────────
— Как ты поживала в последние годы? — спросил Какучо с улыбкой, его рука сжимала напиток, а другая мягко барабанила по столу в простом ритме. Такемичи задумчиво промурлыкала, делая глоток кофе, на самом деле пытаясь понять, не передает ли он кому-нибудь секретное сообщение. Оба они оказались в кафе. Она выбрала место, которое считает безопасным, потому что в этой части заведения было меньше камер наблюдения и не так много подозрительных людей. Но, судя по тому, насколько широко было влияние Какучо, это, вероятно, мало что изменило. — Честно? До недавнего времени это было не так уж и здорово, — Такемичи забросила наживку, с холодным удовлетворением наблюдая, как тот немедленно уловил первую половину её фразы, и беспокойство тут же исказило его покрытое шрамами лицо. Наемница почувствовала бы себя плохо, и она почувствовала! Это правда! Но, учитывая кровь, текущую в жилах её детей, и то, с кем Какучо был связан, у неё не было времени быть наивной и всепрощающей. Она не собиралась позволять своим детям страдать только из-за того, что была слишком сентиментальна. — Что случилось? Вопрос на миллион долларов, на самом деле. Так много всего произошло, и Такемичи даже не была уверена, что сможет объяснить всё, что произошло. В какой-то момент её жизнь стала казаться лучше, а в следующий — всё, ради чего она упорно трудилась, оказалось безнадежным, поскольку она закончила тем, что стала профессионалом с наградой за голову, которую люди хотели получить либо на её стороне, либо мертвой. Её мать, вероятно, переворачивается в гробу в этот самый момент, но мертвые не могут остановить живых от совершения тех же грехов, что и они, не так ли? — Ничего особенного, просто семейные проблемы, на самом деле! Со всеми ними уже разобрались, — за исключением самого важного. — Так что не стоит беспокоиться, — объяснила она с улыбкой, чувствуя холодное удовлетворение и легкое разочарование, когда увидела, как в глазах собеседника промелькнули озабоченность и фрустрация — эм, глаз, черт возьми, неужели было так трудно запомнить, что её друг был слеп на один глаз? Он всё ещё двигался и отражал какой-то свет, может быть, он был не полностью, а только частично слеп? Было бы невежливо спросить? Определенно невежливо. Такемичи вспомнила, как обиделась, когда кто-то усомнился в размере её груди, когда она была подростком. Хотя это было скорее потому, что вопрос был извращен с намерением причинить боль. Её операция по уменьшению груди заставила людей замолчать и облегчила дыхание при ношении спортивных бюстгальтеров. О чем я вообще думаю? Я только что получила подтверждение, что Курокава хочет убедиться, что я действительно та девушка, с которой Манджиро встречался в прошлом! Я не должна думать о своих сиськах! Такемичи внутренне взвизгнула, сохраняя при этом спокойное выражение лица, и вздрогнула, когда чья-то рука схватила её. Она посмотрела на свою руку, которую Какучо нежно держал, сжимая её в чем-то, что могло бы быть ободрением — чем-то, что тронуло бы Такемичи, если бы она не знала, что он был кем-то, кто угрожал её мирной жизни с ее детьми. Мне следовало инсценировать свою смерть, когда у меня была такая возможность, и немедленно бежать из страны, угрюмо подумала она. — Если тебе когда-нибудь понадобится помощь в чем-нибудь, ты можешь позвонить мне. Просто попроси, и я обещаю сделать это, если смогу, — сказал ей Какучо, и искренняя озабоченность на его лице вызвала у Такемичи непреодолимое желание рассмеяться. — Спасибо Каку-чан, я буду иметь это в виду, — поблагодарила она его и вежливо убрала руку. Желание схватить посуду со стола и швырнуть в него росло с каждой секундой. Она могла бы справиться с ним, она была сильной, и она только слегка сомкнула бы глаза из-за его смерти. Это был лучший план действий, если бы не то, что его смерть означала бы навлечь на себя гнев Курокавы. — А что насчет тебя? Как твои дела? Что случилось, что у тебя... — Такемичи неуверенно замолчала, неопределенно указав на мужчину перед ней и получив ласковый смешок в ответ на её нерешительность по поводу упоминания его внешности. — Я получил шрам в результате несчастного случая. Мне посчастливилось пережить это в отличие от моих родителей, — объяснил он, и Такемичи ахнула от удивления — не совсем шокированная, потому что она уже знала это. Она уже знала о том, что произошло, потому что братьям Хайтани нравилось ворковать о другом, как будто он был их новым младшим братом, и Такемичи находила это очаровательным, несмотря на то, что это были преступники, воркующие о другом преступнике, но эй, она тоже была в этой кроличьей норе. — Мои соболезнования. Пусть они покоятся с миром, — даже не подозревая, что их ребенок стал одним из худших преступников в Японии из-за их отсутствия. Какучо, который совершенно не подозревал о ходе её мыслей, поблагодарил ее с грустной улыбкой. Прошла минута молчания, Такемичи воспользовалась шансом допить свой напиток, прежде чем печально вздохнуть. Это побудило Какучо посмотреть на неё. Женщина мягко улыбнулась ему, прежде чем заговорить, этот акт затянулся слишком надолго: — Каку-чан, ты сказал, что поможешь мне во всем, верно? — тихо начала Такемичи, её улыбка стала шире, когда собеседник кивнул. — Тогда могу я попросить тебя об одолжении? — Конечно, в чем дело? — Каку-чан, — улыбка Такемичи исчезла, сделав выражение её лица мертвым, когда она уставилась прямо на него, не моргая. — Можешь ли ты спокойно позволить мне забрать твою жизнь? Другой мужчина немедленно потянулся, чтобы вытащить свой пистолет, но было слишком поздно, Такемичи уже перепрыгнула через стол с кинжалом в руке, повалив другого на пол и привлекая к ним внимание других людей в магазине. Такемичи не хотелось иметь дело с жертвами, поэтому она схватила пистолет свободной рукой и выстрелила в потолок, свирепо глядя на всех остальных клиентов, а также сотрудников. — Проваливай! — прокричала она, и выражение её лица, казалось, было эффектным, поскольку магазин опустел через несколько секунд. Однако её момент отвлечения стоил ей, когда она была отброшена от другого, стиснув зубы и стреляя в него, пока она всё ещё была в воздухе, прежде чем прервать свое падение и броситься в сторону, когда в неё также стреляли. — Такемичи, я здесь не для того, чтобы убивать. Я уже подтвердил Изане, что ты та девушка, с которой встречался Майки. Просто приходите мирно, и ничего не случится, — шаги Какучо приближались к её месту, но Такемичи была наемной убийцей, так почему же, черт возьми, она недооценивала навыки некоторых известных людей, работающих в отделе скрытности? Затем её осенило. Ах, он думает, что я не убью его, потому что мы друзья. Забавно, как он думал, что она собирается сдерживаться ради друга детства, которого не видела примерно два десятилетия. Возможно, в другом мире она бы так и сделала, но в этом она была матерью, готовой убить за своих детей. Такемичи отправила быстрое сообщение Такуе, одно-единственное слово, которое немедленно подсказало бы ему, что делать, прежде чем положить свой телефон в карман и отбросить всякую идею сделать это красиво. Такемичи развернулась и пнула стол, за которым она пряталась, в сторону Какучо, используя испуганный звук, который он издал, а также звук его шагов, чтобы определить его местонахождение, прежде чем нырнуть в сторону и метнуть свой кинжал. Звук пистолета, упавшего на пол, сказал ей то, что ей нужно было знать, без того, чтобы она видела, как он бежит к нему, прежде чем врезаться в него и сбить его с ног. Пистолет, приставленный к его лбу, заставил его прекратить все свои попытки сопротивления, и взгляд её глаз, должно быть, сказал ему что-то важное, потому что он понял, что она не будет колебаться, судя по тому, как посуровели его глаза. — Каку-чан, разве я не просила тебя позволить мне спокойно забрать твою жизнь? — спросила она, прищурив глаза, её пальцы твердо лежали на спусковом крючке пистолета. Какучо не ответил, предпочитая смотреть на неё со своего места на полу. Её друг вырос довольно красивым мужчиной, было бы стыдно проделать пулевое отверстие в его лице. Мне всё ещё нужно кое-что подтвердить, прежде чем сбежать с места преступления. — Вы знаете о них? — спросила Такемичи, пристально глядя на собеседника в поисках малейшего намека на то, что он понимает, о чем она говорит. Облегчение нахлынуло на неё, когда замешательство было единственным, что она могла заметить на его лице. Это означало, что он не знал о её детях, и если он не знал, то, скорее всего, другие тоже не знали. Так что они всё ещё могли сбежать из страны и поселиться где-нибудь в безопасном месте, у них всё ещё был шанс на мирную жизнь. Не теряя ни секунды, Такемичи выстрелила Какучо в плечо. Она кратковременно насладилась его стоном боли, прежде чем спрыгнуть с него и направиться к заднему входу. Она на мгновение остановилась, прежде чем обернуться и посмотреть на Какучо. В тот момент, когда их взгляды встретились, Такемичи пристально посмотрела на него сверху вниз, и то, как он отпрянул в ответ, заставило её сдержать садистскую ухмылку. — Это будет моим последним предупреждением тебе. Придет время, когда нам снова придется сражаться, и тогда ты умрешь, — предупредила она, прежде чем исчезнуть, бросившись на железнодорожную станцию в тот момент, когда увидела сообщение, которое отправил ей Такуя. Он успешно забрал её детей, теперь все, что им нужно было сделать, это уйти, пока их не поймали.────────
Ханако знала, что что-то происходит, и доказательством был тот факт, что они уходили, чтобы никогда не вернуться. Их дядя ничего не говорил о возвращении, и даже когда торопил их выйти за дверь, он выглядел спокойным. Но их мама всегда выглядела готовой выпрыгнуть из окна и прикрыть им головы, чтобы они не пострадали, поэтому Ханако не удивилась бы, если бы они и вправду не вернулись бы сюда. — Наверное, это из-за твоего отца, верно? — прошептал ей Кацу, и она кивнула, крепче сжимая его руку. Ханако не могла рисковать потерять своего брата в подобной ситуации. Их мама была сильной, суперсильной, так что если их мама боялась их отца, то их папа был сильнее и страшнее. Если их мама боялась их отца, то это означало, что их отец причинил боль их маме, и Ханако никогда не простит никого, кто когда-либо заставлял её маму плакать. Ханако повернулась к их дяде, наблюдая за тем, как он смотрит на свой телефон с хмурым выражением лица, прежде чем крепче сжать юбку и заставить себя успокоиться. Она чувствовала, как дрожит Кацу, и ей тоже было страшно, потому что, несмотря на то, что они поклялись защищать свою маму, что бы ни случилось, они всё ещё боялись, и тот факт, что никто из них до сих пор не заплакал, был неожиданностью, честно говоря. — Наш папа плохой человек? — спросила Ханако, наблюдая за реакцией дяди. Был момент, когда казалось, что он не ответит ей, прежде чем он всё же повернулся, чтобы посмотреть на них с улыбкой: — Твой отец — опасный человек, который очень сильно любит твою мать. — Если он любит маму, почему мы убегаем? — спросил Катсу в ответ на ответ их дяди. — Иногда люди, которых вы любите, — это те, кто может причинить вам боль сильнее всего. Намеренно это или нет, всё потому, что они верят, что знают, что будет лучше для вас, — объяснил Такуя с грустной улыбкой, оставив Ханако в замешательстве. Кому-то, кого вы любите, намеренно причинить боль, особенно если он любит вас в ответ. Это звучит так печально. Она не могла не думать об этом, поворачиваясь к своему брату, чтобы обнять его. — Когда мы выйдем из этого такси, давай найдем маму и крепко её обнимем, — прошептала Ханако своему брату, чувствуя жжение в глазах, и решив уткнуться лицом в его плечо, чтобы не лить слезы. Она почувствовала, как её брат кивнул, сжимая её руку, чтобы утешить её. Я позабочусь о том, чтобы Кацу и мама были счастливы. Мне все равно, чего для этого потребуется.────────
Кацуко хотелось плакать, но он изо всех сил сдерживался. Весь этот день ему казалось, что он вот-вот будет раздавлен тяжелым грузом, которого он не мог видеть, и это сильно пугало его. Он чувствовал, как дрожит рука его сестры в его руке, и он знал, что в целом это плохой знак, потому что его сестра обычно была бесстрашной или вела себя так, как будто она такой всегда и была. Но он не мог позволить себе заплакать, потому что знал, что плач заставит его сестру запаниковать ещё больше, и то, от чего они будут убегать, догонит их, если они замедлят шаг. Поэтому Кацуко просто последовал за дядей, не поднимая шума и не задавая никаких вопросов, кроме того, который он задал в такси. Он быстро вышел из машины, когда перед ним открыли дверь, и воспользовался моментом, чтобы крепче сжать руку своей сестры-близнеца, прежде чем позволить потащить себя на вокзал. В какой-то момент они останавливаются, их дядя смотрит на них сверху вниз с ободряющей улыбкой, прежде чем заговорить мягко, как будто они были испуганными животными. В этой ситуации они вроде как и были. — Мы собираемся сесть в поезд и встретить твою маму на следующей станции, так что потерпи ещё немного, хорошо? Они оба кивнули ему, наблюдая, как он опускается на колени и надевает маску на лицо Кацуко, в то время как он закрывает глаза Ханако её челкой и шапкой. — Всё будет хорошо, — пообещал он, вставая и глядя в сторону приближающегося поезда, прежде чем снова повернуться к ним. — Держите головы опущенными и постарайтесь не говорить слишком много, хорошо? Они кивнули, а затем поспешили в поезд, и взобрались на сиденья, ожидая, пока двери закроются. — Как ты думаешь, всё вернется на круги своя? Вопрос заставил Кацуко оглянуться на свою сестру, которая смотрела вниз, вцепившись в подол юбки. Она использовала много силы, учитывая, что это выглядело так, будто она вот-вот порвет ткань. Ханако обычно лучше контролировала свою силу, и поэтому он так отреагировал. Она, должно быть, действительно напугана... подумал Кацуко, садясь как следует и кладя руку поверх её руки, дожидаясь, пока она посмотрит на него, прежде чем он заговорит. Он улыбнулся ей, надеясь, что это поможет ей успокоиться, и почувствовал облегчение, когда это произошло. — Мы разберемся с этим. Всё, что нам нужно делать, это доверять маме и дяде, — он украдкой взглянул на своего дядю, прежде чем наклонился ближе, чтобы прошептать на ухо своей сестре: — Откинься назад, давай, просто следуй моему примеру. Его сестра кивнула, и он откинулся назад, прежде чем они погрузились в комфортное, если не сказать немного напряженное молчание. Кацуко был готов задремать, может быть, даже поспать немного до прибытия их поезда на ту станцию, на которую они направлялись. Однако он резко проснулся, когда почувствовал, что кто-то придвинулся, чтобы сесть рядом с ним. Он мог бы проигнорировать это, но что-то кричало ему, чтобы он убегал, и он чувствовал, что этот человек смотрит на него. Поэтому Кацуко повернул голову, чтобы посмотреть на незнакомца, и его глаза расширились от страха, когда он увидел, что незнакомец уже смотрит на него. Мужчина был загорелым и выглядел сильным. Достаточно сильным, чтобы сразиться с его матерью и, возможно, победить. Его фиолетовые глаза были широко открыты, когда он уставился на Кацуко со странным выражением в них. Его пустое лицо быстро расплылось в довольной улыбке, когда он склонил голову набок, его серьги Ханафуда зазвенели при этом движении. — Разве ты не очарователен? Кацуко почувствовал страх, когда услышал эти слова, улыбка мужчины стала шире от его реакции. Было очевидно, что над ним смеются, но он знал, что движение будет подобно смерти, потому что человек перед ним был опасен. К счастью, вскоре появилась рука, которая осторожно оттолкнула его голову от незнакомца. Кацуко поднял глаза и увидела, что их дядя спокойно смотрит на мужчину, подталкивая их ближе к себе. Дядя держал его сестру лицом вниз, убеждаясь, что другой мужчина тоже не увидит её лица, и осознание этого заставило Кацуко по-настоящему испугаться. — Курокава-сан, не каждый день я имею честь видеть Вас. Особенно в таком месте, как это, — их дядя казался спокойным, но Кацуко знал, что он был готов начать драться в любой момент. — Что я могу сказать? Я испытывал ностальгию. Кацуко потянулся, чтобы схватить сестру за руку, и почувствовал облегчение, когда нашел её. Он сжал её ладонь, улыбнувшись, когда его сестра ободряюще сжала её в ответ. Кацуко не был уверен, что будет дальше, но он не собирался отпускать свою сестру.────────
С того момента, как они сели в поезд, Такуя понял, что с поездом что-то не так. Возможно, он понял это слишком поздно, поскольку сейчас сидел рядом с Курокавой Изаной. Не совсем рядом с мужчиной, близнецы сидели между ними. Он был уверен, что они оба поняли, что мужчина опасен, поскольку он мог чувствовать легкую дрожь в их телах, когда прижимал их головы к своему боку. Пристальный взгляд Изаны на двух детей заставил его почувствовать себя неудобно, потому что он легко мог распознать маниакальный блеск в его глазах. Это было то, что он видел в его глазах перед тем, как тот жестоко пытал предателя, радостно смеясь, когда приставлял бензопилу к груди человека. Он был человеком, который глубоко дорожил своей семьей, но, по-видимому, не испытывал угрызений совести, причиняя её членам боль, судя по тому, что он стремился не к счастью Манджиро, а к своему личному счастью через страдания брата. Он стремился к чему-то, чего Такуя не мог понять, пытался использовать Манджиро как замену чему-то, но чему? На самом деле это не имело значения, значение имел только тот факт, что Изана стремился к чему-то, что разрушило бы мирную жизнь, которую этой маленькой семье наконец удалось обрести. Такуя не хотел этого допускать. — Я не буду тебя беспокоить, Ямамото. Я знаю, что это твой выходной, и ты один из немногих людей, которые не принадлежат к высшему эшелону, я считаю, что ты заслуживаешь перерыва. Ты так долго был таким верным и прилежным сотрудником, что мне было бы больно потерять такого человека, как ты. Не говоря уже о том, что Какучо, похоже, искренне наслаждается твоим присутствием, — продолжал Изана, ни разу улыбка не сошла с его лица, и он смотрел прямо на Такую так, что это сильно разозлило его. — Спасибо, сэр, — отреагировал он так спокойно, как только мог, двигаясь, чтобы разместить детей и уберечь их от боли в шее. Он посадил Кацуко с другой стороны от себя, так как знал, что другой мужчина уже видел лицо мальчика. Скрывать это на самом деле больше не было необходимости, но на самом деле он не был готов рисковать жизнью двух детей просто так. Зная Изану, следующие вагоны были должным образом заполнены его людьми, готовыми выскочить и расстрелять всё, что попадется на глаза, по его команде. — Ох, да ладно тебе! Не будь таким! — он рассмеялся, махнув рукой в воздухе, как будто пытаясь физически прогнать обращение Такуи. — Мы не на работе, так что отбрось рабочий этикет. Просто зови меня Изаной сейчас. Мы бы не хотели, чтобы дети становились... беспокойными. Взгляд, который Изана послал двум детям, прижавшимся к нему с обеих сторон, заставил что-то в нем ощетиниться, прежде чем он быстро успокоился. Изана, вероятно, достаточно скоро свяжет все точки с их рождением, но он не был уверен, что сразу же придет к мысли, что Майки был отцом. Такуя не был уверен, какая ситуация подвергала бы этих двоих меньшей опасности. — Кстати, о детях, могу я узнать, кто эти крошечные малютки? — спросил Изана, наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть их более внимательно, прежде чем он протянул руку, чтобы погладить Кацуко по голове. — Мальчик выглядит странно знакомым. Особенно его глаза. Последняя часть была произнесена вполголоса, поэтому Такуя притворился, что не расслышал её, когда он убрал руку, чтобы защитить голову мальчика от руки мужчины, почувствовав, как блондин вздрогнула от этого. — Изана-сан, — начал Такуя, наблюдая, как мужчина смотрит на него широко раскрытыми фиолетовыми глазами и с отсутствующим выражением лица. Это действительно нервировало, но Такуя не собирался сдаваться ему, потому что на кону стояло нечто гораздо более важное. — Я не хочу, чтобы эти маленькие дети знакомились с таким образом жизни. Пожалуйста, оставь их в покое. Глаза загорелого мужчины сузились, то ли от раздражения, то ли от веселья — Такуя не был уверен. Что он знал, так это то, что у него было что-то ценное на кону, и он не собирался это терять. — Конечно, это понятно, — рассуждал Изана, откидываясь на спинку кресла и скрещивая руки на груди с ухмылкой. Такуя почувствовал, как в его груди расцветает надежда, поскольку он надеялся, что Изана просто оставит эту тему- — Но это не ответ на мой вопрос. -чтобы упомянутая надежда умерла менее чем через секунду после того, что сказал мужчина. — Кто они? — повторил вопрос Изана, выглядя и звуча нетерпеливо. — Это мои племянники, Ханако и Кацуко, — представил он холодным голосом, стараясь отвечать как можно короче и быстрее. Этого, казалось, было достаточно, чтобы удовлетворить его начальника, когда он хлопнул в ладоши в притворной радости, широко улыбаясь, как будто он не был психопатом, который был готов убить свою сестру при возможности отомстить кому-то. — Это так? Я не знал, что у тебя есть братья или сестры. Этот вопрос заставляет его вздрогнуть, что могут почувствовать двое детей, с беспокойством смотря на него. — Нету. Уже... нет, — объявил Такуя, отворачиваясь, воспоминания о смерти сестры были ещё свежи в его памяти. Краем глаза он увидел, как Изана склонил голову в ответ на его реакцию, прежде чем, казалось, понял, на что намекал Такуя. — Хм, я понимаю. Мои соболезнования, — сердечно сказал Изана как раз в тот момент, когда поезд начал замедлять ход, и волна облегчения накрыла Такую, когда он кивнул головой в знак благодарности. Надеюсь, Такемичи увидела мое сообщение, подумал он, когда начал вставать, сдерживаясь, чтобы не щелкнуть языком, когда Изана сделал то же самое. Он нес Ханако, заставив её спрятать лицо у него на груди и перекинув сумку через плечо, затем беря руку Кацуко в свою, прежде чем посмотреть на Изану через плечо. Мужчина снова уставился на них, широко раскрыв глаза и выглядя слегка безумным, но Такуя проигнорировал все это. — Хорошего дня, сэр, — сказал он ему, когда дверь скользнула в сторону. — Вам того же, — ответил Изана. В тот момент, когда Такуя вышел из поезда, он почувствовал, что Кацуко отпустила его руку, чтобы поспешить к очень знакомой фигуре. — Мама! — вскрикнул он, заставив Ханако выглянуть из-под его груди, чтобы посмотреть, действительно ли это была её мама, и ахнуть. Такемичи без усилий подхватила мальчика на руки и уткнула его лицо себе в грудь, прежде чем обменяться многозначительным взглядом с Такуей. Он кивнул, и она кивнула в ответ, прежде чем они рванули на полной скорости, как раз в тот момент, когда Изана отдал команду своим людям начать стрельбу.────────
— Курокава, конечно, смелый! — сказала Такемичи Такуе, из-за звуков выстрелов, не принимая во внимание, что они стреляли транквилизаторами, а не настоящими пулями. Это подтверждало, что они должны были быть схвачены, а не убиты, хотя то же самое нельзя было сказать о её друге, которого Томан уже наверняка считал предателем. — Он готов иметь дело с последствиями того, что доберется до вас, — сказал ей Такуя, когда она увернулась от пули, повернув голову, чтобы слегка улыбнуться ей. Вероятно, с их стороны было довольно смело шутить, когда за ними гнались вооруженные люди, но они хорошо знали свою работу, и это было ещё одним доказательством их профессионализма, так что подайте на них в суд. — Тебе действительно нужно было очаровать их командира, да? Она фыркнула, перепрыгивая через перила, держа своего ребенка так крепко, как только могла, но не причиняя ему вреда. — Что я могу сказать? Я просто очень харизматичная. Сразу же после того, как она произнесла эти слова, послышался звук разрывающихся гранат, и они оба раздраженно прищелкнули языками, узнав знакомый запах усыпляющего газа. Они, затаив дыхание, на полной скорости пробегают сквозь цветное облако газа, уворачиваясь от падающих, как мухи, тел мирных жителей. Однако они не получили бы такой же любезности от своих преследователей. Такемичи оживилась, когда увидела машину, которую она приготовила на стоянке, и указала на нее Такуе, прежде чем запрыгнуть в неё со своим подельником и детьми. Наемница нырнула за руль, чтобы избежать столкновения, и вскоре завела машину, чтобы уехать. Двое взрослых наконец-то воспользовались возможностью сделать глубокий вдох, испытывая облегчение от того, что их пока не поймали. — Кажется, я вдохнул немного газа, — признался Такуя, бросая сумку на сиденье и осторожно опуская Ханако, кладя её голову на сумку. Такемичи улыбнулась при виде мирно спящей дочери, возможно, это было вызвано газом и сделано не в желательной ситуации, но все равно это было мило. — Можете ли вы действительно называть себя профессионалом, если у вас нет элементарного иммунитета против такого дешевого вида усыпляющего газа? — пошутила она, осторожно устраиваясь, чтобы посадить сына на пассажирское сиденье, при этом не сводя глаз с дороги и уводя машину в сторону, когда видела, что им в затылки дышат их преследователи. — Как думаешь, они будут стрелять? — спросил Такуя, вытаскивая её сумку из-под сиденья, открывая её и доставая две винтовки. — Это действительно имеет значение? — спросила она в ответ, встретившись с ним взглядом через зеркало заднего вида. Он весело фыркнул, прежде чем занять позицию, держа вторую винтовку наготове, когда покончит с первой. — Не-а, — ответил Такуя, нажав на курок. — Я умру, если нас поймают, но тебя постигнет участь похуже смерти, если это случится, — сообщил он, не оглядываясь на неё, прищелкнув языком, показывая, что он промахнулся мимо своей первоначальной цели. — Одна из марионеток Кисаки... — она признала это мрачным кивком, прежде чем напряглась и зашипела, быстро уходя с пути пули, которая убила бы её и заставила врезаться в другую машину. Именно в такие моменты она была по-настоящему благодарна за обучение, которое получила, потому что в противном случае она не смогла бы увернуться от пули, нацеленной прямо между её глаз. Тем не менее, где она была сейчас? — О, смотри, какое удобное время, — протянул Такуя, перенаправляя прицел на снайпера, который наблюдал и целился в них с одной из крыш. Быстро выстрелив, он опустил руку на мгновение покоя, прежде чем повернуться обратно. — Там может быть больше– на самом деле, подожди. Это была настоящая гребаная пуля, и даже будь это транквилизатором, он все равно мог бы убить меня! Я думала, они хотели, чтобы я была жива, чтобы преподнести Манджиро как подношение божеству или что-то в этом роде! — она не могла не жаловаться, уже недовольная поворотами событий, которые были в её жизни, и поэтому она стала по-настоящему раздраженной, когда добавились новые. — Ну, Курокава хочет, чтобы ты осталась жива. Но Кисаки… — он замолчал, оставив подтекст висеть в воздухе. Такемичи застонала, ускоряясь, полностью завязав с жизнью на данный момент времени. Конечно, самые высокие люди в иерархии должны были иметь разногласия, когда её судьба зависела от их реакции на её присутствие. Не говоря уже о том, что реакция Манджиро на её присутствие была самой большой проблемой. Кисаки и Изана оба приставили пистолет к её голове, один как простую угрозу, другой с твердым намерением привести её в исполнение, но решение Манджиро было тем, что имело наибольшее значение. Его слова определили бы её судьбу и судьбу её детей. Такемичи сделала глубокий вдох, собираясь с духом: — Такуя, возьми Кацуко и посади его сзади. Убедись, что оба моих ребенка пристегнуты как можно надежнее. — Что ты собираешься делать? — спросил он, несмотря на то, что немедленно двинулся выполнять её приказы. Она ожидала, пока он подаст сигнал, что они в безопасности, прежде чем прищурила глаза и вцепилась в руль. — Отнестись к преследованию серьезно, — ответила она, нажимая на газ и уворачиваясь от других машин, рассматривая их как реальные препятствия и не заботясь о том, будет ли гарантирована их безопасность после подобного маневра. Звук удара сказал ей, что всё не было в порядке. Загнанный в угол человек — это страшный зверь. Убийца, который не боится умереть, ещё более страшен, подумала Такемичи, готовясь быстро повернуть руль, предупреждая Такую о повороте, который она собиралась сделать, прежде чем крутануть руль. Но я мать, и нет ничего свирепее матери, готовой защитить своих детей! Она крутанула руль так быстро, как только могла, сделав полный поворот машины на сто восемьдесят градусов, прежде чем разогнаться ещё больше и поехать в противоположном от указанного направлении. Она рассмеялась, услышав, как Такуя выругался. — Предупреждение было бы неплохим! — закричал он на неё, выглядывая в окно, и продолжая стрелять в людей, следовавших за ними. — Я предупредила тебя! — крикнула она в ответ. — Ты сказала, что собираешься повернуть! Не пытайся танцевать танго с автомобилем! — он в отчаянии закричал в ответ, ударив её по сиденью в попытке выразить свое разочарование, и преуспел на короткое мгновение, прежде чем Такемичи уставился на него из зеркала заднего вида: — Заткнись и продолжай стрелять! У нас есть кто-то на третьем этаже слева от тебя, в здании с открытым окном на пятом этаже, — сообщила Такемичи, с легкостью маневрируя между машин. В своих криках и сумасшедшей езде они не заметили, как маленькая рука пробралась в сумку и вытащила пистолет.