тебя, поняла? Не маши руками, не хнычь. Просто помолчи, а мы подумаем, как тебе помочь, договорились? Однажды Хэнкок смог убедить парня, который из мести за своего друга обмотался динамитом и забрался на крышу Старого Капитолия, оставить свою затею и спуститься вниз. Что-то в его голосе заставляло людей слушаться его, поэтому он и взял на себя роль переговорщика в этой непростой ситуации. – Кто-нибудь здесь умеет обезвреживать растяжки? – без особой надежды поинтересовался Хэнкок у своих спутников, но откликнулся тот, кому он меньше всего хотел поручать эту работу. – Вон ту может и смогу, но успех не гарантирую, – неуверенно пробормотала Кейт, присаживаясь на корточки, чтобы лучше рассмотреть едва видимую нить, такую тоненькую и безобидную, но таящую в себе смертельную опасность. – У тебя руки трясутся. Хрен я тебе доверю это дело. – Ну сам тогда лезь туда, засранец, – почему-то обиделась Кейт, скрещивая на груди руки. За спиной послышался хруст мятой бумаги – это Маккриди разворачивал довоенную карманную карту Бостона и его окрестностей, щедро снабженную цветастыми подписями, кружочками, крестами и стрелками. – Там подальше есть брод. Можно просто обойти, – задумчиво произнес он, тыкая грязным пальцем в суженный под эстакадой изгиб реки, напоминающий кишку. Все переглянулись, потому что предложение Маккриди было разумным. В Содружестве за методы выживания тебя не осудит никто, ну, разве что кроме Вивьен, чьи моральные ориентиры болтались где-то между комиксами про Серебряного Плаща и героическими эпосами из коллекции Бостонской библиотеки. – И оставить ее здесь? – Выжившая и сейчас не забыла о своих принципах, выражая протест сдвинутыми к переносице темными бровями. – Слушайте, если ни у кого из вас нет голозаписи учебника по разминированию, чтобы загрузить в голову вашего синтовского детектива, то я не вижу выхода из этой ситуации, – Маккриди скрестил руки на груди и своим острым носом и развевающимся на ветру тренчем стал похож на хищную птицу в кепке. – Мы не можем ее бросить! – Могу ее пристрелить, чтобы не мучилась. Все лучше, чем подорваться, – пожал плечами наемник, чуть выше поднимая ствол. – Издеваешься? – Всего лишь избавляю тебя от иллюзий. Она обречена – спасем, а ее первый же кротокрыс за углом задерет. У нас нет времени возиться с каждой мелкой сошкой, которая попала в неприятности. Надо и о своей шкуре подумать. – А если бы там была Люси? Маккриди замер, мгновенно бледнея лицом до цвета свежей муки – Вивьен попала в точку, задев чувствительную струну его души, но ей пришлось применить запрещенный прием, так как Кейт, Фаренгейт и даже Ник в какой-то мере были с ним согласны. Да, во многих смыслах они были еще живы, потому что прикрывали друг друга и держались вместе, но никто не мог гарантировать, что в подобной ситуации этого будет достаточно. Законы Пустошей суровы: людей вокруг много, а жизнь у тебя одна. – Ее бы ты тоже бросил? – имея способность ощущать боль людей как свою собственную, Выжившая могла не только дарить утешение, но и хорошенько нажать на больное, если требуется, однако, Маккриди не повелся на провокацию. Встав так близко к Вивьен, что их носы почти соприкасались, только что искры не высекали, он тихо прошипел ей в лицо: – А может, я так бы и сделал? Слушая перебранку вполуха, Хэнкок внимательно изучал каждый сантиметр моста, приходя к выводу, что его полотно – одна сплошная полоса препятствий, которую не пройти никак, даже будь у них хоть с десяток саперов высшего класса. Заминировано все – дорога, узкие пешеходные зоны по обеим сторонам… Парапеты? – Ты чего удумал, Хэнкок? Ник обратил на него внимание, когда бывший мэр уже стоял на перилах и восстанавливал равновесие, сбрасывая с плеча сумку и дробовик, чтобы не мешали сохранять баланс. На голос Валентайна обернулись все, даже ругающаяся в сторонке «боевая пара». Перила были достаточно узкие, но полностью поставить ногу все же можно, и если быть в высшей степени аккуратным, то не составит большого труда добраться до Евы и ничего не задеть. – Отойдите подальше, – приказал он, уперев взгляд в резной металл под носом сапога. – Не хочу, чтобы вы пострадали, если что-то пойдет не так. – Ты хотел сказать «когда все пойдет не так»? Все это плохо закончится, – скептически хмыкнул ему в спину Маккриди. Справа – искрящаяся в лучах солнца поверхность гадкой радиоактивной воды – не проблема, если ты гуль, а просто противно. А вот уже через пару метров слева его будет ждать тротиловый ад. – Ты от винта совсем умом тронулся. А ну, слезай! – приятно удивляло слышать в резком голосе Кейт испуганные нотки. – Тут вам не демократия. Я пойду один – ни к чему нам всем тут рисковать – а кто попробует меня снять, получит ножом в глаз, – предупредил Хэнкок, делая небольшой шажок, чтобы проверить, не скользят ли подошвы. – Слушай, я всегда прикрывала твою тощую задницу, но сейчас делаю исключение. Не пори горячку, – заметила Фаренгейт, но надо отдать ей должное – отошла немного назад. Вот за что он искренне любил свою подругу: вместо того, чтобы тратить время на осуждение его безумных решений, Фар предпочитала глазеть на шоу и потом разгребать последствия. – Я хоть раз кого-нибудь из вас подводил? То-то же. Ну так а в чем сейчас проблема? Метнусь туда-обратно, вытащу эту дурочку, и мы все пойдем пить кофе в Таффингтон, ну, или куда вы там хотели. В сгустившийся тишине слышался лишь шорох шагов. Он попытался обернуться, потому что за спиной все подозрительно молчали, видимо, обмозговывая его очередную дурацкую затею, и вестибулярный аппарат подвел его. Тело зашаталось, начало заваливаться в сторону воды, и на долю секунды она стала чуть ближе, пока его не схватили за руку и не вернули на место. Сперва Хэнкок решил, что Вивьен сейчас стащит его с парапета – уж очень решительный был у нее вид. Однако она лишь крепче перехватила его ладонь, позволяя восстановить баланс. В синих глазах – смесь восторга, страха и уважения. Вот человек, чья голова работает так же неправильно, как и его, действуя в обход разумных доводов. Если сейчас она начнет причитать, как и остальные напарники, это, возможно, будет приятно, но явно не то, чего он от нее ожидает. Оказалось, что они остались на мосту вдвоем, не считая притихшую на своей мине Еву – все остальные уже отдалились на безопасное расстояние, с тревогой наблюдая за происходящим. – Ты же не будешь меня отговаривать, Вив? – устало поинтересовался Хэнкок, снова сосредоточившись на предстоящем пути, но почувствовал улыбку в ее ответе. – Не буду. Разве в этом есть смысл? Знаешь, мы с тобой побывали в стольких перестрелках, но сейчас, хоть пули и не свистят, мне чертовски страшно. Ты уверен? – Я по-другому не умею. Если нас просят помочь – мы помогаем, так? Холодная бостонская ночь, их первое приключение, которое не забудется. Ее теплые пальцы крепче сжали его ладонь, напоминая, что с того времени не изменилось ничего, и в то же время – так много. – А если нужно стрелять – мы стреляем. Будь осторожен, Джон. – Увидимся на той стороне. Где бы эта сторона ни была, – бросил Хэнкок, чувствуя, как на месте ее руки образуется пустота. Он послушал, как стихают ее шаги, и сделал свой. Самое время вспомнить каких-нибудь богов и помолиться, чтобы не пошел дождь. Ноги быстро привыкли держаться на скругленном парапете и понесли его сами. Мир сузился для него до границ его одинокой дороги. Первая растяжка, на которую они едва не наступили, проплыла слева, а за ней вторая, третья. На периферии зрения мигнул красный глаз мины, будто уголек на кончике сигареты. Черт, теперь хочется курить. Хорошо хоть утром не было ни грамма наркоты и ни капли пойла, хотя в этом случае пот не стекал бы по шее за воротник. – Я думала, вы про меня забыли, – плаксивый голос Женевы, или как там ее, уже значительно ближе, но непозволительная роскошь сейчас отвлекаться и глазеть на нее. – Как там мина, Ева? Не заржавела еще? – деланно бодро поинтересовался Хэнкок. – Только ногу не поднимай. – Горит вроде. Нога уже как ватная. Как же я рада, что вы пришли за мной, сэр. Простите, я не знаю вашего имени. Интересно, а взрываться больно? Больнее, чем когда кожа живьем слезает с лица? Жаль, что проверить это можно только раз, да и рассказать никому уже не получится. – Хэнкок. Ты гулей-то хоть видела? Я тебя не слишком пугаю? – Видела. Не пугаете. Из ваших друзей вы самый храбрый, Хэнкок? Торчащая из воды каменная свая моста соединялась с парапетом и образовывала площадку, на которую можно было поставить обе ноги. Добравшись до этой «контрольной точки», Хэнкок выпрямился и оценил обстановку, смахнув холодные капли с промокшей шеи. До красного пикапа и жмущейся к его ржавому боку девушки оставалась всего пара метров. Спаситель принял позу одного из заплесневевших довоенных памятников и упер кулаки в бока, блеснув Еве лучшей в своем арсенале улыбкой. – Нет. Но я среди них самый безбашенный. Почти бегом он преодолел оставшееся расстояние и проворно спрыгнул с парапета в лужу бензина, в которой стояла Ева. С другого края моста послышался победный клич Кейт, и Хэнкок наконец-то смог оглянуться на приятелей. Вивьен была ближе всех, прижав обе ладони ко рту. Ник держал за ошейник Псину, который перебирал лапами и нервно махал хвостом, переживая за сумасшедшего гуля, к которому успел привыкнуть. Фаренгейт сжала руку в кулак и показала ему большой палец. – У вас получилось, сэр! – Ева едва не запрыгала от радости, но вовремя вспомнила, в каком положении находится. Хэнкок присел на корточки у ее ног. Мина как мина: круглая, пыльная и светит угрожающим огоньком. Подошва черных ботинок девушки едва касалась поверхности снаряда, и лишь поэтому он пока не взорвался, но что будет, если ногу убрать? Вот она: часть плана, которую стоило продумать получше. – Что будем делать? – спросила Ева, и видя его замешательство, снова начала мелко дрожать. В реке может быть что угодно. Острые штыри обломков моста, мелкое дно, болотники. Занимательная перспектива, но играй теми картами, что есть. – Ты плавать умеешь, Ева? – Нет конечно! В Убежище бассейна нет. – Знаешь, как мы выживаем в Содружестве? Учимся в процессе. Снимай ногу. – Что, прямо сейчас? А если мина взорвется? Если… – Заткнись, Ева. Снимай! Девочка тоненько пискнула и поспешно отскочила, согнулась и схватилась за колено так, словно оно сейчас отвалится. Короткий миг мина оставалось зловеще тихой, но тут ее индикатор ярко вспыхнул, и тихий многократный писк возвестил о том, что расставание с ногой Евы ей явно не понравилось. Есть такая особенная секунда, когда ты понимаешь, что твоя жизнь на волоске. Она ощущается как проникновение под кожу иглы шприца со смертельным экспериментальным наркотиком, который впрыскивается в твою кровь; она скоротечна, как подмигивание красным глазом мины с горячего асфальта. Хэнкок схватил застывшую девчонку за руку и сделал шаг в пропасть – в зияющую до середины моста дырку. Кусок торчащей арматуры впился в спину, продрал многострадальный красный сюртук и прошелся по позвоночнику, оставляя за собой след горячей боли. Стеклянная поверхность реки стремительно приближалась, но не было времени группироваться, чтобы смягчить падение – как пойдет, так пойдет. Однако вода не показалась ни холодной, ни мерзкой. Она была спасением. Река Эверетт полилась в уши, в глаза, сомкнулась над головой и заполонила собой весь мир, и кажется, что ничего кроме нее тут никогда ничего и не было. Не соображая, где низ, а где верх, Хэнкок подумал только об одном – как удержать сопротивляющуюся и выскальзывающую из пальцев руку девушки, к которой, надо признать, его погнал банальный страх, что «человек Хэнкока» перестанет таковым быть. С этой мыслью бывший мэр и самый отбитый гуль в Содружестве погрузился в пропитанную радиацией мглу.