I hate everything about you
Why do I love you?
Скомканные облака нависали над самыми окнами, по-вечернему затеняя день. Она вытерла пыль с подоконника, села на него и закурила расслабляясь. Прохлада била в лицо и заползала змеей под тонкую ткань рубашки. Ева думала лишь, что одежда пропахнет дымом и холодом декабря. Лиза не любит запах сигарет, и скорее всего отчитает её, как мать блудную дочь. Выкинула окурок и прислушалась. Улица гудела голосами. Скрежетом колес о замерзший асфальт. Сигнализацией авто. Воющей баллады ветра. Захарова спрыгнула с места и закрыла окно, оставляя ветер безуспешно разбиваться о стекло действительности. Ему обидно, что единственный внимательный слушатель его грустной песни, так нагло ушёл. Лиза стояла в её комнате, рассматривая себя в зеркало, прикрепленное к двери шкафа. Она нервно дёргала рукава и поправляла красную бабочку на шее. Ева опёрлась о дверную поверхность, сложив руки на груди и изучила подругу взглядом. На Андрющенко была такая же белая рубашка, только запрятана в узкие чёрные джинсы под подтяжки, которые немного свободно болтались на худых плечах. Вместо галстука, Лиза выбрала красную бабочку, которая была единственным ярким пятном, помимо волос девушки. — С такой залупой на голове ты собралась на дискач? — издает смешок Захарова. — Там же девчонки будут, бейб. Андрющенко зарылась в свои волосы пальцами. На ощупь они напоминали окрашенную солому. Да и на вид тоже. Она искривила губы в брезгливой гримасе. — Моя девчонка уже забраковала причёску, так что, моё сердце разбито. — девочка картинно поднесла руку к грудной клетке. — Как трогательно. — Ева заломила брови «домиком». — Давай я наколдую тебе что-то на голове. — блондинка оттолкнулась от двери и направилась к подруге. — Ты поможешь мне, только если действительно будешь колдовать. Магловские методы здесь бесполезны. — С каких пор ты во мне сомневаешься? — Ева становится за спиной подруги, кладя руки на чужие плечи. — Мне не хватит пальцев обеих рук и времени, чтобы перечислить. — бровь Лизы ползет вверх. — Да иди ты. — Захарова хлопает девушку по спине, а затем тянется за чем-то лежащим на столе. Она схватила свою старую бандану, такого же красного цвета, как и бабочка на шее подруги. На ткани были выведены белые узоры, что как раз идеально подходило по цвету всего образа. Ева повязала бандану, сложенную полоской, под частью волос, а затем предела им намеренной небрежности несколькими ловкими движениями. — Вот так уже другое дело. Выглядишь горячо. — блондинка осматривает свое творение, довольно цокая языком. — Я пыталась их уложить тридцать грёбанных минут, а ты за пару секунд просто потрепала меня по голове и это выглядит намного лучше. — Андрющенко с некой удрученностью оглядывает прическу. — Это вообще справедливо? — А что есть справедливость, подруга дней моих суровых*? Не задавайте риторических вопросов. — в шутливой форме отвечает Ева. — Только не говори, что я ещё и «голубка дряхлая»*. — Отнюдь. Ты попугай, Лизок. Или петух в брачный период. По лицу Лизы можно было понять, каких усилий ей стоило не дать затрещину подруге. Еву это только больше раззадорило. Хриплый смех вырвался из её уст под осуждающий взгляд тёмных глаз. Андрющенко долго не стала терпеть чужой припадок и направилась в сторону ванной, дабы криво подвести глаза чёрным карандашом. А Ева за это время разглядывала свой финальный образ. Ноги облачены в чёрные джинсы с потертостями на коленях; белая рубашка свободно висела на теле, рукава её были закатаны по локоть; на запястьях болтались кожаные браслеты и напульсник; дополнила образ подвеской в виде креста и таких же сережек; на светлую макушку она натянула шапку красного цвета, которую не планировала снимать весь вечер. Серые глаза по указке Андрющенко были подведены черными тенями, от чего казались больше и выразительней. Ева подалась вперёд и внимательнее рассмотрела свое лицо. Оно казалось таким чужим и неправильным. Отцовским. Её подростковая припухлость уже несколько сошла, являя девушке очертания будущих скул. Блондинка хотела содрать это лицо со скальпом. Чем старше она становилась, тем больше начинала напоминать внешне своего родителя. Мама говорила как же красива младшая дочь, но не упоминала об отце. А вот бабушка наоборот. Каждый раз, шпилькой больно колола, мол «глянь, точно Сашка в молодости, патлы только убрать». От этого у Захаровой эмаль на зубах в порошок превращалась из-за плотно сжатых челюстей. Даже здесь Крис обогнала её, получив в наследство материнские черты лица.***
Картинка яркая и непонятная. Как сон во время болезни. Все казалось реальным, но таким далеким, что невозможно разобрать что к чему. Ева сидела около Кристины, которая выгнала долговязого парнишку с места диджея, так как тот отказался включать Сектор газа, и теперь сама выбирала музыку. Девушка дёргала ногой в такт песне, периодически поглядывая на младшую сестру, которая лишь отвечала скучающим взглядом. — Ты пришла сюда Индиго пасти что-ли? — не выдерживает чужой отстранённости Кристина. — Угадала. — жмёт плечами младшая, взглядом скользя по Лизе, которая пританцовывает недалеко от них. — Сходи, проверься. Это ненормальная одержимость. — Ревнуешь, сестрёнка? — с сарказмом интересуется блонда. — Беспокоюсь за твою кукуху. — Крис указательным пальцем тычет в висок Еве. — Кажись, совсем тебе плохо. — Не хотела чтобы она одна шла. — Так я бы здесь была. Вот тебе и присмотр. — Она тебя боится, вроде как. Или просто недолюбливает. — блондинка тянется за своим стаканчиком и глотает горький апельсиновый сок. — Ахуеть. Как так? — Кристина трагично качает головой, параллельно меняя песню. Ева закатывает глаза и вновь обращает взор на помещение. Без длинных рядов кресел, актовый зал кажется как минимум раза в два больше. Неужели он настолько большой? На сцене кто-то отплясывал, а кто-то просто сидел на краю оживлено болтая с друзьями. По всему пространству были разбросаны люди. Все разные и пёстрые, но в силу слабого цветного освещениях, казались одинаковыми пятнами на большой картине. Захарова даже не предпринимала попыток найти знакомые лица, кроме Лизы. Красная макушка подруги всегда была в поле её зрения. Она весь вечер провела с горсткой ребят, которые также славились в школе своим неформальным стилем одежды. Только у них не было персональной Захаровой, которая бы отпугивала нечисть. Так что приходилось им сливаться с массой, и лишь на такие праздничные дни позволять себе напялить все чего желает душа. Лиза громко смеялась и пыталась продемонстрировать лунную походку. Ева наблюдала за этим скептически подняв бровь. — Че ты не с ними? — интересуется старшая Захарова, незаметно подливая в свой стакан водку. — Тебя контролировать кто-то должен. — Ты всех пришла сегодня контролировать. Какая умка. — Шума тянет губы в улыбке и прячет под стол бутылку. — Не хочу, чтобы ты вылетела со школы на последнем году обучения и осталась в городе. — Так обо мне переживаешь? — топит смешок в стакане Кристина. — Нет, хочу сдавать твою комнату в аренду, или сделаю из неё тату салон. — Вот же сука. — смеется старшая. — Гены, солнце, гены. — хлопает сестру по плечу блондинка. Ева действительно боялась, что Кристина останется здесь. Не потому что старшая ей надоела, вовсе нет. Крис просто загнется в этом городе. Она сопьется окончательно, и конечной остановкой юной дамы станет тюрьма или могила. Ева этого боялась. До дрожи. Одна лишь мысль о таком вызывала волну паники, которая маленькими муравьями бежала по телу. Захарова не боялась своей смерти. Они уже встречались, и холодная рука безносой старухи сжималась вокруг девичьего запястья парочку раз. Только девочка всегда убегала. А старуха покорно оставалась ждать на месте, сложив руки в замок. Когда-то да придёт. Ева хотела видеть блеск в глазах сестры. И она его наблюдает, лишь когда старшая рассказывала про свои мечты. Поехать в столицу и заняться чем-то связанным с машинами. Кристина хотела купить старую машину для дрифта и переделать её под себя; Кристина хотела квартиру на втором этаже; Кристина хотела большую собаку, с которой бы выходила гулять по утрам. Её желания были так тривиальны, но Ева отдала бы многое, чтобы помочь старшей воплотить их в жизнь. Утопая в размышлениях и стакане с соком, она не заметила как Кристина вступила с кем-то в оживленный диалог, перекрикивая музыку. Ева окинула нарушившего идиллию взглядом. Первое, что она увидела — огромное декольте, которое фактически упиралось в лицо сестры. Фиолетовое платье в обтяжку было велюровым и заканчивалось чуть ниже ягодиц. Водопад чёрных блестящих волос спадал на плечи и прятался за спиной юной дамы. Запах сладких духов и алкоголя. Ева видит перед собой кукольное лицо Леси, которая доброжелательно и пьяно улыбается Кристине. Блондинке, кажется что она чувствует тошноту на физическом уровне от этой картины. Это было необъяснимо. Ревность? Отвращение? Все смешалось в нечто одно. Особенно после подслушанного разговора. Кошки все ещё царапали когтями грудную клетку, когда Ева вспомнила, что её решили оставить в неведение. Это глухой обидой отзывалось где-то внутри и не позволило ей находиться рядом с этими двумя. Девочка подрывается с места и хватает стакан сестры с её только что обновленным коктейлем. Одарив старшую лишь благодарственным кивком, она скрылась с места. Фонари и разноцветные прожекторы слепили глаза, не позволяя блондинке разобрать дорогу. Длинные ноги шагали куда-то, периодически сталкиваясь с чужой обувью и переступая через стаканчики. Девушку мотало из стороны в сторону, из-за попыток миновать препятствия в виде вырастающих чужих тел. Люди облепили её со всех сторон, как в жуткой картине, героиня которой будет погребена живьем в могиле из человеческих тел. Это сравнение показалось ей весьма комичным, учитывая ситуацию. Обыкновенная дискотека и кучка нетрезвых детишек. Ева слишком превозносит себя. Слишком много драмы. Она села у стенки. Это часть помещения даровала иллюзию спокойствия. Прекрасное место для наблюдателя. Блондинка опустила глаза на стакан у себя в руках. Покрутив его перед своим лицом, дабы понять состав коктейля, она сделала небольшой глоток. Кола почему-то обожгла горло, как-то слишком непривычно. Ева нахмурилась. Конечно, ей не думалось, что стакан Кристины будет безалкогольным, но количество спиртного в этом напитке перевалило норму. Она отложила стаканчик и скривила пухлые губы от неприятного привкуса спирта, танцующего на стенках горла. Захарова не любила пьяных людей. Все они вызвали в голове рой воспоминаний связанных с отцом. Как они прятались от него в детстве; слёзы смешанные с кровью на материнском лице; вкус собственного страха, вместе с сумасшедшим грохотом сердца. Правильнее было сказать, что она боялась нетрезвых людей. Потому себе она не позволяла утратить контроль над собственным телом и мыслями путём опьянения. Девушка чувствует на себе чей-то взгляд. Он прожигал её. Чужие глаза копались в её внутренностях как стервятник. По телу Евы прошла дрожь, и она подняла голову в поисках обладателя жгучего взгляда. На долю секунды, блондинка встречается с глазами цвета смолы. Даже сквозь весь хаос, она могла с точностью определить цвет. Такие глаза были лишь у одного человека, которого она знала. Медведева стремительно увела взгляд, и вернула своё внимание девушке рядом. Ева пыталась понять кто это, ведь до этого не имела чести видеть эту блондинистую девушку. У Захаровой она вызвала неподдельный интерес, только из-за того, что рядом с ней Балу была другая. Она даже улыбалась как-то искренне. Ева хотела дать себе пощечину за такие внимательные наблюдения, но ограничилась лишь мысленной. Девушка нашла в толпе Лизу, которая заметив её вытянула руки вперёд, зазывая подругу к себе в гущу танцующих подростков. Ева лишь отрицательно кивнула. Она не умела и не любила танцевать. Тело было приспособлено лишь к чётким и заученным ударам. О его пластичности нужной для танца и речи не было. Андрющенко тоже не была великим танцором, но её это вообще не волновало. А Еву хватал паралич как только приходилось танцевать. Телефон в кармане неприятно завибрировал. На экране белыми буквами светилось «Мама», и она немедля вышла из шумного помещения. — Да, мам, привет. — отвечает на звонок, толкая рукой массивную дверь. — У нас все хорошо, пришли на эту дискотеку, Крис решила, что она великий диджей. — Ева прошлась по пустынному коридору и запрыгнула на подоконник, попутно слушая речь матери в трубке. Вокруг не было людей и тишину нарушали только отголоски музыки. Такое ощущение, будто она не в коридор вышла, а в другое измерение. После того как Захарова привыкла к мерцающим лампочкам и грохочущей музыке, тишина казалось непривычной, но такой родной. В трубке мама рассказывала, что у бабушки резко прошли боли в сердце, как только она приехала к ней в гости, и теперь они вдвоём пекут пирожки. После того как Еве дали указания насчёт еды и времени, когда им нужно возвращаться домой, блондинка попрощалась и планировала посидеть на холодном подоконнике ещё какое-то время. Пытается запихнуть телефон в тесный карман джинс, но резко подымает голову, когда её окликают. — Эй, Захарова. Тебе идёт рубашка. — Медведева двигается медленно, спрятав руки в небольшие карманы пиджака. — Твою ж мать. Зачем ты сюда пришла? — злится младшая, уже думая о том как быстрее уйти. — Могла ради приличия поблагодарить. — За констатацию факта? — складывает руки на груди Ева. — Такая ты мразь, даже комплимент нормально принять не можешь. — Настя останавливается рядом. Даже слишком рядом. Захарова чувствует нотки парфюма и то как часто дышит Балу, видимо от недавних танцев. — Зависит от человека, который мне его делает. — отбрила та, и заглянула в чужие глаза, демонстрируя отсутствие смущение или страха. — Я настолько сильно тебя бешу? — Ты издеваешься? Может у тебя провалы в памяти, но ты разукрасила мне лицо, а перед этим моей подруге. Подумай, что я ещё могу к тебе испытывать? — давится возмущением девушка. — Интерес. — выдает Медведева и сама же осекается. Кажется, это вырвалось совершенно случайно, но Ева услышала и опешила. Неужели, все её чувства и мысли были написаны на лице? Может, Медведева испытывала то же самое? А может это пьяный бред? В голове множество непонятных мыслей, обгоняли одна другую, как скоростные поезда. Она захлопала ресницами, стараясь придумать ответ, который бы не выдал её потрясения. Тщетно. Настя оказалась в один момент как-то слишком близко. Руки её расположились по бокам от Евы, создавая импровизированную клетку, а корпусом она подалась вперёд, словно пытаясь быть ближе, чтобы лучше слышать. Сердце Захаровой билось так быстро, что должно было оставить уродливые синяки на лёгких. Медведева напротив, излучала всем своим видом спокойствие. Казалось, ей было это не впервые. Вот так нагло, вихрем врываться в чужую жизнь; так безобразно влезать в чужое личное пространство, с видом будто ничего не происходит. — Ты права. Интерес. Мне интересно какого хера ты за мной увязалась. — немного погодя ответила Ева, отряхивая себя от лишних сентиментов. — Я сама не знаю. Ты меня раздражаешь, всеми своими тупыми поступками. — Настя заглядывает в серые глаза. — Эта твоя собачья преданность Лизе. Бесит. — последнее слово она по слогам произносит, выплевывая их собеседнице в лицо. — Меня блять тоже бесит твоё существование рядом со мной. Если мы друг друга так раздражаем, предлагаю разойтись и не стыкаться до конца года. — По рукам. Но сперва пойдём на перекур. — Настя с лёгкостью стягивает Еву с подоконника, хватая за руку и не выпуская её из хватки, потащила девушку за собой. Захарова от чего-то даже не возмущалась. Молча попыталась освободить свою руку, но ответом ей послужило то, что Настя ещё сильнее её сжала. До такой степени, что блондинка услышала хруст. Более попыток вырваться девушка не предпринимала, хотя могла.***
До Лизы с опозданием доходит, что единственный зритель её танцевальных представлений пропал. Она растерянно, как ребёнок потерявший мать в торговом центре вертит головой, в поисках Евы. Но подруги нигде не было. От чего-то, Лиза почувствовала себя голой. Она обняла себя руками, прикрывая воображаемую наготу и ушла с танцевальной площадки. Теперь там было некомфортно. Андрющенко предпринимает финальную попытку найти Захарову, ища её взглядом у столика диджея. Но находит лишь Шуму, рядом с которой сидит известная ей брюнетка. Она лежит на плече Кристины, пока та обнимает её за талию, а свободной рукой щёлкает по мышке. Лизе вспоминается их разговор на кухне. То как Крис говорила, что они не любят друг друга. Просто спят вместе. Лизе такое было противно. Вряд ли по ней видно, но она из тех людей, что верят в существование любви. Увлечение чтением романов сестре Бронте и подобными в более юном возрасте оставили свой отпечаток. Лиза свято верила в любовь. Это было нечто сакральное для неё. Она была уверена, что каждому предначертано встретить того, кто заставит даже лютого скептика поверить в существование этого чувства. Ева на такие рассуждения лишь вскидывала тёмные брови и называла это химической реакцией. Даже свою дружескую любовь к Андрющенко она этим оправдывала. Пожалуй, Захарова была единственным человеком, которого Лиза не могла представить влюблённым. Она ломала её теорию. Так же как и старшая Захарова сейчас нещадно топтала её ценности. Лизе было тяжело понять, как можно даже без симпатии позволять человеку находиться так близко. Ей было мерзко. Но узнать куда запропастилась Ева важнее её чувств, потому девочка твёрдым шагом подошла к парочке. — Крис, куда Ева свалила? — Лиза коснулась чужого плеча и в ту же секунду убрала руку, как от удара током. Кристина будто этот разряд от чужого касания почувствовала. Она подняла свои светлые глаза на Лизу, какое-то время её рассматривая. Андрющенко же в свою очередь окаменела. Неужели у старшей Захаровой всегда были такие красивые глаза. — Индиго, а уже думала, что не подойдешь. Даже не поздоровалась. — Кристина проходится кончиком языка по нижней губе и ухмыляется. — Понятия не имею. Сама в шоке, что она больше не охраняет тебя. Лиза невольно зеркалит жест старшей. Тоже облизывает губы. От волнения или того, что они нереально пересохли без жидкости. — Двигайся. Я посижу тут, подожду её. — девушка бесцеремонно падает на стул рядом, от чего Леся, которая сидела по правую руку от Крис, фактически свалилась на пол. — Однозначно у Евы манерам училась. — фыркает Шума, а затем переводит взгляд на Лесю: — Тебе лучше пойти потанцевать. Разве это не твоя любимая песня? — Захарова щелкает мышкой и из колонок начинает играть «Ламбада». Брюнетка сладко улыбается, и на прощание наманикюренными пальцами провидит от плеча к запястью Кристины. Она уходит покачивая бёдрами и теряется в танцующей толпе, словно растворяясь. — Ладно, у тебя неплохой вкус. — разрушает тишину Лиза, провожая глазами чужую фигуру, а дети смотрит на Захарову, которая к её удивлению уткнулась в телефон, будто позабыв о Лесе. — Ты про Лесю? Да, она хороша. Учись пока я жива, а то твоя рыжая пиздец на мартышку похожа. — посмеивается, не отрываясь от своего занятия. — Она не моя. И не похожа она на мартышку. — с долей обиды произносит Лиза, разглядывая браслеты на своих запястьях. — Да, самое время её защищать. Совсем тупая? — тон старшей резко переменился, от былого саркастического дружелюбия не осталось и следа. — Я её не защищаю, просто сказала, что у неё неплохая внешность. — Андрющенко жмёт плечами, пытаясь продемонстрировать безразличие, хотя внутри все сжималось от злости в чужом голосе. — Но в любом случае, тон сбавь. В глазах Кристины мелькает что-то опасное. Всего на секунду. Но Лизе этого достаточно, чтобы внутренности сжались в комок. — Теперь я поняла че она, охраняла тебя. — Захарова хмыкнула и поспешно отвернулась. — Базаришь ты кучеряво не с теми людьми. — Это ты о себе сейчас говоришь? — спросила усмехаясь красноволосая. — Нет, о маме твоей. — Серьезно? Про маму? Это апогей твоего остроумия? — Андрющенко поинтересовалась тоном полным насмешки. — Может и так. Тебя что-то не устраивает — Мне абсолютно без разницы. На этом их диалог оборвался. Лиза чувствовала какую-то досаду от этого. Пускай она сама себе ещё не призналась, но ей нравились эти пассивно-агрессивные диалоги с Кристиной. Это было игре подобно. Девочка стремилась задеть словами старшую, а та отвечала в своей обычной манере. Андрющенко поглядывала на экран смартфона. Время двигалось слишком медленно. Как противная капельница, которая так медленно стекала по трубочкам. Она оглядывала помещение. Людей. Иногда бросала украдкой взгляд в сторону старшей Захаровой. Та словно забыла о её присутствии была полностью увлечена своими делами. Лиза прикусила нижнюю губу в попытке вновь не начать диалог. Ей почему-то хотелось вновь с ней поговорить. Как в то утро на кухне. Тогда она увидела настоящую Кристину. Она обнажила перед ней своё нутро, не скрывая ничего, и не прячась за маской, которую так любила надевать. Пальцы её стучали по экранной клавиатуре, набирая уже пятое сообщение Еве. Но ни одно из них не было даже просмотрено. Почему-то девушку охватило неприятное чувство. Предвкушение чего-то нехорошего. Андрющенко поджала губы, в нервном жесте, наблюдая за танцующей Погореловой. Действительно. Сегодня должно произойти нечто неладное.***
Ева почти бежала по ступенькам, иногда переступая через одну, чтобы не отставать от Медведевой. Если она замедлит шаг, то почувствует тягучую боль от того, что Настя продолжит тащить её. Руку старшая так и не выпускала, наоборот, временами сжимала её сильнее, словно пытаясь убедиться, что Ева не мираж. Они свернули на лестницу, которая вела лишь в одном направлении — крыша. Но дверь туда всегда была закрыта и ключи находились лишь у персонала. Захарова прекрасно это знала, но врожденное чувство любопытства не позволяло ей прервать это действо. Хотелось узнать, что придумала Балу. В серых глазах горел огонёк интереса. А взгляд буравил чужой затылок. Когда они остановились, блондинка выдернула свою руку и при тусклом свете осмотрела следы чужих пальцев на запястье. На алебастровой коже горел алый браслет. Захарова невольно коснулась этого места и провела по нему кончиками пальцев. Подняв голову, она уставилась на Медведеву, вскинув бровь. — Ты же понимаешь, что там закрыто, да? — задает такой очевидный вопрос, и в доказательство дёргает ручку двери. — Для меня не существует закрытых дверей. — криво усмехнулась старшая и выудила из кармана нечто сплетенное из двух проволок. «Отмычка еще и самодельная», сразу поняла Ева. Ловкими движением, девушка вставила его в скважину и несколько раз прокрутила, пытаясь отворить замок. Уроки Дианы не прошли даром, и шатенка теперь умела взламывать замки не хуже «домушников» Когда обе девушки услышали заветный щелчок, Настя подняла голову с видом победителя. Ева на это лишь скептически качнула головой. — Столько галимого пафоса. Ты явно смотришь слишком много фильмов. — блондинка гордо вскинула подбородок и вышла на крышу. Мороз невзлюбил её с первой секунды, от чего тело пробило неприятной холодной дрожью. Ветер обжигал щеки. Девушка обняла себя руками чувствуя, что тонкая ткань рубашки не спасает её. Настя поравнялась с ней и внимательно следила за чужими движениями. Ничто не ускользнуло от тёмных глаз. Ева заметив такое любопытство лишь спрятала руки в карманы, дабы не демонстрировать по её мнению слабость. Медведева лишь закатила глаза от детского поступка и двинулась к краю крыши. За несколько сантиметров до обрыва, она остановилась и взглянула вниз, а после повернула голову в сторону Захаровой, якобы ожидая когда та подойдет. Ева шумно выдохнув, подошла и невольно взглянула вниз. Там было темно. Среди чернеющей пустоты сиял одинокий фонарь, опустив покорно голову. Изредка машины подсвечивали фарами, а в домах напротив загорались окна. Захарова боролась с желанием прыгнуть в меняющую бездну. Вовсе не от того, что ей так хотелось попрощаться с жизнью. Нет. Это было что-то иное. Как то чувство, когда стоишь в метро и думаешь, что будет если прыгнуть под поезд. Эта мысль тебя так влечет, но ты понимаешь, что не сделаешь этот чёртов шаг в никуда. Девушка поспешно увела взгляд. Такие мысли не пугали её, но вызывали странное ощущение дереализации. Думалось, что если она прыгнет то не умрет. Мозг отказывался принимать тот факт, что его владелица может умереть. — Сигануть вздумала? — интересуется Настя, видимо заметив метаморфозы отразившиеся на лице младшей. — Нет, тебя сбросить. — выходит из оцепенения блондинка, как следует проморгавшись, отгоняя от себя пелену. — Кишка тонка. Захарова одним движением, схватив Медведеву за лацканы пиджака, подтолкнула её к краю крыши. На секунду в тёмных глазах пробежал страх. Ева же не пыталась скрыть победной улыбки от добытой эмоции. — Сейчас твоя жизнь буквально в моих руках. — девушка сильнее потянула на себя ткань пиджака. — Не радуйся преждевременно, принцесса. — Медведева с легкостью оттолкнула её от себя и отошла от края, бросив прощальный взгляд в пустоту. — Могла бы сделать мне новогодний подарок и прыгнуть. — Это было бы нечестно, ты ведь ничего мне не подарила. — Тату подарила. — Но-но, тату взамен на то, что нефоршу больше никто не зацепит. — Настя сделала акцент на слове «нефорша», произнося его с каким-то отвращением. — А ты её и не должна была трогать. — С хера ли? Сучка занята? — Нет, потому что Лиза мой человек, а я своё трогать не разрешаю. — девушка выдохнула облачко пара и медленно повернула голову, глядя в глаза старшей. — И я тебя предупреждала фильтровать речь, когда говоришь о ней. Медведева тем временем достала из помятой, повидавшей жизнь пачки одну сигарету. Она даже не взглянула в сторону Евы. Настя увлеченно разглядывала фонарь, выпуская дым. Ответила шатенка лишь спустя длительную паузу. — Тебя не раздражает то как ты упадаешь за ней? Охранная псина на поводке. Вот как ты выглядишь. — Настя глубоко затянулась, вновь замолкая, а после продолжила: — Такая жалкая, что это блять бесит. — Тебя это ебать не должно. — в голосе младшей звучит холодная сталь, за которой прячется клокочущая ярость. — Такая, как ты никогда не поймёт, потому что ты нахуй никому не нужна. Вообще не понимаю какого хера я тут с тобой стою. Захарова даже позабыла о холоде. От вулкана злобы внутри, кровь превратилась в самую, что ни есть магму, согревая девушку. Только Балу была способна вывести её из себя за долю секунды. Чтобы это не закончилось очередной дракой, Ева развернулась, и твёрдым шагом начала уходить прочь с крыши. Какая же это была глупая затея пойти следом за Медведевой. Чего она собственно ожидала? Милой беседы за чашкой чая о погоде? Понятное дело, что Настя специально её провоцирует, чтобы смотреть как на циркового зверька. Блондинка считала до десяти в обратном порядке, чтобы успокоиться. Но это не помогало. Сейчас она злилась больше на саму себя за то, что поддалась интересу и теперь была…разочарована(?) Она разочаровалась в Насте. Почему же это настолько её задевает? Все эти мысли давили на мозг, от чего хотелось закрыть уши. Только пальцы коснулись металла ручки, как нечто потянуло её назад и впечатало спиной в дверь. Захарова почувствовала хруст древесины под собой и глухой звук удара. Медведева вновь оказалась перед её лицом, тяжело дыша. Обе руки Насти оказались по бокам от светловолосой головы. Волосы спадали ей на лицо, пряча глаза. Голова девушки была немного опущена вниз, словно в попытке прийти в себя. — Ты совсем ебу дала? — Захарова попыталась оттолкнуть от себя Настю, но её запястья были быстро перехвачены и тоже прижаты к стене. Медведева подняла голову, вглядываясь будто впервые в чужое лицо. Заворожено изучала девичьи черты лица, бегая глазами. Ева не оставляла попыток освободиться из капкана. Физически, старшая явно была сильнее, но гордость Захаровой никогда не позволила бы ей в этом признаться, даже самой себе. От того она уже приготовилась нанести Насте удар лбом по носу, как неожиданно раздался чужой голос: — Ты меня так бесишь. С первой встречи. Но я блять не могу перестать думать о тебе. — она говорила ровно, выговаривая каждое слово, чтобы быть услышанной. — Как же ты заебала. Не успела младшая возразить, как чужие губы уже накрыли её собственные. Ева перестала слышать стук собственного сердца, от чего пришла к мысли, что оно остановилось. Конечности онемели, а голова вдруг стала пустой. Сперва поцелуй был невинным, почти детским. Приятным до покалывания в кончиках пальцев. Ева отчетливо чувствует вкус табака и спиртного на чужих губах, и неожиданно ей захотелось распробовать его получше. Она разомкнула уста, и прошлась языком по чужой губе. Настя же приняла это как зелёный свет, от чего поцелуй углубился и утратил невинность. Шатенка сильнее вжимала младшую в дверь, все ещё сжимая её запястья одной рукой. Ева целовалась раньше. С парнями и Лизой. Все это казалось ей максимально отвратительным действием, но сейчас, она впервые испытала нечто. Это не напоминало книжное описание. Когда сердце вылетает из грудной клетки и в животе бабочки. Нет, это было что-то другое. Это было забвение. Мир перестает существовать и сужается до размера чужих губ перед собой. Дыхание спирает от отсутствия поступления нужного количества кислорода и тебе кажется, что ты вот-вот задохнешься. Но эта мысль не страшит. Напротив, если это один из вариантов самоубийства, то ты с радостью умрешь именно так. Это чувство власти над кем-то и в тот же момент, осознание чужой власти над собой. А в животе нет бабочек, там только стальные тиски, которые сдавливают все внутренности. Захарова невольно начала запоминать свои ощущения. Хотелось отложить их в небольшой ящик, и при желании прокручивать в голове. Ещё и ещё. Множество раз. Девушка воспользовалась моментом и освободила одну руку, которую уложила на затылок Медведевой, насильно прижимая к себе. Насколько бы ей не было приятно, но она ещё не полностью потеряла голову, потому сильно прикусив чужую губу, Ева схватила её за волосы на затылке и потянула их вниз, тем самым отстраняя от себя старшую. Она замечает, как на нижней губе скапливаются алые капли и от этого сама расплывается в улыбке победителя. Её жертва покорно ждёт своего часа, даже не шевелясь. — Это так ты себя ведешь с теми, кто тебя заебал? — осипшим голосом интересуется блондинка, глядя как чужое лицо озаряет такая же хитрая ухмылка.***
Лиза наблюдала, как Кристина наполняла свой стакан каждый раз увеличивая порцию, по всей видимости дешевого коньяка в свой стакан. Она нервно поглядывала на сообщения которые отправила подруге и каждый раз закусывала губу от досады, когда видела, что их ещё не прочли. Андрющенко прекрасно знала, что такое пьяная Кристина. Знала по словам Евы. Блондинка часто упоминала, что её старшая сестра в такие моменты жутко напоминает отца, от этого всегда хочется «снести ебало» Крис. Она не была её нянькой, или кем-то вроде, но почему-то на плечи пал груз ответственности и пригвоздил Лизу к этому неудобному стулу. Девочка следила за чужими движениями, и с каждым опрокинутым стаканом паника подступала выше. Все шло безобидно, Лиза даже решила, что накручивает себя. Но в поле зрения красноволосой мелькнуло знакомое фиолетовое платье. Она пригляделась и увидела Лесю, повисшую на рослом парне. Он склонив голову ниже говорил ей что-то на ухо, а брюнетка заливалась звонким смехом, который тонул в гуще остальных звуков. Губы Андрющенко невольно сжались. Опять она испытала отвращение. А вторая мысль, которая её настигла, была более пугающей. Если это увидит Крис. Лиза вряд ли сможет остановить Шуму которая в неадеквате. А ещё один проступок, и старшую Захарову выпрут из школы на последнем году обучения. Альтруистка по натуре Лиза хотела спасти Кристину от этого. Потому раскинув мозгами, девушка решила действовать. Она коснулась чужого плеча: — Крис, может пойдём Еву поищем на улице и заодно воздухом подышим? — вкрадчиво, как у психически больного человека поинтересовалась Андрющенко. На неё уставились серые глаза. Но они отличались от тех, что были раньше. Казалось, будто Захарова ничего не видит из-за пелены, которой был окутан её безжизненный взгляд. Теперь на Лизу тупо пялилось две серые стекляшки. — Че? Тебе тут воздуха мало? — она сводит брови к переносице. — И Еву сама ищи, я ей че нянька. От Лизы отмахнулись как от вредного насекомого. Красноволосая боролась с желанием впечатать лицо старшей в стол и без особых проблем доставить её домой. Пальцами она перебирала браслеты на руках, в попытках придумать как забрать Захарову из зала. Глаза вновь опускаются к телефону. Ева ещё не ответила. Хотелось бросить глупый прибор в стенку. Но она лишь сильнее кусает губу и изучает носки ботинок. Теперь Лиза захлопнулась в своих мыслях от окружающих. Привычка детства которая помогала переживать ночные визиты ухажеров матери. Девочка абстрагировала от окружения, словно прячась в огромный стеклянный шар. Даже чужие голоса, теперь были отголосками или даже неразборчивым эхом. Но это эхо сейчас слишком сильно приблизилось. С каждой секундой она слышала отчётливей. Это заставило поднять голову вверх. Над ними стоял тот самый короткостриженный парень, который зажимал Лесю в другом конце зала. Он упёрся кулаками в поверхность стола и таращил глаза на Кристину. — Кончай базар. Я тебе говорю медляк вруби, моя тёлка потанцевать хочет. — он одной рукой сжал край стола, явно в попытках унять пыл. — Совсем дебил? Теряйся говорю, или я снесу ебушатню тебе и твоей бабе. — Захарова не была настроена на медленную музыку. В её крови играл алкоголь, и желание устроить очередную драку. Лиза заметила, как она медленно подымается с места, уже по привычке готовясь к нападению. Парень напротив схватил Кристину за затылок в угрожающем жесте. — А ну повтори, что вякнула, сука. — он уже кричал, но громкая музыка сковала это. Андрющенко видела огонь азарта во взгляде Кристины. Она добилась чего хотела и предвкушала триумф. Но светловолосая так и не успела занести руку для удара, ведь Андрющенко оказалась первее, но обойтись она решила словами. — Если не свалишь, я позову училку и скажу, что ты домогаешься к нам и подмешал ей алкашку в сок, чтобы трахнуть. Намёк понят? — девочка поднялась с места, хватая его руку, которая держала воротник Захаровой. Парень презрительно хмыкнул. Со скрежетом зубов он отпустил Крис, но смотрел теперь лишь на Лизу, испепеляя её взглядом. — Овцы блять. — хлопнув по столу ладонью, он ушёл. Лиза уже держала за плечи Шуму, которая рвалась пойти за ним. — Кристина, угомонись. Пойдём на улицу. — Да нахуй мне твоя улица, я ему сейчас рожу сломаю. — она вывернулась из рук младшей. — Задрала. Подымай задницу и пошли пройдёмся. Приди в себя наконец-то. Терпение Лизы сгорело как фитиль свечи. Она дёрнула старшую за руку, потащив за собой. Через секунду, за это действие Андрющенко себя проклинала. Дёргать Захарову, которая ко всему прочему пьяна? Самоубийца, не иначе. Но Кристина, к её удивлению послушно двинулась следом. Лиза чувствовала, как светловолосая сжала её руку в ответ. Это вселило девушке какую-то уверенность в своих действиях и неописуемое тепло, которое разлилось от кончиков пальцев по телу из-за прикосновения. Она повернула голову в сторону учителей, чтобы убедиться, не наделали ли они шума небольшой стычкой. Но никто не был заинтересован в них. Лишь пара глаз с ненавистью прожигала их спины. Андрющенко на выходе заметила, как парень, которого они прогнали, переговаривался со своим другом неотрывно разглядывая девушек. Лиза решила поспешить на улицу. Они ускорили шаг. Впопыхах Лиза забыла о куртках. Но Крис это кажется, волновало мало. Она стояла оперевшись о кирпичную стену и затягивалась дымом, спрятав одну руку в карман олимпийки на замке. Красноволосая ежилась от пробивающего до костей холода, но не могла перестать наблюдать за старшей. Было в её позе нечто, что заставляло считать этот момент достойным как минимум сцены из фильма, где главный герой обдумывает никчемность своей жизни. Кристина жадно затягивалась и выдыхала струи вверх, наблюдая как они растворяются не достигая небес. Лиза проделывала то же самое с паром, который благодаря холоду вырывался из уст. Обе молчали. У них не было общих тем. Они были на разных полюсах и говорили на разных языках. В крайнем случае, так думала Лиза. Может в чем-то они похожи, но это лишь иллюзия. — Харе пялиться. — Крис выплевывает слова вместе с дымом, даже не глядя в сторону младшей. Девушка поспешно отводит глаза. Чувство стыда заставило кончики ушей загореться. Теперь она смотрела в сторону школьного входа. Хотелось надеяться, что сейчас двери распахнуться и из них выйдет Ева. Только блондинка могла вразумить свою старшую сестру в своей быдловатой Захаровской манере. И к удивлению девушки двери открылись. Только вышел на улицу, и шагал прямиком к ним короткостриженный юноша. За его спиной красноволосая разглядела миниатюрную фигуру Леси, кутавшейся в куртку. Лиза сжала челюсть. Неужели брюнетка настолько глупа, чтобы выходить к Кристине? Или надеется на силу своего очарования перед Захаровой? Наивная дура. Андрющенко повернулась к незваным гостям спиной, перекрывая собой Крис. Парень, приблизившись, плюнул ей под ноги и с ухмылкой взглянул через тощее плечо Лизы. — Эй, ты, шкура. Че заныкалась, давай станцуем медляк на улице. — произнес он достаточно громко, чтобы привлечь внимание Захаровой. Стеклянные глаза поднялись на объект шума. Кривая ухмылка озарила её лицо. И Лиза вновь наблюдает огонь в чужом взгляде. Но как только Шума замечает рядом с будущим покойником Лесю, взгляд меняется. Огонь исчез, вытесненный холодом Антарктиды. Окурок улетел в кучку снега, а Крис на нетвердых ногах подошла к парню, оставляя Андрющенко за спиной. — Медляк станцую я с твоей сукой, пока ты будешь наблюдать и плакаться маме в трубку. — взгляд скользит по Лесе. — Ну что, быстро ты нашла себе ебыря. Шлюха. — Крис, угомонись. Слышишь, все ведь хорошо. — брюнетистая макушка неуверенно показывается из-за широкой мужской спины. Голос её дрожит. От выпитого алкоголя или страха. — Фильтруй когда с моей девушкой разговариваешь. — Ещё вчера вечером твоя баба подо мной стонала, дебил. — Кристина вскидывает подбородок вверх. Лиза видела, что её кулаки сжаты и она готова атаковать или отразить удар в любой момент. — Че ты сказала? Юноша вырвался из объятий своей дамы, и что есть мощи толкнул Захарову. Леся пискнула. Лиза подошла к нему сзади, схватив за руки и удерживая их за его спиной. Он попытался избавиться от неё. Но не ожидал, что хватка окажется столь сильной. Андрющенко сжала руки парня до хруста костей. Кристина, которая к удивлению не упала от сильного толчка, а лишь невольно попятилась назад, уже вновь выровнялась. Её кулак прилетел размашистым ударом по чужому лицу. Слышится всхлип Леси на фоне. Ещё один удар. И ещё. Пока парень не освобождается от рук Лизы оттолкнул её от себя так, что та упала. Он сплюнул сгусток крови и зуб на снежный покров. — Хана тебе. — хрустнув шеей произнес он глядя на раскрасневшуюся Крис. Когда юноша подлетел к светловолосой для новой атаки, Лиза услышала щелчок. В руках Захаровой блеснуло нечто. Свет луны прекрасно играл на натертой до блеска металлической поверхности дорогого раскладного ножа с деревянной ручкой. — Твою мать. — про себя шепчет Лиза, а затем обращается к Кристине, параллельно пытаясь подняться с земли почти падения: — Захарова, выброси эту дрянь. Леся перестала играть роль мученицы и уже повисла на руке Кристины, которая держала оружие. — Крис, солнышко, успокойся, пожалуйста. — молила брюнетка всхлипывая. Кристина посмотрела на неё сверху вниз. Во взгляде читалось презрение и ненависть. Она стряхнула чужую руку с себя и свободной схватила лицо девушки, сжимая её щеки. — А ты вообще молчи, шлюха. За час нашла себе хахаля? — Захарова полностью перенесла свое внимание к персоне брюнетки. — Крис, выслушай меня. — Леся плачет и с мольбой во взгляде смотрит на светловолосую. — Да закрой рот блять. — ладонью девушка бьет брюнетку по лицу. Лиза почему-то даже не попыталась остановить старшую. Конечно, она может списать это на шок, но в глубине сознания, девочка понимала, что просто не хотела предотвращать удар. Только сконфуженный взгляд побитого щенка и кровь с уголка губы Леси заставили её проникнуться долей жалости. Когда парень был готов заступаться за девушку, Лиза уже подлетела к Кристине утаскивая её за собой подальше от парочки. Она стала перед лицом старшей, обхватив его ладошками, заставляя смотреть лишь на себя. — Крис, смотри на меня. — она безустанно искала зрительного контакта. — Успокойся. Они не стоят того. Захарова как дикое животное громко дышала, но стояла смирно и смотрела на Андрющенко. — Отдай нож. — девочка опустила ладонь в ожидании, когда в неё вложат оружие. — Молодец, умница. Все хорошо. — похвалила Лиза чувствуя предмет в своей руке. Копошение сзади привлекло внимание Шумы. Она вновь напряглась. Андрющенко отчетливо это почувствовала, потому бросила через плечо: — Проваливайте, быстрее. — Я сначала её закопаю, и тогда мы уйдем. — ответил юноша, который порывался броситься в бой, но его удерживала брюнетка. — Ты глухой? Я сказала свали отсюда. Быстро. — Лиза обернулась к нему. — Правда, Андрюш пойдём, — ласково защебетала Леся, поглаживая руку парня и уводя его за собой. Только когда они скрылись Лиза выдохнула и отпустила Кристину. — Ты в норме? — тихо интересуется, поглядывая в сторону Захаровой. — Отъебись со своей жалостью, Индиго. — выплюнула Кристина в лицо младшей, и развернувшись на пятках пошла обратно к зданию. Андрющенко глотает неприятный ком в горле. Взгляд опускается на раскрытую ладонь в которой лежит нож. Лиза долго смотрит на него, стоя под фонарем. Он красивый. Любовь пополам с ненавистью сильней, чем любовь или ненависть. Джойс Кэрол Оутс.