Конец света – веселись!

Данс отступил на пару шагов, приставил «Выжившего» к виску и нажал на спусковой крючок. Эта короткая миллисекунда ожидания красной вспышки вместила в себя столько ужаса, сколько не вобрали бы и годы непрерывной войны. Кто-то поставил картинку на паузу, и можно бесконечно смотреть в пустые карие глаза, обращенные в самое сердце Пустоши. Красной вспышки не было. Ни щелчка, ни выстрела, ни шипения из горячего дула. Данс опустил локоть, удивленно уставился на пистолет, дернул щиток и пальцем сковырнул отработанную ядерную батарею на асфальт. Вивьен сморгнула попавший на ресницы пот – тот будто шипел на раскаленной солнечным жаром коже. – Данс, что это было? – тихо спросила она, глядя как он достает из подсумка новую батарею и перезаряжается. – Ничего. «Ничего, мать твою? Ты только что чуть не убил себя!» – так бы крикнул кто-нибудь менее уравновешенный, чем Вивьен, но в напряженные моменты ее мозг считал слова лишней тратой энергии, а теперь и вовсе гудел тупой болью. Говорят, что у суицида равнодушное лицо, а Дансовское «ничего» было пустым и безликим, как у иллюстрации с инструкции по безопасности пассажиров самолета, что кладут в кармашек переднего кресла. Он не чесал рассеянно затылок, не улыбался во все тридцать два зуба, как Нейт, когда тот убеждал Вивьен, что просто забыл, как уже принимал снотворное, а потому и заглотил сразу четверть блистера… У Вивьен в свою очередь не было для Данса глянцевой брошюры под названием «Как отговорить синта-изменника от самоубийства», а значит, монетка была подброшена и падать пока не собиралась. На Риза Данс больше не смотрел – за годы службы пообвыкся со смертью сослуживцев. По меркам Братства тот погиб как герой – в сражении с пустошной поганью. А то, что перед смертью молил о пощаде – так многие делают, только об этом принято молчать. Бывший паладин вывел своих подопечных из дома – беженцы наперебой обсуждали все, что увидели сквозь щели заколоченных окон, но быстро притихли, споткнувшись о суровый Дансовский взгляд. «Выживший» подвел, и словно оправдываясь за его поведение, воин собирался завершить свою миссию – довести несчастную группу до точки сбора. Маккриди и Кейт догнали их на забрызганной кровью дороге – оба еще не остыли и подергивались в попытке стряхнуть с себя адреналин. Наемника так распирало от гордости, что та уже готова была проломиться сквозь грудную клетку, как инопланетянин в одном довоенном фильме ужасов. Кейт нацепила на голову восьмиклинку Роберта, слушала его вдохновленный треп и улыбалась – впервые за последние три дня. – Видали, а? – поинтересовался снайпер у Вивьен, на радостях не замечая, что вид у той мрачнее тучи. – Тостер поджарил Когтя Смерти, как хлебушек, а нам с Кетти достались лучшие места, чтобы насладиться видом. Кетти на это глупое имечко, судя по всему, больше не обижалась. – Да только безрукий в открытую пасть Когтя гранатой не попадет, – махнула она рукой и не без восхищения окинула снайпера взглядом. – А всадить пулю с двух сотен метров в пятимиллиметровую форточку винтокрыла – это вот настоящее мастерство. Наверняка условия у Маккриди были попроще, подумалось Вивьен, но это ничего: красивые истории всегда приукрашивают ради яркости повествования, а им всем сейчас были необходимы такие истории. – Меня-то оно и подвело, – фыркнул снайпер. – Каким же надо быть лохом, чтобы проиграть спор из-за собственной меткости. – Я не тороплю – отдашь потом, – миролюбиво предложила Кейт. – Потом – так потом. Они недвусмысленно переглянулись и дружно расхохотались над «своей» шуткой, объяснять которую Вивьен не было никакого смысла. Кейт так и не взглянула на Вивьен, шагая по правую руку от Маккриди с таким видом, будто Выжившей вообще здесь нет, но сейчас это мало волновало – главное, что подруга цела и вновь чувствует хоть что-то, кроме горя. Все остальные проблемы с ней можно решить и потом. – Ты молодчина, Роберт, – похвалила Вивьен от имени себя и Данса, потому что тот лишь коротко кивнул наемнику и ушел вперед. От вида гигантской туши Когтя Смерти у Вивьен начались рези в желудке. Казалось бы, пора уже перестать так бурно реагировать на кровь и расчлененку, но нет – тошнота накатывала волнами. Густой кровавый ошметок, затаившийся в траве, влажно чавкнул под подошвой, и Выжившая поспешно достала из рюкзака пластиковую бутылку, залила в растревоженный организм порцию теплой фильтрованной воды с горьким химозным привкусом. – Чего это с командиром Хмурые Брови? – поинтересовался Маккриди, понизив голос, чтобы вопрос не достиг ушей Данса. Вивьен поджала губы и сделала вид, что сосредоточена на поисках зажигалки в многочисленных карманах старой кожанки. Сработало: слишком уж хорошее настроение было у Роберта, чтобы всерьез беспокоиться за душевное состояние малознакомого синта. Гули из Добрососедства просовывали длинные арматурные штыри сквозь многочисленные двери метрополитена, а для верности еще и подперли их скамейками, что раньше служили последним пристанищем для довоенных мужчин, утомленных семейным шопингом в местном торговом центре. Хэнкок оперся на перила эскалатора и наблюдал за чужой работой с видом «белого воротничка», привычно поигрывая ножом. Процессом консервации станции в роли прораба руководила Дейзи. – Станция закрыта на ремонт. Просим пройти на автобусную остановку, – имитируя официозные объявления диспетчера метро, заявил Джон, и блеснул ослепительной улыбкой, выходя навстречу подошедшим. Вивьен проследила в направлении его взгляда к желтой вывеске автостанции, которую рог Когтя Смерти проткнул ровно посередине, и тревога мгновенно схлынула. Выжившая шумно выдохнула и ссутулилась, чувствуя, как расслабляются мышцы, а потом расхохоталась, бросаясь в его объятия. – Уверен, у нас друг для друга есть охрененные истории, Вив, – шепнул Джон, касаясь губами тонкой полосы кожи между ее ухом и линией волос. Вивьен прижалась ближе, проигнорировав тот факт, что от него так и разило смертью. – Судя по запаху, вы там переобнимали всех диких гулей, – Маккриди поморщился, пожимая Хэнкоку руку. – Потери есть? – Ни одной, – не без хвастовства заявил гуль. – И если я еще не разучился считать – у вас тоже. Чистая работа. – Что ты сделал со своими тостерами? – Отправил плавать по водам Стикса. Во всех смыслах. – Ты конечно крутой гуль, но все же не Харон. Видал я его – здоровенный детина… Пока Джон и Маккриди обсуждали новости, Вивьен проскользнула между ними, отошла подальше и прижала горящий лоб к грязной витрине на затененной стороне торгового центра. В желудке будто кинжал прокручивали, а рот наполнялся желчью. Стоило снять с себя хоть немного ответственности, как недомогание вернулось с удвоенной силой. – Ты в норме, Остин? – Данс вырос с правого плеча, выжидающе настойчиво навис над ней, не давая шанса уйти от ответа. – Все хорошо, – Вивьен сплюнула, несколько раз сглотнула. – А по-моему, далеко не все. – А по-моему, – сварливо передразнила она, – не тебе говорить мне о норме, Данс. Мужчина скрестил руки на груди и пошире расставил ноги, как всегда делал, когда готовился отражать невидимые нападки моральных Вивьеновских дилемм. – Говори, – отрывисто бросил он. Она стерла пыль со стеклянной поверхности витрины, уставилась в красные пятна на своих щеках, напоминающие кляксы из теста Роршаха. – Ты этого не хотел. Подсознательно – точно нет. Данс вопросительно нахмурился, оправдывая данное Маккриди прозвище. – Данс, которого я знала, обязательно проверил бы уровень заряда батареи, если бы действительно хотел умереть. Уж в этом-то вопросе ты был бы дотошен до невозможности. Так к чему это все? Он не ответил, лишь нервно дернул щекой и не сдвинулся с места, продолжая пялиться поверх ее макушки с видом довоенного монумента. – Ты решил, что пусть чистая случайность вынесет тебе приговор? – предположила Вив. Данс уклончиво повел плечами: ни да ни нет. – Как видишь, она меня помиловала. – Как это по-человечески, Данс – играть в русскую рулетку с судьбой. Он снова не ответил. Прикрывал ей спину, чтобы никто не видел ее слабость, а позади доносились воодушевленные голоса. Удивительно, сколько настоящего, простого, свободного от уставов и приказов хлынуло в Данса, едва он лишился права быть человеком. – Ты должен знать… – Выжившая открыла рот, жадно глотнула воздуха и крепко зажмурилась, потому что все, что она видела, и хорошее и плохое, будило тошноту. – Должен знать, что ты не один. У тебя есть я. Есть Хэйлин. Когда мы лажали, ты всегда заставлял нас вставать, отряхнуться и идти дальше, поэтому и мы не оставим тебя. Просто… поговори с нами, когда будешь готов, хорошо? Широкая мужская ладонь мягко легла ей на плечо. – Спасибо, Остин. *** – Артой в голову – это же совсем не больно, да? Раз – и всё, – упавшим голосом пролепетал Маккриди, глядя на серую громаду древнего замка, что покоился на огрызке суши, как дремлющий великан. – Не станут они палить по нам из артиллерии, – возразил ему Данс. – Это контрпродуктивно. – Контр… чего? Выражайся нормально, Данс! Бывший паладин обреченно вздохнул. – С такой дальностью обзора им проще расстрелять нас из снайперских винтовок и не тратить ядра на такую незначительную цель, – терпеливо объяснил он. Маккриди сглотнул, крепче перехватил свою снайперку, и Вивьен завистливо залюбовалась красотой откалиброванной пушки – давно пора было раздобыть что-то получше десятимиллиметрового пистолета. Еще девочкой Вивьен ездила на школьную экскурсию в Форт Индепенденс, но все исторические факты о нем стерлись из памяти, – сохранились только краски церемониального салюта и знание о том, что двенадцатилетние мальчишки за пределами школы ведут себя еще несноснее, чем в ее стенах. Ей всегда хотелось сюда вернуться, погулять по крепостной стене, вдохнуть соленое дыхание истории в океаническом ветре и почувствовать мистическое тепло, идущее от шершавого древнего камня. Замок видел столько человеческих бед, что будто и сам обрел душу. Он пережил все минувшие войны и катаклизмы, переживет и все последующие – незыблемо будет стоять в этой особой тишине, что всегда клубится на берегах большой воды, и над всеми посмеиваться. – Всегда мечтал о собственной крепости, – вставил Джон. – И шмотки у меня подходящие. Были, по крайней мере. Непривычно было видеть его в темной куртке с капюшоном и черной бейсболке с ломаным козырьком, но с сюртуком и треуголкой пришлось расстаться – слишкому уж ярким был этот наряд для тайной спецоперации по эвакуации из «Масс-Пайк». Когда такое количество людей надеется на тебя, тут уж не до стильного прикида. Взгляд его тревожно скользнул по лицу Вивьен. – Твои глаза… Всё путем, Вив? – не дожидаясь ответа, Джон за руку притянул ее к себе и мягко приник губами к ее разгоряченному лбу. Захотелось замереть, продлить этот короткий миг столь редкой в последнее время близости. Так в детстве делала мама, когда Вивьен становилась вялой и бледной, как сейчас. Интересно, это мама Джона научила его этому фокусу? – Да ты вся горишь… – Прекрасно, – проворчала Выжившая, тоже прикладываясь ко лбу. – Ко всем нашим бедам не хватало еще подцепить желудочный грипп. Конечно, он мигом ее расколол. – А при гриппе сосуды в глазах тоже лопаются, как у… – Пожалуйста, не продолжай, – отрезала она, стараясь вежливым словом разбавить раздражительность. Вивьен и не сомневалась, что Джон первым узнает симптомы – сама она все поняла, едва взглянула на свое лицо в отражении витрины. Вдоволь насладиться жалостью к себе ей не дали: тишину прорезал высокий звук микрофона с ненастроенной чувствительностью, заставил всех вздрогнуть и закрыть уши. «Нарушители, мы вас видим! Вы на прицеле у минитменов! Выходите с поднятыми руками или мы будем вынуждены открыть огонь» Все четверо еще сильнее скрючились под белым прилавком полуразрушенной кондитерской, чтобы не словить пулю, если кто-то из минитменов перенервничает и дернет палец на курке. Закралась неприятная мысль, что одно артиллерийское ядро превратит их и эту забегаловку в мясной фарш с кирпичной крошкой. Хэнкок оценивающе скользнул по лицу Выжившей – по пятнам на ее щеках и налитым кровью белкам – и поднялся первым. – Пошли, чего высиживать? – он поправил на плече ремень дробовика и шагнул в вечернюю серость. Вивьен бросилась следом, Маккриди и Данс – за ней. Плечом к плечу они шагали в тишине, нарушаемой лишь шорохом травы под ногами и шумом волн, подсвеченных розовым отсветом разгорающегося заката. Слева «Придвен» черным патроном мелькал на периферии зрения и отражал покатым боком свет – слишком близко, чтобы не думать о нем. Форт и дирижабль словно нарочно присоседились рядом, чтобы видеть друг друга, но до поры не трогать. Огромную дыру в западной части замка застроили бетонными плитами, оставив лишь двустворчатые ворота, подключенные к электричеству и открывающиеся дистанционно. Форт ощетинился, оброс ракетными турелями по кромке крепостных стен, грозил распальцовками противотанковых «ежей», вознесся небу радиовышками и мощными прожекторами. Замок не прятался и не сливался с местностью, а сиял, как стадион в разгар матча. Он всем демонстрировал, что он тут, Братства не боится и готов на него огрызаться, как дикобраз на лису, сунувшую нос в нору. Он был силой. Единственной силой в Содружестве, способной ответить Мэксону, тогда как Институт оставался безучастен к страданиям жителей поверхности. Престон Гарви, вооруженный любимым лазерным мушкетом, стоял у входа вместе с немолодой женщиной в темном берете, военной форме времен американо-китайского конфликта и с карабином Гаусса наперевес. Другие ополченцы рассредоточились на стене и не сводили незваных гостей с прицелов. Наверняка весь Южный Бостон слышал звуки битвы Братства с Когтем Смерти, и минитмены во всеоружии ждали победителя в этой схватке, но никак не самих организаторов зрелищной бучи. – И вот это твой «генерал», Престон? Да она и в подметки не годилась Джо Беккеру. И правильно, что ты ее выгнал, – сиплый голос женщины напоминал воронье карканье. – Ясно, каким органом ты думал вместо мозга, когда назначал ее. – Не время, мисс Шоу, – мягко отрезал Гарви и смущенно порозовел, глядя по очереди в лица всем, кроме самой Вивьен, будто поставил на нее какой-то фильтр. – Шоу? – стараясь сморгнуть лихорадочных мушек с глаз, переспросила Вивьен. – Та самая Ронни Шоу? – Да-да, та самая. «Живая легенда минитменов», бла-бла-бла… – Ронни трижды нетерпеливо провернула кисть. – Давайте пропустим пение дифирамбов и перейдем к той части, где вы объясняете, за каким хреном вы сюда приперлись. Хэнкок довольно осклабился – прямая, как дуло минигана, железная Ронни ему явно импонировала. Морщины оттягивали рот Шоу книзу, делая ее похожей на куклу-чревовещателя, но с такой сбитой фигурой она явно могла уделать курящую и пьющую молодежь на раз-два. – У меня к тебе предложение, бабуль, – минуя приветствия, Хэнкок шагнул вперед, сунув руки в карманы джинсов с таким видом, словно речь шла об обмене крышек на стопку водки. – Давай объединим наши усилия и начнем с Братством войну. Хрен с ней, с дипломатией. Вивьен едва сдержала улыбку – настолько уверенным звучало это предложение при почти полном отсутствии возможностей. В возникшей после этого заявления тишине донесся едкий смешок минитменши. – Люблю, когда мужики переходят сразу к делу, – похвалила Шоу, – но от вас разит, как от сортира супермутантов, а она вон вообще сейчас шлепнется в обморок. С кем вы такие воевать-то собрались – с подушкой Мэксона? Джон плавно приблизился к Вивьен, слегка закрывая ее плечом в немой просьбе не встревать, и в глазах его вспыхнул знакомый темный огонь. – Там, на пивоварне, люди, которые умеют стрелять получше кучки фермеров. Ваши большие пушки хороши, но зато мы умеем бесшумно передвигаться, мастерить оружие, варить химию. – Что-то эти ваши умения не спасли Добрососедство, – резонно заметила Шоу. – Ваша артиллерия тоже будет бессильна, если Братство Стали решит штурмовать Форт, – мрачно вставил Данс. – Пока оно не видит в минитменах угрозы, но их растущая численность и наращивание вооружения недолго останется без внимания. Но… Он осекся, словно в который раз за день готовился пойти поперек всему, во что верил. Нашел где-то силы и закончил уже увереннее: – Но как бывший солдат я знаю обо всех слабых местах Братства и конкретно «Придвена», и могу поделиться этой информацией. Шоу приподняла куцые брови, одаривая Данса куда большим вниманием, чем за минуту до его предложения. – Любопытно было бы взглянуть на тебя в форме, солдатик, – неприятно ухмыльнулась она, прикусив тонкую губу. Маккриди и Джон нервно хихикнули, но Данс обладал удивительной способностью не распознавать флирт. – Я больше не вправе носить ее, мэм, – серьезно заявил он, одергивая воротник бесформенного серого пуховика. Вивьен выглянула из-за плеча Джона, решаясь выкинуть на воображаемый стол переговоров свой единственный козырь. – Есть еще кое-что. Если Стурджес здесь и сможет починить мой Пип-Бой, у нас будет способ устранить Мэксона, – слабо добавила она, и вот теперь-то заинтересовала Престона. Рука его инстинктивно метнулась к челюсти, но вовремя остановилась и нырнула в отворот серого пальто, словно так и задумывалось изначально. В уголке рта застрял пузырек слюны, который всегда надувался, когда минитмен злился. Вид у него был озабоченный и оскорбленный, словно костяшки Вивьен повидались с его лицом только вчера. – Хэнкок говорит о гулях из Добрососедства – наркоманах и преступниках, – злобно бросил он. – Бывший солдат Братства Стали может быть двойным агентом. А Вивьен доверять и вовсе не стоит: она бросила минитменов, когда была нужна им больше всего. «Больше всего» Вивьен нужна была Престону примерно всегда, и вовеки не нашлось бы подходящего времени, чтобы уйти от него. Именно поэтому Выжившая решила сделать это сразу, как только подвернулась возможность. – Тебе-то зачем все это, Вивьен? – добавил он. – Ты ведь так хотела «свободы от меня». Да, все еще обижается. Наверняка решил для себя, что Вивьен прибежала запоздало просить прощения за отвергнутые стейки из брамина и кофе с настоящим молоком по утрам. – Престон, мне жаль, что это так тебя задело, но сейчас речь не обо мне. Можешь не верить, но еще одно поселение нуждается в твоей помощи, а не в моей, – парировала она, опасаясь, что сейчас Гарви вновь начнет прилюдно припоминать их несостоявшиеся отношения. Еще хуже, если он заговорит о Друмлине и снова начнет намекать о природе ее шрама – не хотелось посвящать в эту историю Маккриди, Данса и весь Форт Индепенденс. – Вивьен? – из ворот Замка выскользнула невысокая тень, мелькнула за спиной Престона и выглянула из-за его плеча. – Кодман, ты что, подслушивала? – Да там весь Замок за воротами уши греет. Да подвинься ты, Гарви, дай пройти! Я не ослышалась – это ты, Вивьен? Поднырнув под рукой минитмена, который попытался не пустить ее вперед, женщина редкой красоты выскочила вперед. Она сморщила изящный вздернутый носик и улыбнулась Вивьен улыбкой, явно подсмотренной в довоенном журнале о жизни звезд. Шрам неприятно стянуло, пальцы онемели, словно возвращая Выжившую в тот страшный день, в грязную закусочную. В перламутрово-серых глазах напротив она увидела все ту же решительность и заледеневшую сталь, что жила там в тот день, когда она без колебаний застрелила мерзавцев, собиравшихся надругаться над Вивьен. – Астра? Они с Джоном произнесли это одновременно и одинаково болезненно. Вивьен обернулась на него, но не смогла распознать его эмоции – в антрацитовой бездне под его ресницами их затопило без остатка. Пожалуй, хватит потрясений на сегодня, самовольно решило тело Вивьен и вдруг стало ватным, словно из него выдрали все кости. Ноги налились свинцом, глинистая земля устремилась к лицу. Прежде чем удариться в грязь, она услышала хриплый выкрик своего имени и почувствовала знакомые руки на своих плечах, а потом сознание ее отрезало от тела, как ножом. *** – Где вы ее таскали – по свалкам радиоактивных отходов? – Не думаю, что это тебя касается, Астра. – Я врач, поэтому как раз это меня касается. И вообще, необязательно хамить мне, Джонни. – Вы двое, прекратите бобы разводить! С Вивьен-то что? – Так, Кейт, ты хоть не начинай! И вообще, выйди – и без тебя кислорода мало. Роб, уведи ее. Хлопнула дверь, недовольное ворчание Кейт стало стихать. Даже с закрытыми глазами Вивьен ощущала «вертолеты». Треск счетчика Гейгера проходил в уши будто через слой ваты, чья-то мягкая рука аккуратно сжимала ее кисть, укол иглы в предплечье оказался практически неощутим. – Пульс в норме, но ей срочно нужен антирадин, иначе будут необратимые последствия. Вивьен открыла глаза и на фоне шершавых каменных стен и потолка мутно закачались несколько лиц. Кажется, она лежала в одном из помещений Форта – в неплохо оборудованном медицинском отсеке. Над ухом пищал довоенный монитор ЭКГ, но подключить его не успели. – Пожалуйста, не надо антирадин, – тихо взмолилась Вивьен, обращаясь к Астре, устроившейся перед ней на одноногой табуретке на колесиках. На женщине был некогда белый, но застиранный до неприглядной серости медицинский халат. Наверное, ее голос прозвучал слишком жалобно, потому что доктор снисходительно улыбнулась, выбрасывая в урну пустой шприц. Пожалуй, она была единственным минитменом, не считая Стурджеса, которого действительно хотелось видеть. Их пути разошлись уже давно: Астра ушла в Форт, помогать минитменам, а Вивьен – в Бостон, искать Шона. Их недолгое, но знаковое знакомство заложило основу новой религии Вивьен: веру в то, что человечество на Пустошах еще достойно зваться таковым. – Ну что ты как маленькая? – серые глаза Астры сощурились в поразительном сходстве с ее высокомерной матерью. – Хочешь заработать рак или стать вот как он? Хэнкок, облокотившийся на металлическое изножье койки, не удостоил ее замечание ответом – лишь недружелюбно ощерился ей в затылок и тронул Вивьен за ступню, спрятанную под толстым клетчатым одеялом. – Она права, Вив – слушайся «доктора». Кодман без труда расслышала издевку в его последнем слове. – Я и есть доктор, Джонни, – равнодушно парировала Астра и довольно сморщила носик, заметив, как его кривит от собственного имени, – но я рада, что хоть в чем-то ты не будешь со мной спорить. Никто, кроме Джеймса, не называл Хэнкока издевательски-детским «Джонни», но еще больше вопросов вызывали искры, которые так и сыпались из глаз, когда эти двое перекидывались колкостями. Джон старался сосредоточиться на Вивьен, честно старался, но цепкий взгляд непроизвольно возвращался к Астре, оценивал, будто сравнивал с ее же более ранней, молодой и очень близко знакомой ему версией. – Что со мной? – Вивьен поспешила принять сидячее положение – валяться под обеспокоенными взглядами Джона, Астры, Престона и Ронни было до чертиков неловко. – Лучевая болезнь. Когда ты последний раз проверяла уровень радиации? – Астра с умным видом сдвинула к переносице изящные очки в квадратной оправе. – Ох, я уже и не помню. Астра неодобрительно цокнула языком. – То-то и оно. Твой Пип-Бой неисправен – иначе давно бы подал сигнал. Стурджес уже взял его в ремонт. Вивьен провела ладонью по осиротевшей левой руке – даже в нерабочем виде снять КПК она не решалась: едва он покидал насиженное место, как на нее градом сыпались неудачи. – Значит, мы остаемся? – Вивьен глянула на Престона – тот стоял поодаль, скрестив руки на груди с видом барного вышибалы, и что-то судорожно соображал. Ронни Шоу рядом с ним укоризненно хмурилась, как порой делала мама, когда Вивьен приносила в табеле успеваемости жалкую «B» вместо заветной «А+». Астра и Хэнкок тоже повернулись к нему, и минитмен ощутимо напрягся и даже желваками заиграл. Пока Вивьен не рухнула в обморок, он категорически отказывался принимать добрососедсткую шпану в крепости, но та была хитрая, как радтаракан – всегда находила способ просочиться. Минитменша-ветеран новому генералу не мешала, предоставляя выбор его разбитому сердцу. – Не в моих правилах выгонять больную женщину на улицу, – Гарви обратил свой взор на Вивьен лишь на секунду и тут же отвернулся, будто лучевая болезнь передавалась посредством зрительного контакта. – Пусть тебе станет лучше, а там – поглядим, – вынес он вердикт и вышел из комнаты. – Молодежь, – ворчливо гаркнула Шоу и проследовала за ним. – Ну разве он не душка? – едко улыбнулась Астра и встала. – Прими как можно скорее – не затягивай. На колени Вивьен шлепнулся пузатый пакет с антирадином. Даже его грязно-бурый цвет вызывал тошноту, не говоря уже о том, чтобы пускать его содержимое по вене, но спорить себе дороже. Вообще Астра была довольно милой, но в роли медика могла бы сравниться с Дансом по строгости. – Ты поправишься, Ледышка, все будет хорошо, – заверила женщина ушла вслед за Престоном и Ронни, оставляя в комнате запах лекарств и легких цветочных духов. – Ледышка? – задумчиво переспросил Джон, едва светлая макушка врача исчезла за дверью. Он проводил ее взглядом так, будто все еще не верил, что она ему не причудилась. – Ей всегда казалось забавным, что меня достали из морозильной камеры, как «ледышку из бурбона». Это у тебя она научилась всем раздавать прозвища? Хэнкок рассеянно глянул на дверь. – Люди набираются от меня только плохого. – Когда те два рейдера напали на меня, меня спасла она, – поделилась она с Джоном. – Потом научила разным премудростям, чтобы отбиваться от всякой швали: для женщины в Содружестве это курс лекций номер один. Кажется, вы хорошо друг друга знаете? Джон раздосадованно поджал губы в тонкую линию. – В Содружестве и плюнуть нельзя, чтобы не попасть в знакомое лицо, – проворчал он. Вивьен хотелось оттянуть момент принятия антирадина, но еще любопытство, как известно, сгубило кошку, так что она пошла ва-банк: – Бывшая? – прозорливо догадалась она, и по лицу его поняла – попала в точку. – Это было давно, – Хэнкок непринужденно пожал плечами, но в это «было» он невольно вложил уж очень много смысла. Вивьен объявила себя банкротом: не расскажет, конечно же. Она зря надеялась, что он станет более открытым после ее глупого признания в любви, которое она и делать-то не планировала: просто вырвалось на эмоциях и использовалось скорее как средство, чтобы удержать его и выбить из колеи. Она помяла инфузионный мешок в пальцах, будто игрушку-антистресс. – Я не хочу, – пожаловалась она, будто радиация в ее организме могла ее услышать и рассосаться добровольно. – А у тебя есть варианты? – Джон тряхнул головой, будто выкидывая из нее Астру, сочувственно улыбнулся, обошел койку и сел на табурет, притянув к себе руку Вивьен. Когда его теплые, жесткие пальцы скользили по ее костяшком, было не так страшно, но все равно – очень. – Стану гулем, – она насупилась, как ребенок, который назло маме решил отморозить себе уши. – Этот вариант мне нравится, – Джон склонился и поцеловал впадину между ее указательным и большим пальцем. – Тогда мы сможем оставаться вместе бесконечно долго. Странно, но это даже воодушевило. Два разумных гуля, путешествующие по миру в поисках опасных приключений и живущие вечно – что может быть лучше? Вивьен даже не удивилась, что впервые пришедшая в голову мысль о совместном будущем с Джоном была именно такой – сумасшедшей и безответственной. – Весь замок будет слышать, как я блюю, – Вивьен со стоном откинулась на подушку, как приговоренный к смерти преступник. Джон взглянул в узкую прорезь бойницы, сквозь которую скупо просачивался закатный солнечный луч, золотивший витающие в воздухе пылинки. И улыбнулся, как всегда делал, когда лампочка в его светлой голове загоралась ярче обычного. – Избавим их от этого удовольствия. Как насчет свидания? – предложил он, и Вивьен от неожиданности едва не прорвала ногтем мешок с антирадином. – Что – сейчас? – округлила она глаза. – Океан, пляж, закат, капельница антирадина, – мечтательно протянул он и подмигнул Вивьен. – По-моему, лучше момента не придумать. *** Вода солеными волнами обнимала берег, а потом поспешно отстранялась, засмущавшись. Солнце уже ушло на покой, и мир вокруг стал пронзительно розовым. Горизонт, если не считать пустынного острова вдалеке, был чист и пуст – южная крепостная стена заслонила собой болтающийся в небе «Придвен» – его в таких обстоятельствах видеть совсем не хотелось. Хэнкок расстелил шерстяное одеяло на ковре из жухлой травы, помог сесть Вивьен, у которой от температуры дрожали ноги, предусмотрительно поставил рядом с ней металлическое ведро. Ее немного смущало, что он может стать свидетелем резкой реакции ее организма на антирадин, но это была небольшая цена за возможность провести немного времени вдвоем на открытом пространстве и под защитой прочных замковых стен. Куртку пришлось снять, но вечер был на удивление теплым. Вивьен с мазохистскими любопытством наблюдала, как Джон, затягивает жгут, протирает антисептиком сгиб ее локтя и вгоняет острую иглу под кожу – ловко и буднично, как всякий бывший наркоман. – У тебя легкая рука, – заметила она. – Готова? – мягко спросил он, палец замер на регуляторе системы. – Ты так и будешь его держать? Они устроились под голым деревом, отполированным волнами до гладкого блеска. Торчащие ветки могли вполне сойти за штатив, но Джон покачал головой. – Чем выше поднимешь, тем тяжелее пойдет, – со знанием дела возразил он. – Готова, – кивнула Вивьен. Щелчок, и в вену словно хлынула горячая вода, приправленная жгучим перцем. Лишь один раз ей довелось испытать это ощущение – пришлось капаться после похода с Дансом в Светящееся море. Жжение распространялось дальше по руке, в правое плечо, и Выжившая сцепила зубы, подавляя жалобный стон. Хэнкок придвинул ведро поближе, мол, не стесняйся, и привлек Вивьен к себе, позволяя опираться на грудь. – Не знала, что ты романтик, Джон, – Вивьен прикрыла веки, позволяя лекарству делать свою работу, и слушала мерный шепот волн, сворачивающих на мели мелкую гальку. Звук этот напоминал россыпь бусин маминого жемчужного ожерелья, которое маленькая Вивьен стащила из шкатулки померить, но случайно порвала нить. – Приятно побыть с тобой не в вонючем тоннеле и не под свистом пуль, – его мягкий, убаюкивающий голос звучал у самого уха. Когда он был с ней таким, Вивьен хотелось признаться в чувствах еще раз, но повторять это, не рассчитывая на ответ, было тяжело. Она не ждала его в день смерти Фар по понятным обстоятельствам, но потом допустила мысль, что не услышит никогда. Однако, это не особо и смущало. До сегодняшнего дня. – Ты когда-нибудь ставил себе антирадин? – Бывало, – он задумался, будто решаясь на что-то, и добавил: – Астре частенько приходилось меня капать. У нее всегда водились крышки на эту роскошь. Другие женщины в окружении Джона тоже раньше не смущали. – Давно вы встречались? – Лет десять назад. Еще до всей этой истории с Джеймсом, когда я жил в Даймонд-Сити и выглядел не таким красавчиком, как сейчас. Тут Вивьен завозилась в его руках, полезла во внутренний карман куртки, сложенной на одеяле. – Когда ты еще выглядел вот так? – Я думал, что потерял ее, – Хэнкок слегка растерялся, затем медленно вытянул фотографию из ее пальцев, вгляделся в ореховые глаза брата и в свои – голубые. – Ты оставил ее в Даймонд-Сити. Хэнкок не показывал это фото никому, кто знал его гулем, потому как предвидел ответную реакцию: ненужные вопросы о том, как он мог так поступить с собой, расставшись с лицом, покорявшим сердца женщин в Даймонд-Сити, да и в Добрососедстве тоже. – Не знаю, почему так и не порвал ее. Ну, что скажешь? – нетерпеливо поинтересовался он. – А что я должна сказать? Вы с братом хорошо вышли на фото. Знаешь, тебе идет, когда ты улыбаешься. – И это все? – обиделся Хэнкок. – Никаких комментариев про рожу этого блондинчика? – Рожа, как рожа. Я видала и пострашнее. Нейт тоже не был красавчиком. – Это он то не был? Вив, да что с тобой не так? – окончательно растерялся он, но она лишь тихо улыбалась темноте под веками, щекоча его шею черными прядками. Видимо потешалась, что вопрос внешности внезапно стал для него серьезным. Ее глаза, масляные от лихорадки, скользнули от фотографии к его лицу и обратно, ничего не выражая. – Что еще мне нужно сделать, Джон, чтобы ты понял, – Вив провела кончиком ногтя по запечатленному на матовой бумаге лицу, – что я всегда видела тебя таким? Она сказала это честно, не сомневаясь и не задумываясь – будто и сама в это верила. Хэнкок не знал, как выразить то ощущение, которое захватило его после этого заявления, поэтому он лишь уткнулся губами ей в волосы, вдохнул знакомый запах табачного дыма и пота, смешанный с соленым ветром. Он списывал ее слова на лучевую болезнь, на усталость, на что угодно, но не на правду. Пусть повторит это, когда весь этот кошмар закончится, и тогда он, возможно, поверит. Как бы там ни было, Вивьен, открытая для него, как довоенная книга, видевшая его таким, каким он сам себя не видел, заслуживала чего-то большего. – Хочешь знать, как это вышло? – решительно спросил он. – Только если ты хочешь рассказать. – Хватит уже тайн. Он провернул фотографию в пальцах. – Ее сделала Нэнси. Ей было девять – единственный ребенок-гуль, что я знал. Их с отцом облучило в Светящемся море, но мужик был гениальным механиком – даже смог починить для дочки довоенный фотоаппарат. До выборов Джеймса я водил дружбу со многими гулями – я тогда плотно сидел на ментатах, а эти ребята могли спокойно ходить в метро и больницы, не опасаясь своих диких собратьев. Всех их выгнали из города, когда брат стал мэром. – Ты ведь ушел с ними, так? – Да. Какое-то время бродил в запое, выкупил Фаренгейт, а потом пришел в Добрососедство. К гулям там относились терпимо, и я решил, что для моих друзей это был бы отличный город для жизни. Если бы я тогда знал, как ошибался… Он согнул карточку, небрежно кинул поверх куртки Вивьен, словно она больше не имела для него никакого значения. Впрочем, может так и было. – Я вновь собрал их – по подвалам, по тоннелям метро. Вытащил их из безопасных мест и привел в Добрососедство. Жить приходилось на улице, в жалких трущобах, но гулям не привыкать. Какое-то время все действительно шло хорошо, до одного дня. – Я на минутку! – Вивьен резко отстранилась, обхватила руками ведро, и ее обильно вырвало. Хэнкок закурил и сочувственно гладил ее по спине, пока приступ не прошел. Откидывая с горячего лба лохматую челку, Выжившая дала ему знак продолжать – меньше всего ей хотелось заострять его внимание на побочных эффектах антирадина. – Помнишь, как Джеймс грозился, что я одичаю и брошусь на местную детвору? Он прав – такое случается. В Добрососедстве произошло именно это – один бродяга одичал, уж не знаю, что стало причиной: наркота какая, или радиация бедолагу добила. Набросился на гладкокожих, задрал троих, прежде чем его пристрелили. – Ох, – выдохнула Вивьен то ли от ужаса, то ли от болючего лекарства. – В Добрососедстве был один бандюган – Вик. Мелкая сошка, ничего из себя не представлял. Но после этого случая вдруг получил власть. Собрал сторонников, кто был против гулей, грохнул тогдашнего мэра, что их в город пустил, и сам занял его пост. Гулей не выгнали – нет. Их обязали платить за свою жизнь и назвали это «налогом на уродство». Избивали трижды до полусмерти, а когда все сроки выходили… – Хэнкок мазнул пальцем по горлу. – Отец Нэнси не смог наскрести крышек. Хэнкок тряхнул головой, выкидывая из него наваждение: огромные испуганные глаза девочки, такие же мутно-белые, как у отца, смерть которого он часто снова и снова переживал в ночных кошмарах. Каждый раз в этих снах он падал на колени перед Виком и молил пощадить должника, но тот вновь и вновь вонзал нож в его шею. – Что стало с малышкой? – Вивьен зажмурилась, словно догадывалась, что сейчас будет. – Ее продали кому-то за городом. Ребенок-гуль, да к тому же девочка – для некоторых извращенцев это настоящая экзотика. Больше я ее не видел. Произошедшее стало для меня последней каплей. Это ведь моя вина, понимаешь, Вив? – Твоя? – Не приведи я их в Добрососедство, всего этого бы не случилось. Мне не хватило смелости противостоять ни брату, ни Вику. Черт возьми, да я ведь просто наблюдал. Фактически убил их и был не лучше Джеймса, – Джон презрительно указал на карточку. – Эту трусливую рожу я видеть больше не мог. Фред достал экспериментальный внутряк, который мог превратить тебя в гуля. Никто не хотел его покупать: мало было желающих стать бессмертным уродом, но это был как раз мой вариант. Вивьен вновь поспешно наклонилась над ведром, но тревога оказалась ложной. Джон осторожно расправил руку, уставшую держать мешок с антирадином на весу, и оба с облегчением вздохнули – лекарства осталось всего ничего. Севшее за горизонт солнце оставило за собой лишь звездную темень. Темнота словно давала им уединение, завесу, за которой они чувствовали себя комфортно. – Ты знал, как он действует, но все равно это сделал? – спросила она, глядя на океан. – Зачем? – Это было что-то вроде «русской рулетки»: либо сдохнуть, либо стать таким же, как те, кого я обрек на страдания. В любом случае, оба эти наказания казались мне достаточно вескими. – А что было потом? – Не поверишь, но это был лучший приход в моей жизни. Длился он всего пару минут, а потом… Представь, что твоя лучевая болезнь усилилась в тысячу раз. Астра тогда меня бросила, антирадин в Добрососедстве никогда легально не достать. Волосы выпадают, кожа гниет, – он резко осекся. – Не нужно тебе этого знать, Вив. Она втиснулась настолько близко, насколько было возможно, вжала голову ему под подбородок. Ее тонкие пальцы нежно поглаживали его руку, бегая по дорожкам старых шрамов, которые много лет назад представляли собой сочащиеся кровью и гноем смердящие нарывы. – Не знаю, что бы со мной стало, если бы ни Фаренгейт. Наверняка ей пришлось делать мерзкие вещи, чтобы добыть все эти тонны лекарств, что она в меня запихивала, но она никогда не жаловалась. Она меня вытащила. Жаль, что я не смог сделать того же для нее. Теперь Вивьен понимала, почему Джон так рвался из «Масс-Пайк» на тщетные поиски помощи, и как он на самом деле ощущал себя после смерти Фаренгейт, перекрывая чувства изматывающим планированием спасения всех остальных. Он понимал, что муки после смерти близкого человека – это лишь жалость к самому себе. – Ну, а потом случилась встреча с красным сюртуком, который заявил мне, что я никчемный, и предложил другой выход. Вместе с Фар мы собрали парней покрепче и дали лбам Вика отпор. Так я и оказался на балконе Старого Капитолия с пушкой в руках и в шмотках Хэнкока. – Создан людьми и для людей? – Тогда это прозвучало впервые. Знаешь, до сих пор эти слова кажутся мне какими-то чужими, словно они принадлежали ему – этому сюртуку. Без него я ощущаю себя… больше собой, что ли… – Больше Макдонахом, чем Хэнкоком? – предложила Вив, но он покачал головой. – Кем-то третьим, – задумчиво пробормотал он. – Лучше их обоих. Мешок чавкнул, и Джон наклонился, чтобы аккуратно вытянуть иглу из тонкой вены и промокнуть сгиб локтя салфеткой. Вивьен подняла на него налитые кровью глаза – они блестели, как ртуть, попавшая в кровь на снегу. – Не беги больше от этого, Джон. – Я завязал с наркотой и с побегами. Потому что понял, что хоть путь у меня был не из легких, но он привел меня к тебе. Значит все было не зря. Он тихо выдохнул, поцеловал ее. Все, что было между ними: хорошее, плохое, яркое, восхитительное, поломанное, правильное, неправильное – слилось в этом поцелуе. – Я никогда не пытался выяснить, как подействует на меня гулификация, Вив, – признался он, отстраняясь. – Кто знает: может, пройдут считанные дни, прежде чем я пополню армию живых мертвецов. Раньше меня это пугало, но со смертью Фар я осознал: с нашим образом жизни так закончить шансов у меня практически нет. Так что это неважно. Сколько бы времени у меня ни осталось, я хочу провести его с тобой. – Ты и я – вместе. Такой цирк уродов мне нравится, – решительно, словно пресекая любые попытки отговорить ее броситься в омут с головой, заявила Вивьен. И ведь бросилась. Не зная, как еще реагировать на это заявление, Джон продолжал целовать ее лицо – аккуратный нос, полукруглую линию тонкого шрама, разгоряченный лоб, кончики темных бровей. Она же рассматривала его так внимательно, словно мысленно фотографировала. Красное с синим сливалось в ее глазах. – Но ты должна знать: если мы выживем, однажды тебе придется… И тогда она дала ему обещание, что в стократ важнее признания в любви: – Я смогу нажать на курок. *** Вивьен проснулась под шум волн, глотнула морского воздуха. Почти наступившее утро было свежим, серым и холодным, но она ни разу не пожалела, что они с Джоном провели ночь вне крепостных стен. Жаль только, что утренние звезды быстро гаснут. Неподалеку доносились приглушенные голоса. – Перлюстрация тоже входит в обязанности минитменов? – недовольно ворчал Джон. Наверняка всю ночь не смыкал глаз, сторожа ее сон. – Перлю… Слушай, ей просто надо это прочитать, ясно? – И до рассвета это никак не подождет. – Никак. Я уже всех позвал. Ждем только вас. Везде обыскались, Престона сейчас удар хватит. – А, ну раз милашка Престон в такой опасности, конечно же, поднимем весь Форт. Вивьен нехотя открыла глаза, села, и их с Джоном куртки соскользнули с нее на одеяло. Их шорох заставил Стурджеса и Хэнкока обернуться. – Ты починил Пип-Бой? – Вивьен не смогла подавить зевок, но механик понял ее невнятный бубнеж – КПК шлепнулся ей на колени. Стурджес всегда был с ней мил и даже флиртовал немного, но не сегодня. Нервно теребя лямки обвешанного инструментами джинсового комбинезона, он ждал, пока Выжившая увидит на экране зеленого человечка. – Я скучала по тебе, – промурлыкала Вивьен Волт-Бою и зажмурилась от такого родного света, привычно бьющего в глаза. – Что с ним было, Стурджес? Вид у механика был такой, будто ему пришлось лечить кота очень безответственных хозяев, а вовсе не бездушный компьютер. – Ты неважно обращаешься с техникой. Все контакты в пыли, в динамике собачья шерсть, а как ты внутреннюю память замусорила лишними файлами – так это вообще варварство. – Спасибо, что починил его. Вивьен выспалась, провела отличную ночь с Джоном и чувствовала себя хотя и слегка похмельной, но точно не больной. Ей не хотелось ни с кем ругаться. Механик благодарную улыбку принял, но тут же посуровел опять. – Среди всего этого бардака я кое-что обнаружил, – обеспокоенно заявил он. – Я пометил там галочками – прочитай как можно скорее и приходи в кабинет генерала. Это серьезно. И срочно. Стурджес развернулся на каблуках и ушел в Замок, прежде чем услышать какую-нибудь отговорку. От манжеты несло машинным маслом, но сам Пип-Бой был как новенький, даже лучше, чем в тот день, когда попал в неблагонадежные руки Выжившей. Хэнкок примостился рядом, угостил сигаретой. – Как самочувствие? – поинтересовался он, пока Вивьен сосредоточенно искала в сообщениях обещанные галочки. Накопилось их много: с пяток пойманных и потерянных радиосигналов, нечитаемые битые файлы вперемешку со старыми личными заметками. – Как нечто среднее между вечеринкой в Кингспорте и посиделками у Таффингтона, – исчерпывающе объяснила она, проворно скользя боковым колесиком вниз. Хэнкок понимающе скривился. – Кажется, об этом Стурджес говорил. Они с Джоном прижались друг к другу, сузив глаза над столбиками строк, и казалось, что даже волны присмирели отпрянули, чтобы не мешать. – Что за… «Внутренняя почта Института. Отдел Робоконтроля. Пересланное сообщение. От кого: Джастин Айо. Кому: Шон Остин. Информатор: Карла Урна. Уровень доверия информатору: низкий. Утверждает, что в поселении Сэнкчуари развернута мобильная станция переливания крови. Поселенцам предлагается бесплатный медосмотр и паек за 450 мл крови. Есть сведения о других станциях переливания крови» – Зачем Братству кровь аграриев? – нахмурился Джон, но Вив шикнула на него и открыла следующее сообщение. «Внутренняя почта Института. Отдел Робоконтроля. Пересланное сообщение. От кого: Джастин Айо. Кому: Шон Остин. Информатор: Док Уэзерс. Уровень доверия информатору: средний. На тренировочной площадке Национальной гвардии проводились масштабные учения. По предварительным данным, в них принимали участие около пятидесяти солдат. Обновлено: Потогонка была уничтожена Братством Стали. Что ж, по крайней мере судьба еще одного поселения гулей была ясна. Вивьен не сразу почувствовала, как ногти вгрызлись в ладонь, и с усилием разжала кулак. «Внутренняя почта Института. Отдел Робоконтроля. Пересланное сообщение. От кого: Джастин Айо. Кому: Шон Остин. Отчет о вашем запросе о двух пропавших информаторах. Томми Лонеган вышел на связь. Его задание провалено: бывшая подопечная отказалась от сотрудничества. Информации от Маровски до сих пор нет. – Ты знал, что Маровски информатор Института? – поинтересовалась Вивьен у Джона. Тот не выказывал особенного удивления. – Нет, но он всегда был мутным типом. И пропал, когда Братство напало на Добрососедство. Кто такой Томми они не помнили. Пораженные обширностью раскинутой Институтом сетью, читали дальше. «Внутренняя почта Института. Отдел Робоконтроля. Пересланное сообщение. От кого: Джастин Айо. Кому: Шон Остин. Информатор: Генри Кук. Уровень доверия: высокий. Информатор утверждает, что видел, как местная журналистка передавала голозапись солдату Братства в гражданском. Информация подтверждена двумя независимыми источниками. Вивьен почувствовала, как холодный пот проступает на коже и ручейком и бежит между лопаток по позвоночнику. В ушах зашумело, и прибой тут был не причем. Следующее сообщение открывалось долго и глючило, будто наращивало напряжение. Одно его название уже пугало: исказилось, словно в процессе перехода из-под земли на поверхность буквы смешались с цифрами и нечитаемыми кракозябрами. Адресат не был указан, но все стало понятно с первого слова. «Мама! БраЙРП ])Ëт где ты. ?аОчно Е46ди Яq Замка» Вивьен почувствовала, как песок хрустит на зубах, но оставляет вкус пепла во рту. Неужели все хорошее в ее жизни непременно будет оборачиваться в горечь? – Они нас никогда не оставят, – севшим до хрипоты голосом прошептала она.