***
Новый Орлеан. Французский квартал. Тёмный переулок, в который проникал тусклый свет. Холод то ли от присутствия смерти, то ли от вечера. Разобрать было сложно. Все чувства смешались в один огромный ураган, от этого было сложно здраво мыслить. Ледяная капля пота пробежала по лбу, дрожь начинала пробирать до костей. Знакомое чувство безысходности накрывало с головой, поглощало, подобно тьме, будто тёмная сущность тянула в самую преисподнюю. В мыслях эхом звучали слова: «Перед смертью все равны…» Ухмылка Лунатика заставляла живот скрутиться в тугой узел, во рту был горький привкус отчаяния, перед глазами фильмом пролетали все моменты жизни. Драко никогда не верил в «и вся жизнь перед глазами», но сейчас детектив впервые понял, каково это. Смерть приходила к нему не первый раз, но тогда таких чувств не было. Малфой хотел верить в свою удачу, что он выживет и словам Джерома можно верить, но вера угасала с каждой секундой. Психопат медленно подходил, сердце бешено стучало в груди, подобно птице, что желала свободы, но была заточена в клетку. Драко чувствовал себя маленьким мальчиком, который верил в удачу, но жизнь разбивала его вдребезги, словно он хрусталь, который уронили. Нет, детектив ещё столько не успел сделать, у него есть мечты, надежды, но почему сейчас всё потухло? Почему только этот человек пугал его больше всего в этом мире? Джером оказался так близко, что сердце пропустило удар; на несколько секунд мир исчез, будто его никогда не было. Чёрт. Жизнь давно потеряла краски, стала чёрно-белой, угрюмой и суровой. Сколько бы Малфой ни прятался за маской цинизма и холода, он оставался человеком, обычным смертным, который испытывал ужас перед старухой с косой. Тошно понимать, что ты ничего не можешь сделать, что невидимые цепи сковали тебя, не давая вдохнуть полной грудью. Джером научил видеть этот мир насквозь, смотреть на людей без розовых очков. Обществу плевать на твои проблемы, люди в конфликтах слушают только одну сторону и не берут во внимание другую, обвиняют ради самоутверждения, вытирают ноги и бросают, когда это выгодно. Валазки всегда говорил: «Цивилизованные бляди. Запомни, Драко, все люди бляди, они никогда не станут делать что-то просто так. Ты скажешь, что есть и хорошие, но правда вот в чём — хорошим человеком все будут пользоваться, когда пройдёт время, его выбросят, очернят, и это сделают бляди, которым он не сделал ничего плохого, которым он помогал. Я дам тебе урок: никогда не показывай своих слабостей, не впускай людей к себе в душу, не привязывайся. Лучшая маска — это цинизм, её не так просто пробить…» Сейчас маска разломалась, слетела и обнажила душу. Лунатик наклонился к уху и томным голосом прошептал: — Ты боишься смерти? — В голосе слышались нотки насмешки. Психопат высмеивал страхи других, для него жизнь была всего лишь шуткой, мелочью, которую Джером мог оборвать. Боится ли он? Однозначно — да, но Драко этого не признает. — Нет, — дрожащим голосом ответил детектив. Джером отстранился и окинул Малфоя презрительным взглядом. Лунатик ненавидел, когда ему врут, только за это можно было застрелить Драко как последнюю псину, но психопат чего-то ждал, мучил детектива. — Лжец. — Валазки направил пистолет на Драко, в глазах психопата загорелась искра, желание, которое ни с чем не спутать. Комичность ситуации заключалась в том, что оружие, которое в руках держал Джером, он же и дал Малфою для защиты. Детектив выпрямился, он желал принять свою участь с достоинством, как полагалось солдату. На лице Лунатика появилась тошнотворная ухмылка, она кричала: ты ничтожество! В глазах психопата он таким и был, презрение росло с геометрической прогрессией. Драко заставлял себя не закрывать глаза, но тело не слушалось, предало его ещё несколько минут назад. — Я не стану убивать тебя, — объявил Валазки, опуская пистолет. — Драко, я же говорил, что пришёл только посмотреть на объект интереса моей сучки. Знаешь, — сделав глубокий вдох, начал психопат, — сложно взрастить отличного психа, серийного убийцу. Донна — моё любимое творение, талант, который я смог раскрыть. Жаль, что с тобой так не вышло… — Ты создал чудовище! — со всей ненавистью закричал Малфой. — Я создал себе преемника, — довольно заметил Джером, ему нравилось, как люди боялись психа, как шептались, что его имя нельзя называть. — Ты злишься из-за родителей. — А ты знал, что такое семья? — Сжал кулаки до такой степени, что костяшки на руках побелели. У детектива испарился страх или чувство самосохранения, он уже был готов кинуться на психопата, но так и стоял на месте. — Нет, — ледяным тоном процедил психопат. Валазки никогда не имел семьи, о нём никогда не заботились, его не любили. Всё, что было у Джерома, — это унижения и боль, к которым он привык. — Тогда не говори мне про мою! — Тише, Драко, не нужно криков. Пойми, у меня ужасно болит голова, а ещё начинается тошнота от того, кем ты стал, — фыркнул Джером. Лунатик привык видеть перед собой сильного и несокрушимого солдата, своего подопечного, которого не так просто было сломать. Но сейчас перед ним был хлюпик, который жалел себя. — Не… — Малфой не успел ничего сказать, как психопат перебил его. — Довольно. Давай поговорим о той девушке, которая около тебя вьётся, — ухмыльнулся Валазки. Он знал, кто такая Гермиона, знал, какую роль певица играла, и что будет в конце. Джерому было интересно, не устарели ли умения Драко как профайлера, понимал ли детектив, что его водят за нос, или горе по утрате родителей ударило сильнее, чем Малфой показывал. — Моя сучка мне рассказал о ней и о том, что он не смог убить девушку. Какое разочарование, — скривив губы, с отвращением подметил он. Драко ничего не ответил. Он не хотел говорить о Грейнджер, ведь детектив понимал, что кинул её, отказал в защите, поступил как циничный ублюдок. Малфой смотрел пустым холодным взглядом на психопата, мужчина прекрасно знал — Валазки поймёт всё без слов. — Интересно… — задумчиво протянул Лунатик. — Ты убьёшь её, — объявил психопат. — Я не убийца. — Дело не в том, кто ты, а в том, что любовь убивает. — Эти слова пробирали до костей не холодом, а правдой. — Между нами ничего нет, — сквозь зубы процедил детектив. Ему было противно думать о возможных чувствах к Телони, она была совершенно не в его вкусе, а с такими, кроме секса, ничего не может быть. — Как скажешь, — пожав плечами, ответил Джером; он говорил будто с маленьким ребёнком, который мог обидеться на любую мелочь. — Мы заболтались. — Психопат достал из пистолета магазин и бросил оружие под ноги Малфоя. — Хорошего вечера, Драко, не гуляй так поздно, а то, кто знает, может, это станет твоей последней прогулкой. Валазки развернулся и снова ушёл в темноту, оставив детектива переваривать их встречу, метаться в мыслях. Драко понадобилось несколько долгих минут, чтобы снова прийти в себя и овладеть телом, которое отнял страх. Малфой ругал себя за слабость перед Лунатиком, презрение к самому себя было настолько сильным, что мужчину начинало тошнить. Чёрт, как он мог выставить себя последним трусом? Блядство…***
Париж. Франция. Дом Пэнси. Тёплый солнечный свет проникал в уютную, светлую спальню: кремовые оттенки в сочетании с белым мрамором и золотом в лучах становились более волшебными. На большой кровати, что стояла в центре комнаты, спали Донна и Паркинсон, оба были обнажёнными. Они не спали всю ночь, страсть накрыла любовников с головой, не давая возможности вдохнуть. Смятые простыни, разбросанная одежда, недопитая бутылка вина… и главное — никакой любви, только возбуждение, желание и притяжение. Псих проснулся первым. Парень не любил делить кровать с кем-то, но Пэнси стала единственным исключением из правил, с ней было комфортно, не было желания убить француженку. Его жена вызывала у ублюдка массу эмоций: страсть, любовь, ненависть. С ней Донна хотел всего и даже больше, но само осознание, что псих мог привязаться к кому-то на эмоциональном уровне, его отталкивало, поэтому ублюдок бросил жену и ребёнка, а Паркинсон заменила всё, но не смогла в нём вызвать ничего, кроме желания к сексу. Донна встал с мягкого матраса и направился в ванную, вход в которую был в спальне. Ванная была также выполнена в кремовых оттенках и в мраморе; большое зеркало и под ним — раковина из камня, на ней стояло много женских штучек: духи, крема, косметика. Псих уже успел соскучиться по своей квартире, по тёмным оттенкам интерьера, по минимализму. Парень зашёл в просторный стеклянный душ. Ублюдок не любил горячую или тёплую воду, она всегда должна быть ледяной, приводить сознание и тело в порядок. Донна несколько минут стоял, запрокинув голову; вода капля за каплей стекала по телу, обмораживала кожу. Псих хотел вернуться в Новый Орлеан, начать снова творить беспредел, утроить масштабное кровопролитие, почувствовать запах крови, смерти, страданий, но что-то в глубине души рвалось снова начать проводить сеансы психологии, помогать людям приходить в себя, обретать смысл жизни. Он не страдал шизофренией или раздвоением личности, просто противоречия всегда были частью его жизни, верными спутниками, которые никогда не бросят. Для многих людей «Донна» был чудовищем, но для тех, кому псих помогал, он был ангелом-хранителем. Парадокс… Или сбой в матрице, тут уже как посмотреть. Пэнси проснулась через несколько минут после Донны. Девушка достала чёрный халат парео, который просвечивал, но не был слишком пошлым и открытым. Паркинсон спустилась на первый этаж, чтобы приготовить завтрак; француженка не любила заказывать еду, ей больше нравилось готовить, а вот её обоим подругам — нет. Гермиона терпеть не могла стоять у плиты, проклинала всё, когда готовила, а Дафна заходила на кухню, только чтобы поесть. Девушка любила завтракать свежеиспечённым круассаном с зеленью и сыром, кружкой крепкого кофе и электронной сигаретой со вкусом винограда. Паркинсон не изменяла своим традициям, никогда и не из-за каких обстоятельств, — мир подождёт, если будет нужно. Через сорок минут его смертельное величество соизволило явиться к завтраку, француженка как раз заканчивала сервировать стол. Пэнси любила эстетику во всём, её тянуло к идеальности, красоте. Донна же, наоборот, не любил перфекционизм, его это до ужаса раздражало. Много кто считал: если ты психопат, то у тебя есть заскоки на перфекционизм, но это ошибочное мнение, ведь никогда не будешь знать точно, в каком человеке скрывается тьма. Ублюдок сел за стол, будучи в одном полотенце. С влажных чёрных волос стекали капли и текли по спине. Зелёные глаза парня проделывали дыру во француженке, это был плохой знак. — Ma faiblesse, что-то тебя тревожит? — обеспокоенно поинтересовалась девушка. У Пэнси было плохое предчувствие, будто её неприкасаемость в скором времени испарится, будто её никогда не было. — Ты летишь со мной в Новый Орлеан. Это не обсуждается, собирай вещи, — холодно приказал Донна и встал из-за стола. — Мы вылетаем через два часа. — После этих слов псих ушёл. Паркинсон глубоко вздохнула; она не любила США, ей там было некомфортно, но если девушка сейчас начнёт спорить, то ублюдку будет наплевать на умения Пэнси, он просто перережет француженке горло, закопает тело где-нибудь, и на том всё закончится. Впрочем, Пэнси хотелось повидаться с Грейнджер и Гринграсс, да, Дафна не так давно улетела от неё, но Паркинсон уже скучала по подруге. Смирившись со своей участью, девушка доела и поднялась к себе в спальню, чтобы собрать вещи. Донна молча наблюдал за процессом; его мрачный взгляд заставлял кожу покрываться мурашками, а живот скручиваться в тугой узел. — Мотылёк, — низким, немного пугающим голосом произнёс псих. — Слушаю, ma faiblesse. — Сердце пропустило удар, когда ублюдок резко встал и подошёл к ней. От него можно было ожидать чего угодно, в любую секунду Донна мог свернуть ей шею. — Не бойся, — наклонившись к уху, прошептал псих. — Я не хочу тебя убивать, ты мне ещё нужна… — Его рука нежно коснулась горла, он провёл кончиком пальцев к груди, затем остановился на соске и осторожно начал его массировать, чувствуя, как тот твердеет. — Мы опоздаем… — Дыхание начало сбиваться, а по венам потекло знакомое возбуждение. — Если ты продолжишь… — Пэнси пыталась держать себя в здравом рассудке, но вторая рука Донны проникла под халат и сжала ягодицу. Чёрт… — И что? Самолёт ведь мой личный. Когда захочу — тогда и полетим. — Ублюдок убрал руку с груди и положил её на талию, тем самым прижимая девушку к себе, стирая всё пространство между ними. — Давай ты меня трахнешь в самолёте? — на выдохе спросила она, чувствуя бедром его эрекцию. — Хорошая идея… Поторопись, мотылёк. — Донна слишком быстро отстранился, Паркинсон из последних сил устояла на ногах, а парень лишь усмехнулся. Через полтора часа они уже были в аэропорту и готовились к взлёту. Стюардесса принесла два бокала — один для виски, второй для шампанского — и сам алкоголь, она открыла бутылки и разлила содержимое, после ушла. Псих молча попивал медовый Jack Daniel's, а француженка — своё шардоне. Они не торопились нарушать тишину, переходить к жаркому сексу, — просто сидели каждый в своих мыслях. Ублюдок обдумывал, что к чему, и почему он так быстро соскучился по дому, а Пэнси готовилась к длительному перелёту и нахождению в стране, которую не любила. Через ещё полчаса самолёт взлетел. Парень решил почитать книгу, а девушка достала ноутбук, чтобы посмотреть фильм. Шестнадцать часов с учётом пересадки для обоих было адом, но выхода не было. Джером не захочет ждать долго, а он нужен для плана, да и если оставить «детей» без присмотра, то это будет чревато последствиями. Донну радовал тот факт, что он успел провести концерт и немного перевести дух. Через два часа полёта Пенси молча встала и ушла в спальню, плюсы частных самолётов — это идеальные условия для комфортного перелёта. Псих не скупился на дорогие вещи, машины, дома, одежду. Хотя и ему больше нравилась практичность, но когда у тебя много денег, их нужно куда-то девать. Ублюдок решил присоединиться; обычно Донне было плевать на плотские утехи, но с Пэнси так не выходило. Войдя в спальню, псих снял кофту и конверсы. Девушка лежала и играла в какую-то игру на телефоне. Парень лёг рядом и кончиками пальцев рисовал круги на бедре француженки. Пэнси отложила смартфон, она подвинулась ближе и подалась немного вперёд, чтобы поцеловать Донну. Его рука сжала бедро, несильно, но только от такого можно было уже потерять голову. Язык проник внутрь, и поцелуй стал мокрым и страстным. Паркинсон чувствовала жар внизу живота, тепло растекалось по венам подобно наркотику, каждое касание психа заводило ещё больше, заставляло терять рассудок. Ублюдок навис над ней, опираясь предплечьями на матрас, и француженка издала протяжный стон в губы. Короткое чёрное платье, в котором она была, задралось, и с каждым мгновением ткань продвигалась всё выше и выше. Псих не церемонился, не пытался растянуть прелюдию, — он хотел её здесь и сейчас в эту самую секунду. Одежда начала исчезать, будто по волшебству; оголённые тела прижимались к друг другу кожа к коже, возбуждение росло с геометрической прогрессией. Пэнси царапала спину, оставляя красные следы, ей нравилось так делать, а Донну это только больше заводило. Он вошёл в неё, отчего девушка застонала громче. Каждое его движение в ней заставляло Паркинсон вскрикивать от наслаждения. Псих не был её и никогда не будет, парень принадлежал другой женщине, которую француженка видела однажды на одном из благотворительных приёмов четыре года назад. Девушка не знала имени его жены, не знала, носит ли она его фамилию. Пэнси запомнила её так: леди в тёмно-синем платье с длинными угольно-чёрными волосами. Супруга её любовника была красивой, элегантной и с превосходными манерами. Паркинсон видела, как ублюдок на неё смотрел: это не был взгляд, полный любви и нежности, скорее, собственнический, будто та женщина не больше, чем красивая вещь, которой Донне нравилось обладать. И вот сейчас Пэнси трахается с её мужем в частном самолёте, ходит на его концерты, дарит психу поддержку и покой, а где же жена? Этого Паркинсон не знала, может, она мертва или что-нибудь ещё. Француженке было плевать, главное — это то, что она здесь, принимает член парня в себя, стонет ему на ухо, оставляет свои следы на его спине. Чёрт, а это заводило до предела. Девушка понимала — так нельзя, но пошло всё к чертям собачьим, ублюдок — прекрасный любовник, и не её проблемы, что он выбрал не свою жену. Донна целовал шею любовницы, сжимал бедро, впивался в её хрупкое тело с такой силой и страстью, что француженка теряла голову. Девушка была его мотыльком, хакером, любовницей. Пэнси нравилось такое положение, она не хотела большего, не желала выйти за него замуж, родить ребёнка. Паркинсон это было не нужно ни от одного человека в этом прогнившем мире. Они были похожи: глаза, волосы, немного характеры. Оба любили получать от жизни всё и отдавать самую малость. Дыхание сбилось окончательно, страсть переполнила их, а оргазм накрыл с головой. Донна кончил в неё с хрипом, а Пэнси — с громкими стонами, которые переходили в крики наслаждения. Спустя некоторое время, когда возможность ровно дышать вернулась, они уснули, не в обнимку, ведь никто не желал такого контакта. Донна понимал — как только самолёт приземлится в аэропорту Нового Орлеана, парню придётся несладко: Джером подобно всаднику апокалипсиса обрушится на него со всем гневом, кроющимся в душе. Но это будет потом, а сейчас псих наслаждался моментом, впрочем, как и всегда.***
Новый Орлеан. 2021. Утро. Гермиона вернулась в отель после Драко. Певица была злее адского Цербера, ей хотелось метать и крушить, но такой радости Грейнджер позволить себе, увы, не могла. Джек, как обычно, напился и валялся за своей барной стойкой в обнимку с бутылкой водки, чем ещё больше раздражал Телони. От Блейза также не было новостей, он будто испарился со всех радаров. Гермиона хотела одного — принять душ, после просто взять и лечь спать. За окном уже было светло, чёрт, снова никакого здорового сна. Девушка вместо постели решила пойти в бар, ей хотелось взять бутылку коньяка, чтобы лучше уснуть и снять стресс. Спустившись, она увидела детектива, который, на её удивление, сидел с бутылкой виски в полном одиночестве. Грейнджер, помня о плане, подошла к Малфою. — Доброе утро, детектив, — хмыкнув произнесла она. — Для кого как, — недовольно ответил Драко, делая очередной глоток алкоголя. Он не мог выбросить из головы встречу с Валазки. Слова Лунатика засели в мыслях настолько сильно и глубоко, что Малфой не мог никак заглушить их. — Можно составить вам компанию? Не хочу выглядеть алкоголичкой. — Садитесь, — не посмотрев на девушку, бросил детектив. Ему было откровенно плевать на неё и на то, с кем пить. Гермиона, перед тем как составить компанию, подошла к бару, взяла стакан, а после села рядом. Они выглядели как старик и старуха около разбитого корыта, обоим было дерьмово душевно, а певице ещё и физически: избиения давали о себе знать. Певица налила себе полный стакан. Утро, начатое с алкоголя, — не самый хороший показатель: они либо аристократы, либо у обоих начинался алкоголизм, ну тут уже как посмотреть. — Что у вас случилось? — осторожно поинтересовалась Гермиона. Ей было не особо интересно, но мужчина действительно выглядел не очень. — Не ваше дело, — холодно фыркнул детектив, всё ещё не обращая внимания на певицу. В мыслях ещё громче прозвучало «Ты её убьёшь», Драко понимал: он уже бросил Грейнджер на произвол судьбы тем, что отказался помочь ей, сказал, что ему плевать. — Мисс Грейнджер, я тогда не должен был так говорить, просто сейчас нет причин уезжать. Драко был готов сделать всё, чтобы Лунатик не оказался прав. Детективу по-прежнему было всё равно на певицу, ведь то, что она осталась жива, было странно, и то нападение также было странным. Он не верил ей, вернее, никому, но Гермионе — особенно. Малфой не понимал, что именно его настораживало в девушке, но интуиция кричала: не смей ей верить! — Как скажете. Мне казалось, что я буду в безопасности далеко отсюда. — Голос звучал сдавленно. Грейнджер и правда после её совершенно необдуманного эмоционального поступка нужно будет пропасть, ведь Донна не станет мириться с оскорблением его сестры, тем более, с тем, что сделала Телони. — Понимаете, я так устала от всего. Хочется почувствовать себя в безопасности. — Понимаю, но сейчас мы с вами поступим по-другому. — Малфой посмотрел на певицу, всматриваясь в её немой вопрос. Вздохнув, он поспешил пояснить: — Я не готов вам дать точный ответ или рассказать какой-то план, мне нужно время всё продумать, но даю слово — вы будете в безопасности. — Спасибо, правда, спасибо… — На карих глазах проступили слёзы. Гермиона осторожно коснулась руки детектива в знак благодарности, и чтобы понемногу уменьшать расстояние между ними. — Ещё рано меня благодарить. — Голос детектива оттаял, хоть и несильно. Мужчина коснулся руки девушки, Драко не понимал, зачем именно это сделал, но в тот момент такое решение ему казалось правильным. Гермиона улыбнулась: лёгкая, в некоторых моментах натянутая улыбка, но искренняя. Девушке нравилось, что Малфой пошёл на контакт хоть и не столь значительный, но лучше так, чем совсем ничего. Грейнджер детектив чем-то напоминал Гринграсс: волосы, холод, цинизм. Она видела всё и отдалялась, её такое отталкивало. В случае с Забини всё было по-другому. Да, Блейз был замкнут и к другим так же холоден, но Цербер не ставил Гермиону наравне с другими, даже когда они ещё не были связаны чувствами. — Вы согласны мне помочь, только за это я вам уже благодарна… В мыслях всё было по-другому, не было никакой «благодарности», только насмешка: Ну, давай же, клюнь на крючок. Побудь послушным пёсиком, детектив, и делай, что я тебе скажу. Было ли ей стыдно за это? Нет. Гермиона не думала о жизни Драко, не считала, что она важна. Общество её бы засудило за такое наплевательское отношение, но Грейнджер было плевать — певица хотела лишь выполнить план, а затем наслаждаться своей жизнью, и плевать, что её руки будут в крови ни в чём неповинного детектива. Жизнь научила: хочешь выжить — бей первой, пока тебя не сломали. Когда тебе ломают кости — это не страшно, но когда морально… Вот тут надо начинать бояться, ведь тело восстановится, а психика — нет. Глупо полагать, что травмы, полученные на ментальном уровне, пройдут без следов; даже если пойти к психологу и начать разбираться в проблемах, ты обнаружишь, что у тебя она не одна, а десять, если не больше. Даже после отличной терапии травмы не пройдут до конца, они будут давать о себе знать гораздо меньше, но, как верные спутники жизни, будут следовать за тобой до конца. Гермиона прекрасно знала, каково это, когда ментально ты становишься уязвимым, когда твоя нервная система крошится, и ты ничего не можешь с этим сделать. В такие моменты мир исчезал, превращался в ничто, как и она сама. С пепла мы рождаемся — в пепел мы возвращаемся. Библейская тема, которая была далёкой для Грейнджер, ведь когда певица в слезах молилась по ночам, бог её не слышал. Тогда Телони перестала верить в небеса, чудо, религию, вселенную… Осталась только вера в себя, только она не давала сдаться и опустить руки. Драко поджал губы и ничего не ответил, мужчина понимал — он может и не спасти девушку, как в тот раз. Не разгадать послание, вовремя не прийти на помощь. Малфой чувствовал себя слабым в такие моменты, ведь предугадать, что сделают два психопата, было сложно, особенно в случае с Джеромом: Лунатик и на службе проявлял себя непредсказуемо, часто действовал не по плану, никто и никогда не знал, что у него в голове. А сейчас Валазки — убийца высшего уровня, такого, что правительство боится действовать, ведь прекрасно знает: пойдут против, и сотни людей заплатят за это жизнями. Такое уже было, когда Джером находился в одной из стран Африки; такого геноцида и кровавого месива история ещё не видела: сотни трупов, море изуродованных людей, искалеченных жизней. После этого правительство заключило с психопатом договор: он никого не трогает, а они забывают, что такой человек существует. На удивление, Лунатик по сей день держал своё слово и не устраивал кровопролитий и терактов. — Детектив, вы вчера смотрели прямой эфир группы «Psycho». Я правильно понимаю, что вы фанат? — после паузы поинтересовалась Гермиона, ей и вправду было интересно: Малфой — фанат Донны? — Да, мне нравится эта группа, — без задней мысли ответил Драко и снова отпил виски. Грейнджер хотелось рассмеяться: коп — фанат преступника, которого пытается поймать. Интересно, а когда детектив увидит переодетого под гримом психа, он попросит сделать селфи на память? Комичность и абсурд явно превышали норму в этой ситуации, но Малфой ведь не знал, что любит слушать песни ублюдка, который хладнокровно убил его родителей. Чем дальше всё шло, тем больше всплывало противоречивых фактов. — Интересно… — задумчиво протянула девушка, всматриваясь в одну точку и пытаясь переварить данную информацию. Ей было интересно, что на это скажет сам Донна, будет ли он хохотать в истерике? Или же будет восхищаться вкусом детектива? — Полагаю, что вам, что мне нужно отдохнуть. — Драко был слишком уставший и подавленный, чтобы выяснять, что значит «интересно», поэтому мужчина встал из-за стола. — Хороших снов, мисс Грейнджер, — буркнул Малфой напоследок и ушёл. Гермиона допила содержимое своего стакана и также отправилась отдыхать, девушка валилась с ног. На сегодняшний день у неё не было особых планов, кроме расположения к себе детектива во имя святого плана. Господи, куда катится этот мир? Копы — фанаты преступников, хоть и не знают об этом; люди романтизируют токсичные отношения; начинают возрождать культуру отмены, хотя сами же кричат о свободе слова, но когда мнения расходятся — начинается травля. Идиотизм.***
Забини сидел в кабинете и как обычно занимался отмыванием денег, ещё нужно было заплатить налоги, чтобы точно придраться было не к чему. Голова кипела, мысли смешались в кашу: плохой идеей было вместо здорового сна выбрать семь кружек кофе. Но дела сами себя не закроют, проблемы не решатся, а парень не хотел доводить всё до крайней точки кипения. Донна написал ему, что он и Паркинсон возвращаются, а это ещё плюс работа, ведь нужно подготовиться к их прибытию. Ещё и Валазки ушёл и пропал. Забини на нервах уповал на высшие силы, чтобы психопат никого не убил, но пока СМИ молчали, а его знакомый из полиции не позвонил со словами: — Твою ж мать… Блейз, я всё, конечно, понимаю, но здесь трупы выложены в виде пони… Что делать? Забини также вспомнил, как однажды Джером в своей обычной манере на важном собрании по поводу нового налёта на мафию закричал во весь голос: — Время артов с понями! Тогда все знатно испугались, ведь это было неожиданно; непонимание, к чему такие высказывания, было отпечатано на лицах, но сказать напрямую об этом Валазки никто так и не решился — банально хотелось пожить ещё немного дольше, все помнили о нраве психопата. Блейз устало потёр глаза, пытаясь не уснуть на столе, но сонливость как рукой сняло после того, как Цербер увидел разбитую губу Дафны, которая беззвучно вошла в кабинет. Сердце пропустило удар, а глаза расширились. Перед отъездом псих поручил сестру на попечение Забини и слова: «Если с ней что-то случится, я сдеру с тебя кожу» — звонко прозвучали в мыслях парня. Чёрт, да за что? Гринграсс недовольно посмотрела на шокированного Цербера и молча села напротив, достала сигарету и закурила. — Во что ты влезла? — сглотнув, поинтересовался Блейз. — Я? — Дафна вскинула бровью. — Я как раз таки ни во что, а вот ночка выдалась у меня дерьмовой: сначала на меня покушались, но потом вместо того, чтобы застрелить, огрели пистолетом по лицу, ещё потом сосед застрелился, и в дом, в котором я живу, понаехала полиция. Всю ночь мне не давали спать. — Девушка говорила с такой иронией в голосе, что создалось впечатление, что вот-вот, и она истерически засмеётся. — Кто тебя пытался убить?! — вскочив с места, требовательно спросил парень. Сердце бешено стучало в груди. Нужно устранить того идиота и как можно быстрее, иначе от гнева Донны не уйти. — Во-первых, не твоё дело, а во-вторых, ничего страшного не случилось, чтобы сейчас так кипишевать, — фыркнула Змейка. Она и сама в состоянии разобраться с горе-певицей, и Дафне не нужна защита Цербера. — Моё! Твой брат поручил мне тебя, я не хочу огребать за это, — сердито процедил Блейз. — Давай вот как сделаем. — Девушка поднялась и подошла к Забини. — Мы скажем, что напились, и у нас был страстный поцелуй, во время которого ты раскусил мне губу. — Он не поверит, и я не стал бы тебя целовать. — Ах да, ты же меня ненавидишь… — Дафна рассмеялась. — Впрочем, мне плевать на это. Я не скажу тебе, кто такой идиот, что напал на меня, — после того как успокоилась, заявила Гринграсс. — Ты же понимаешь, что мне нужно будет что-то говорить, — закатив глаза, фыркнул Блейз. Девушка в мгновение ока притянула Забини к себе и поцеловала, парень от неожиданности опешил. Только он хотел оттолкнуть её, как Дафна отстранилась первой, вытерла губы рукой и снова закурила. — Теперь это не ложь. Можешь не благодарить, — опершись на стол, съязвила Гринграсс. — Я и не… — Да, да, я в курсе, — резко перебила его Дафна. — На что я трачу своё время? — нахмурив брови, поинтересовалась она, это был вопрос не к Блейзу, а скорее к самой себе. — Ах, точно! На псину, которая убивается за подстилкой детектива, как я могла забыть. — Девушка театрально положила руку на грудь и опустила голову. — Пошёл нахуй. Реально, Забини, меня это доебало. — Гринграсс подняла взгляд, и в нём была решимость. Её и правда достало всё, что между ними происходит. Змейка хотела всё прекратить раз и навсегда. — Тебе не кажется, что давно пора было так сделать? — Теперь я это делаю. Посылаю тебя куда подальше от себя, — Дафна ухмыльнулась и вышла из кабинета. Блейз вздохнул с облегчением, ведь многолетняя проблема разрешилась, но он ей не верил. Было чувство, что Гринграсс устроила показательное выступление, чтобы посмотреть на его реакцию, и через время всё снова начнётся. Цербер вернулся к бумагам и поставил себе мысленную пометку: выяснить о покушении, ведь в поцелуй Донна может и не поверить, чёртов психолог. Дафна вышла на улицу, поглощённая своими мыслями. Девушка окончательно решила, что отношения с Забини ей не нужны, кроме токсичности и абьюза она ничего не получала, как бы сказала Пэнси: «Тебе не нужны такие отношения, моя дорогая». Гринграсс достала ещё одну сигарету — чёрную и крепкую. Дым наполнил лёгкие, нервная система получила ту самую спасительную таблетку, которая так хорошо успокаивала. Курение убивает, но для Змейки оно дарило спасение. Девушка смотрела на природу, что окружала штаб-квартиру; сам штаб находился за городом на болотах: лес и гармония, что радовали глаза. Беззвучно, будто тень, к ней подкрался Джером. Психопат всё это время наблюдал за ней, наслаждался внешним видом белокурой красавицы. Змейка нравилась ему, Лунатику было любопытно, как она будет стонать его имя или как приятно будет вспороть ей живот, пройти курс анатомии снова… Две стороны боролись в Валазки, но даже если и убить Дафну, то потом, когда будет более подходящее время. Мужчина сел рядом, не нарушая тишину. — Мистер Валазки, чем обязана такой компании? — без особого интереса спросила Змейка, не поворачивая головы в сторону психопата. Гринграсс не хотелось присутствия посторонних, но она не глупая, чтобы сказать такое Джерому. — Ничем. Просто решил присесть, ночка выдалась интересной. — Валазки размял шею и, запрокинув голову назад, закрыл глаза. Он не спал, и усталость начинала брать своё, но ещё были дела, которые нужно решить. — Много трупов будет? — наперёд поинтересовалась она, выкидывая окурок в сторону. — Нет. Не одного, — ухмыльнулся Джером. Это было даже странно, ведь обычно кто-то умирал, а тут даже желание не возникло кого-то убить, кроме своих же подчинённых. — Вы здоровы? — удивилась Дафна. — На вас непохоже… — Девушка повернулась к психопату, который также сидел, запрокинувши голову, с закрытыми глазами, всё ещё улыбаясь. — Дафна, прекрати эти фамильярности! — раздражённо фыркнул Лунатик и подскочил на ноги, его снова начинало дёргать. — Мы не первый год знакомы. — Я так выказываю вам своё уважение, — спокойно заметила Гринграсс и также поднялась на ноги. — Вы наставник моего брата, и с моей стороны будет невежливо говорить вам по-другому. — Это мой приказ! — Он оказался в миллиметре от неё, дыхание перехватывало от такой интимной и опасной близости, сердце начинало стучать всё быстрее и быстрее. Валазки схватил лицо Гринграсс и сжал, но несильно, чтобы не причинить боли. — Как… Как скажете, — протянула, морщась от боли, Змейка. Кожа покрылась мурашками, сердце пропустило удар. Она боялась его, ведь от таких людей, как Джером, можно ожидать всё что угодно. — Умница, — довольно произнёс Валазки и отпустил девушку. Отойдя на пару шагов назад, он выпрямился. — Чего ты здесь одна? Думал, ты будешь с пёсиком по имени Блейз. — Я не обязана с ним быть, — фыркнула девушка и закатила глаза. Почему она должна проводить время или тратить его на Забини, когда тому всё равно на неё? — Нет, не обязана, но ты бегала за ним, — Лунатик ухмыльнулся и вскинул бровью. Валазки прекрасно понимал: Дафна долго не сможет держаться подальше от Цербера, а мелкого пса достанет то, что Змейка холодна. — Это в прошлом… — Гринграсс отвела взгляд в сторону, пытаясь скрыть свои эмоции, которые она испытала после этих слов Джерома. Ей было неприятно такое слышать, но более неприятно было понимать, что это правда. Психопат громко засмеялся, эти слова были как отменная шутка. Валазки не верил ни единому слову, ему хотелось проверить, на что пойдёт Дафна, чтобы доказать правдивость, и идея пришла сама собой. Джерому хотелось расслабиться, взять молодую и красивую девушку, как последнюю шлюху, опорочить и бросить. Лунатик не считал Гринграсс идеалом своих мечтаний, но как девушка на один раз сойдёт. — Докажи, — грубо потребовал он. — Я никому и ничего не должна, — огрызнулась Змейка и попыталась уйти, но психопат схватил её за руку и притянул к себе. Сердце замерло от страха. «Нет, только не это…» — испуганно протянула Дафна у себя в голове. — Тебя слишком просто изнасиловать… — прошептал Джером ей на ухо. Этот шёпот заставлял тело покрыться мурашками, но не от возбуждения; Гринграсс было мерзко, страшно и хотелось убежать, скрыться. Где же брат, когда он так нужен? — Мистер Валазки, — послышался голос Блейза. Парень довольно удачно решил проследить за Змейкой, ведь он отвечал за девушку, и лишних проблем парню не нужно было. — Отпустите Дафну. — Ты не станешь мне указывать! — рявкнул психопат, повернувшись в сторону Цербера, который стоял в дверном проёме в штаб-квартиру. — Донна чётко дал мне указание беречь его сестру. Поэтому отпустите её. Голос Блейза, как всегда, был сдержанным и холодным, а он сам — спокойным. Забини даже бровью не повёл, наблюдая за всей этой картиной. Если говорить честно, то парень плевать хотел на то, что там хочет сделать со Змейкой Валазки, но расплачиваться за это своей головой отнюдь не хотел. — Где эта сучка? Почему лично не защищает свою Змею? — процедил сквозь зубы Лунатик, всё ещё держа мёртвой хваткой Дафну. Гринграсс дрожала, ей хотелось плакать и кричать, снова этот ужас от мысли об изнасиловании. Змейка не хотела вновь испытать те же чувства и эмоции, их хотелось забыть, стереть, как страшный сон, но, к сожалению, это было невозможно. — Я здесь, — окрикнул психопата Донна, сжимая в руках пистолет. Он вместе с Пэнси прилетел не так давно и успел вовремя добраться к своему офису. Псих готов был застрелить любого, кто ещё хоть раз посмеет коснуться его сестры. Джером медленно повернул голову к ученику и одарил того ухмылкой: ядовитой, пропитанной злостью и ненавистью. — Ты, ебанная сука, которая уебала! Где ты, блядь такая, был?! — Ноздри расширились от злости, грудь быстро вздымалась. Джерому хотелось убить мелкого ублюдка, подвесить за лёгкие к дереву, как в лучших скандинавских традициях. — Я сказал. Отпусти. Мою. Сестру! — Донна сжал ещё сильнее оружие, палец напрягся на курке, готовясь выстрелить в голову Лунатику, зубы стиснулись: ещё секунда, и они бы крошились от злости. Валазки засмеялся и оттолкнул Дафну так, что та чуть не упала, но Цербер появился вовремя и поймал девушку, а псих опустил пистолет. Пэнси стояла и смотрела на всё это широко распахнутыми глазами. — Моя маленькая сучка ещё раз направила на своего хозяина эту игрушку. — Лунатик сделал небольшую паузу, затем продолжил: — Пожалеешь, — ледяным тоном отрезал он, просверливая дыру в ублюдке. — Ещё хоть раз тронешь члена моей семьи, я сдеру с тебя кожу, — подойдя ближе, бросил Донна. — Ты не забыл, что женат на моей кузине? При этом трахаешь кого попало… — Жаль… Что тебя не смог, — псих поджал губы и хмыкнул. — Пойдём, нужно решить одно дело… — приказал Джером и кивнул в сторону входа в штаб-квартиры. Гринграсс тряслась, прижимаясь к Блейзу. К ним подбежала Паркинсон и обняла подругу, француженка пыталась успокоить Змейку, которая словила триггер из прошлого. Донна и Лунатик вошли внутрь, и Забини с Пэнси вздохнули с облегчением.***
Новый Орлеан. Отель. 2021. Драко долго размышлял на тему того, что именно его смущает в Грейнджер, ответ не пришёл… Зато появился план, как вывести девушку на чистую воду, узнать всю подноготную. Детектив не исключал, что она может работать на Донну; он слабо верил в эту теорию, но интуиция никогда не подводила, и глупо отбрасывать такое и закрывать на это глаза. Малфой решил пообщаться с певицей, узнать о ней больше, чтобы понимать, что к чему и какой она человек. Детектив не хотел переводить отношения с деловых на романтичные, всё-таки этика играла здесь огромную роль, ведь не пристало копу встречаться со свидетельницей.Трек к этой части главы: I monster — who is she?
Драко вспомнил все свои пометки о Телони: роковая женщина, не верить, держаться подальше. Но кто она на самом деле? Коварная шестёрка или действительно потерпевшая? Вопросы проносились в голове один за другим, а ответов, как всегда, не было. Слишком скрытая от посторонних глаз и недоступная для профайлеров… Вот кто такая Гермиона Джин Грейнджер. — Кто же ты такая?.. — протянул Малфой, смотря в потолок. Он лежал на кровати, курил под и пытался сложить пазл, но картинка была слишком размытой. Детектив не зря не подпускал к себе женщин, не впускал к себе в жизнь, не хотел строить отношения. Все они коварные и опасные, их слёзы творят чудеса с некоторыми мужчинами, заставляют идти на безумные поступки. Драко не хотел становиться одним из таких глупцов, но ради правды и мести можно пожертвовать чем-то. Пойти на такой шаг детективу давалось трудно, но что не сделаешь ради своего заветного желания убить Донну. Мужчина решил: никаких романтичных отношений, только работа и расследования, не больше и не меньше. Он встал с кровати и переоделся в спортивный костюм тёмно-синего цвета, после взял с собой телефон, сигареты, под, ключи и вышел с номера, предварительно заперев дверь. Детектив уверенно шёл к Гермионе, чтобы позвать ту на обычную прогулку, где Малфой и планировал узнать больше о певице. Постучав в дверь, мужчина ждал, пока Телони соизволит открыть. — Да? — Выглянула голова девушки; она явно спала, а громкий звук прервал всё блаженство. Протерев глаза, Грейнджер удивилась такому визиту Малфоя. — Детектив, что-то случилось? — всё ещё сонным голосом спросила Гермиона. — Нет. Я хотел вас позвать на прогулку, вы же помните о нашем уговоре? — фальшивая улыбка и желание провести с певицей время могли выдать Драко, но детектив собрал всю волю в кулак и покорно ждал ответа удивлённой Гермионы. — Эм… Ладно. Подожди, пожалуйста, минутку. Я переоденусь. — Грейнджер быстро захлопнула дверь и прижалась к ней. Бегемоты в её голове начали водить хороводы с мыслями, теряясь в догадках: а с какого такого счастья он решился на такой поступок? Телони начала переодеваться, попутно прикидывая всё. Гермиона знала, что так просто ничего не бывает; к сексу с ним она не готова, и только одна мысль о близости вызывала рвотный рефлекс, но мужчинам не всегда нужна интимная близость, особенно таким, как детектив. Что ж ладно, охотник тут она, так что нужно брать добычу, пока есть возможность. — Если ты, дорогой детектив, решил поиграть, — шёпотом протянула певица себе под нос, — хорошо, мы сыграем, но тебе не понравится… Гермиона переоделась в чёрный спортивный костюм и конверсы семидесятые такого же цвета. Расчесавшись и взяв свой рюкзак Louis Vuitton, девушка вышла к Малфою. — Пойдёмте? — улыбнувшись, поинтересовалась Телони. Драко стоял, опершись на стену, и залипал в телефоне. Мужчина спрятал мобильник и кивнул, они вместе в тишине направились к выходу, оба в спортивном и с нежеланием быть друг с другом, но каждый хотел получить своё. Игра не на выигрыш, а на проигрыш — так можно охарактеризовать то, что происходило между ними.***
Новый Орлеан. Французский квартал. 2021. Квартал, как обычно, не спал, он жил своей жизнью, будто был в другом измерении. Музыка не умолкала, люди веселись. Драко и Гермиона шли всё ещё молча, каждый в своих мыслях. Детектив наблюдал за толпой туристов, за тем, как они веселились. Около них прошло парочки три, и все держались за руки, одни даже целовались, а певица и Малфой даже смотреть друг на друга не хотели. — Детектив, — неуверенно начала Гермиона, — может, зайдём поедим? Драко не сразу услышал вопрос, он слишком был поглощён своими мыслями и проблемами, а ещё было невозможно не получать удовольствия от города и его энергетики. — Мистер Малфой, вы меня слышите? — чуть громче спросила Грейнджер. Детектив тряхнул головой и вернулся в реальность. Мужчина посмотрел в сторону Телони, которая, поджав губы, явно была недовольна. — Простите, я засмотрелся. Что вы говорили? — Я спрашивала, не хотите ли вы пойти поесть? — Мысленно Гермиона уже хотела придушить детектива, девушке было неприятно, что её не слушали. — Да. Конечно. Пойдёмте, — хмыкнув, бросил детектив и быстрым шагом направился в сторону какого-то ресторана. Малфой направился в сторону The Court of Two Sisters. Войдя в ресторан, детектив сел за первый попавшийся столик, Телони присоединилась, и снова повисло молчание. Было не очень комфортно находиться вместе, может, от приказа психа, а может, от того, что девушка не видела в мужчине интереса. С Забини у неё не было отличных диалогов или тем для разговоров, но с Блейзом было комфортно молчать, а это Гермиона ценила в отношениях больше всего. Ведь человека можно считать твоим, когда вам приятно находиться в тишине, а не вечно болтать ни о чём, только бы время скрасить. Такая любовь была девушке по душе, а вот с детективом неприятно было проводить даже секунду в тишине, с ним невозможно было наслаждаться моментом, жизнью; он был слишком не таким: он был неинтересным, непритягательным, — Малфой был никаким. Драко рассматривал меню. Мужчина жалел каждую секунду, что находился с певицей наедине. Ему хотелось провести вечер за чтением книжки, посмотреть какой-то фильм, пока он ждал ответа от инспектора Поттера, чтобы тот снова прислал ему копии вещдоков в электронном виде, но лучше так, чем без ничего. Малфой предпочитал одиночество, где бы в его жизни не было никого. Он был своего рода отшельником, которому хотелось убежать от всего мира. У детектива была одна из любимых книг, которая идеально описывала его внутреннее состояние: «Я ем тишину ложками» от автора Майкла Финнкеля. Там было всё, что так любил Драко: описание психологии, жизни и мыслей. Социум — это слишком сложно и не очень приятно, мужчина соглашался со всеми словами Джерома о людях, вернее «цивилизованных блядях». Жизнь не такая уж радужная: в ней много проблем и испытаний, некоторым людям сложно через них проходить, большинство убегает в мир иллюзий, прячется там и думает, что это выход, но это лишь самообман… Как бы больно это ни было признавать, но так можно вогнать себя в ещё большую яму, с которой выхода, увы, будет не найти, ведь так кажется пропавшим душам? Что выхода нет. Но правда состоит в ином: «Не бывает безвыходных ситуаций, — бывают выходы, которые не нравятся». Драко довольно быстро выбрал, что заказать, как всегда: стейк, картошка, но вместо пива был коньяк. Детективу предстоял не самый приятный вечер, поэтому желание напиться было сильнее обычного. Гермиона выбрала салат Цезарь и «секс на пляже», она предпочитала Пино Коладу, но сегодня не было настроения на ром с молоком, возможно, было бы лучше заказать чистый ром без примесей и напиться до беспамятства… Певица быстро отбросила эту идею, ведь кто знает, что с ней сделает Драко. — Мисс Грейнджер, вы родились в Новом Орлеане? Или переехали? — решился спросить Малфой, не всё же время молчать, а так он узнает что-то об этой Телони, всё равно еду им принесут не скоро. Гермиона мысленно улыбнулась: «Так вот, зачем ты меня позвал, — хочешь разведать информацию. Ладно…» — Переехала. Вам стала интересна моя история? — кокетливо ответила она и одарила Драко ухмылкой. — Да. У меня есть определённые правила: если вы хотите, чтобы я вас защитил, то я должен о вас что-то знать, — честно ответил детектив. Мужчина в большинстве случаев предпочитал говорить честно и прямолинейно. — Хорошо. Что вас интересует? — подперев голову руками, поинтересовалась Гермиона. Девушка решила сама для себя, что не станет говорить правду на все вопросы. — Откуда вы родом? Почему переехали в Новый Орлеан? — Малфой говорил холодно, сдержанно, по делу и с серьёзным лицом. — Оу. Так я на допросе? — Грейнджер хмыкнула, уголки рта дёрнулись. — У меня была надежда на дружескую беседу… — Мы не друзья, — ледяным тоном отрезал детектив и окинул певицу недовольным взглядом. — Я выполняю свою работу, а вы либо идёте навстречу и миритесь с моими правилами, либо мы прощаемся, и пеняйте сами на себя. Ясно? От его тона и манеры речи сводило живот и становилось всё более некомфортно, обстановка и так была натянута до предела, а сейчас полностью стала невыносимой. Телони, сцепив зубы, мысленно себя успокаивала и проклинала Драко всеми возможными словами. — Предельно, — мягким голосом и сдержанно ответила она. — Я родилась в Луизиане, город Божер-Сити. Переехала, потому что мне больше нравился этот город и в целом его история, — честно ответила Телони. — Хорошо. Как давно вы здесь живёте? — Драко сложил руки на груди и откинулся на спинку стула, внимательно наблюдая за девушкой, считывая её эмоции. — Пять лет. Я приехала в двадцать два, решила, что здесь и начну свою новую жизнь. Грейнджер вспомнила, как работала официанткой, а ещё уборщицей, ведь нужно было как-то платить за квартиру, а потом она встретила Блейза, и действительно началась новая жизнь, в которой она стала шестёркой психа, девушкой Цербера, правой рукой ублюдка. Скучать Гермионе не приходилось; за это время девушка решила, что будет надеяться только на себя, — кроме неё самой, никто ей не поможет. Именно с такой тактикой удалось выжить в суровой реальности. — Понятно. Что вас заставило переехать? — продолжал Малфой. Он не просто «спрашивал», а давил вопросами. Грейнджер опустила руки под стол и сжала ладони в кулаки. Она не желала говорить причины переезда, певица этого не рассказала даже Блейзу и не собирается это говорить детективу. — Следующий вопрос… — фыркнула Телони. — Почему? — Драко и не думал останавливаться, детектив хотел вывести её на сильные эмоции, заставить кипеть изнутри, даже если это приносило моральную боль. Когда человек под сильными эмоциями, его проще вывести на чистую воду, ведь он тогда не думает. — Потому что есть вещи, которые никто не должен знать. Как вы уже сказали: мы не друзья, не близкие люди и не пара. На этом у меня всё. Гермиона сделала три глубоких вдоха, чтобы успокоиться и не послать всё к чертям собачьим. Певице было неприятно вспоминать прошлое, понимать, что такое было в её жизни. Малфой же сделал очередную пометку: «Слабое звено — прошлое. Добраться потом и надавить». — Вы правы, я увлёкся. Простите. — Детектив слабо и виновато улыбнулся, хотя ему не было жаль, но терять крупную рыбу, которая могла работать на Донну, Драко не хотелось. Внутри мужчины боролись две стороны: одна кричала — нам плевать на её жизнь! А вторая — не смей сделать так, чтобы Лунатик оказался прав! — Ничего, — выдавила из себя Телони, подняла взгляд на Малфоя и через силу улыбнулась. — Зачем вы это делаете? — неожиданно спросил детектив, и девушка на несколько секунд опешила. — Делаю что? — собравшись с мыслями и вскинув бровью, спросила Гермиона. — Выдаёте фальшивые эмоции, притворяетесь, — пояснил он довольно холодно. Внутренний профайлер не спал, и этот факт радовал детектива. Как говорится: опыт не пропьёшь. — Честно говоря… — певица хмыкнула и издала первый смешок. — Я думала, если буду надевать маску, то всё будет нормально. Знаете, когда за тобой охотится грёбаный псих, который убивает направо и налево… и ты спишь в страхе, что завтра не наступит… — Слёзы стекли по щекам, — Грейнджер прекрасно умела плакать, когда это было нужно. Её актёрская игра была безупречна. — А единственный человек, который может помочь, говорит: мне плевать… Всё, что остаётся — это надеть маску и притвориться, что у тебя всё хорошо. Детектив нахмурился. А вдруг она говорит правду? Тогда Малфой выглядел как мудак. Чем дальше всё это заходило, тем больше Драко начинал сомневаться, но здравый смысл брал верх, и мужчина, отбросив сомнения, сделал очередную пометку на случай, если это ложь: «Объект хорошо врёт, но это неподтверждённый факт». Внешне Драко не показал никаких эмоций сочувствия. Его кодекс гласил: эмоции — слабость, чувства — крах, доверие — смерть. Детектив всегда пытался мыслить рационально, насколько это было возможно, и сейчас дать слабинку при виде женских слёз — глупо. — Я вас понял, — сухо ответил Малфой. Мужчина больше ничего не хотел говорить, ему хотелось побыстрее закончить со всем этим дерьмом, которое навалилось на него: убить психа, избавиться от певицы, уехать подальше от всего мира, исчезнуть с радаров и дожить свою жизнь красиво. Грейнджер ничего не ответила, лишь кивнула в знак того, что слышала слова детектива. Как ей манипулировать копом, если он настолько неприступная крепость. Девушка знала: вода и камень точит, а Эйгон Завоеватель захватил неприступный Харренхолл, как и все Семь Королевств. Если бы здесь был Донна, он бы сказал: «Найди подход. В чём проблема? Давай работай, куколка». Есть план, который Телони помнила как молитву, хотя и не являлась сильно верующим человеком, но награда за удачу этого замысла дьявола была сладкой, как запретный плод в райском саду. Она порочная Ева, которая вкусила грех, и вместо крови в венах течёт он, дурманит рассудок, искушает каждую секунду. Ради конечного результата можно и потерпеть, пройти через огонь и воду, но получить обещанное. Хотя Гермиона и не особо верила в слова Донны, но у ублюдка был исключительный талант к убеждению. Телони настроилась к правильным решениям после всех тех слов, что было глупо надевать ту маску, а выбрать новую, более удачную, даже искреннюю с какой-то стороны. Вскоре им принесли еду. Цезарь Грейнджер подали быстрее, но певица не стала есть из-за надуманного уважения к детективу; ради приличия она терпеливо ждала, хотя желудок предательски возмущался. Малфой решился нарушить затянувшуюся тишину, которая порядком начинала давить. У обоих уже стояли напитки, и это было как спасение, глоток свежего воздуха посреди пустыни. — Мисс Грейнджер, давно вы поёте джаз? — Сколько себя помню, всегда любила джаз. А петь я начала лет с шести, как только смогла пойти в музыкальную школу на вокал, — отпивая свой «секс на пляже», ответила певица. Она помнила, как её мама пела джаз, пока рак не отнял у неё жизнь. Перед смертью женщина пропела свои последние строчки, держа маленькую Гермиону за руку. Сердце всё ещё болит от воспоминаний, но внутри текло приятное тепло, такое забытое, но в то же время родное. — Я слышал, сегодня будет парад. Составите компанию? Никогда не был на них, — вздохнув, поинтересовался мужчина. Ему было интересно, каково это — чувствовать ритм такого музыкального города, как Новый Орлеан. Почувствовать его сердцебиение, ощутить, что такое ритм джаза, ритм жизни маленькой вселенной в огромном мире. — Конечно. Даже с радостью. — Она не врала. Гермионе действительно было плевать, с кем идти на парад, главное — почувствовать эти эмоции эйфории снова, насладиться каждым моментом, пропустить через себя. — В вас говорит алкоголь? — насмешливо произнёс детектив, на что Телони засмеялась. А ведь правда, с горячими напитками им куда проще было справиться с отвращением друг к другу. — Смею предположить, что всё возможно, — Гермиона говорила деликатно, так, чтобы не обидеть Малфоя, хотя и сама не понимала, зачем эти излишние фамильярности, когда к ней относились, мягко говоря, не очень. — Признаться честно, с вами не так уж плохо, когда во мне есть коньяк, — ухмыльнулся Драко. Детективу незачем было притворяться, мужчина говорил всё прямо в лоб. Что ты хоть стой, хоть падай от такой прямолинейности. — Вот это было грубо, — возмутилась Грейнджер, вскинув бровь вверх. — Зато честно… — подметил Малфой и отпил коньяка. Когда Драко принесли его заказ, снова повисла тишина, но уже оправданная, ведь говорить с набитым ртом не очень-то красиво. Гермиона всматривалась в серые глаза детектива, пытаясь найти ответ на свой вопрос: почему он так хочет поймать Донну? Обычно все копы забивали на его поимку после первых жертв среди своих, и у психа было преимущество в виде его происхождения. Как слышала певица, ублюдок «знатных кровей», но его реальную личность она не знала, только псевдонимы «Донна» и «Mad Hatter», что ему двадцать шесть и он психолог, что есть сын и жена — на этом все познания о нём заканчивались. Девушке всегда было интересно, сколько нужно времени, чтобы стать призраком? Безликим Донной? Ответ Телони, скорее всего, не получит. Через несколько минут с ужином было покончено, на улице воцарились сумерки, понемногу ночь забирала бразды правления в свои руки. Тёмное время суток нравилось Малфою больше, чем день; именно в такое время можно было работать, и людей становилось меньше, что не могло не радовать детектива. Вскоре они покинули ресторан, болтая ни о чём. Выйдя в самую центральную часть Французского квартала, они оказались в центре карнавала. Алкоголя в крови было достаточно, чтобы перестать чувствовать напряжение и отвращение. Телони осторожно взяла Драко за руки и потянула в самый центр действий, там, где танцевали и веселились люди. Поначалу Малфой не хотел идти, но потом вздохнул и решился сделать это со словами: «Ладно, живём один раз». Немного прочувствовав вайб карнавала, Малфой закружил в танце Гермиону. Наверное, со стороны они выглядели как пара влюблённых, ведь в танце было много эмоций, страсти… На самом деле там не было ничего, кроме алкоголя, холода и антипатии друг к другу. Детектив улыбался, пока Грейнджер строила ему глазки. Возможно, после этого они пойдут в отель, где отдадутся грешному желанию, но Малфой не настолько пьян, а Гермиона не настолько отчаялась в себе. Всё, что им остаётся — это танец под джазовую музыку и пьяные улыбки друг другу.***
Новый Орлеан. Окрестности города. Валазки и Донна прогуливались в лесу вместе с собаками Джерома — двумя взрослыми доберманами с кличками Демон и Арен. Псы были воспитаны для преследований и охоты, но не на животных, а на людей. Псих никогда не забудет тот момент, когда Лунатик спустил псов на беззащитную девочку, и как животные разорвали маленькое тело, как кровь стекала по их пастям и как хохотал психопат. Сейчас же они просто выгуливали доберманов. Леса в Луизиане были красивыми, таинственными, пропитанными своего рода мистикой. Конечно, это была не Аокигахара, которую любил Джером, но тоже сойдёт. Япония привлекала психопата больше, чем любое место в мире. Джером хотел переехать в Форкс; ему нравились дожди, унылая атмосфера, холод и сырость. Чем мрачнее место — тем лучше. — Я предлагаю пойти на охоту, — неожиданно произнёс Валазки. Психопат остановился и повернулся к психу лицом. — Заманчивая идея, — протянул Донна. — Хочу, чтобы псы погонялись за малышом и куколкой, — ублюдок усмехнулся. — Демон! Арен! К отцу! — громко крикнул Джером, зовя доберманов. Те быстро прибежали и сели около психопата. — Идём. Посмотрим, как быстро бегает твоя певичка…