***
Но все-таки — совсем чуть-чуть — отчего-то она волновалась. Свидание было не первым для Такемичи, поэтому она знала куда можно сходить, чем сгладить неловкость и затянувшееся молчание, да и стеснения по поводу предстоящей встречи она не испытывала тем более. Значит, волнение было обусловлено чувствами шестнадцатилетней Такемичи, для которой все это происходило впервые? И, что самое главное, свидание было с человеком, который ей так сильно нравился! Раньше Такемичи частенько ходила на свидания «вслепую», зная о человеке лишь самый поверхностный слой информации: как выглядит, где работает, кто из общих друзей-знакомых устроил им эту встречу… Никаких пылких чувств, от которых сердце так сладко сжималось, а с лица не сходила глупейшая улыбка, она никогда не испытывала, а потому была в настоящем замешательстве от того шквала, который так внезапно обрушился на нее. Она шла на свидание не с незнакомцем, а с человеком, которого искренне любила, и это чувство выросло из дружбы, из уважения и товарищеской преданности. Пожалуй, именно такой и должна быть настоящая любовь. По крайней мере, Такемичи очень хотелось, чтобы это было действительно так. Она оделась, нанесла легкий макияж и, как следует причесавшись, закрепила волосы купленной сегодня утром блестящей заколкой. Как раз по такому случаю. Сережки-гвоздики защелкнулись на ушах. Такемичи придирчиво оглядела себя с ног до головы и осталась более-менее довольной тем, что увидела: теперь в ней с трудом можно было опознать мальчишку-хулигана, хотя до миловидности и утонченности Хинаты или женственности Эмы ей было как до Луны пешком. Но Такемичи не спешила отчаиваться, прекрасно зная, что эта угловатая, плоская фигура не останется с ней навечно. Сменить рацион, заняться спортом, пропить курс витаминов и вуаля! — она уже совсем другой человек. Но пока приходилось жить и работать с тем, что есть. Еще раз окинув себя взглядом в отражении, Такемичи кивнула самой себе, радуясь, что смогла в рекордно-короткие сроки превратить девчонку-пацанку с кучей комплексов и огромной неуверенностью в себе во что-то, что было не стыдно отправить на свидание. Осталось только найти какую-нибудь удобную обувь, собрать сумку и можно идти. И тут, как по команде, раздался звонок в дверь. В первый момент Такемичи охватила легкая паника: с Манджиро они договорились встретиться у станции. До назначенного времени оставалось еще двадцать минут. К тому же, зная Сано, можно было смело прибавлять еще полчаса — он всегда опаздывал. Пунктуальность, как и еще ряд критериев вежливости, никогда не входило в число его добродетелей. Такой уж он человек: рассеянный, немного инфантильный; он не придавал значения тем вещам, которые большинство людей сочли бы важными или даже первостепенными (учеба, например, а еще безупречное личное дело). Про таких было принято говорить «сам себе на уме». Короче говоря, Майки был просто Майки. Возможно, какие-то его недостатки или даже черты характера могли прийтись не по душе многим людям. В принципе, по-настоящему близких друзей, которые были допущены до ближнего круга, у него было не так уж и много. И из всех них, наверное, одна только Такемичи знала, какой Майки был на самом деле. Но, конечно же, это знание она выстрадала у судьбы сама, прыгая с одной временной параллели на другую и в каждом новом завихрении открывая для себя новые бездны человека по имени Манджиро Сано. Такемичи бесшумно подкралась к двери, посмотрела в дверной глазок и, не сдержав облегченного выдоха, с легким недоумением принялась отпирать замки. Сегодня Майки превзошел сам себя: он не то, что не опоздал, но даже пришел раньше оговоренного времени. Когда Такемичи открыла дверь, его лицо было совершенно спокойным, на губах застыла легкая, приветственная улыбка. Но вот он окинул ее каким-то странно-изучающим взглядом, и улыбка медленно исчезла, зато рот приоткрылся, будто Майки что-то хотел сказать, но не знал, что именно. И надо ли. Такемичи не торопила его, и даже не спешила здороваться. Ей даже стало интересно, что он скажет на ее изменившейся внешний вид, оценит ли ее старания и, возможно, даже скажет, что она хорошо выглядит. Но Майки чуть приметно нахмурился. Его взгляд сначала скользнул по ее макушке, заостряя внимание на изменившемся цвете волос, а затем он, посмотрев ей прямо в глаза, сказал: — Я тебя уже минут десять жду, — с возмущением сообщил он, вместо положенного «Привет. Вау, как круто ты выглядишь». — Ты че так долго копаешься? Сам он был в джинсах, знакомой безразмерной черной кофте, сползающей с его плеч. Светлым пятном выделялась майка, виднеющаяся на плечах. Его наряд выглядел вполне опрятно и лишь кроссовки не мешало бы почистить. Такемичи не смогла сдержать легкой улыбки, когда она поняла, что он тоже готовился к их свиданию. Но улыбка быстро померкла, когда она вспомнила об Эме, и что сестра Майки душой «болела» за их отношения, а потому опрятный вид Манджиро вполне мог быть ее заслугой. — Собираюсь. Хочу выглядеть красиво. Для тебя, между прочим, стараюсь, — не удержала она ехидных ноток в голосе. Хотя претензии в нем звучало все же больше. Она не стала напоминать, что это он пришел раньше, почему-то решив не ждать там, где они договорились встретиться, а зайти сразу за ней домой. Майки тут же отвел взгляд, но быстро совладав с собой, вновь окинул ее с ног до головы. Взгляд ненадолго задержался на ступнях, потом пополз вверх, остановившись где-то в районе груди — так удачно Эма подобрала платье, что в нем появлялся намек, что у Такемичи все же была, хоть и совсем маленькая, но все же грудь. Затем выше — к приоткрытым губам, которые все никак не могли поймать вздоха. И Такемичи поняла, что если сейчас они посмотрят друг другу в глаза, то в никакой парк они точно не пойдут. — Ты это… проходи пока. Мне только сумку взять, честно! Такемичи умчалась в комнату, даже не потрудившись убедиться, что ее приглашением воспользовались. Хотя, конечно, глупо было думать обратное — Майки давно чувствовал себя в ее квартире как дома, зачастую даже не спрашивая ни на что разрешения. Сумка стояла на тумбочке. Такемичи быстро покидала туда все, что попалось на глаза: салфетки, расческа, старая, уже наполовину пересохшая помада, зеркальце, телефон, коше… стоп, где кошелек? Кошелек обнаружился в школьном рюкзаке, как и ключи от мотоцикла, а еще там был скидочный купон на заправку. Поразмышляв пару секунд, Такемичи отправила в сумку и его: может, будет лучше отдать его Майки? Своего гостя она обнаружила на кухне; когда она вошла, он как раз с интересом изучал содержимое ее холодильника. — Ого, сколько хавчика, — восхитился он. — Это ты запасаешься к субботе? Ах да, командирские субботы. Пару раз в месяц капитаны собирались у кого-нибудь в гостях и убивали вечер за бессмысленным времяпрепровождением. Но сейчас, когда о ней все узнали правду, вряд ли компания Свастонов еще хоть раз соберется у нее. Такемичи вздохнула, привалившись плечом к дверному косяку. — Это я запасаюсь к приезду мамы. Майки выпрямился, захлопывая дверцу холодильника и медленно обернулся к ней. — Мамы? — переспросил он, будто впервые слышал это слово. — Да, мамы. Она приезжает в следующую субботу. Я же говорила тебе. Майки чуть приметно нахмурился, пытаясь вспомнить, когда такое было. И судя по всему, так и не вспомнил. — Так это только на следующей неделе, а в эту субботу ее еще не будет, — он расплылся в улыбке, очевидно, довольный своим умозаключением и что ловко сумел найти блестящее решение проблемы. Такемичи прикрыла ладонью глаза и покачала головой. — Даже если забыть о финансовой стороне вопроса… Майки, я — девчонка, между прочим. И если ты забыл, то все уже в курсе. Не пойдет ко мне больше никто. — Пойдут, — уверенно отрезал Майки. А Такемичи подумала, что если он скажет им, то да — точно придут. Слово Майки — закон. И если он желает собраться у Такемичи, то кто посмеет возразить? — Да и смысл, — будто не услышав его, продолжила гнуть свое Такемичи. — Телек я так и не починила, так что порубиться в приставку не выйдет. Майки досадливо цокнул языком. Кажется, только этот аргумент оказался в его глазах самым весомым. — Вот блин. И правда… — раздосадовано протянул он. Кажется, новость о том, что Такемичи так и не разобралась с ремонтом настолько огорчила его, что он вообще забыл для чего приехал к ней. На миг Такемичи почудилось, что между ними все как раньше: Майки по-хозяйски усядется на диван, походя включая телевизор; его взгляд упадет на полку, где хранились диски с играми. Дилемма, какую выбрать игру, займет все его мысли, но потом, когда он твердо кивнет самому себе, определившись с выбором, он поднимет взгляд, уставившись на Такемичи вопрошающе, мол, почему на столе еще нет никаких закусок, а сама Такемичи не спрашивает его о том, какую пиццу он предпочел бы сегодня… Такемичи все ждала каких-нибудь возмущений Майки ее нерасторопности и жалоб, что у нее нет той феноменальной способности читать его мысли и понимать с полувзгляда, коей обладал Дракен. Собственно, именно поэтому Дракен — лучший друг и зам, а Такемичи… Ах, да, Такемичи теперь — совсем другое дело; настолько другое, что Майки, кажется, и сам не знал, как к ней относиться и что делать. Ведь привычнее так — абсолютно непринужденно, по-житейски деловито. На какую-то секунду Такемичи захотелось отступить, предложить Майки забить на свидание и пригласить их компанию. Конечно же, пользуясь своим новым положением и полом, Такемичи заставила бы всех скинуться ей на новые продукты: холодильник к приезду мамы не должен выглядеть так, что Такемичи голодает и едва сводит концы с концами. Но она принаряжалась, обзванивала подруг в надежде получить дельный совет и покупала украшения вовсе не для того, чтобы с таким пренебрежением на все это забить. Да и просто хотелось сменить обстановку, перейти свою и чужую зоны комфорта, вытянуть себя из своей панциря, а заодно увидеть Майки совершенно с другой стороны — не через призму Непобедимого, а еще, возможно, выйти за рамки, чем просто «хорошие друзья». — Так мы сегодня куда-то пойдем, или я переодеваюсь и занимаюсь своими делами? — напомнила Такемичи об их первоначальном плане. Майки вскинул на нее недовольный взгляд. Раскомандовалась тут, видите ли… — Идем-идем. Он первый двинулся в сторону выхода. Такемичи посторонилась, пропуская его вперед. Улыбка выползла на лицо сама по себе: глупая, совершенно неуместная лыба, которую Ханагаки так и не удалось скрыть. Майки, конечно же, увидел и даже в удивление вскинул бровь, не понимая, что именно так позабавило Такемичи. Но она и сама не знала. Наверное, так проявлялась распирающая изнутри радость и пульсирующее внутри счастье. Возможно, так на ней сказывалось волнение. Такемичи сунула ноги в балетки, которые купила вместе с сумкой и украшениями. И это были ее последние деньги. Наверное, ей всерьез стоило задуматься о подработке. Ну, или попросить у мамы. В конце концов, она никогда не просила у нее денег сверх того, что она присылала ей, так что вполне могло и прокатить… Но в любом случае, все это проблемы завтрашнего дня. Сегодня, закрыв дверь на ключ и кинув связку, не глядя, в сумку, она спустилась во двор, где Майки уже ждал ее возле мотоцикла. «Бабу» был припаркован почти у самого подъезда. Ох, черт, опять лезть на байк в платье… И как она не подумала об этом… Но «встретимся у станции» оставляло мало вариантов, как именно они будут перемещаться по городу. Такемичи почему-то не подумала, что Майки предпочтет и сегодня свой байк. Да, глупо с ее стороны даже не рассмотреть подобную вероятность, ведь Майки всегда, лишь за редким исключением, отдавал предпочтение именно своему любимому мотоциклу. — Погоди, я сбегаю переоденусь… — промямлила она. Но прежде, чем она развернулась, была перехвачена за руку. Майки настойчиво потянул ее к байку, вынуждая подчиниться и залезть на пассажирское место. Шлема, как и обычно, и сегодня — к счастью, ей предложено не было.***
Стаканчик с горячим кофе приятно согревал озябшие пальцы. Такемичи сделала осторожный глоток и довольно зажмурилась. Пить кофе, сидя на лавке в городском парке, любоваться как фонари причудливо светятся и дрожат в отражении пруда — что может быть более умиротворяющим? Пожалуй, только возможность прижаться к теплому боку, сидящего рядом с ней любимого человека. Такемичи с удовольствием сделала это: подсела поближе, просунув руку между его боком и рукой, обхватила, греясь, положив голову на крепкое плечо. Майки держал в руках точно такой же стаканчик. Они остановились здесь перекусить: палатка с таяки манила и притягивала взгляд. Особенно после выматывающей и, откровенно говоря, напряженной поездки на американских горках. Такемичи никогда не была поклонницей подобных развлечений, но Майки слишком загорелся идеей прокатиться впереди и, достигнув самый верхней точки, перед тем как вагончик ухнет на большой скорости вниз, поднять вверх руки как в американских комедиях и громко закричать. Такемичи его восторга не разделяла и вылезала из тележки слегка пошатываясь, крепко вцепившись в руку Майки, которую, разумеется, он ей не предлагал и вообще за собственным восторгом не замечал ее неудобств. На фотографию, которую им предложили купить, Такемичи даже не хотелось смотреть. А вот Майки почему-то очень заинтересовался, уверенно направившись к электронному стенду, где на экране высвечивались фото пассажиров с самыми глупыми или напуганными, или перекошенными лицами. Майки быстро отыскал взглядом их с Такемичи фото, и его рот растянулся в широкой улыбке. — Сколько стоит? — тут же поинтересовался он у скучающего продавца. — Мы берем. — Мы? — переспросила Такемичи. В то время, как лицо Майки на фото смеялось и выглядело так, будто он абсолютно счастлив, то лицо Такемичи было перекошено настолько, что специально повторить такую гримасу она точно не смогла бы. — Ты серьезно хочешь, чтобы наше первое совместное фото было... таким? — Ну а че? — пожал плечами Майки. — По-моему, прикольно получилось. Такемичи могла на это лишь вздохнуть и беспомощно наблюдать, как Майки отсчитывает наличку и передает деньги продавцу. Тот без всякого интереса наблюдал за их «маленьким недопониманием», должно быть таких вот парочек за день через него проходит не две и не три — эта картина стала привычной, а потому неинтересной. Он молча распечатал фото, упаковал в конверт и протянул абсолютно довольному жизнью Манджиро. Такемичи со вселенской тоской наблюдала, как он запихивает конверт в задний карман и мстительно надеялась, что фото помнется, и Майки, вернувшись домой, тут же отправит его в мусорную корзину, где ему и было самое место. Ну, по крайней мере ее не стошнило. Наверное, хорошо, что она не ела с самого утра, поэтому, когда они набрели на киоск с уличной едой, Такемичи была рада перекусить чем-то теплым. — Майки, обещай мне, что никому и никогда не покажешь это фото, — серьезно попросила она. Она почувствовала, как Майки немного повернулся к ней. Лежать головой на его плече теперь было не очень удобно, и Такемичи пришлось выпрямиться. Она сделала торопливый глоток из своего стаканчика, после чего повернулась к Майки. — Обещай, — повторила она свою просьбу. — Да че тебе не нравится то? Классно же получилось! — Не классно, — возразила она. — У меня там лицо, как будто я в соковыжималку попала. — О, тогда я точно должен повесить ее в рамку! — расплылся в хитрющей улыбке Майки. Такемичи притворно насупилась, но провоцировать еще больше не стала. Она лишь покачала головой и сделала еще один глоток. — Куда пойдем теперь? — поинтересовалась она. — Да пофиг. Куда хочешь, туда и пойдем, — откликнулся Манджиро без всякой охоты. Понятно. Плана у него не было. Позвонить ей вчера и позвать в парк, похоже, было его максимумом. Впрочем, глупо было рассчитывать, что Майки распланировал их свидание, заранее составил маршрут и продумал, о чем говорить с ней… Такемичи мягко хмыкнула, подумав, что, должно быть, Майки сейчас чувствовал себя неловко, потому что не смотрел на нее и сжимал стаканчик в своих руках, оставляя на плотном картоне вмятины. Но чужое волнение ей не передалось, не отозвалось внутри волной смущения; ее щеки не порозовели, взгляд не опустился, изучая мыски собственных туфель. И это было так странно: с чего бы вдруг да и когда она стала чувствовать себя такой уверенной? Неужели Майки и компания Свастонов смогли так сильно изменить ее? Неужели действительно характер человека формирует не только он сам, но и его окружение? Но все эти философские вопросы можно было вполне оставить до более удачного момента, например, когда она останется одна, вот тогда она сможет составить новый безнадежный план, а заодно подумает как сильно поменялась ее жизнь за этот почти год, и самое главное, что это сулило в будущем, куда ей так отчаянно не хотелось возвращаться. — Я хочу домой, — сказала Такемичи. — Хочу включить интересный фильм, налить вкусного чая. И чтобы рядом был ты. Она затаила дыхание, ожидая его реакции. Он не мог не понять, не услышать в ее речи намек. — План прямо-таки для стариканов, — предсказуемо не оценил Манджиро. Он усмехнулся, наконец, сминая стаканчик в руке и озираясь, в поисках ближайшей урны. Может, она ждет от него слишком многого, и он просто не понял? Или же, наоборот, но по какой-то причине решил включить задний ход? Такемичи подумала, что, возможно, стоит позволить ему избежать этого неловкого разговора и просто дождаться от него инициативы. В этот момент, когда неловкость достигла своего апогея, мимо них прошла парочка, держась за руки и что-то негромко обсуждая. Девушка была ненамного младше Такемичи. Вернее, ей нельзя было дать двадцати пяти. Наверное, она студентка и, очевидно, из какого-то престижного вуза, поскольку на ней было простое, но красивое платье, идеально подчеркивающее все достоинства ее фигуры и скрывающее недоставки — это говорило об уверенности в себе и завтрашнем дне. Впрочем, возможно, она могла быть и простой модницей с безупречным вкусом, а Такемичи просто не умела «читать» людей. Как бы там не было — девушка производила хорошее первое впечатление. Но вот ее спутник… То, что молоденьких девушек привлекают плохие парни, Такемичи слышала и со стороны о ней можно было бы сказать тоже самое. Но неужели эта девушка не видела, что этот парень просто хотел затащить ее в постель, при этом не прикладывая к этому ровно никаких усилий? Он шел, сунув свободную руку в карман куртки, а свою девушку держал за руку с таким видом, будто исполнял обременительную, но необходимую условность; во рту была зажата сигарета. Он почти не смотрел на свою спутницу, да и мыслями явно пребывал где-то не здесь. Такемичи мазнула по ним быстрым взглядом, почти не запомнив никаких подробностей. Сколько таких людей проходит мимо каждый день: со своими историями, характерами, стилем в одежде и положением в обществе. Проходят, не врезаясь в память, не оставляя ничего после себя. Но не в этот раз. Парень вдруг остановился, скосив взгляд в их сторону, а после и вовсе повернулся к ним. Он вытащил изо рта сигарету, зажав ее большим и средним пальцем. Его взгляд скользнул по Такемичи лишь мельком, после чего обратился всецело к Майки. И по тому, как Манджиро смотрел на этого незнакомца в ответ можно было сделать единственный вывод — они друг друга знали. — Ну надо же, какая встреча! — воскликнул незнакомец, как-то уж очень пугающе усмехаясь. Понятно, значит он тоже из какой-то банды, а может, вообще шестерит якудза… В любом случае он вызывал в Такемичи оправданное беспокойство. — И в кои то веки не в окружении своих братюнь. — Иди куда шел, — грубо откликнулся Майки, глядя на этого нахала не свирепо, но явно без особой приязни. Он использовал неформальную речь, хотя этот парень… мужчина выглядел намного старше. Такемичи могла бы дать ему и все тридцать. Она не спешила вмешиваться, решив понаблюдать как сложится разговор, как отреагирует на грубость незнакомец. И если нагрубит в ответ или полезет в драку, то, выходит, он враг, и Такемичи придется распылить свое внимание и на него — неизвестную личность, за которой непонятно кто стоял. Перспективы были, скажем прямо, очень нерадужные, и Такемичи про себя молилась, чтобы это просто оказался какой-нибудь очень старый знакомый. — Ой, да брось! Столько же не виделись! — Такеоми-кун! — нетерпеливо позвала его спутница. Но Такеоми даже не обратил на нее внимание. — Чего ты хочешь? — спросил Майки. Нет, они явно не были друзьями, потому что взгляд Майки подернулся той самой пугающей сероватой дымкой, брови чуть приметно опустились к переносице — он явно был не рад встретить этого человека из своего прошлого. Чего нельзя было сказать о Такеоми: он улыбался и явно был бы не прочь поговорить, вспоминая старые былые деньки. Даже несмотря на то, что разговаривать придется с подростком. Да кто он такой и какую роль играет в судьбе Майки? — Надо бы кое-что перетереть. Это насчет Драконов. Но сейчас для этого… — он бросил многозначительный взгляд на Такемичи и его рот расплылся в самой пугающей усмешке, которую Такемичи только видела в своей жизни, — не самое удачное время. Такемичи уже успела составить мнение об этом Такеоми: скорее всего он был одним из тех парней, которые считали женщин лишь красивым аксессуаром и совершенно не видели в них ни личности, а уж с мнением не считались тем более. И Такемичи это совершенно не понравилось. — Все вопросы, касающиеся «Драконов» смело можете обсуждать со мной, Такеоми-сан, — вежливо сказала Такемичи. Такеоми посмотрел на нее уже совсем по-другому: слегка хмурясь, а в глазах блеснуло явное осуждение мол, почему Майки разрешает своей «телке» встревать в мужские разговоры. — А девчонка-то у тебя с характером, — понимающе хмыкнул он, обращаясь только к Майки. Ну, по крайней мере он фильтрует базар, а это уже был хороший признак. Значит, был шанс не нарываться на бессмысленную ссору с очередным незнакомцем, которая вполне могла перерасти в затяжной конфликт с прилагающимся мордобоем и сбором банд в полном составе. — Нет, вы не поняли, — с трудом сдержав волну раздражения, снова привлекла к себе внимание Такемичи. — Я — Ханагаки Такемичи, глава одиннадцатого поколения Драконов. Так что перефразирую: все вопросы, касающиеся «Черных Драконов» должны обсуждаться со мной. Вот теперь улыбка совсем пропала с лица Такеоми, а брови окончательно сошлись на переносице. Он поднес почти истлевшую до фильтра сигарету ко рту, глубоко затянулся, после чего отправил окурок куда-то в кусты. — Такеоми-кун! — возмущенно напомнила о себе забытая девица. Такеоми обернулся, бросая на нее страшный взгляд и что-то сказал, но что именно, Такемичи не расслышала: мимо как раз проходила группа школьников, громко смеясь. От его слов девицу тут же всю перекосило, она покраснела от возмущения и, фыркнув, быстрым шагом, преисполненным фальшивого достоинства, отправилась прочь. Такеоми повернулся к ним, даже не проводив подругу взглядом. Теперь он одаривал вниманием в равной степени их обоих. — Значит, ты та самая деваха, которая подмяла под себя «Драконов»? — в его тоне уже не было прежней небрежности по отношению к Такемичи, но она ни в коем случае не должна была принимать это за хороший знак: сумев заполучить в свои руки руководство над такой бандой, она заслужила хотя бы минимального уважения с его стороны. И возможность свободно излагать свои мысли в его присутствии. Не более. Такемичи напряглась и едва сдержала себя, чтобы не вцепиться в руку Майки, когда Такеоми наклонился к ней, пристально взглянув прямо в глаза. — Ну, расскажи, крошка, как же ты это сделала?