***
Дождь лил с самого утра, и по прогнозам синоптиков не прекратится еще как минимум сутки. Такемичи поежилась, кутаясь плотнее в светлую ветровку и запахивая ее плотнее от порывов сильного ветра. Она ускорила шаг. Заведение, куда позвал ее Инупи, находилось на окраине: после прежнего модернизма центра, не видеть вокруг небоскребов и пестрых, неоновых вывесок было немного странно. Такемичи толкнула дверь, и ее оглушили звуки: кричащие на все лада цензурности люди, во все глаза уставившиеся в экран, громкий голос диктора, льющийся из динамика. По телевизору шел бейсбольный матч, и многие посетители с интересом следили за ходом игры. Делали ставки? А это вообще законно? Впрочем, если дело касалось мест, где собирались члены какой-нибудь банды, о законности не могло идти и речи. Таких, пропащих для общества индивидов, нигде не жаловали, вот и оставалось только кому-то ушлому и более удачливому открывать свое заведение. Такемичи окинула взглядом помещение, ища знакомую светлую макушку. Инупи сидел за угловым столиком почти в самом конце зала, заметив Такемичи, он встал и помахал ей рукой, подзывая. Рядом с ним сидело трое мужчин, одного из которых она тут же узнала. — Добрый вечер, Такеоми-сан, — вежливо поздоровалась она и склонила голову, обозначая поклон. Глаза Такеоми опасно блеснули, он неотрывно смотрел на Такемичи, когда подносил сигарету ко рту и делал затяжку. — Добрый, крошка. Как же тебя Майки одну по темным улицам гулять отпустил? — с ухмылкой поинтересовался Акаши. — Майки? — с интересом переспросил один из непредставленных мужчин. По ощущениям не такой высокий, как его приятели, но точно выделяющийся на их фоне своей яркой внешностью. Двухцветные волосы, кричащего фиолетового и светло-русого цвета были убраны в высокий хвост, черная кофта, хоть и выглядела просто, на самом деле была брендовой шмоткой, ценник которой определяла маленькая эмблемка фирмы-изготовителя на самом незаметном месте. Но эта вещь ему очень шла: просто, без лишних изысков, но в тоже время подчеркивая его вкус и состояние кошелька. — Так наш мелкий себе девчонку нашел, — ехидно поделился последними новостями Такеоми, выпуская вместе со словами дым изо рта. — Это ее что ли? — грубо спросил третий. Таких принято называть «шкафами»: высокий, широченный; он был одет в черную футболку, не способную прикрыть его бугристые мышцы и вычурные татуировки на обеих руках, на шее болтался армейский жетон. Скорее всего лишь украшение, но, возможно, он служил в специальном подразделении полиции? Потому что на иностранца он совершенно точно не был похож. — И еще какую — глава одиннадцатого поколения «Черного Дракона», — отрекомендовал ее Такеоми, скалясь в улыбке и предвкушая реакцию, которая без сомнения произведет эта новость. Все тут же уставились на Такемичи, и она почувствовала себя крайне неуютно от направленного на нее внимания. — Ханагаки Такемичи, — представилась она официальным тоном, и так же официально, как предписывал этикет, поклонилась. — Прошу любить и жаловать. После пары секунд за столиком разразился хохот. Не смеялся только Сейшу, и вместо этого хмурился и неодобрительно щурился, сосредоточенно гипнотизируя взглядом солонку в центре стола. — Как тебя угораздило «Драконов» под себя подмять? — отсмеявшись, поинтересовался тип с хвостом. — Это Имауши Вакаса, — представил его Инуи сухим тоном. — А это, — кивком указал он на рослого, — Араши Кейзо по прозвищу Бенкей. С Акаши Такеоми вы, как я понял, знакомы… — Да-да, — пренебрежительно перебил его Вакаса, — Все условности соблюдены, и ты можешь уже садиться, Такемичи-тян. Теперь и Такемичи нахмурилась, но совету последовала, заняв последний оставшийся свободным стул. — Они все из первого поколения «Драконов» и были его основателями, — все же закончил свою мысль Инуи, бросив укоризненный взгляд на Вакасу. Такемичи вздрогнула, никак не ожидая услышать что-то подобное. Она повернула голову, шокировано посмотрев на Инупи. Она просила устроить ей встречу с Такеоми, но Сейшу превзошел себя, в кратчайшие сроки найдя всех основателей. — Спасибо, — выдохнула Такемичи, благодарно кивнув приятелю. Тот поспешил отвернуться, напустив на себя серьезный, деловой вид. — Ну давай, крошка, удиви нас, — голос Такеоми звучал насмешливо, даже с нотками некоторого снисхождения. На самом деле это было нормально, ведь обращался он к младшим, а значит имел право говорить с ними как угодно. Но Такемичи все равно покоробил этот тон и отношение к себе. По сути, она была его ровесницей, и будь она сейчас в своем теле, то… То этот тип все равно говорил с ней точно так же, если не хуже. Она уже была свидетелем его общения с девушками, и не пожелала бы такого опыта ни одной. — Вы должно быть в курсе, что у «Токийской Свастики» сейчас терки с «Поднебесьем»? Курокава Изана — является их главой, — обозначила она свое главное беспокойство. — И че с того? — не понял Бенкей. — Он как-то связан с Сано Шиничиро, и я хочу узнать об этом. — И откуда же ты только это взяла? — скучающе подперев щеку рукой, осведомился Вакаса. Такемичи остановила на нем взгляд, несколько секунд позволив себе рассмотреть его лицо и попробовать прочесть по выражению скрытый подвох этой фразы, но у нее ничего не получилось, Вакаса спрашивал это из чистого любопытства, а не потому, что все они скрывали какую-то жуткую тайну. Впрочем, у таких людей тайн всегда было в избытке, и Такемичи не была уверена, что когда-нибудь захочет узнать хотя бы одну из них. Если бы не обстоятельства, она никогда в жизни по доброй воле не заговорила с ними и обходила бы таких колоритных персонажей десятыми дорогами. Но жизнь любит зло шутить и выворачивать привычные понятия нормальности. Нормальная девушка не станет сидеть в стремном баре на окраине города, разговаривать с настоящими бандитами и вести себя с ними так, будто они были на равных. — Поверь, крошка, там не было ничего интересного, — взял слово Такеоми, давя окурок о дно пепельницы. — К тому же эта информация тебе все равно ничем не поможет. — Изана — брат Сано Эмы, — Такемичи обвела собравшихся тяжелым взглядом, решаясь озвучить свою неподкрепленную ничем догадку. По удивленному взгляду Сейшу, она могла с уверенностью судить, что об этом он впервые слышит. — Я видела Изану мельком, и насколько могу судить, между ним и Эмой нет ничего общего. Они не родственники? Такеоми вдруг выругался, потянувшись к лежащей перед ним пачке сигарет и закуривая еще одну. Бенкей сделал несколько глотков пива из запотевшей кружки, один только Вакаса медленно откинулся на спинку стула, бросив на Такемичи внимательный взгляд. — Ты видела Изану и он ничего тебе не сделал? — с подозрением осведомился он. Такемичи смогла с достоинством встретить его взгляд, но все равно сжала пальцами складки на брюках. Новых, которые ей отдала Эма: широкие, длинные, они удобно сидели на талии, скрывая любые недостатки, но самое главное, смотрелись очень женственно. Именно так, как и хотелось теперь выглядеть Такемичи. Она больше не мальчик-гопарь, теперь она совсем другой человек — повзрослевший, поборовший многие страхи и комплексы. Отныне женственность — ее новая броня, и раз она не могла силой получить желаемое, то будет брать убеждением и харизмой, которые ей только предстояло развить. Но сейчас одно неосторожное замечание заставило ее напрячься. Вся ее ложь была сшита белыми нитками, и теперь они трещали разом по всем швам. — Я его видела, а не он меня, — твердо ответила она, и такой ответ ей понравился. Кажется, он устроил и остальных. — Я много раз говорил Шину не страдать херней, — вдруг заговорил Такеоми, и в его голосе звучала та самая досада от сожалений и воспоминаний, которые тянутся горьким грузом из прошлого. — Но он никогда не слушал. Втемяшил себе в голову, что должен присмотреть за этим мальчишкой. Он даже думал усыновить его. Я предупреждал, чтобы он хотя бы при пацане об этом не заикался. — А разве можно брать детей в неполную семью, да еще и… — Такемичи замялась, не зная, как озвучить столь личные вещи, которые не принято ни с кем обсуждать. — Без денег? — угадал Вакаса. — Вот, даже ты соображаешь… Инуи бросил на Имауши осуждающий взгляд, но Вакаса его то ли не заметил, то ли проигнорировал. — Шин-сан рассказал Изане, что собирался сделать? — спросил Сейшу, чуть приметно хмурясь. Полностью сохранить серьезное, безэмоциональное выражение у него не получилось. — Рассказал, — мрачно кивнул Бенкей. — А потом занимал у всех денег на взятки, чтобы сдержать свое обещание. — Короче, в «Драконах» его, мягко говоря, не поняли. Да и его дед тоже не оценил идеи. Так что Шин рассорился с Мансаку-саном, а на деньги, которые собрал, снял квартиру над магазином. — Ага, и начал искать деньги по новой, — подтвердил Вакаса. — Короче, этот щенок Изана и сам уже понял, что дело прогорело, и он как был сиротой, так им до выпуска и останется, — продолжил свой рассказ Такеоми. — А он знал, что Эма ему не сестра? — тихо спросила Такемичи, боясь своим неуемным любопытством спугнуть внезапную откровенность местных авторитетов. — Вроде, нет. Потому что все тряс каким-то положением в законе по усыновлению, — ответил Бенкей. Такемичи не очень разбиралась в законах, и тем более в процедурах усыновления, но вроде где-то когда-то она краем уха слышала, что если в семье уже жил кровный родственник ребенка, то тогда можно оформить процедуру усыновления по упрощенной схеме. Впрочем, Такемичи никогда не интересовалась этим вопросом и вполне могла что-то напутать. — Ну а потом, в общем, вдруг заявляется к Шину — здоровый такой уже, вот казалось, пора с наивностью было давным-давно распрощаться, но нет. — Такеоми фыркнул, глубоко затянувшись и медленно выпуская дым сквозь щелку между губ. — Он, короче, как-то узнал, что они не родные, спрашивал, знал ли Шин, потом зачем лгал и давал ложные надежды. — Короче говоря, проебался по всем фронтам, — подытожил Вакаса. Такемичи предпочла не уточнять кто именно: Шиничиро или Изана. Здесь с самого начала не было правых и виноватых. Шиничиро хотел как лучше, а получилось, что получилось. Против Системы даже матерый мафиози выглядит сопливой первоклашкой с косичками. Врага в лице бюрократии не сможет завалить никто и никогда. — Ага, — кивнул Такеоми. — Ну а потом Изана в колонию загремел за убийство. Поскольку несовершеннолетний, дали по минимуму. Шин успел съездить к нему один раз, но сопляк не пожелал его видеть. Вскоре Шин погиб, а этот щенок вышел и стал главой восьмого поколения. Такемичи судорожно вздохнула, укладывая в голове полученную информацию. Эма ничего не знала и считала Курокаву Изану своим единоутробным братом. А раз Эма считала Изану своим родным человеком, то и Майки пришлось смириться с этим и связать себе руки. Он стоял на перепутье и не знал, что делать. Сейчас он принимал тяжелейшее решение в своей жизни: абстрагироваться, пустить все на самотек, ведь он не мог выступить против родни, или же собрать все свое мужество и смело отстаивать принципы, указав нахалу его место. — Спасибо, что открыли правду, — все же нашла в себе силы на благодарность Такемичи. Ей нужно рассказать об этом Майки, тогда у него не будет сомнений, и он пойдет против «Поднебесья» с легким сердцем, не отягощенным никакими угрызениями совести. — Почему ты не спрашиваешь самое главное? — вдруг спросил Вакаса с отчетливо прозвучавшим в голосе укором. — Прошу прощения? — приподняла бровь Такемичи. — Почему Изана так ненавидит Майки, — подсказал Имауши. Такемичи тут же расслабилась и даже дернула углом рта в подобие на улыбку — на этот вопрос она могла дать четкий ответ: — Потому что у Майки было все, за что Изане приходилось бороться. Дом, брат, друзья, своя собственная банда, уважение, сила, талант, возможности… — Теперь я верю, что ты и правда можешь быть главой «Драконов», — заявил Такеоми. У него даже взгляд смягчился! Такемичи не поверила своим ушам и ей совершенно не понравилось то, как оценивающе взглянул на нее Акаши. — Но скажи, крошка, разве то, что ты сейчас узнала, что-то меняет? — поинтересовался он с плохо скрытым снисхождением. — Может да, может нет, — пожала плечами Такемичи. Руки сами потянулись к лежащей на столе пачке. Не спрашивая, она достала оттуда сигарету и зажигалку. Первая затяжка вызвала кашель и неприятно скребущее чувство в гортани, но вторая, а затем третья уже пошли легче. Такемичи почувствовала, что уже может сосредоточиться на чем-то конкретном, не обращая внимания на внутреннюю дрожь. — Я не знала, кто такой Курокава Изана, и мне нужно было найти о нем информацию, понять его мотивы и цели. К нему перебежал наш враг — Кисаки Тетта, беспринципный подонок, он пойдет на все, чтобы добиться своих ублюдочных целей. Из-за него чуть не погиб Дракен, а Баджи Кейске — погиб. Он стравил между собой семью Шиба, чтобы уничтожить Драконов и убрать любых конкурентов Свастонов. А теперь мозги этой мрази работают на Изану, который, как вы говорите, люто ненавидит Майки и винит во всех своих неудачах. Такемичи сделала еще одну затяжку и бросила так и не докуренную сигарету в пепельницу. — Блять, — с чувством выругался Бенкей. — Вечно рядом с Майки какие-то уебаны околачиваются. — И ни одного проблеска разума, — понимающе хмыкнул Вакаса. Они, трое основателей, переглянулись между собой, словно ведя какой-то молчаливый диалог на понятной только им частоте. Такемичи подумала, что за этой встречей крылся какой-то мотив, ведь не спроста они втроем захотели встретиться с ней. Но зачем? Что такого они хотели ей сказать или попросить? И, самое главное, что могла для них сделать шестнадцатилетняя школьница? Вряд ли они просто хотели взглянуть в чьи руки попало их наследие. — Это нас не касается, — неожиданно строго заметил Вакаса, но скучающее выражение так и не исчезло с его лица. — У детишек своя песочница, и пусть мутузят друг друга сколько угодно. — Мутузят? — переспросила Такемичи с таким видом, будто ослышалась. — Они все там, в Поднебесье — преступники уже отмотавшие сроки. Не знаю, чем конкретно они промышляют, но статей хватит, чтобы половину из них упечь на пожизненное за решетку! — Успокойся, — нахмурившись, велел Бенкей. — Я спокойна, — огрызнулась Такемичи. — Но я поражена, что вас совершенно не волнует то, к чему вы сами когда-то приложили руку, отдали столько своих сил и времени. «Драконы» — ваши по праву, а вы столько лет просто наблюдали, как ваше наследие, мечты превращают в пыль под ногами. — Эй, а не много ли ты на себя берешь? — угрожающе понизив голос, поинтересовался Бенкей. — Нет, ведь вы сами позвали меня сюда, захотели встретиться все вместе. Не могу сказать, что я польщена, скорее — меня это чертовски настораживает. Но если вы можете что-то сделать, если как-то можете повлиять на ситуацию, то я прошу — помогите. Изана — это уже не детская игра в песочнице, не простая уличная драка стенка на стенку. Он хочет не просто убить Майки — брата Шиничиро-сана — он хочет его морально уничтожить, подвергнуть психологической пытке, чтобы он сам сдался, сам наложил на себя руки. Я не допущу подобного, и если, чтобы спасти Майки и Свастонов мне придется взять на себя слишком много, то я возьму, не сомневайтесь. Такемичи тяжело дышала, взгляд блестел, сверля возмущением по переменно каждого. Боль ударила ее изнутри, заставив сжаться, напрячь плечи и поджать губы, но взгляд так и не смягчился, наоборот Такемичи почувствовала в себе необъяснимую храбрость и решительность настаивать на своем до самого конца. Если они не собираются помогать, то Такемичи больше не могла и не хотела тратить на них время. Она сейчас же уйдет отсюда, поедет к Дракену забрать обещанный пистолет. А после… После она сегодня же достанет Кисаки, хоть из-под земли, даже если ей самолично придется рыскать по всей Йокогаме. Но она найдет его. Все закончится сегодня. Неожиданно Инуи протянул руку, кладя ладонь ей на плечо и несильно сжимая пальцами в жесте поддержки. Такемичи вздрогнула, выныривая из удушающей решимости своих отравляющих мыслей. Медленно она повернула голову, попытавшись сфокусировать все расплывающееся внимание на друге. Он смотрел на нее почти так же, как в тот день, когда поклонился ей, попросив стать лидером. Смотрел, будто мог узнать, о чем она думала и что собиралась сделать. — Борзая нынче молодежь, — хмыкнул Вакаса. — Сочувствую Майки. С такой бабой и врагов не надо. — Да че ты понимаешь? — хохотнул Бенкей. — Это они только на людях такие — независимые цацы, а дома в лепешку ради тебя расшибаются. Вакаса с удивлением покосился на приятеля, очевидно собираясь поинтересоваться источником подобной осведомленности. Но вместо этого тонко усмехнулся: — Майки не могло так повезти, — со знанием дела изрек он. — Ага, — поддержал Такеоми. — Он как был мелким бакой, так им и остался. — Слышьте, вы!.. — возмутился Инуи. — Захлопнитесь! — Вы только посмотрите, у кого голос прорезался, — расплылся в своей жуткой улыбке-оскале Акаши. — Че, Сейшу-кун, каково под каблуком ходить? — Вы закончили? — спокойно осведомилась Такемичи, сумев удержать Инуи на месте — он уже собирался вскочить, перейдя со слов на кулаки. — Нет, только начали, — важно кивнул Такеоми. — А вам пора, детишки. Нам втроем надо о многом поговорить. — Поговорить? — переспросила Такемичи, будто не разобрала родного языка. Чувство, которое она сейчас испытывала было странным. Будто на собеседование пришла, а ей заявили, что перезвонят. Одним словом — послали. А у нее были большие планы на эту «работу» и «соцпакет», который эта фирма предлагала. Конечно, оставался маленький шанс, что ее все же послушают и примут ее доводы, но Такемичи уже успела убедиться в том, что она неудачница, а значит, как обычно, рассчитывать придется только на себя. — В конце концов, Изана был дорог Шину, может, нам и правда стоит что-то сделать? — пожал плечами Вакаса, впрочем, не продемонстрировав совершенно никакой заинтересованности. Что ж, может, еще не все потеряно и стоит дать бывшим Драконам шанс? Такемичи подождет. Всего день — это немного. Завтра приедет мама. Такемичи встретит ее, впервый раз за столько лет увидит и обнимет ее, скажет, как сильно любит и как благодарна ей за все, что она для нее сделала. А после уже ничто не сломит ее решимости. Еще раз сухо поблагодарив, Такемичи поднялась из-за стола. Сейшу торопливо, с некой суматошностью, вскочил следом. Они пересеклись взглядами, и если в глазах Такемичи отражалась одна только вселенская усталость, то в глазах Инуи отчетливо звучал вопрос «И что теперь»? Ничего. Очередной тупик, и пока ее не убедили в обратном, не дали прямого согласия на участие в ее авантюрах, то не следовало думать обратное. Вариант рассказать обо всем Майки, честно признаться во всем уже не казался таким недальновидным. Может, и правда стоило? Чифую ведь поверил, принял такую сумасшедшую действительность и всеми силами старался помочь. Даже Хината… И снова перед глазами встала та Рождественская ночь. Майки привез ее к дому Хинаты, решив помирить их. Он ведь не знал, что они не ссорились, просто Такемичи повелась на уговоры Тачибаны-сана — отец Хинаты был очень убедителен, объяснив и расставив все по полочкам, почему его милой, драгоценной дочурке не следует общаться с кем-то вроде нее. Такемичи понимала справедливость его аргументов, поэтому и согласилась оборвать все контакты со своей лучшей подругой. Может, ей и правда лучше не поддерживать с ней общение? Может, если Такемичи будет от нее как можно дальше, то она не погибнет через двенадцать лет? То был страх, отчаянье и невозможность найти лучший выход. Пойти по пути наименьшего сопротивления — такой же побег, как если бы она купила билет на поезд до Осаки, как сделала когда-то в свои шестнадцать лет. Но Майки помог ей побороть и этот страх, привез ее и терпеливо ждал, деликатно стоя в стороне и дожидаясь, пока Такемичи в волю выплачется на плече у подруги, бормоча свое бессвязное признание. — Значит, я умру через двенадцать лет? — тихо спросила Хината, бережно и осторожно обнимая ее одной рукой, а другой поглаживая по спине. Голос ее прозвучал так возмутительно буднично, спокойно, даже с легким намеком на улыбку, что Такемичи не сразу сориентировалась в ситуации и поняла, что во второй раз совершила ту же ошибку. Она хотела сказать, что это просто ее сон, тупая шутка. Но так и не нашла в себе сил. Хината смотрела на нее тепло — как-то особенно нежно, но по тому, как она побледнела, и даже морозный румянец уже не казался таким ярким, можно было с уверенностью сказать, что она была в ужасе от услышанного. — Это многое бы объяснило, — призналась Хината. — Прости, — с сожалением выдохнула Такемичи, кровь забила нос, так что дышать получалось только ртом; Такемичи не хватало дыхания и сил произнести что-то более длинное, дать объяснения, которых Хината заслуживала. — Я такая бесполезная. — Но ты ведь пытаешься, — мягко возразила Тачибана. — Посмотри на себя! На тебе ведь живого места нет. Такемити-тян, так же нельзя. Если ты и дальше продолжишь стольким жертвовать, то долго не выдержишь. Я знаю, — хотелось сказать ей. — Я уже не выдерживаю. Но не сказала. Вместо этого она упала на лавку, цепляясь за Хинату, словно та была единственным, что было способно удержать ее от падения. Такемичи и чувствовала себя так — висящей над бездной, хватающейся лишь за конский волос. Такемичи цеплялась за Хинату, обнимая ту за ноги, пачкая ее светлое пальтишко грязью и кровью, она с болью прошептала: — Пожалуйста, Хина-тян, во что бы то ни стало — живи. И никогда не связывайся с Кисаки. Тогда я успокоюсь, и все будет хорошо. Такемичи усилием воли задвинула внезапно всплывшее воспоминание в голове как можно дальше. Сейчас не было времени предаваться ностальгии. Хината и Чифую приняли такую безумную правду, потому что в будущем они были (будут) хорошими, достойными людьми, которым просто не повезло попасть в неприятности. Но Майки… Это уже совсем другое дело. Кому захочется узнать о себе такое? Кто сможет выдержать колоссальный груз ответственности на своих плечах? Нет. Майки в это впутывать нельзя. И любую информацию, которой она с ним поделится, надо тщательно взвешивать и продумывать формулировки, которыми она ее преподнесет. — Эй, крошка, дай свой номер. Я позвоню тебе, — бросил ей вслед Такеоми. Такемичи остановилась, медленно повернув голову и с непониманием взглянув на Акаши из-за плеча. А он тем временем достал из кармана раскладушку и, опираясь локтем о стол, с некой ленцой, будто делает большое одолжение, держал сотовый, слегка развернув запястье. Такемичи нахмурилась, сбитая с толку. Зачем ему это нужно? О чем он хотел с ней поговорить? Ведь номерами обмениваются, чтобы поддерживать общение? Выходит, он всерьез решил поразмыслить над ее словами и принять ее сторону? Вот только основатели Драконов уже давно не дети, даже не подростки и не студенты. Они — взрослые, состоявшиеся люди, и если они до сих пор занимаются чем-то незаконным, то и уровень, как и ставки, несоизмеримо высоки. Но Такемичи никто не вынуждал прямо сейчас резать себе мизинец и набивать татуировку они во всю спину. Впрочем, если это спасет будущее Майки и Хинаты, а еще всех Свастонов, то она сделает и то, и другое. Такемичи вернулась к столику, взяла раскладушку, быстро вбив в нее свой номер и тут же делая прозвон на свой телефон. — Спасибо, — поблагодарила Такемичи, и голос отчего-то прозвучал с отчетливо слышащийся хрипотцой. Она кашлянула, постаравшись вернуть его в нормальное состояние, но лишь почувствовала, как начинают саднить связки. — К чему бы в итоге вы не пришли, я все равно благодарна за честность. И обещаю, что постараюсь вытащить и Изану. Раз он был дорог Шиничиро-сану, то оставлять его в лапах Кисаки я не буду. Она не видела, какими взглядами провожали ее основатели, но Инупи задержался, чтобы перекинуться с ними парочкой фраз, после чего бросился догонять Такемичи. Она уже вышла из бара под дождь и теперь стояла под козырьком, наблюдая как капли разбиваются об асфальт, собираясь в лужи и ручейки, бегущие к водосливу. — Ты взваливаешь на себя больше, чем можешь вынести, — сообщил Сейшу, выходя из-под навеса и раскрывая большой черный зонт. Он ожидающе взглянул на нее, будто молчаливо спрашивая, долго ли она собирается там стоять: зонт большой, места двоим вполне хватит. Такемичи хмуро посмотрела на приятеля, задержав взгляд. Сейшу тоже смотрел, ожидая чего-то. Слов? Действий? Пылких заверений? У Такемичи не было сил ни на что из этого, поэтому она молча шагнула вперед, вставая под зонт, взяла Инуи под руку и первой двинулась по тротуару в сторону метро. Если Инупи и был растерян ее беспардонности и той простоте, с которой она цеплялась за его локоть, он так и не высказал своих претензий. — Я знаю, — все же согласилась Такемичи, решив, что отмолчаться не выйдет и ей все же придется объясниться с Инупи. Ведь ей все еще была нужна его помощь. — Но если я хочу, чтобы у всех в будущем все было хорошо, я должна вынести все, и даже намного, намного больше. — Бака, — ласково произнес Инуи и сам взял ее руку, удобнее устраивая на сгибе своего локтя. — В одиночку ты ничего не сможешь. — У меня есть ты, — напомнила Такемичи с легкой улыбкой. — А еще Чифую и Хината. Этого достаточно, чтобы не спятить и не опускать руки. И пока вы поддерживаете меня, я смогу вынести все. — А как же Майки? — спросил Сейшу. — Вы же, вроде как, встречаетесь? — Майки… — Такемичи сбилась с шага, пока не остановилась, вынуждая остановиться и Инупи. Она отпустила его локоть, повернулась корпусом к нему и задумчиво посмотрела в его лицо. Смотрела, но будто не видела. Или видела, но кого-то совсем другого. — Он ничего не должен знать. Ничего, Инупи, — с нажимом выделила она главное. — Но почему? — всерьез удивился Сейшу. — Разве с ним дело не пойдет быстрее? — Нет. Майки нельзя узнавать такие шокирующие подробности, когда он был настолько эмоционально неустойчив. Такемичи подождет, когда он успокоится, найдет душевное равновесие, тогда они сядут и поговорят. Такемичи расскажет ему все: и об Изане, и о Шиничиро, и обо всем, что он так давно должен был узнать. То, что ему должны были рассказать его брат и дед еще давным-давно. Но почему-то не сказали, утаили, видимо, пожалев тогда еще ребенка, а потом, после смерти Шиничиро, это уже стало неактуальным. А Эма? Ей Сано-сан тоже не посчитал нужным рассказывать правду? Ведь она думала, что у нее где-то на этом свете живет еще один брат — не знающий любви, потерявшийся в собственной ненависти, одинокий и обездоленный. Будь у Такемичи такой родственник, то она с ног бы сбилась, чтобы только найти его, увидеть хотя бы мельком, убедиться, что с ним все хорошо, что он жив и здоров, а значит и ей жить можно дальше. — Обещай мне, — снова повторила свое требование Такемичи. Кто и должен рассказывать Майки и Эме правду, так это точно не Инуи Сейшу. — Ладно, — сдался он. — Не знаю, правда, почему ты упрямишься, но если для тебя это и впрямь так важно, то я даю слово, что Майки не узнает о том, что мы услышали сегодня. Такемичи кивнула. Она верила ему. Почему-то верила, несмотря на тот образ матерого мафиози, что прочно засел у нее в голове. Инуи сдержит свое обещание, и Такемичи нужно сдержать свое. Она вновь взяла его под руку, продолжая их путь. Шли медленно, но почему-то даже не стараясь обогнуть самые мерзкие лужи. В правом ботинке уже откровенно хлюпало, а пальцы то и дело инстинктивно поджимались, пытаясь удержать стремительно уходящее тепло. Такемичи мало волновали эти неудобства. Все ее мысли вертелись вокруг разговора, который должен состояться. Она должна сказать правду, как бы тяжело ей при этом не было самой. Осталось только выбрать время. Это нужно сделать как можно скорее. Какая ирония… Она обладала способностью перемещаться во времени, но именно времени у нее и не было в запасе. — Но на твоем месте я все же доверял небезразличному человеку немного больше, — вырвал ее из раздумий укоризненный голос Инуи, когда они уже подошли к светящейся вывески «JR». Такемичи не понравилась эта формулировка и то, что уже второй человек давал подобную оценку их отношениям c Манджиро. А раз несколько людей независимо друг от друга говорят одно и тоже, может, к этому все же стоило прислушаться? — Возможно, ты прав, — задумчиво протянула она. Как прав и Чифую, и Дракен, и Хината. Им с Майки действительно надо обо всем поговорить.***
Раскат грома прозвучал в отдалении, лишь слегка коснувшись краешка сознания. Звук словно прорезал небеса, полоснул острием по низким, черным тучам, обрушивая на город нескончаемый дождь. По телевизору были сплошные помехи: звук фонил, картинка рябила, а Такемичи все равно уставилась в экран. Смотрела, но не видела. Какофония звуков перебивала мысли, гасила волнение, и давала время просто остаться наедине с дурацким непонятным волнением, которое собралось в диафрагме и никак не хотело рассасываться. При других бы обстоятельствах Такемичи постаралась отвлечься, меняя направление своих мыслей и постаралась сделать все, чтобы избавиться от этого мерзкого, заставляющего ее дрожать чувства внутри. Но сейчас она должна была все как следует обдумать, а потому ей необходимо удержать это в себе как можно дольше. — Помоги мне достать пистолет, — заявила она шокированному Дракену. У него было такое лицо, будто она с одного удара завалила бугая, с которым никто не мог справиться. Она, тщедушная неудачница — Такемучи. И она попросила сделать действительно нечто, выходящее за все мыслимые и немыслимые рамки. — Сука, — выругался Рюгуджи, конечно же, не адресуя это лично ей. Он прикрыл ладонью глаза, будто пытаясь смахнуть с них поволоку, мешающую нормально видеть. — Ты, блять, вообще понимаешь, что несешь? О чем просишь? — Понимаю, — совершенно спокойно кивнула Такемичи. — И прежде, чем ты спросишь, почему я обращаюсь с такой просьбой именно к тебе, отвечу: ты живешь в борделе; к вам приходят разные люди, и у работниц наверняка есть связи, а может, у кого-то есть и свое незарегистрированное оружие. Пойдет любое, даже Намбу. — Ты сошла с ума, — почти с ужасом пробормотал Дракен. — Возможно. — Такемичи не позволила себе отвести взгляда, а Дракен просто не мог этого сделать, хотя и очень хотел. Все напряжение, что было видно невооруженным глазом, говорило о том, что он мечтал оказаться за пределами квартиры Ханагаки, забыть об этом разговоре, а лучше, чтобы это оказалось дурацким сном. — Я не сумасшедшая, — поспешила хоть немного успокоить приятеля Такемичи. — И отдаю себе отчет, что хочу сделать и, что это будет крайней мерой. Поэтому, да, я все еще в своем уме. — Ты хочешь убить Изану? — зачем-то спросил Кен, хотя по глазам было видно, что он не хочет знать ответ. — Нет, — немного подумав, ответила Такемичи. — Кисаки. Я не понимаю его мотивов, конечной цели, а потому не могу верить никаким его обещаниям. Изана опасен для Майки, но не думаю, что он хотя бы вполовину так же умен, как этот очкастый подонок. К сожалению, у него есть ресурсы, связи и деньги. Он хочет убить Майки, и наверняка придет на стрелку с оружием. И если это так, я хочу быть готовой к подобному исходу. Я выстрелю первой. У него не будет даже шанса навредить кому бы то ни было. Что бы не увидел в тот момент, не прочел в ее взгляде Дракен, его поразило это, пробрало до глубины души. Он не произнес ни слова, но был подавлен настолько, что потерял чувство равновесия, беспомощно привалившись лопатками к стене. Он наверняка не думал об этом конфликте с такой стороны; думал, что будет не труднее обычного. Но Такемичи со всей безжалостностью разверзла перед ним бездну, и Дракен не знал, что с этим делать. Такемичи вынырнула из воспоминаний, привлеченная новым раскатом за окном. Усмешка сама собой выползла на лице — неестественная, сковывающая лицевые мышцы улыбка. Такемичи представила всего на мгновение, а что было бы, если бы она решилась рассказать Дракену правду о своих путешествиях во времени? Наверное, хорошо, что не сказала. С него достаточно и того, что она сообщила и о чем попросила. Он обещал, что подумает. Все ей это только и обещают, но ничего не делают. Только Майки всегда держал свое слово и был на ее стороне даже тогда, когда она этого не заслуживала. Он послушал ее, когда она пыталась помирить его и Дракена в августе. Внял ее доводам и согласился лишить Кисаки полномочий капитана, если она вернет Баджи (жаль, что у нее это так и не получилось). Он простил ее ложь, принял правду и не отказался от нее. Он пожертвовал своей репутацией лишь бы оставить ее подле себя, заботился о ней, защищал, как мог. И даже переступил через свои личные опасения и страхи, предложив ей встречаться. Майки раскрыл перед ней свою душу, а она, хоть и верила в то, что отдаст за него жизнь, лицемерно страшилась все честно ему рассказать. Но кажется, она уже решила, что больше не позволит себе сомневаться? Телефон оказался в ее руке даже раньше, чем Такемичи успела обдумать все и хорошенечко взвесить. Нет, хватит этого лицемерия. Либо она с ним, либо сама по себе. В любых чувствах, будь то дружба, любовь или даже ненависть не может быть лжи. Чувствовать — это всегда искренность. Это то, чего ей так отчаянно не хватало всю ее жизнь. Такемичи набрала знакомый номер, долго слушала гудки и в тот момент, когда решила, что он снова где-то оставил телефон, Майки ответил. Дождь лил, барабаня по подоконнику и стеклу, на улице было очень темно. Телевизор показывал только серый, рябящий монохром, отрезав своим излучением весь остальной мир. — Сегодня у меня был очень странный день, — сказала Такемичи, вместо положенного «привет» — Правда? — с интересом откликнулся Майки. — Уже второй человек указывает мне на мои ошибки. Возможно, это повод задуматься и сделать выводы. — Наверное, — в его тоне прозвучала едва уловимая вопросительная интонация. Видимо, он думал, что это на нее нашло на ночь глядя. — Эй, — тихо произнесла Такемичи, вжав телефон в ухо. Ей даже показалось, что она слышала чужое дыхание, хотя за стуком волнения между своих ребер все остальное теряло значимость. — Я люблю тебя, ты же знаешь? Резкий, порывистый выдох был ей ответом. — Такемучи, — неуверенно пробормотал Майки. Вот и снова она застала его своей прямолинейностью врасплох, и он снова не знал, как быстро реагировать на ее выпады. Это же не драка, где он был безоговорочным лидером — это уже совсем другое поле сражения. И Такемичи собиралась объявить мир. Она тепло усмехнулась, позволив себе лишь на мгновение представить как будет все легко, от какого груза она освободится просто все рассказав. — И мне давно пора доверять тебе во всем. Поэтому… — Такемичи ненадолго отняла трубку, чтобы продышаться и унять волнение внутри. — Ты дома? — услышала она быстрый вопрос перед тем, как собиралась попросить его о встрече завтра. — Да, — удивленно откликнулась она. — Хорошо. Ты это… не ходи никуда? — Ладно, — еще более удивленно ответила Такемичи. — А ты… Но в ответ она услышала только короткие гудки. Опустив руку, с зажатой трубкой, Такемичи уставилась на имя Сано все еще выведенное на маленьком экране. И как ей, прикажете, это расценивать?