Змеи и матушки

      «Порядочная чистокровная волшебница сдает жилую комнату в уединенном сельском коттедже с видом на вересковую пустошь. Обогрев чарами, свечное освещение, в стоимость входит стол — завтрак, обед и ужин, стирка, а также уборка помещения. От жильцов требуется порядочность, чистоплотность и соблюдение режима тишины. Обращаться к миссис Гонт по адресу Северный Йоркшир, Литтл-Хэнглтон, Змеиный коттедж».       Такое объявление Меропа дала в «Ежедневный Пророк». Много сил заняло у нее приведение коттеджа в божеский вид — не говоря уж о приведении в него себя после уборки, а кроме того пришлось растрясти отцовские денежные запасы. Видит бог, они были и так невелики… Краска для окон и двери, малярная кисть, ткань на занавески — волшебница выбирала все самое простое, а на уют и не нужно было особенно тратиться: украсить дверной косяк остролистом и хвоей, расставить свечи, развесить плющ и травы, и вот уже хибарка в самом деле превратилась в «коттедж». Коттедж порядочной чистокровной волшебницы.       Перед визитом на местную почту девушка зашла в пасторский дом, предварительно захватив с собой уменьшенный заклинанием хлам, который Марволо и Морфин натаскали за предыдущие годы у здешних магглов — все это добро следовало вернуть, желательно через третьи руки во избежание ссор при дележке, а уж потом завязывать с местными какие-то отношения. Простецы простецами, но ей с ними предстояло жить бок о бок, что остальным деревенским магам вроде неплохо удавалось — тут магию едва ли кто-то скрывал. В конце концов, как она прочитала в брошюрке из одного лондонского благотворительного фонда, «человек, возвышенный происхождением и нравами, обязан заботиться о нижестоящих, утверждая этим свое положение».       — Ах, преподобный, это такая беда, такая беда! Ужасное проклятие, из-за которого папенька и Морфин сошли с ума и начали забирать чужие вещи… — она всхлипывала так печально, что священник по доброте одолжил ей свой платок, — хуже только мой муж, убежденный атеист и безбожник! Вы не представляете, что он говорил про святое причастие…       Так Меропа в самом начале своего пути обзавелась сочувствующими в лице пастора и его жены — они были выбраны не случайно, ведь у магглов, как она успела понять, общественная жизнь завязывалась на двух веревочках — приходе и пабе. Ее пожалели, вручили карманный молитвенник, пообещали организовать малышу крестины, а жена священника пригласила волшебницу на чаепитие для дам из церкви.       «Первый шаг — есть».       Со вторым тоже, кажется, не было проблем, разве что старый сквиб, присматривавший за совятней при почте, никак не мог поверить, что она в самом деле из Гонтов, больно непохожа. Если это еще можно было расценивать как комплимент, то другое его замечание Меропу вогнало в краску — когда она уходила, то краем уха уловила слова, брошенные «смотрителем сов» своему помощнику.       — Чудачка городская, и полугода тут не протянет!.. Конечно, она наплела им, что с детства жила в Лондоне, городила какую-то чушь про монастырскую школу — эта школа в самом деле существовала, Меропа подрабатывала там уборщицей — но четко дала понять, что она родилась именно здесь, в Литтл-Хэнглтоне!       — Похоже, не так-то просто тут стать своим, а… — пожаловалась она не то сыну, не то себе самой, не то змеям, которых только что приволокла с улицы в огромной корзине. Тем утром волшебницу позвали «обеззмеивать» старый амбар, и она, конечно, согласилась — не самая лучшая работа для леди, но за нее платили деньги. Благодаря этим существам в доме появились молоко, чай и папиросы. А еще она теперь могла гордо говорить, что «изучает змей». Образованная женщина, так-то.       «Трехпенсовые очки с зелеными стеклами с базара в доках не только скрывают косоглазие, но и определенно придают лицу… учености! Ха!»       — Ты и ты, поищите в подполе мышей, ты — на улицу, надо притащить с пустоши пару кроликов, мне нужна муфта, а ты — найти норы ядовитых змей, — она быстро раздала новоявленным питомцам задания. Парселтанг хорош тем, что он не забывается. В этом доме нахлебникам не место, хочешь здесь жить — работай. — Кто найдет хотя бы одно гнездо вьюрка с яйцами — получает плошку молока! Живо, живо… — Меропа замахала руками, давая понять, что передышка окончена. Змеи покорно зашипели, правда, без особого воодушевления, и начали понемногу расползаться по делам.       Едва успела она договорить, вернее, дошипеть, как в окно кухни что-то с треском шмякнулось и сползло вниз по стене. Меропа поначалу подумала, что кто-то из прежних недругов Морфина решил взяться за старое и покидать в их дом камни, но за окном никого не было, да и сам звук был совершенно другим — как будто о стену шмякнули тарелку пуддинга. Осторожно выглянув наружу, волшебница увидела распластавшуюся под окном почтовую сову, удивленно подергивающую головой из стороны в сторону.       В письме, к сожалению, не было ни извещений о внезапном наследстве из Банка Гринготтс, ни предложений руки и сердца от чистокровного богача, питающего страсть к провинциальным девушкам и чужим детям, ни привета от чудом выжившей родни из-за океана.       «Дорогая миссис Гонт, готов осмотреть дом немедленно, прошу открыть камин, все рекомендации предоставлю по прибытии, с наилучшими пожеланиями, Александр П.»       — Так быстро? «Пророк» с объявлением, небось, только вышел. Видимо, кому-то очень нужна комната! — Проворчала колдунья, закуривая. Ишь чего, открыть ему камин… рука инстинктивно потянулась за волшебной палочкой. Когда найдется хоть одна ядовитая змея, неплохо будет поставить ее на охрану дома на всякий случай. Доверяй, но проверяй! Деревенские обычно боятся ссориться без повода, а от чужих жди всего.       Меропа сначала поставила чайник, затем укачала и унесла Томаса в спальню, прибралась на кухне, демонстративно водрузила на видное место домашнюю книгу с рецептами зелий и лишь потом, никуда не спеша, направилась к очагу, чтобы потушить огонь и убрать золу с головешками в короб. Этим камином со времен прадедушки никто не пользовался для перемещений, и Меропа могла поклясться, что даже не помнит, как это выглядело… она постучала палочкой по камням дымохода и решила присесть, чтобы встретить визитера чинно.       Но не успела.       Едва она сделала полшага, как в дымоходе что-то яростно застучало, из него — несмотря на часы, потраченные на чистку! — повалило столько сажи, что впору было засыпать всю деревню, раздались охи, вздохи, громкие чихи и стук перерос в грохот.       — Эскух… кх-кх… Эскуро! — Меропа, едва устоявшая на ногах, взмахнула палочкой, свободной рукой прикрывая лицо.       Как только черное облако рассеялось, из камина, на ходу приложившись головой о полку, выскочил молодой парень, очень худой, лопоухий и темноволосый. Если бы сейчас в приходе проводили конкурс «на какое животное ты похож» — простецы любят такую ерунду — этот мальчишка победил бы в номинации «выдра».       Меропа привыкла в первую очередь смотреть на, как это правильно называлось, предметы гардероба — они говорили о человеке очень и очень многое: посетитель был одет в дорожный серый костюм, обувь оказалась не особенно чистая, но явно не самая дешевая, на плечи юноша набросил мантию на американский манер — традиционные англичане довольствовались одной только мантией, чулками и башмаками, и лишь молодые модники, начитавшиеся западных журналов, надевали ее в качестве верхней одежды.       Юноша, выглядящий до крайности взволнованным, несколько раз оглянулся по сторонам, почесал свой выдающийся римский нос и выпалил:       — Мисс, кх-кх, д-добрый день… это точно Змеиный коттедж?       Меропа не была уверена, как звучит американский акцент, но, кажется, у посетителя его не было. Англичанин! Она улыбнулась, собирая воедино все свои скудные знания о том, как разговаривают и держатся благородные леди. Впрочем, здесь главное — уверенность, а на фоне этого субъекта не спасовал бы никто.       — Добрый день, да, а я миссис Гонт. Как поживаете?       Бледные щеки парня пошли пятнами.       — П-п-простите… я… Александр, я… вот мои рекомендации! — Он начал лихорадочно шарить по внешним и внутренним карманам, пока, наконец, не вытянул незапечатанный конверт со стопкой листов. — От хозяйки пансиона, где я жил, от хозяина к-квартиры, от знакомого целителя, от кузена, от викария и … от м-моей тетушки. А вот копия моего табеля с оценками, м-мэм, если п-потребуется!       — Прошу вас, присаживайтесь. Желаете крапивный отвар с морошкой? — не стоило тратить настоящий чай на посетителя, если еще неизвестно, что он надолго здесь останется. — Это наш традиционный йоркширский напиток.       — Д-да, если вас н-не затруднит, — пискнул Александр и как-то сжался. Усадить его за стол, оказалось той еще проблемой, но Меропа справилась.       Из того, что парень назвал «рекомендациями», выходило, что он окончил школу Хогвартс пару лет назад с общим результатом «Выше ожидаемого», учился на факультете Слизерин — это немного подкупало, потом какое-то время мотался по съемным комнатам и домам родственников. Профессии у Александра как таковой не было, но упомянутая тетушка рекомендовала его «тихим, исполнительным, готовым содержать жилище в порядке», «способным при надобности исполнять работу ассистента зельевара или герболога» — последнее могло быть полезно.       Особенно Меропу заинтересовала тетушкина же приписка насчет «мальчик ведет строго уединенный образ жизни». Вкупе с постоянным волнением, бегающим взглядом и заиканием это наталкивало на нехорошие мысли.       Может быть, он какой-нибудь оборотень? — подумала было колдунья. — Только этого нам с Тосом не хватало. А запирать его на полнолуние в погреб — он же все банки мне побьет… оборотней Меропа никогда не видела, но постоянно слышала жалобы на то, какие они грязные и неаккуратные.       — Сэр, вы можете пояснить, что значит «уединенный образ жизни»? — Волшебница изобразила самую любезную из своих улыбок. Она улыбалась всегда одними губами, чтобы лишний раз не демонстрировать неправильный прикус.       — Я… мы… — эти вечные паузы вкупе с заиканием начинали немного нервировать. Меропу полжизни били и запугивали, но она и то не мямлила, как ребенок. — Я предпочитаю п-проводить все время в одиночестве. Стараюсь не выходить из к-комнаты, не показываться, вы… если вы согласитесь делать вместо меня… для меня… скромные пок-купки… — Александр повертел в руках кружку, но пить не стал, — я, со своей стороны, конечно, возмещу средства… или буду оплачивать з-за… за…       — Заранее? — Подсказала девушка, тут же укорив себя за нетерпеливость. Будущий постоялец мог, конечно, оказаться той еще головной болью, но если он ничем не болен и не опасен, из него стоило выжать по максимуму. Ну, вернее, из тетушки, которая очевидно и финансировала этот проект.       — Простите, молодой человек, но я женщина, и живу одна с маленьким сыном. Я должна узнать причину — почему вы стараетесь «не показываться» людям, сэр?       Александр не знал, куда деть глаза. Красные пятна на щеках разлились по всему лицу.       — Я несколько разошелся с лондонским обществом п-по… по одному вопросу. Меня не очень хотят видеть… н-нигде. Даже отец. — На этих словах у Меропы что-то словно кольнуло в груди, но она гнала от себя подобные чувства. Никакой слабости, никакого лишнего сочувствия — его обычно в ответ не получаешь, а даже если и получишь — ребенка им не накормить. — Вы разве не знали?       — Нет, я ведь и сама живу отшельницей. Этот ваш «вопрос» как-то связан с нарушением закона? Возможно, с какой-то болезнью?       — О, Мерлин, нет, ни в коем… я бы никогда! — горячо воскликнул юноша, чуть не перевернув стол, и Меропа только благодаря собственной ловкости удержала обе кружки, не успев даже схватиться за палочку. — Это недоразумение… скорее связано с… этикетом. Простите, я д-должен был… — парень снова замялся.       Какой же он был бедовый: сутулый, руки дрожат, а черные волосы еще сильнее оттеняют худое и чуть желтоватое лицо, сильно сужавшееся книзу, как у снулого рождественского эльфа с открытки. Только глаза его казались живыми — ярко-синие, как у Томаса.       Что же, молодой и относительно неплохо обеспеченный тетушкой волшебник дошел до нужного Меропе состояния. Видимо, его везде и все осуждали — наверное, за какую-нибудь ерунду вроде неправильно отвешенного на балу поклона, а этому большому ребенку больше всего требовались принятие и поддержка.       Принятие и поддержка.       — Сэр, что бы с вами не стряслось, — Меропа постепенно сменяла тон на более ласковый и даже легко коснулась ладонью запястье своего гостя, как делали с ней самой монашки из лондонской благотворительной службы, — я думаю, это… досадное недоразумение! Да, точно так.       — Может, кто-то скажет вам, что я не д-джентльмен и низко пал, но это неправда, мэм! — очередной всхлип.       — Конечно, я вам верю и понимаю вас. — Молодая волшебница не была до конца неискренней. Будь она послабее умом и похилее в целом, тоже бы ревела и заикалась. Но у нее нет богатых родственниц и возможности не трудиться. Ей нужно жить и выживать самой. — Я понимаю, что это значит, когда тебе не верят.       Всхлип.       — Если вы согласитесь, то я буду обязан взять с вас обет, м-мэм. Что вы никому не расскажете… что я тут. Так и для репутации вашей семьи будет лучше, — он закрыл глаза рукой, — так я ее н-не испорчу…       Меропа отмахнулась. Она слышала о таких клятвах от отца — словоблудие богатеньких столичных жителей.       — Нас здесь только двое, для обета маловато. Уверена, слов благородной женщины будет достаточно! И, знаете, я не думаю… — как бы это по-ученому сказать? — что молодой джентльмен сделает хуже репутации этого дома.       Александр раздумывал всего секунду. Святая наивность. Конечно, Меропа не собиралась его выдавать — да и кому? Но сам факт — довериться незнакомке!..       — Д-да. Вы так добры… спасибо. Спасибо! Я тоже даю слово благородного человека, что буду очень-очень хорошим постояльцем.       «Попросил поклясться и сам же это сделал первым, батюшки. Это точно Слизеринец? Или отец, как всегда, насочинял про факультет с три короба?»       — Я, Меропа Гонт, даю вам свое слово. — Весомо изрекла она. — Мистер?..       — Александр… П-принц. — Он, очевидно, ждал от Меропы какой-то конкретной реакции на свое имя, но не дождался и тихо добавил с надеждой: — Друзья зовут меня Санни.       — Санни, очень славно. Я рада, что мы с вами теперь друзья, — Меропа расплылась в добродушной улыбке, пододвигая юноше кружку, — пейте, пожалуйста, пока отвар не остыл. Хотите домашних овсяных лепешек? Может, папиросу?       «Сказал паук мухе».