Конец света – веселись!

Одну из башен Замка отвели под ванную. И не простую, а разделенную на две половины – мужскую и женскую. Небывалая роскошь для Содружества – все-таки минитмены знали толк в комфорте, жаль только, что на поселенцев за стенами Форта он не распространялся. Социальное неравенство в организации Вивьен осудила, но все же всучила Джону свой Пип-Бой и толкнула дверь с силуэтом дамы в кокетливой шляпке с пером. К кабинете у Престона и так куча стратегов соберется, и Вивьен далеко не лучший из них, а вот зубы сами себя не почистят. В кране над раковиной имелась вода – холодная, воняющая хлороформом, но зато чистая. Вивьен выжала из мятого тюбика последнюю каплю зубной пасты, сунула лохматую щетку за щеку и задумчиво уставилась на себя в веснушчатое от ржавчины зеркало. Особа по ту сторону напоминала начинающую анорексичку – скуластую, нездорово бледную и загнанную диетами. Белки глаз кровавые, как у быка на корриде, синяя радужка на красном фоне – чужая, неестественно яркая линза. В мешках под веками можно таскать часть нехитрого скарба, ранние морщины выдают возраст как раз там, где меньше всего бы хотелось. Если верить дате в левом уголке Пип-Боя, уже целый год проковылял в закат по колено в крови, но ее лицо отмотало этот срок как все пять. – Могу дать «тоналку». Черноту не скроет, но хоть будешь менее бледной. Вивьен вздрогнула, завидев над своим отражением два холодных алмаза. У Астры были змеиные глаза – они передались ей от матери. Она пыталась отводить от них внимание при помощи яркой косметики и дружелюбной улыбки. – Дезодорант еще есть, – медик дернула молнию пухлой косметички, устроив ту на смесителе. – Мужской правда, но все же лучше, чем никакого. – Где ты умудряешься доставать такие штуки? Мне даже крем для рук и то ни разу не попался, – Вивьен вежливо отказалась от предложенной бежевой «шайбы» с пудрой, но аэрозолем воспользовалась с большой благодарностью. Поправила рукава, наклонилась, сплюнула пасту в раковину и смыла розово-белую массу водой. – У врачей свои привилегии. Ты не поверишь, что готовы отдать люди за элементарную медицинскую помощь. Как там твоя антирадиновая диета? Да не вздрагивай ты так. Пришлось замереть. Кодман приблизилась почти вплотную, обдав Выжившую тяжелым ароматом ванили с карамелью – а вчера пахла розами. В глаз ударила вспышка – Астра ослепила ее карманным фонариком. – Гипосфагма долго проходить будет – сразу говорю, но хоть не облезешь. Видишь нормально? Хорошо. Тебе бы полный осмотр провести, по-хорошему, но навскидку ты легко отделалась. Хапнула у лепрекона целый горшок удачи. Вивьен оставалось только хмыкнуть в ответ на это заявление – если горшок у лепрекона все же был, то определенно ночной. Астра подошла к соседней раковине, скептически оценила свой заспанный вид и принялась мазать губы ярко-алой помадой. Ее отражение в расколотом зеркале рассекло по диагонали пополам. У нее были чудесные волосы – белокурые и свободолюбивые – не спрячешь ни под медицинской шапочкой, ни под минитменовской шляпой. Должно быть, они с Джоном были красивой парой – золото и платина в изумрудном обруче Даймонд-Сити. Глядя как локоны струятся по ее округлым плечам, Вивьен впервые пожалела, что обрезала свои иссиня-черные пряди. И тут же вспомнила, что это тоже роскошь, как и раздельная ванная. Астра могла себе это позволить, а Вивьен… Ну, она могла почистить зубы, ненадолго вторгнувшись в кусочек чужой жизни. Жизнь эта, кажется, заканчивалась: Пустоши редко делятся таким богатством, как спокойствие. Вивьен сложила ладошки «лодочкой», сунула под кран. Как же приятно было смыть привкус рвоты! От ледяной воды сводило зубы, но это ничего. Жаль, нет Пайпер, чтобы выпросить у нее пластинку фруктовой жвачки – идеальное получилось бы завершение процедуры. При мысли о подруге стали зудеть подушечки пальцев. Пайпер и Братство. Хэнкок призывал ее не верить информаторам Шона, и она не верила, но мысль о ноже в спину допускала с отстраненной холодностью: на войне всегда есть пророки, солдаты и предатели, так почему бы Пайпер не быть кем-то из них? – Оказывается, у нас с тобой есть кое-что общее, – ласково промурлыкала Астра, накладывая на веки светлые тени, и Вивьен обнаружила себя задумчиво пялившейся на нее. – Ты знаешь? – осторожно уточнила она. – Весь Замок знает. Сплетни здесь – вторая валюта после крышек. Астра была нежной, миниатюрной, фарфоровой, как образцовая домохозяйка из глянцевого довоенного журнала, но каким-то образом она умудрялась подавлять Вивьен. Возможно из-за того, что именно она обучала глупую мамашу из пригорода выживать на Пустошах, будучи строгой и порой безжалостной. Или дело все же в ее характере. Он у нее был как хамелеон: идеально подстраивался под любые обстоятельства. Она была то дурочкой с глазами олененка, то убийцей-психопатом, то непреклонным доктором, сшивающим раны наживую. – Что он тебе обо мне рассказал? – как бы невзначай поинтересовалась Астра, клацнув палитрой с тенями. Ногти у нее были чистые, покрытые перламутровым лаком. – Что вы расстались, когда он стал гулем, – холодно отозвалась Вив. Она не была готова говорить с бывшей Джона о нем же, но побег из туалета красноречиво намекнул бы Астре, что Вивьен недостаточно зрелая для принятия подобных фактов из прошлого Хэнкока. – Джон сказал, что я его бросила, да? Да, так и есть, – Кодман сама прочитала ответ на лице Вивьен. – Но если хочешь знать, я ушла не из-за того, что он стал гулем. После этих слов восприятие Вивьен об Астре, как о женщине, неспособной видеть людей дальше внешности, унесло сквозняком вместе с крошками кремовой пудры с ободка раковины. – Что между вами случилось? – осторожно спросила она, когда Астра развернула тубу с тушью и невесомо мазнула кисточкой по и без того длинным ресницам. – То, что мама предпочитала презрительно называть мезальянсом. И то, что закончилось, когда я забеременела, – не отрываясь от гладкого стекла, заявила та. Вивьен едва не соскользнула с раковины, на которую опиралась спиной. Стало вдруг как-то липко и неуютно – захотелось срочно принять душ. Да, это определённо была не та информация, которую бы ей хотелось услышать. – Мы были совсем молодыми – красавчик-наркоман с дурной репутацией и девочка с верхних трибун из богатой семьи. Я почти сразу влюбилась. Ты ведь знаешь это чувство, когда ты с ним, да, Вивьен? Абсолютная свобода, когда кажется, что все возможно и никаких границ и правил не существует. Мама устроила истерику конечно же, а папа перевесил ружье поближе ко входу на тот случай, если я решусь привести в дом «этого проходимца». Мне было плевать: нам хватало тайных встреч за общественным огородом и дерзких вылазок в Бостон через тайный ход Бобровых. Это продолжалось, пока Джеймс не устроил травлю гулей. Джонни это сломало, и он ушёл, а я, идиотка… Поругалась с родителями и побежала следом. Решила, что построю с ним семью без этого чванства и пресловутого «достоинства Кодманов». Вся моя наивность улетучилась, когда он привел меня в Добрососедство. Без всяких законов он пустился в наркоманский трип, а я волочилась где-то рядом и всё надеялась, что вот-вот он изменится, и что-то улучшится. Он не обещал мне этого – нет – я сама себе это надумала. Надеяться перестала, когда меня изнасиловали, а он упал на такой приход, что даже не заметил этого. Вивьен ошарашенно молчала, словно боялась спугнуть чужие воспоминания. Она слушала монолог и втайне надеялась, что больше в ванную никто не зайдет. Жизнь Джона до гулификации, даже несмотря на откровенный разговор вчера, оставалась для нее в тумане войны, и Астра была единственным человеком, готовым рассказать об этом. Более того – она вспоминала дела дней минувших с нескрываемой злобой. – Я так ему и не рассказала. Когда через неделю они пришли за добавкой, меня спасла Дейзи. Подарила мой первый «трубник» и научила всему. Затем я дала отпор бандитам и поняла, что научилась выживать. Выживать за себя и за этого наркомана, которого мне буквально приходилось волочить на себе. Так продолжалось чуть больше года, а потом началась вся эта история с Виком, с налогом на уродство, с этой экспериментальной дурью, которую Джонни решил вколоть себе, потому что вдруг решил, что во всем виноват. И вот только тогда меня осенило, что этот человек даже жить ради меня не хочет – что уж говорить о какой-то любви. Тогда я и ушла. Спустя несколько недель я поняла, что со мной что-то не так, и пошла к врачу. Оказалось, что я беременна. Родители меня не приняли, как и обещали: зачем приличной семье шлюшка, нагулявшая невесть от кого? Такой позор для благородной четы Кодманов – дочь сбежала из гнезда с безродным нариком. Друзья с верхних трибун сделали вид, что никогда меня не знали, идти мне было некуда, и я вернулась к Джонни вся в слезах и напуганная до усрачки. Он уже стал хозяином в Добрососедстве. И он помог. Голос Астры хрустнул, как снег в лютый мороз. С таким холодом не говорят об отцах, что принимают своих беременных бывших с распростертыми объятиями, так что Вивьен уже догадалась, о какой «помощи» идет речь. – Ты знаешь, как он ненавидит слезы, Вивьен? Он даже не посмотрел на меня – крышки на аборт мне передала эта его жуткая гончая Фаренгейт. Кстати, где она? А, неважно. Джонни не поверил, что это его ребёнок. «Мне плевать и на тебя, и на твоего ублюдка» – вроде так это звучало. Но я-то знала правду. Потом он сказал, что теперь его зовут Хэнкок. И этот жуткий незнакомец, Хэнкок, обещал меня убить, если я еще раз покажусь ему на глаза. Я честно исполняла это требование, пока он сам сюда не пришел. Тирада закончилась так же внезапно, как и началась, и самое жуткое в ней было то, что Астра даже не прекращала краситься, пока рассказывала свою страшную историю. Чем страшнее были слова, тем красивее она становилась. Когда она закончила и повернулась к Выжившей лицом, похожим на лучшую из всех масок, что цепляют на себя все сломленные люди, Астра была неотразима. – Не буду утомлять тебя историями о скитаниях по Содружеству – жизни бродяг не слишком-то отличаются друг от друга. Но потом я встретила Престона и других минитменов. И с тех пор у меня все хорошо. Но как твой репетитор по выживанию на Пустоши, я не могла не преподать тебе свой последний урок, раз уж ты пошла по моей дорожке. Этот человек всегда жил и будет жить только ради себя. Но он хотя бы будет с тобой честен и не соврет, что любит тебя. Серые глаза сузились, когда Астра безошибочно прочитала на лице Вивьен то, что так ее беспокоило. – Он так и не сказал тебе этого, да? Ну, вот видишь, – Кодман скинула косметику в сумочку, застегнула. – Если хочешь выжить, когда все начнется, будь такой же жестокой и эгоистичной, Вивьен. Ты учишься у лучшего. Обронив это, Астра прошагала к двери. Аромат ее духов осел в воздухе сладким облаком и отчего-то напоминал запах разложения. – Ты сделала аборт? – вопрос соскочил с языка раньше, чем Вивьен поняла, насколько бестактно он звучит. Астра обернулась – яркая звезда на фоне влажного от пара серого гранита. – А вот этого ни ты, ни он не достойны знать. Читать по лицу бесполезно: оно не выражало ровным счетом ничего. Вивьен поняла: спектакль со внезапной вспышкой злости был сыгран специально для нее. Астра великолепно владела своими эмоциями. *** – Что она о вас знает? – Престон навис над картой Замка. Настоящей, составленной минитменами, а не добытой в каком-нибудь туристическом центре идеальной картинкой с памятниками и дешевыми отелями. – Да все, мать ее! Мы все ей рассказывали… Хэнкок не стал слушать причитания Кейт о поступке Пайпер, тем более что мата в них стало больше, чем информации. Сдавил пальцами набрякшие веки – под ними жгло и чесалось от недосыпа. Весь этот повторяющиеся цикл порядком его измотал: напряжённый бег, из точки А в точку Б, пятиминутка на выдох и небрежное зализывание ран, и все заново. Колесо не замедлялось и в то же время ни к чему не стремилось, а просто двигалось вперёд без пункта назначения. И все это из-за мальчишки, который всегда на шаг впереди. Оставалось надеяться, что кофе подействует и выжжет из головы все эти мысли – минитмены тягали его литрами и замешивали так густо, что от одного только запаха начиналась тахикардия. Маккриди тоже не слушал Кейт – зарылся длинным носом в карту и рассматривал каждый закоулок, будто наизусть заучивал. Данса и вовсе не было: прознав о тревожных сообщениях на Пип-Бое, он куда-то ушел, бросив расплывчатое «кое-что достать». Этот парень держался особняком, был сам себе командир и не признавал ничей авторитет, но Джон с этим мирился, так как рассчитывал, что это «кое-что» будет больно и увесисто стучать братьям Стали по головам. Астра и Вивьен вошли в кабинет генерала друг за другом, рассредоточились по комнате – массивный дубовый стол служил границей, разделяющей хозяев Замка и гостей. Пип-Бой Вивьен лежал посередине, словно древний артефакт, приносивший его обладателям исключительно неснимаемые проклятия. Джон уловил знакомое отвращение в глазах Астры – оно там появилось гораздо раньше, чем она впервые почувствовала, как разит гниющая от радиации кожа. И злорадство тонким слоем сверху – тоже очень знакомое. Поспешно обернулся на Вивьен и все понял: знает. «Ты бросил ей крышки на стол, как кость бродяге, чтобы избавиться от своего ребёнка. Но мы обсудим это позже», – Джону и полувзгляда хватило, чтобы прочитать мысли Выжившей. Хэнкок слишком хорошо знал Астру, чтобы удивляться тому, что она не упустила возможность хорошенько насолить ему через Вивьен. Пожалуй, его образ в понимании Выжившей за короткое время претерпел значительные изменения: от жестокого тирана Добрососедства до добродушного парня, что развлекает ее пустяками, и, собственно, обратно. Еще один цикл надежд и разочарований, но Джону не привыкать. Он должен был вытащить ее из этого ада любой ценой, а там пусть сама решает, насколько ей вообще нужно все это сомнительное счастье. Как и завещала Фар, он предоставит ей выбор, но чтобы он вообще появился, придется снова ненадолго стать чудовищем, которым его видела Астра. Заслуженно, впрочем. – Странно, а почему никто не истерит, что это мы привели Братство в Форт? – поинтересовался он, усилием воли возвращаясь к насущным делам. Джон успел достать сигарету, чиркнуть зажигалкой о бедро и закурить, пока Престон и Ронни переглядывались и безмолвно совещались, стоит ли посвящать чужаков во внутренние дела организации. Фоном для фигуры номинального генерала служил устрашающий, гигантский панцирь болотной королевы, но не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто здесь настоящий решала. – Потому что это не так, – сознался Гарви, получив предварительно одобрительный кивок минитменши-ветерана. – Братство давно склоняло нас… к сотрудничеству. – Дай-ка угадаю, Наполеон. Они вежливо намекнули вам, что будет, если вы откажетесь? – Намеки были жирнее, чем неразродившаяся матка кротокрысов, парень. Но я еще не до конца умом тронулась, чтобы распинаться перед молокососом в тулупе, – проскрипела Шоу и засмолила самую настоящую ореховую трубку. Престон закашлялся – то ли ему претил запах забористого табака Ронни, то ли он принял высказывание на свой счет. – Молокосос или нет, а Замок взять в кольцо сможет, – Маккриди катнул по карте карандаш, поймал, катнул снова. – Мы в этих пяти стенах, как все яйца в одной корзине. Водяной фильтр снаружи – уничтожь его, и можно будет держать нас в блокаде, пока мы все от жажды не передохнем. – Тогда мы не подпустим их к Замку, – твердо заявил Джон, глядя в глаза Ронни Шоу. – Дадим бой в городе. Ронни недоверчиво нахмурилась, отогнула хрустящий край карты, и территория грядущих боевых действий расширилась более чем в два раза. Южный Бостон представлял собой ряд плотных построек, теснящихся друг к другу, словно наркоманы в очереди за бесплатной дозой винта. Хэнкок не без удовольствия заметил, что эта сторона была уже вся испещрена стрелочками и крестиками. – А вы не так просты, да? – он подмигнул Шоу. Он нашел союзника: эта стальная женщина хоть и тщательно это скрывала, осознавала нужду минитменов в людях, которых могло предоставить Добрососедство. – Может, и не так, – философски рассудила она. – Вопрос в том, кто будет возглавлять защиту укрепрайона. – Ну, здесь у нас простейшая часть плана. Это буду я, – спокойно вызвался Джон. *** Народу во дворе прибавилось – люди ручейками стекались на открытую площадку пятиугольника в живое озеро. Радио «Свобода» тайным сигналом собрало всех минитменов, занимавшихся своими делами поблизости, и их нетерпеливый гомон мешал обсуждению обороны. Вечерело, и судя по безоблачному горизонту, ночь обещала быть звездной. За день Хэнкок и Шоу с минитменами успели прогуляться по Южному Бостону и основательно подготовить город, превратив его в своеобразную полосу препятствий. На закате они собрали всех в оружейной, которую Ронни Шоу оккупировала крепче, чем Коготь Смерти свалку Долговязого Джона. В окружении разнокалиберных пушек и короля коллекции «Толстяка» в особенности, в сердце теплилось чувство, что хотя бы этот раз все может пойти по плану. – Если представить, что центр Южного Бостона – это бутылка, а Форт Индепенденс – пробка, то окраина города будет горлышком. Там-то мы и встретим тостеров во всей красе. Каждый сантиметр им придется пробиваться с боем. Хэнкок ткнул грязным ногтем в карту чуть левее бастиона. Улицы в этой части города сужались, зажатые каменным каналом с одной стороны и береговой линией озера с другой. Если он хоть что-то понимал в стратегии Братства, оно непременно разделится, а значит, существует лишь три пути для наступления, и каждый обещал обернуться бойней. – Если они пойдут по пляжу, то там в банях все в гнездах болотников, – сказал Престон. – Нам не хватило людей, чтобы их вывести. – И хорошо, что не хватило, – обрадовался Джон. – Там, где яйца – там и родители. Кейт, не окажешь ли честь взять с пяток ребят покрепче и помахать битой во имя общего дела? Кейт довольно сверкнула клыком и охотно кивнула, явно мечтая выместить свой гнев из-за Вивьен и Пайпер. – Со стороны канала есть пивоварня и ресторан «Гвиннет». Гули из Добрососедства еще там. Их вполне хватит, чтобы держать эту точку сразу с двух крыш. Между зданиями есть подземный переход, чтобы перебрасывать их туда-сюда, если где-то будет нехватка стволов, – продолжил Джон, когда во внутреннем дворе зашумели. Маккриди сунулся в открытую дверь, поспешно отошел, впуская внутрь груду черного металла, пятнистого от ржавчины, как шкура рад-оленя. Все дружно задрали голову, приветствуя человека в силовой броне. – Т-60, в хорошем состоянии, – объяснил Данс, небрежно перекидывая увесистый шлем из одной стальной ладони в другую, словно мячик. – Вскрыл камеру на военном блокпосте неподалеку. Решил, что не помешает. Я пропустил инструктаж? Силовая броня была даже не второй кожей Данса – скорее за годы службы она стала ему роднее собственной синтетической. Бывший паладин явно чувствовал себя в ней увереннее и даже позволил себе едва заметную улыбку, когда рассмотрел удивленные лица собравшихся. – Ты как ложка к обеду, Данс, – Хэнкок и сам не заметил, как впервые назвал вояку по имени, – потому что мы переходим к самому интересному. Центральная часть Южного Бостона пестрила от стрелочек, крестиков и кружков – в ход здесь пошли все цвета имеющихся в арсенале цветных карандашей. Плотная застройка давала множество мест для маневров как врагов, так и союзников, а значит, бои здесь обещали быть самыми ожесточенным. – Заминируем здесь все, где не засядем сами, – предложила Ронни Шоу. – Взрывчатки хватит на каждую железную задницу. Хэнкок согласно кивнул, закурил уже хрен знает какую по счету сигарету, и к большому неудовольствию Престона и Данса в мутной от дыма комнате хором зачиркали колёсики других зажигалок. – Маккриди, возьмешь на себя всех, кто владеет карабинами. – Хэнкок прогнал серую плену рукой, чтобы лучше видеть снайпера. – И не стесняйтесь брать калибр покрупнее. Укроетесь в этих зданиях и на крышах. Там поверху рейдеры доски проложили – легко менять позицию. Данс и его отряд возьмут на себя самую узкую часть «горлышка» на подступах к Форту и будут локомотивом сносить всех, кто доживет. Вопросы? – Есть вопрос, – Данс по-военному выпрямился. – Что значит, «доживет»? Вы же не думаете, что сможете всех перебить ещё в городе? Лица Джона и Ронни просияли одинаковыми улыбками. Было бы глупо рассчитывать, что их совместный проект сможет избежать безуминки. – Когда Братство без обиняков говорит тебе, что ты у него на прицеле, только идиот не подстелит соломку, верно? – сказала Шоу. – В Джамейке Плейн, на Спектакл Айленде и на ферме Уорвиков у нас тоже есть артиллерия. Собрали по схемам наших предков. – Нацелятся на Южный Бостон и будут ждать сигнала, – принял эстафету Джон. – Каждому, кто получит сигнальную шашку, нужно будет по команде активировать её в самой горячей точке. Затем советую укрыться, потому что через минуту-другую на вас обрушится ад. Лидеры сопротивления эффектно замолчали. Джон властным жестом заставил их склонить над картой головы. – Ресторан «Гвиннет», подвал церкви и школа. Более надежных мест здесь попросту нет. Шоу в ответ на это невесело рассмеялась скрипом несмазанных дверных петель. Перспектива быть разорванными ядрами на мелкие кусочки не казалась уж очень заманчивой, но и стать пепельным ветром над заливом тоже не прельщало. Спорить в итоге никто не стал. – Если все пойдет по плану, до Замка никто дойти не должен, – задумчиво пробормотала Вивьен. Стратегия казалась ей идеальной, но в отличие от Джона ей не приходилось вести городской бой, поэтому и не с чем было сравнивать. – Да, но что если дойдет? – засомневался Престон. – Да и о винтокрылах не стоит забывать. Артиллерия недостаточно маневренна, чтобы подстроиться под их скорость. Шоу довольно ухмыльнулась, слово давно ждала момента, когда речь пойдет об обороне самого бастиона. – Для этого мы используем дымовые шашки. Я их только пару дней назад обнаружила – валялись себе в коробке под столом – пылились. Их там хватит, чтобы само солнце закрыть. – Мы будем видеть их снизу, а они нас сверху не разглядят, – добавил Хэнкок. – Но и старые пушки наконец-то сделают свой первый залп. Гарви совсем растерялся. – Первый? – Ты не читал историю Форта Индепенденс, генерал? Эта крепость всегда была красивой игрушкой для передачи от одних полководцев к другим. Его боевые орудия никогда не стреляли в гневе. – Ладно-ладно, мы поняли, что ты здесь самый умный, гуль, – отчего-то обиделся Престон и с раздражением натянул стетсон на брови. – И в кого же они будут стрелять, если не в винтокрылы? – Установок у нас пять. Три нацелятся на дальний берег озера, если Братству вздумается идти в обход. Ещё одна окажет огневую поддержку орудиям поселений, – говоря это, Ронни загибала пальцы на морщинистой руке, демонстративно оставив торчать средний. – И куда выстрелит крайняя? Используя оставшийся палец, минитменша показала неприличный жест северной гранитной стене, а взгляд Джона, тяжелый, как ядро мортиры, напомнил всем, что его идеи способны не только спасать, но и топить в крови. – В «Придвен», конечно же, – невозмутимо ответил он. *** – Я не буду оборонять Форт с ней, – громко рявкнул Престон. Когда дошло до распределения основных сил, Вивьен ощутила себя лишним винтиком в слаженном механизме. Все лидирующие позиции были заняты, а в качестве огневой поддержи её не хотели видеть ни Кейт, ни Престон. И если без пяти минут бывшая подруга лишь тихо проворчала что-то о том, что ещё хочет жить, то генерал чуть ли не истерику устроил, отказываясь даже стоять с ней плечом к плечу – не то что воевать. – Вивьен хороший солдат и стреляет сносно, – попробовал заступился Данс. – Я бы на твоём месте не отказывался. – Настолько хороший, что рвёт когти при первой возможности? – Гарви скрестил руки на выпяченной груди. – Она и от нас, и от Братства сбежала, и поле боя оставит, если запахнет жареным. – У меня тоже нет никакого желания оборонять с тобой Форт, генерал, – задиристо огрызнулась Вив, тонально оборачивая последнее слово в кавычки. – И я сразу тебе говорила, что с минитменами я временно, пока не найду сына. – Так ты его нашла – чего ж ты не в Институте? – сощурился Гарви. – Или ты и от него прячешься? – Эй, полегче с ней, шляпа, – глаза Джона сузились в неприкрытой угрозе. – Она пережила то же дерьмо, что и мы все, и ни разу не пыталась слиться. Что до минитменов, то из твоей аграрной идиократии даже безногий бы ползком свалил. Не то чтобы Вивьен сильно нуждалась в заступничестве Джона, но то как он заслонил её плечом от Гарви – это было приятно. И все же, и он не звал ее с собой – собирался опять разделиться. Мысль о том, чтобы повторить эту историю вновь была невыносима. – Трахала жаба гадюку! – выругалась Ронни, переводя взгляд с Вивьен на Престона. – Оба хороши! Вы как малые дети на гормонах – собачитесь по пустякам, когда враг у ворот. Престон, бери себе в отряд кого хочешь, и будь уже мужиком. А ты, недогенерал, чтоб тебя, вынь голову из задницы и разберись уже со своими бывшими, нынешними или кем там ещё. Если не решите эти проблемы, мы все мы тут поляжем! Она уже хотела уйти, но раздосадованно встряхнула плечи и повернулась к присутствующим. – Всех касается! Выдав эту гневную тираду, Шоу развернулась на каблуках и вышла из оружейной, оставив за собой тяжелый шлейф сизого дыма. Раскатанный катком Престон шагнул следом, за ним цепочкой потянулись остальные, оставляя Вивьен и Джона наедине. – Не обращай внимания, солнышко, – ободрил Хэнкок. – Когда раздавали мозги, Наполеон стоял в очереди за ковбойским прикидом. – Ты так и не сказал, чем займешься, – все еще клокоча от гнева, как кипящий на плите чайник, напомнила Вивьен. Джон отстраненно хмыкнул. – И как я мог упустить тот факт, что собираюсь одолжить у Ронни «Толстяка» и открыть мероприятие торжественным залпом ядерного мини-заряда? Совсем вылетело из головы. Вив не оценила его сарказм. Сдвинула к переносице брови и уперла руки в бока. – И ты не позвал на это дело меня? Я тут как дура стояла и не знала, куда себя деть. Роберт мне все уши прожужжал о том, как здорово смотреть на смерть тостеров в первых рядах, а ты хотел лишить меня такой возможности? Даже не улыбнулся. Джон шутить был не настроен – Вивьен неумело старалась за двоих. – Это передовая, Вив. Там будет очень опасно. – С каких пор тебя волнует, что мне где-то может быть опасно? – С таких пор, как я… мы… Вивьен впервые заметила, чтобы он запинался. Вряд ли у него закончился словарный запас – это невозможно – скорее дело было в увесистости непроизнесенных слов и в непривычке их произносить. – С тех пор как мы вместе? – закончила она его предложение, и Джон кивнул. А ведь и правда: кое-что случилось вчерашней ночью. Нечто важное, пожалуй, самое важное и светлое, что могло произойти в их жизнях за последнее время, вытеснили из памяти новые испытания. Это было грубо, неправильно. Она приблизилась к Джону вплотную, заискивающе заглянула в глаза, в которых так легко потеряться. Под веками в шрамах прятались мрачные тени – когда он спал в последний раз? Сваленная на его плечи ответственность не давала просочиться жизненно важному сну. И тем не менее, он лез в пекло и всегда рисковал больше остальных. За это Вивьен его любила и хотела прикончить одновременно. – То, что мы вместе, не меняет того факта, что мы напарники. А напарники всегда прикрывают друг другу задницы, даже если видели их голыми, – она улыбнулась, но добавила уже со всей серьезностью: – Я буду худшей девушкой на свете, если позволю тебе лезть в эту телегу одному. Поедем вместе. Хэнкок знал ее достаточно хорошо, чтобы смириться и не начать спорить. Лишь притянул ее к себе и устало обнял, уткнувшись подбородком ей в лоб. И вернул ей слова, сказанные вечность назад, в беспечные, как оказалось, деньки на маяке Кингспорта: – Это будет очень нелегкая поездочка, Вив. *** С крыши единственной в районе школы открывался вид на широкую площадь, величественный монумент Дорчестер-Хайтс и три тесные улочки, стягивающиеся в эту точку. На горизонте черные зигзаги гор сливались с ночным небом, Светящееся море на юго-западе необъяснимо манило лаймово-зелеными лучами, в бездонном небе хороводила звездами полная луна. Джон установил сошки пусковой установки в устойчивое положение. Он не зря выбрал «Толстяка» – нанести Братству мстительный удар из большой пушки, которые так обожала Фаренгейт, было своеобразным способом помянуть погибшую сестру. Район затих – ни криков облезлых чаек, ни треска голых деревьев, ни скрежета рассохшихся от времени кирпичей. В этой тишине затаилась жизнь – обозленная, которой нечего было терять. Извечный спутник Земли им отнюдь не друг – то отбросит тень в оконном проеме, то отразится от чьей-нибудь оптики. – Держи, – Хэнкок закончил возню с установкой и протянул Вивьен початок вареной кукурузы. – Не видел, чтобы ты хоть что-нибудь ела сегодня. Вивьен благодарно кивнула, вонзилась зубами в ароматные желтые зерна и посмотрела на луну, грозно, но завораживающе нависшую над каскадом крыш. Пип-Бой на ее руке ловил волну радио «Свобода» – оно никогда не затыкалось, но сегодня лишь зловеще шипело, готовясь подать сигнал. Наблюдая, как его прекрасная, холодная и опасная напарница задумчиво жует кукурузу, Джон в очередной раз поражался, как она раз за разом предпочитает его компанию. Она могла быть где угодно: в банях с Кейт, внизу с Дансом, на крыше с Маккриди, да хоть бы и в Институте, в конце концов. Но она оставалась с ним, на месте самого жирного красного креста на военной карте. Через ее очарованные небом глаза Хэнкок взглянул на луну, словно выискивал в ней то же, что и она. – У людей всегда такие одуревшие лица после задушевных бесед с Астрой, – сказал он. – Полагаю, она тебя посвятила во все подробности. Вивьен напряженно молчала – то ли не хотела начинать ссору, то ли подбирала слова позаковыристее, чтобы обрушить свои обвинения с наибольшим эффектом. Ей не могло быть все равно: материнство вырезали из ее груди тупым ножом, оставив на этом месте незаживающую рану – вряд ли она поймет того, кто пошел на такое сознательно. Пытки молчанкой Хэнкок ненавидел – пусть уж лучше сразу казнит, чем вот так мучить. – Нужно было самому тебе все рассказать, – продолжил нарываться он. – Просто я не видел смысла обсуждать то, чего и так не было. Пришлось дождаться, пока Вивьен догрызет початок, отбросит его в сторону и снова возьмет в руки новенький револьвер – точь-в-точь как у Келлога, но модифицированный великолепной оптикой. Хэнкок лично подбирал в арсенале минитменов пушку, максимально знакомую ее руке. – Это был твой последний шанс стать отцом, – печально изрекла Вивьен наконец. – Не имеет значения, – отрезал он. Она отвернулась и облокотилась на ржавый венткороб, целясь в узкий проулок, где бесхвостый кротокрыс шуршал пакетиком чипсов. В ее глазах в отражении оптического прицела блестнула жалость. Ох, лучше был она просто орала на него, а не сочувствовала. – Ты дал денег на убийство собственного ребенка, Джон. Не лги мне, что это ничего для тебя не значило. Он вздохнул, как сидящий в зале суда преступник, чьи оправдания после разоблачительных показаний Астры уже не могли повлиять на приговор. – Признайся себе, Вив. Хоть раз в погоне за Шоном мысль о его возвращении делала тебя счастливой? – Нет, – был честный ответ. – Я думала лишь о том, как выживу с маленьким ребенком на руках, когда я и о себе-то едва могу позаботиться. – Именно. Дети в Содружестве – это не счастье быть родителем, а ежедневный страх. Не перед ответственностью – вовсе нет, а перед тем, что беззащитному, крохотному существу придется проходить через все то же, что и тебе. Это все, что я испытал, когда Астра сказала мне. Можешь осуждать – мне не привыкать, но я дал денег не на убийство – я проявил милосердие к своему нерожденному ребенку – не заставил его страдать в этом чёртовой мире. Вивьен спокойно выслушала его монолог и кивнула, так и не обернувшись. Принимала его правду, как и всегда. А после задала вопрос: – Значит, ты не хочешь заводить детей? Даже приемных? Никогда? Джон знал, что его ответ поставит их отношения в тупик – они двигались туда с самого начала, и он понимал это с той минуты, как осознал, что чувствует к Вивьен. – Нет. Никогда. Он должен быть с ней честен. Даже если это означало навсегда потерять ее. Вивьен, в свойственной ей очень милой манере, призналась ему в любви, и в худшую ночь в его жизни вытащила его из омута отчаяния. Хэнкок так и не смог выразить словами свой ответ, потому что знал: это привяжет ее к нему надолго и очень многого лишит. Пока главное не сказано, у нее еще есть шанс на нормальную жизнь, обычную семью и собственных детей. Возможно, только что он воткнул в ее сердце новый «красный флаг», цвет которого уже не окажется для нее столь соблазнительным. – Я бы хотела еще одного ребенка, – тихо призналась Вивьен, и внутри у Джона что-то оборвалось. Вот и всё? Заведомо провальный эксперимент закончился, так толком и не начавшись? Противоречия такого масштаба в отношениях имеют слишком разную полярность – компромиссы здесь редки и всегда кто-то один будет чувствовать себя неполноценным из-за своей жертвы. А жертвенность – она как хреновый наркотик – вызывает зависимость и быстро оборачивает кайф в мерзкую ломку. Жутковатые на фоне алых белков радужки Вивьен сливались с полуночной синевой, когда она посмотрела на Джона с намерением добавить что-то еще, но тут динамик Пип-Боя ожил. В репертуаре радио «Свобода», состоящем из десятка композиций, одна мелодия не отличалась от другой, но эта была особенной. Заиграв едва слышно, она громом прозвучала в ушах. *** История не раз доказывала, что лучшее время для нападения – это предрассветные часы, но Братство предпочитало действовать под покровом ночи. Так оно поступило в Добрососедстве, и даже «Придвен» явился в Содружество под эгидой звезд. На лице Вивьен застыла мука сосредоточенного выжидания, пальцы свело на рукояти револьвера, пока она медленно водила дулом из стороны в сторону, стараясь охватить всю панораму. Под высокоскоростной трассой, где проходило сражение с Когтем Смерти, мигнул огонек. Мигнул и тут же погас. Кто-то случайно включил фонарик, или они пытались идентифицировать павших товарищей? В кулаке Джона зашипела рация. – Идут, – объявила Дейзи с пивоварни. – Разделились, как мы и предполагали. – Ждем, – отрывисто приказал Хэнкок. Взгляд замечал мельчайшие перемены, обостренный слух улавливал малейшее движение. В пространстве витал дух опасности, предчувствие грядущего столкновения. Краем глаза Вивьен видела сосредоточенный профиль Джона, заслоненный могучим дулом «Толстяка», и верила, что у них все получится. На противоположном от школы краю площади показались черные фигуры. Не видать ни формы, ни шевронов, но сталь силовой брони отражает лунный свет и хорошо просматривается. Трое. Нет, пятеро. Прелая листва глушила их тяжелые шаги, но эхо отражалось от обгрызенных временем стен. Джон поправил сошки пусковой установки, прицелился. Замок за их спинами призывно сиял, мол, идите ко мне – я здесь. Вивьен не смогла проглотить слюну – горло свело от волнения. И вдруг тишину заполнила бодрая мелодия. Все динамики Форта Индепенденс разом ожили – артиллерия была готова. Вивьен проворно переместилась подальше от «Толстяка». В глазах Джона блеснула хищная радость, когда он уперся стопой для равновесия и фальшиво просвистел мотивчик из репертуара радио «Свобода»: так он одобрял выбор Шоу умирать под бессмертную классику. – Этот мир так хорош за секунду до взрыва, – тихо прошелестел Хэнкок и спустил курок. Оглушительный свист, боеголовка ракетой взметнулась в воздух и описала красивую дугу. На короткий миг все вокруг побелело, как при телепортации в Институт, но не полностью – очертания домов еще слабо вырисовывались. А потом на широкой площади стало светло, как днем, и над ней восстало величественное грибовидное облако, что почти не уступало по высоте Дорчестер-Хайтсу. Ударная волна взъерошила волосы, но не повалила. Вивьен припала к прицелу – за плотной стеной дыма и огня не было видно солдат Братства, но крики… Один мужской, но такой высокий, что больше похож на женский, истошно завопил через мембрану шлема силовой брони. Другой почти зарычал в исступленной ярости, слился с десятком других возгласов. Здание магазинчика любителей комиксов забрызгало кровью почти до верхней рамы высокой витрины, с вывески аптечной лавки свисал ошметок чего-то, подозрительно похожего на оторванную ногу. В этот момент со стороны канала раздались одиночные прицельные выстрелы – гули на пивоварне вступили в сражение, и рваный горизонт домов с той стороны засверкал, словно там низко запускали салюты. Над крышей школы, где засели Джон и Вивьен, градом полетели красные лучи, но в тот момент их там уже не было – Хэнкок приказал напарнице спускаться. Ему не нужно было повторять дважды – за время службы в Братстве Выжившая научилась подчиняться безоговорочно. Сквозь чердачное окно они попали на верхний этаж, выскользнули в окошко учительской и перешли по доскам в соседний жилой дом. Прямо напротив располагался ресторан «Гвиннет», крышу которой заполонили союзники, а внизу – пятачок земли, огороженный баррикадами и заминированный гуще, чем огород – тошкой. Солдаты Братства рассредоточились по всей площади, но там их легко снимали засевшие в окружающих домах люди из отряда Маккриди. Рано или поздно им пришлось бы свернуть в узкое «горлышко». Вивьен выглянула в боковое окошко, и в прицел увидела на ступенях монумента девушку-рыцаря, которая вкалывала стимулятор солдату, из ноги которого обильно хлестала кровь. Выстрел – и солдату стало некому помочь. – Большая группа сумела пройти мимо, направляются к ресторану, – объявила Дейзи. – Приготовься, – сквозь зубы прошипел Хэнкок, плотнее обхватывая дробовик. И тут началось: с торца ресторана прилетела ракета из гранатомета, и в стены полетели острые колья разрушенных баррикад. Резко запахло гарью, зазвенели вылетающие из рам стекла, застучали по асфальту осыпающиеся кирпичи. Выбивая пыль, очередь лазерных лучей прошла по потолку, и Вивьен и Хэнкок поспешно отошли подальше от окон, затаившись в глубине комнаты. Очередной гранатометный залп пришелся на гигантскую пивную бочку, расположенную над входом в ресторан, и та рухнула вниз, активировав мины. Несколько человек сбросило с крыши ударной волной, остальные продолжали пальбу. Хэнкок подскочил к окну сделал два выстрела из дробовика, отпрянул назад, перезаряжаясь. Вивьен поступила схожим образом, но из-за дыма и пыли не поняла, попала в кого-то или нет. – Хреновая позиция, – выругался Джон. – Идем дальше. Также по доскам они перебрались в соседний дом – офисник, судя по всему. На этаже имелся крошечный балкончик, с которого с большой осторожностью удалось разведать обстановку. Крыша ресторана «Гвиннет» почти опустела – два тела висели на самом краю, еще несколько упали вниз, а остальные сменили невыгодную точку, оставив ее на откуп Братству. Как ни прискорбно, это укрытие оказалось отрезано на случай артобстрела. Несмотря на потери, враг уверенно продолжал идти дальше. – На площади никого не осталось – дело за вами, – отрапортовал Маккриди. – Перегруппируемся и постараемся помочь. – Как у тебя обстановка, Кейт? – спросил Джон, зажав кнопку рации, но ответа не последовало. Происходящее на пляже оставалось загадкой, но судя по отдаленному шуму и отсветам красных всполохов в уцелевших стеклах, бани сейчас менее всего походили на курорт. – Роб, проверь что там с Кейт. – Проверю. С этой точки музыка из Форта была слышна уже громче. Грибы взрывов наверняка видели с «Придвена», и скоро оттуда вышлют винтокрылы. Желательно к этому моменту дойти хотя бы до церкви. Внизу дверь разлетелась в щепки – Братство начинало перемещение сквозь здания, не желая больше оставаться под огнем на улицах. Джон выхватил гранату, выдернул чеку и отправил ее на лестничный пролет. Снаряд запрыгал по ступеням и рванул где-то внизу – послышался полный боли женский крик. Кто-то рухнул на паркет, по полу жалобно процарапали ножки офисного стула. Следом раздался грохот силовой брони – тягаться с ее носителем вдвоем было им не по зубам. Ответная граната не заставила себя долго ждать – взлетела снизу, отскочила от перил и волчком завертелась на верхней ступеньке. Джон дернул Вивьен за опрокинутый стол, и в столешницу полетели доски, папки с бумагами, степлеры, ручки и прочий мусор. Взрыв такой силы в закрытом помещении порядочно оглушил, но мебель успешно выполнила роль заслона. Не дожидаясь, пока враг поднимется, спутники рванули к следующему дому через окно. Хэнкок проскочил первым, Вивьен ступила на мостик следом, но услышала под ногами громкий треск. Конструкция не выдержала и рухнула со второго этажа вместе с Выжившей. Вивьен по пояс ушла во что-то мягкое, сверху на нее посыпались заостренные доски. Инстинктивно она закрылась руками, и щепки воткнулись в ладони и локти. Удивительно, что какой-нибудь увесистый кусок не вонзился ей в шею, но истинным чудом было то, что упала она в открытый мусорный бак, доверху заваленный бытовыми отходами, за годы под дождями и солнцем превратившиеся в истлевшую кашу. Она задрала голову. В глазах Джона впервые на памяти Вивьен застыл настоящий ужас, но смотрел он вовсе не на нее. Проследив в направлении его взгляда, Вивьен увидела, как в узкий проулок входит несколько солдат. Один из них поднял лазерный карабин, и Выжившая поспешно отклонилась назад, поднимая свой ствол, и выстрелила. Красный луч пролетел буквально в миллиметре над головой, подпалив кончики волос, а вот она попала. Солдат покачнулся, схватился за ключицу, но добить его не получилось – револьвер предательски щелкнул, а патронташ-подсумок остался грустно висеть на гвозде в куске хлипкого моста на высоте трех метров. И тут заговорил дробовик – жахнул дробью, заставляя противника скрыться за углом. – Беги, Вив! – прохрипел Хэнкок. – Джон, я тебя не оставлю! – Я справлюсь. Беги, я сказал, мать твою! Вивьен уцепилась в ржавый бак – хлопья зеленой краски царапали руки. Подтянулась, перевалилась через край, мешком рухнула наземь на другой стороне. И побежала – а что ей еще оставалось делать? Любовь, преданность, взаимовыручка, напарничество – инстинкт выживания настолько силен и всеобъемлющ, что без труда поглощает все. Ноги несли Вивьен сами, в отрыве от мыслей и сердца, которые остались позади, в том тесном каменном мешке между домами. В конце проулка Вивьен налетела на сетку-рабицу, и перелезая поверху, распорола ногу острыми прутьями и даже не заметила этого. За углом под вывеской с рекламой «Бостон Бьюгл» распластался мертвый послушник с простреленным виском, возле его тела спиной к Выжившей сидел на корточках другой солдат. Судя по нескладной долговязой фигуре и россыпи прыщей на шее, он был совсем еще подростком. Парень забирал патроны и лазерный пистолет мертвого сослуживца, и так спешил, что не видел подкравшуюся сзади хищницу. «Выжить! Выжить! Выжить!» – стучало в голове. А чтобы выжить, в тебе должна быть толика зла. Вивьен почти нежно взяла мальчишку за покрытый пушком подбородок и резко провела ножом по беззащитному горлу. Под клокотание в горле солдата, которому она так и не решилась взглянуть в лицо, Выжившая забрала пистолет и батареи и двинулась дальше. Нырок в рваную дыру дома, оттуда – через окно. Быстрая пробежка через двор в скрюченном положении, мимо детских лазалок и качелей, и вот – чугунный частокол церковного кладбища уже перед глазами. Они с Джоном условились встретиться здесь, если что-то их разделит, но Вивьен пришла первой. Дома обступали кладбище со всех сторон, зажали его в кольцо, сквозь которое слабо просачивались звуки боя. Одинокий дикий гуль, очевидно, глухой и слепой, беспечно рыл могилу под мраморным надгробием со стершейся эпитафией – Вивьен застрелила бедолагу практически из милосердия. – Да где же ты… – стиснув зубы, прошипела Вивьен и сквозь фоновый шум услышала рокот винтокрылов. Высокие церковные окна когда-то пестрели красивыми витражами, но сейчас от них почти ничего не осталось. Вивьен уперлась ногами в крупную каменную кладку, пролезла через пустую раму в главный неф и поднялась по шаткой лестнице в церковную башню. Ставни на вершине башни были закрыты, но рассохлись от времени, и их оказалось легко выбить ударом приклада. Смахивая липкий пот со лба, Выжившая осторожно выглянула наружу. Отсюда была видна большая часть Форта Индепенденс. Над ним, как гнусы над брамином, парили три винтокрыла. Свет в Замке погас, стены источали густой серо-черный дым, за которым летунов противника было практически не разглядеть. Огонь велся с обоих сторон, стальные птицы умело лавировали, стараясь найти менее задымленный участок, миниганы высекали искры, будто сварочные аппараты. Один винтокрыл повело в залив, его правые винты остановились. Машина накренилась, завертелась и начала стремительно падать, рухнув в воду где-то за стеной. В южной части города что-то просвистело, и в черноте неба вспыхнул ярко-синий огонек. Еще один сигнальный пистолет сработал с окраины, где должен был сражаться отряд Данса, и наконец, третий – взвился ввысь буквально за соседним домом. Мозг подкинул забористое ругательство из лексикона Кейт, и Выжившая спустилась обратно в неф и вернулась на кладбище. Двойные двери в церковный подвал были наскоро замотаны проволокой, Вивьен поспешно распутала ее и стала ждать. До того, как артиллерия выстрелит во гневе оставалось несколько минут, но время замедлилось так, что начал чувствоваться каждый удар сердца. Фигуру Джона она узнала сразу. За ней маячили еще две – Астры и дружинника Брюса. – Джон! – Вивьен на секунду забыла об осторожности и кинулась к нему. Он странно качнулся, тяжело и крепко стиснул ее в своих объятиях так, что стало трудно дышать. – Какого хрена ты еще не в подвале, Вив? – с заметным облегчением загнанно прохрипел он. – Я должна была дождаться тебя, и… Джон, что это? Вивьен отстранилась и лишь теперь поняла, что было не так – его кровь была повсюду, заливала куртку и джинсы, перепачкала кожанку Выжившей. – Гребаный перекрестный огонь, – зло бросил Хэнкок и начал заваливаться на Вивьен, но Брюс подоспел вовремя, чтобы успеть его подхватить. – Босс, я не хотел, честно, – бледное веснушчатое лицо дружинника побелело еще больше, пока он тащил бывшего мэра в подвал. – Эта вторая рука у меня не рабочая – не пристрелялся еще. Хэнкок не ответил – лишь сцепил зубы и сосредоточился на переставлении ног, чтобы хоть как-то облегчить Брюсу работу. Отчаянно не давая себе провалиться в темную паническую топь, Выжившая спустилась следом за ними вниз, помогла Астре запереть двери. Внутри было темно, пол по щиколотку затопило водой. Подвал был странным местом – на дальней его стене кто-то организовал из поддонов своеобразный алтарь с десятками огарков свечей, в центре располагалась картина с изображением симпатичного котенка, играющего с моделью космической ракеты. Задумываться о назначении алтаря, равно как и об обглоданных скелетах и тошнотворном трупном запахе, было некогда. Брюс протащил Джона через комнату, помог опереться спиной на бетонный столб. – Дурилка ты картонная, сколько же ты крови потерял. Летел сюда, как угорелый – нет бы дать мне оказать первую помощь на месте, – почти ласково ахнула Астра, бухаясь рядом на колени. Вместо ответа Джон поймал взглядом Вивьен, и Астра все поняла. Поджала губы, скидывая с себя рюкзак. Сейчас из него вместо косметички появилась пузатая аптечка. Мгновенно утонченная аристократка с верхних трибун обернулась строгим, как гроза, полевым врачом. – Брюс, фонарик. Ниже. Вот так. Держи и никуда не убирай. Вивьен, да отойди ты – свет загораживаешь. Встань на стреме. На поддоны полетели бинты, стимуляторы, комья ваты. Вивьен заставила себя отвернуться, уставиться на склизкие от плесени и мха ступени подвала. Держать на весу лазерный карабин было тяжело, но еще тяжелее было слышать глухой стон Джона, когда Астра расстегнула его куртку. И в этот момент мир сверху взорвался. Подвал затрясся, стены церкви над их головами задрожали. С потолка посыпалась пыль, и Астра прижалась к Джону, закрывая открытую рану в грудной клетке от вороха извести и старой краски. Следующая канонада артиллерии раздалась южнее, и до них донесся лишь отдаленный рокот, третья – чуть ближе, со стороны Замка, но тоже едва ощутима. На периферии зрения справа что-то зашевелилось, вода на полу пошла волнами – это раскрошилась одна из стен, открывающая смежный подвал. Дикий гуль в остатках того, что было когда-то женским платьем, вместе с кусками арматуры и бетона выкатился к ногам Выжившей, другие упыри полезли в образовавшуюся дыру следом. Вивьен застрелила бывшую женщину в голову, другой гуль подлетел к ней и вцепился остатками зубов в рукав, прокусил ткань и вонзился в кожу. Изловчившись, она сунула пистолет ему под подбородок, спустила курок. – Брюс, да не мельтеши ты фонариком. Вивьен, ты справишься? Видишь, она справляется, Джонни, так что не вздумай шевелиться сейчас, – Астра полностью сосредоточилась на пациенте, словно атака неожиданного противника несколько ее не заботила. Вивьен стряхнула с себя труп кусачего гуля, прикончила еще двоих, что когда-то были детьми. Еще один бросился к Брюсу – красный луч Вивьен пронзил его в ногу, и когда тот рухнул, дружинник раздавил его хрупкий череп ударом каблука. Снова грохнула арта, и пара гулей завалилась обратно в дыру, не удержавшись на своих тростиночных ногах. Вивьен воспользовалась этим, чтобы сменить ядерную батарею. Инстинкт выживальщика не подводил: боль в прокушенной руке, треск счетчика Гейгера, леденящий холод воды и горячий медный запах крови стали лишь фоном. Вивьен была бесполезной практически всю эту ночь, но не сейчас – сейчас ей нужно было сохранять хладнокровие, чтобы всех спасти. И она очень старалась: если Джон чему-то и научил ее, так это тому, что нет такой задачи, которую нельзя выполнить, если у тебя ослиное упрямство и крепкий лоб. – Эй, не вздумай потерять сознание, Джонни, – пригрозила Астра. Руки у нее были перемазаны в его крови. – Надеюсь, шрама не останется. Миру нельзя лишаться моей… – Джон осекся, закашлялся. – Кажется, я это уже говорил… Его голос слабо прорывался сквозь шипение лучей и всплески воды, в которую приземлились мертвые тела, но Вивьен слышала его. – Нет, ты все-таки неисправимый болтун. Не переживай – не останется. Подлатаю тебя в лучшем виде. – Уж постарайся, док. Обидно будет сдохнуть, так и не сказав Вивьен, как сильно я её люблю. Последний дикий гуль обмяк, рухнув на почившее тело своего сородича. Вивьен всадила в него сразу несколько зарядов – просто не могла заставить себя перестать жать на спусковой крючок, когда услышала слова Джона. Сказанные не ей, но про нее. Лазерный пистолет раскалился настолько, что на нем можно было поджарить яичницу. Опустив сведенные болью локти, сжимающие горячую рукоять, Выжившая уставилась в глаза напарника – мутные, почти потухшие, смотрящие с самого края той границы, за которую она не сможет за ним последовать. Артобстрел закончился – наверху стало подозрительно тихо, почти так же тихо, как в лунную полночь. Сквозь молчание, прерываемое лишь шорохом бинтов, заиграл сервоприводный оркестр силовой брони. – Я пустая, – упавшим голосом обронила Вивьен, и двери подвала распахнулись. Свет фонаря спустился вниз, будто божий свет из рая. Массивная нога грохнула на ступень, за ней следующая. Вивьен подняла пушку, хотя знала – бесполезно. – Есть кто живой? – спросил Данс. – Данс, мы здесь! Все закончилось? – едва слышно прошептала Вивьен, но бывший паладин услышал. Шагнул ниже, чтобы они увидели его лицо. – Все закончилось, Вивьен. Форт Индепенденс ударил артиллерией по «Придвену». Братство Стали отступает, «Придвен» снимается с якоря и отходит. Оружие выскользнуло из ослабевших рук Выжившей, а сама она рухнула следом на колени, прямо посреди трупов диких гулей и отработанных батарей. «Мы победили», – стучали в голове настырные молоточки. – «Впервые мы победили». – Дружище, – слабо поприветствовал Хэнкок. – Ты себе и представить не можешь, как мы рады тебя видеть. И отключился, уронив голову на грудь.