Докажите, что вы не...

Следующее утро началось с сияющего солнца, отличного настроения и все той же ухмылки. День, будто в пику вчерашнему, подбрасывал козырь за козырем. Ушибленная нога почти не болела, с Цзянь Мэйлинь они столкнулись в дверном проеме столовой и только сдержанно поздоровались — никаких тебе рявканий и зверских взглядов. Пиздючонок, исправно откряхтев на газоне, быстро скрылся в доме и выскочил из него уже через пять минут. Завалился в машину, то и дело поводя плечами, как будто к ним что-то прилипло. Хуа Би завел мотор и бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида. Посмотрел на мокрые концы волос, с которых капало прямо на плечи, и снова довольно усмехнулся. Вряд ли это рвение связано с учебой. Плавали, знаем, куда, с таким лицом торопятся. Хуа Би подождал, пока пиздюк провалится в свои мечты окончательно, состроил незаинтересованный вид и спросил как бы между прочим: — Так что, говоришь, случилось с твоим лицом? И снова взглянул в зеркало. Пиздюк непонимающе поморгал, потер нос прямо под свежим пластырем и пробормотал тем же тоном, что и вчера: — Просто засмотрелся. И не вписался в поворот. — На кого засмотрелся? — уточнил Хуа Би, не меняя выражения лица. Пиздючонок насторожился, снова дернул плечом и сказал: — Н-на баскетбол. — На баскетбо-о-ол, — понятливо протянул Хуа Би. С удовольствием проследил, как на щеках у пиздюка расцвел румянец. — Я-я-ясно. И как? — Хорошо, — осторожно ответил пиздюк. Нахмурился с подозрением. — А что? — А то, — с готовностью отозвался Хуа Би, — что мне, видишь ли, сообщили совсем другую версию событий. И ты в этой версии не пялился куда попало, а встрял в драку. И не просто встрял, а еще и навалял обидчику. Пиздюк потупился, сполз по сиденью ниже и потерся о него спиной. — И вот я тут раздумываю, что хуже: то, что ты даже не потрудился придумать одну и ту же версию для всех, кто тебя об этом спрашивает, или то, что ты зачем-то выгораживаешь меня перед своей матерью. Пиздюк продолжал постепенно сползать по сиденью, и чем больше он съеживался, тем сильнее Хуа Би разбирал смех. Поддевать пиздюка и правда было весело. В особенности потому, что адекватно оценивать серьезность дела он пока что не умел. — Тебе что-то от меня нужно? — развеселившись окончательно, предположил Хуа Би. В глубине души, конечно, развеселившись: на лице у него не дрогнула ни одна мышца. — Хочешь все-таки попасть со мной в спортзал и умереть в потугах поднять штангу? Пиздюк поколебался, ковыряя пальцами обивку сиденья, а потом решительно вскинулся и сказал с серьезным видом: — Да. То есть нет, не в спортзал и умереть… а что-то нужно. Хуа Би не сдержался и вскинул брови. Подумал: пиздюк что, действительно что-то просчитывал — и просчитал правильно, раз уж это я затронул эту тему, а не он сам? Хуа Би хотел было снова сказать себе про то, как сильны в пацане отцовские гены — и почему-то запнулся на этой мысли. Решил отложить ее на потом. — Давай-ка уточним, — с пробивающимся весельем в голосе резюмировал он, выглядывая из-за бампера соседней машины на поворот, — ты специально наврал матери, чтобы она меня поблагодарила, а я весь такой удивленный пришел к тебе и затеял этот разговор? — Нет, — помотал головой пиздюк. Нервно заправил белобрысую прядь за ухо. — Не за этим. Мама… она почему-то злится. На вас. Хотя это же вы меня спасли тогда. И сейчас вроде как… ну, заботитесь! Методы у вас, конечно, — он на мгновение скривился и снова повел плечом, будто оно ему мешало, — но я же понимаю, что вы не со зла! И что вы это все не просто так. Я же и правда… не могу за себя… короче! — Он решительно рубанул воздух тощей конечностью. — Я подумал, что если мама увидит результат, она уже не будет так злиться. Но не лезть же мне и правда ради этого в драки! — Допустим, — согласился Хуа Би нейтрально. Подумал: тем более учитывая, что ты до сих пор почти в любой драке огребешь. Выжидающе помолчал. Пиздюк вздохнул и продолжил: — Ну и вот. Я подумал, не будет вреда, если мама будет думать о вас чуть лучше. Хуа Би закусил губу и сощурился. Подумал: в этом, конечно, вреда не будет. А вот если я все-таки завалю твою маму, это будет считаться как вред или скорее как польза? — Ладно, — хмыкнул Хуа Би. — Предположим, принято. Но мне вообще-то платят не за то, чтобы ты давал сдачи. Это, если хочешь, моя инициатива. Прямая моя обязанность — это чтобы с тобой ничего не случалось. Поэтому я спрашиваю еще раз, и на этот раз ты отвечаешь мне как было на самом деле. С носом что? Пиздюк опять сгорбился и подвернул губы так, что на месте рта осталась только тонкая бледная полоска. — Вот это мне как раз и нужно, — неразборчиво пробормотал он. Почесал лоб под челкой, снова заправил волосы за уши и сказал, нервно щелкая пальцами: — Я правда засмотрелся. — На кого? — опять спросил Хуа Би, поглядывая то на дорогу, то в зеркало, на подползающую с тощей шеи новую волну румянца. — На… — пиздюк запнулся, облизал губы и сказал туманно: — Ну, мне кое-кто нравится. — Да что ты говоришь, — ответил Хуа Би без капли интереса в голосе. — Ты поосторожнее. Шею свернешь — меня премии лишат. — Я не специально, — пиздюк наморщил нос. На фоне бледного пластыря было отчетливо видно, как он порозовел. — М-м-м, — неопределенно протянул Хуа Би, высматривая свободное место в параллельном ряду. — Видитесь, наверное, очень редко, потому и засмотрелся? Пиздюк мотнул головой и открыл рот с явным намерением возразить. И тут же закрыл его, что-то сообразив. Медленно покивал. Покраснел еще сильнее. Хуа Би так откровенно наслаждался этим зрелищем, что просто не мог отказать себе в удовольствии продлить его еще немного. — Красивая, значит, — сказал он почти утвердительно, и пиздюк, сжав зубы, кивнул еще раз. — Одноклассница? Пиздюк снова кивнул с таким лицом, будто хотел провалиться сквозь сиденье и намотаться на кардан. — Золотое время, — с деланной ностальгией проговорил Хуа Би, постукивая большим пальцем по рулю. — Я тоже засматривался. Юбки эти короткие, сиськи начинают расти, у каждой второй такой вырез на блузке, что можно и правда шею свернуть. Да? Пиздюк зло сверкнул глазами, явно уже жалея, что соврал матери. Сказал, как плюнул ядом: — Да. — Да-а-а, — подтвердил Хуа Би, мечтательно покачивая головой. — Так вот, — продолжил пиздюк, не глядя на Хуа Би, — как… ммм… пригласить? — Кого? — спросил Хуа Би с показательным непониманием. — Того, кто нравится, — ответил пиздюк смущенно, но с нажимом. А половую принадлежность «того, кто нравится», ты обходишь вниманием как бы случайно, весело подумал Хуа Би. Обтекаемо. И умно. — Куда? — спросил Хуа Би невинно. Пиздюк раздраженно нахмурил тонкие брови. — Куда-то! — Зачем? — уточнил Хуа Би. Пиздюк зыркнул в зеркало с подозрением, и только многолетняя привычка сдерживать эмоции помогла Хуа Би не рассмеяться при виде этого лица. — Вы что, надо мной издеваетесь, да? — Да, — честно признался Хуа Би, все же ухмыльнувшись. — Я просто беспокоюсь. Вдруг ты не уследишь за ситуацией в порыве страсти. Твоей маме ни к чему так рано становиться бабушкой. Пиздюк моргнул, потер рот рукой и вяло ответил: — Об этом можно не волноваться. Еще бы, мысленно согласился Хуа Би. Но ты же думаешь, что по вам ничего не видно. И этим просто нельзя не воспользоваться. — Что, — спросил Хуа Би сочувственно, — не даст? Пиздюк зажмурился и снова наморщил красное лицо, будто ему было больно слушать. А как ты думал, сказал Хуа Би про себя, все в этом мире должны пройти через неловкие разговоры со старшими о пестиках и тычинках. Тем более с тобой об этом кроме меня никто и не заговорит. — Д-да. То есть нет. Я вообще не… не об этом! — Принципиальная, — уважительно покивал Хуа Би, не обращая внимания на остальные слова пиздюка, — это хорошо. Из таких вырастают отличные жены. Пиздючонок страдальчески спрятал горящее лицо в ладонях. Буркнул: вот спасибо. — Короче, ты хочешь ее куда-нибудь пригласить? — сжалился Хуа Би. Но не слишком. — И не знаешь, как. Пиздюк отнял руки от лица и покивал, не поднимая глаз. — Сначала — цветы, — завел Хуа Би поучительным тоном. — Без этого вообще никуда. Девчонки от них без ума. — Ясно, — сказал пиздюк несчастным голосом. Ковырнул шов на штанах. — Вот прямо с букета и начинаешь. Можно даже несколько раз подряд просто цветы, без всяких приглашений. Приглашать можешь, когда она начнет тебе улыбаться. И вообще, присматривайся к тому, что ей нравится. В кино ее позови. Пиздюк согласно угукнул. — Своди, не знаю, в океанариум, — спокойно продолжал Хуа Би. — Или в парк аттракционов. Пиздюк съежился на заднем сиденье еще больше, глядя себе под ноги. Сказал: спасибо. Я все понял. Потом уставился в окно. Хуа Би едва слышно вздохнул. Подумал: что портить пиздюку день. Денек-то заебись. Да и приехали уже почти. Он замолчал, неторопливо подъехал к школьным воротам и остановил машину. Сказал, глядя, как пиздюк собирается на выход: — Вы же и так постоянно вместе толкаетесь. Просто предложи куда-нибудь сходить. Пиздюк, уже схватившийся было за сумку, застыл и уставился на Хуа Би перепуганным насмерть взглядом. Спросил так, будто рот у него был под анестезией: — Кому? — Тому, кто нравится, — невозмутимо ответил Хуа Би. Сложил руки на руле. Сказал, глядя все так же в зеркало: — Только учитывай, что в общественных местах мне придется таскаться за вами. Романтики это не прибавит. А вот лишнего внимания — очень даже. Так что варианта всего два. Или я забираю вас после школы в особняк как бы к тебе домой, или отвожу тоже прямо домой, но уже не к тебе. С одним условием. Вы едите, спите, смотрите фильмы, рубитесь в приставку или вообще что угодно делаете. Мне все равно. Но из дома не высовываетесь до утра. Пока за тобой не приеду я. Ты прекрасно знаешь, что может случиться, если вы решите устроить побег под звезды, чтобы красиво поцеловаться. Пиздюк сидел, не шевелясь и даже, кажется, не дыша. Тискал ремень сумки так, что бледнели пальцы. — Короче. Главное — не ссы, — со знанием дела заключил Хуа Би. — Потому что ссышь не ты один. А вообще, судя по тому, что я видел, ссать вам обоим нет никакого повода. Пиздюк так и торчал посреди салона, почти подпирая белобрысой башкой крышу. Моргал с таким ужасом на лице, будто Хуа Би достал ствол и направил ему в лоб. Или не ему, а тому, о ком шла речь все это время. — Давай, — поторопил его Хуа Би, кивая в сторону ворот. — Чтобы мне потом не ебали мозги за твои опоздания. Я тебя привез вовремя. Пиздюк метнулся глазами в сторону школы, но тут же вернулся к зеркалу. Шумно сглотнул. Кадык у него скакнул почти под самый подбородок. — Вы… Вы имеете в… — выдавил он, хватая воздух ртом, и замолчал. — Куда только не, — ответил Хуа Би с чувством. Обернулся назад, посмотрел на него через плечо. — Шагай уже, кому говорю. И больше никаких разбитых носов. Это ясно? Пиздюк скованно кивнул и сподобился наконец выбраться из машины, двигаясь как робот. Хуа Би наблюдал за тем, как эти мощи топают в сторону школьных ворот, со снисходительной жалостью. Подумал: а день я ему все-таки, похоже, испортил. Что вы с твоей матерью за люди такие. Даже позлорадствовать с вами нормально не удается. Пиздюк обернулся у самых ворот, посмотрел на машину с таким видом, что ему хотелось одновременно дать и платок, и подзатыльник. Да уж, подумал Хуа Би. Вот это потроллил, блядь. Он же теперь от меня не отвяжется. И он не отвязался. Хуа Би, разобравшись с кое-какими поручениями Чэна, заскочил домой, чтобы узнать, как поживает придурок, обожравшийся наполнителя. Придурок поживал нормально и выражал всем своим видом намерение распотрошить еще что-нибудь несъедобное. Хуа Би потрепал его по ушам, сказал: не могу тебя туда забрать, ты же знаешь. Поручил домработнице подыскать псу сиделку на время своего отсутствия. Да, можно с проживанием. Я, конечно, хотел бы приватности, потому что могу появиться здесь ночью и не один. Но я также не хотел бы найти этого придурка мертвым на своей кровати. Они с домработницей поговорили немного о том, как быть с ночными визитами, и сошлись на том, что за ночные поездки Хуа Би будет доплачивать собачьей няньке сверхурочные. Он взглянул на часы, подумал: а теперь и мне пора быть нянькой, и уже через двадцать минут сидел в машине у школьных ворот. Поджидал еще одного придурка, надеясь, что хотя бы этот не обожрался ничего, что могло бы его убить. Этот придурок ввалился в машину с таким видом, что Хуа Би сразу понял: ни о чем другом он за весь день даже не думал и вряд ли вообще хоть что-нибудь жрал. И говорить, ясное дело, тоже ни о чем другом намерен не был. Хуа Би попытался. — Мой пес нажрался наполнителя из кресла, — сказал он, не особо надеясь на результат. Результата, конечно, не последовало. Пиздюк жевал губы и неотрывно гипнотизировал зеркало взглядом, сосредоточенно разглядывая Хуа Би. Как оно еще не лопнуло под таким напором. — Пришлось нанять ему няньку. Как тебе. Пиздюк пропустил мимо ушей и эту реплику тоже. На лице у него отражалась смертельная борьба с самим собой. Хуа Би мысленно закатил глаза и принялся ждать, когда он наконец решился. Решился он примерно на половине пути. — А вот то, о чем вы говорили утром, — начал он прерывистым голосом, нервно подергивая плечом, — это вы… это о… ну… Хуа Би молча поглядывал в зеркало. Пиздючонок ерзал по сиденью так, будто оно было усеяно кнопками. — Мне просто показалось, — опять завел пиздюк после паузы, — что когда сегодня утром… вы… — А что уже не «ты»? — перебил Хуа Би. Коротко зыркнул в зеркало. — Как от тренировок отнекиваться, так «ты» и «ублюдок». А тут такой вежливый стал. Пиздючонок поморгал, нахмурился и почесал лоб дерганным жестом. Лицо у него стало не только испуганным, но и виноватым. — Э… Я больше не буду! — Будешь, — с нажимом ответил Хуа Би. — Определись, или ты у меня про потрахаться расспрашиваешь, или на вы называешь. А то я чувствую себя каким-то духовным наставником. А я на это не нанимался. Пиздюк вспыхнул, и на этом моменте его наконец как будто отпустило. — Я не про потрахаться! — возмутился он. — Что это еще за домыслы! Да я вообще не!.. — Что, прям так уж вообще не? — слабо прищурился Хуа Би. — И в мыслях не было ни разу? — Не ваше дело! — заявил пиздюк, все еще покрытый клюквенно-розовым румянцем. И, подумав, исправился: — Не твое! — Не мое, — согласился Хуа Би, не отрываясь от дороги, — но если ты еще раз посмеешь мне дерзить, я сломаю тебе ноги. Пиздюк опять уставился в зеркало таким взглядом, будто все-таки вознамерился расколоть его силой взгляда. — Со мной ничего не должно случиться! — наставив палец в сторону Хуа Би, заметил он. — Премия! И все такое! — И палец вот этот сломаю, — спокойно продолжил Хуа Би, не меняя ровного лица. — И скажу, что ты ввязался в драку на переменке, потому что решил, что у тебя мускулы выросли. А в школе я за тобой таскаться не должен, вот так все и получилось. Пиздючонок дернулся, спрятал руку с выставленным пальцем под себя и сказал: — Ладно! Ладно! Хорошо! Хуа Би удовлетворенно кивнул. Пиздюк посидел еще немного с возмущенным видом, а потом как будто вспомнил, с чего вообще у них начался разговор, и снова стал ерзать по сиденью. — Так вот, о том… о… мы говорили… и мне показалось… Хуа Би коротко вздохнул. Стоило пиздюку подумать о своей великой тайне, как его моментально начинало коротить. Помогать ему изъясниться Хуа Би намерен не был. — Мне показалось… как будто вы… ты… — Мой пес нажрался наполнителя, — снова сообщил Хуа Би, как будто пиздюк все это время молчал. — Вы что, опять издеваетесь надо мной? — спросил он с подозрением, как утром, и как утром же Хуа Би ответил: — Да. Сначала сформулируй, что хочешь сказать, и только потом говори. Пиздючонок шумно выдохнул носом, поправил отлипающий от переносицы пластырь — Хуа Би тут же понял, что у пиздюка от волнения вспотело лицо, и чуть не хмыкнул, — и наконец сказал: — Мне показалось, что сегодня утром мы друг друга неправильно поняли. — Да что ты, — протянул Хуа Би с легкой ехидцей, — ну надо же. А вот мне как раз показалось, что мы друг друга поняли отлично. Пиздюк нахохлился, обхватил себя за плечи и спросил, подергивая ногой: — А если так, вы что… ты что, правда отвезешь меня? Ну… — он сглотнул, дернул ногой особенно сильно и проговорил скороговоркой: — с ночевкой, если я уговорю! — Кого? — с наслаждением уточнил Хуа Би голосом, пропитанным издевкой насквозь. — Того, кто мне нравится! — прошипел пиздюк, выпучив глаза. — К однокласснице? — притворно ужаснулся Хуа Би. — Нет, конечно. Как мы объясним твоей матери, почему это ты вдруг собрался переночевать у какой-то девочки? Пиздюк сжал рот в тонкую полоску, и Хуа Би буквально слышал внутренним чутьем каждое ругательство, адресованное ему младшим братцем. — Ладно, — процедил этот горе-любовник, практически не двигая губами, — ла-а-а-адно. А если это не одноклассница? — О, потянуло на девочек постарше? — поинтересовался Хуа Би. Вовремя прикусил язык, чтобы не сказать: понимаю. — Нет, — выдавил пиздюк сквозь зубы. Хуа Би посмотрел на него в зеркало. От его лица вполне можно было прикуривать. — Младше? — ужаснулся Хуа Би еще сильнее. — Да ты извращенец. Ну нет уж, тут я тебе не помощник. Десятилетних сам как-нибудь совращай. Пиздюк залился краской заново и стал совсем бордовым. Поднял белобрысые брови под самую челку и спросил, опять вцепившись в свою сумку: — Это значит «нет»? — Это значит «разрешения нужно спрашивать не у меня». — Хуа Би быстро посмотрел на него, растерянного и сердитого, в зеркало. — Поговори с матерью. Убедишь ее — отвезу. — И тут же подумал: а это отличный повод с ней пообщаться. Добавил: — Только пусть сообщит мне лично. Пиздюк, разве что не подпрыгивая от сдерживаемого предвкушения, торопливо кивнул. Хуа Би тоже кивнул, то ли в ответ пиздюку, то ли себе самому, и где-то внутри у него самого сладко вздрогнуло то же чувство, которое было написано у пиздюка буквально на лбу. Дело двигалось в нужную сторону. Младший брат Хуа Би, старательно зажевывающий улыбку, явно думал точно так же. С Цзянь Мэйлинь они столкнулись у самого въезда на территорию особняка. Пиздюк заметил ее еще издалека, высунулся из окна со своей стороны, крикнул: «Мам!» и отчаянно замахал рукой. Цзянь Мэйлинь обернулась к Пэй Чжу, который уже собирался садиться в машину, что-то быстро сказала, и тот, согласно кивнув, отошел в сторону и закурил. Хуа Би припарковался почти у самых ворот. Пиздюк нервно прочистил горло, возбужденно пробормотал: я сейчас, и тут же выскочил из машины. Хуа Би последовал его примеру и тоже выбрался наружу — не вприпрыжку, конечно, а спокойно и внушительно. Достал из кармана сигареты, привалился бедром к дверце с водительской стороны. Сощурился, поглядывая вперед сквозь дым. Цзянь Мэйлинь смотрела на подскочившего к ней пиздюка, слегка нахмурившись. Слушала, что тот, приплясывая от нетерпения, рассказывал ей с умоляющим видом. И вдруг, не прекращая хмуриться, посмотрела на Хуа Би. И кивнула — не как «да» или как «нет», а как «привет». Ну привет, подумал Хуа Би, затягиваясь. Кивнул ей в ответ. Она снова вернулась глазами к пиздюку — и почти сразу же опять взглянула на Хуа Би, то ли потому, что пиздюк как раз расписывал, как безопасно ему будет в гостях у его дружка, то ли… Хуа Би убрал сигарету подальше от лица, чтобы дым не мешал ему поймать выражение, мелькнувшее у нее в глазах. Наверняка сказать было нельзя — расстояние между ними было слишком большое, но Хуа Би вдруг показалось, будто Цзянь Мэйлинь… да, блядь, ладно, внутренне усмехнулся он. Просто ебейший день. Давненько уже таких не бывало. Цзянь Мэйлинь, осознавала она это или нет, хотела знать, что думает по поводу ночевки Хуа Би. И это было несравнимо лучше, чем если бы она просто пришла к нему и сказала: отвези его, куда он скажет. Я разрешаю. Он постоял еще немного с безразличным видом, притворяясь, будто не понимает, чего от него хотят. Но когда в его сторону стал оборачиваться и пиздюк тоже, Хуа Би сделал бровями короткое и быстрое движение, означавшее, что ничего против он не имеет. Цзянь Мэйлинь вернулась глазами к пиздюку, поджала губы, на секунду нахмурилась еще сильнее, а потом легко улыбнулась и кивнула. Пиздюк подпрыгнул на месте и бросился ее обнимать. Цзянь Мэйлинь прижала сына к себе и посмотрела поверх его плеча на Хуа Би снова, на этот раз испытывающе, будто спрашивая с него клятву. Давай еще на верность присягну, подумал Хуа Би, утаптывая окурок. Тебе и твоему пиздючонку. И предмету его обожания. Второе и третье было, конечно, явным сарказмом. А вот первое… Хуа Би проследил, как Пэй Чжу возвращается к машине и открывает Цзянь Мэйлинь дверь, а она забирается внутрь салона. Сквозь тонированное стекло невозможно было что-то рассмотреть, но Хуа Би был уверен, что его из-за этого стекла хорошенько изучают с ног до головы. Он неторопливо расправил плечи, с удовольствием отмечая, как натягивается на груди футболка. Под футболкой что-то сладко перекатывалось, как случалось в моменты, когда к нему сама подкатывала лучшая девчонка в баре. Присягать, конечно, я бы и тебе не стал, подумал он, возвращаясь в машину вслед за пиздючонком. Но послушать, как ты меня об этом просишь… Он передернул плечами и выжал сцепление. Мышцы на лице тянуло от желания состроить победную гримасу. Хуа Би слегка прикусил щеку, чтобы не поддаваться этому. А вот пиздюка, счастливо растекшегося по заднему сиденью, ничего от этого не удержало. И Хуа Би в кои-то веки хотелось не подъебать братишку, а подбодрить. Не совсем же Хуа Би зверь. Пусть порадуется ребенок.