Проклятие кровавого цветка

      — Гарри! Ты слушаешь?       — Что? — тот вздрогнул, отвлекаясь. — А, да, конечно…       — Так вот, тебе следует посетить их при первой возможности — это того стоит…       — Рон. Мне кажется, с этим нужно повременить.       Гарри виновато покосился на заявившую это Гермиону, прежде задавшую вытащивший в реальность вопрос.       Прежде он смотрел на покачнувшийся от сквозняка оберег над окном. Вместе с Роном и Грейнджер Поттер посетил уже знакомое кафе Косого переулка, где прошла их первая с Драко официальная встреча в прошлом году. Было естественным, что Поттер то и дело невольно переключался на отправляющие в прошлое образы — звук пения птиц, заменяющий звон колокольчиков при входе новых клиентов, похожие на ловцы снов обереги вверху и снующие между столиками домовые эльфы в фирменных полотенцах…       Больше Гарри старался быть повёрнутым стеклянным кружкам со сливочным пивом, обильно приправленным корицей и при этом почти нетронутым — Поттер, больше слушая, чем говоря, пил уже вторую порцию, теперь стараясь касаться напитка меньше и вместо этого поглядывая на сторонние детали вроде сероватого пейзажа за окном или отражения в нем клиентов.       — Вы можете продолжать… — тише обычного попытался успокоить подругу Гарри, провожая взором одну из парочек. — Всё нормально.       — Какой толк продолжать, если ты не слушаешь? — изогнула бровь Грейнджер, не давая Уизли продолжить историю — тот, сконфуженно пожав плечами, глотнул из своей кружки. Поттер с трудом удержался от вздоха — Гермиона была права лишь отчасти.       — Почему не слушаю? — он слабо выпрямился, возвращая голосу привычную звучность и спуская локти со стола, чтобы спрятать под него руки. — Вы говорили о преображении коттеджа Билла и Флёр…       — Всё равно же в облаках витаешь, — не уступала Грейнджер, от чего вжаться в мягкое сиденье диванчика хотелось еще сильнее. — По тебе видно…       — Малфой еще игнорирует тебя? — вставил Рон, попав точно в цель и компенсируя свою прежнюю невнимательность. Гарри поджал губы, не понимая, как относиться к догадке, пусть та была довольно очевидной. Недавно ему пришлось обронить несколько слов о ситуации на Гриммо в оправдание своего потрёпанного вида.       — Ну… не совсем… — это было абсолютно неубедительно даже для Уизли, перехватывающего тему с отстранённостью Поттера на себя.       — Что вообще между вами произошло? В прошлый раз ты говорил о таких улучшениях, в которые сложно поверить, а теперь… — это «а теперь» перед паузой отдалось у Гарри в голове гулким эхом. — Неужто облажался под конец сожительства?       Гермиона кашлянула сквозь зубы, глянув на Рона с таким осуждением, что тот тут же умолк, видя, как его пытаются испепелить взором. Грейнджер с изумлением повернулась к Поттеру, когда тот, не обратив внимания на неуместный подкол друга и снова поникнув, пробормотал:       — Да, наверное, я действительно облажался…       Эта мысль и без подсказок Уизли не раз возникала в голове. Гарри понятия не имел, что делал и делает не так, однако почему-то чувствовал, что в случившемся в их с Малфоем отношениях перевороте виноват он. Такое убеждение, как он осознавал, являющееся ложным, возникло из-за того, что перемены произошли именно после свидания, на которое Гарри имел смелость пригласить слизеринца, после еще и разразившись такими откровениями, о которых раньше даже думать было страшно.       — Я угадал? — Рон поднял брови, удивлённый тем, что был воспринят Поттером всерьёз. — Неужели ты правда сделал что-то, что?..       — Я не хочу об этом говорить, — оборвал на полуслове Гарри, в чьём тоне проскочила контрастирующая с вялым видом решительность. — Можешь продолжить рассказывать о семье или что там у тебя есть еще… — поняв пренебрежение, добавленное в голос вовсе не намеренно, Поттер, не давая начаться проявлению чужой реакции, быстро добавил: — Я правда слушаю. Мне интересно.       — Не то чтобы это звучало убедительно от тебя, — хмыкнул Уизли, выражение чьего лица сменилось на более прохладное, хоть и не слишком, по меркам Гарри, существенное. Поттер всё равно непроизвольно нахмурился, сжимая под столом колени.       — Я могу пересказать всё ранее проговорённое вами по пунктам, если нужно доказать мою внимательность, — не утерпел он. — Но что-то я сомневаюсь, что тебе так этого хочется…       — Пожалуйста, давайте не будем портить встречу, — вмешалась Грейнджер, с громким стуком опуская чашку со своим горячим шоколадом на стол. — В любом случае, Гарри, — она предварительно убедилась, что Рон не намерен развивать препирания, — тебе не обязательно вечно молчать, если наши темы не интересны. Наши рассказы — не главное. Мы ведь пришли сюда, радуясь не возможности обменяться новостями, а тому, что у тебя, наконец, появились выходные и время на себя, нас — ведь нужно же тебе отдохнуть нормально после всех этих месяцев работы…       Поттер пожал плечами — хоть он и был искренне благодарен Гермионе за такие слова поддержки, его чувств это не обнуляло.       Он, в отличие от друзей, был вовсе не рад появившемуся у него свободному времени. Еще с пару недель назад он сам бы не смог в это поверить, но сейчас был уверен, что отвлечься от происходящего с ним и Драко было бы гораздо проще, будь он в работе и делай что-то полезное. Отдыхать было крайне сложно — вернее, просто найти, чем в этом отдыхе себя занять, занять так, чтобы полностью в это погрузиться, не вспоминая и не размышляя о причинах того, почему внутри вместо дразнящих сердце чувств поселилась бездонная пробоина.       — Я согласен, — Рон кивнул Грейнджер, и Гарри глянул на него исподлобья — Уизли точно хотел что-то добавить, но не был уверен. — Ведь ты можешь чем-то увлечься и без Малфоя, верно?       Рон словно прочитал его мысли. Поттер неспешно поднял руку, подвигая к себе сливочное пиво, чтобы отсрочить ответ глотком преисполненного пряности напитка.       — Раньше ведь без него справлялся, так? — Уизли как специально подталкивал к тому, чтобы признаться, что на самом деле всё далеко не так просто. Хотя Гарри говорить об этом так прямо не хотелось, но…       В робкой надежде он и обратился к друзьям, думая, что те, как раньше, смогут увлечь его, напомнив о проведении времени без Драко. Что с ними будет весело, нескучно, что они точно не дадут отвлекаться на посторонние мысли. Он был уверен, что Рон с Гермионой способны на это, что, общаясь с ними, временно всё станет хорошо.       Гарри ошибался. Как бы ни было стыдно даже думать об этом, но с Уизли и Грейнджер не было так интересно, как с Малфоем. Драко, незаметно став отдельной, особенной частью жизни, при своём из неё исчезновении создал у Поттера давно забытое ощущение, что у него нагло выкрали кусок сердца, который никто, помимо Малфоя, вернуть обратно не мог. Гарри бы не смог признать это вслух — не хватило бы духу, равно как и на заявление, что отпуск ему совсем не был на руку.       Он робко покачал головой, стараясь не замечать секундного непонимания Уизли.       — Я сейчас не в том духе, чтобы заниматься чем-то увлекательным в одиночку, — он говорил ломано и неуверенно, боясь того, что частично выдаёт мрачные мысли. — Я ведь потому и хотел встретиться с вами. Вы — лучшее, что у меня есть, — выдавил он остаток теплоты изнутри, глядя в глаза Гермионе. К ней он обращался больше, чем к Рону, чтобы проявить себя с хорошей стороны в ответ на тронувшие минуту назад слова.       — Мы знаем, друг, — тише и мягче обычного отозвался Рон, пока Грейнджер просто кивнула Поттеру с несколько особенным выражением взгляда — оно значило, что она оценила искренность Гарри, что было тем немногим, что могло сейчас поспособствовать успокоению того.       — Раз уж ты хочешь воздержаться от обсуждений твоей жизни… — начала Гермиона, делая очередной согревающий глоток и подаваясь вперёд, — может, у нас найдётся что-то, о чем ты хотел бы поговорить или послушать?       Поттер задумался, рассеянно постукивая пальцами по ручке кружки. Он не привык, чтобы его так прямо спрашивали, но в то же время сейчас это было необходимо, учитывая его рассредоточенность. Грейнджер верно заметила — возможность самому выбрать тему частично облегчала, даже если Гарри в любом случае предпочитал слушать, чем говорить.       — Может, у тебя есть что-то… не слишком сложное, интересное… Ну, знаешь, чем бы ты хотела поделиться в плане общих знаний? — Поттер не успел проклясть себя за рваную формулировку, как Гермиона уточнила:       — Ты имеешь в виду что-то новое, да? — Гарри, выдыхая, кивнул.       — Да. Может, что-то про твои любимые потайные комнаты? Например, из той же поездки в Америку…       Поттер подумал об этом, вероятно, потому, что в нем всё еще сидело нечёткое желание куда-то уйти, сбежать от происходящей в его жизни ситуации. Америка, а вернее, тот факт, что именно туда Рон с Гермионой ездили в отпуск, было первым, если не единственным в мыслях Гарри.       Удивительно, но Грейнджер понадобилось некоторое время, чтобы вспомнить нечто определённое — Уизли молчал, не думая принимать участия в согласовании направления будущего разговора.       — О, думаю, я знаю, — с толикой неуверенности начала Гермиона. — В тамошней библиотеке я открыла для себя несколько книг, посвящённых тайным комнатам — оказывается, это достаточно распространено среди волшебников, правда, больше в старых домах, но всё же… — Гарри вдохнул, чувствуя, что делать это проще, чем раньше.       — Там ведь не водятся Василиски? — Грейнджер усмехнулась, расслышав в его голосе толику живости.       — Нет, конечно. Эти комнаты чаще всего для хранения каких-то книг, рассказывающих о роде волшебников, в чьём доме они находятся. Что-то вроде семейного архива, узконаправленного и спрятанного настолько, что таких помещений даже нет в планах дома, и о них знают лишь старшие члены семьи. При этом проблема будет скорее в поиске подобной комнаты, чем в её открытии…       Поттер, слушая это с более пристальным вниманием, смог отчасти порадоваться, когда разговаривать дальше ему самому стало чуть более легко. Но даже после того, как диалог с друзьями перетёк во что-то более его увлекающее, он не мог перестать испытывать отголосок того, что теперь вечно его преследовало.       Он знал, что, как только придёт домой, снова увидит запертую дверь и вернётся к единственному, что действительно захватывало его в последнее время. Это было невольное сосредоточение и прокручивание в голове всех ситуаций, странность которых он начал то ли осознавать, то ли надумывать себе вечерами, полусидя на кровати и скользя невидящим взором по тексту отрытой в глубине его кабинета книги. В эти ситуации входила не только та, ему неизвестная, в которой на рубашке Драко оказалась кровь, но и те, которые он наблюдал своими глазами.       Как ни старайся, Поттер не мог перестать вспоминать, как Малфой вскочил из-за стола посреди их свидания — спустя время его объяснение этому стало казаться еще более нереалистичным. Гарри вспоминал, как Драко всегда отпирал комнату, максимально узко открывая дверь и никогда не показывая бывшего за ней, будто осознанно заслоняя обзор спиной, когда Поттер разговаривал с ним, стоя на лестничной площадке. Как Малфой раньше беспокоился о Нарциссе, навещая её как можно чаще и переживая о любых изменениях, и как резко перестал выходить из дома и приходить к ней, словно вмиг избавившись от чувства вины, о котором шла речь, когда у Драко произошёл нервный срыв.       Неужели Малфой больше не чувствовал себя обязанным отдавать матери всю заботу и поддержку, неужели, запираясь в своей спальне, он пытался что-то скрыть?..       Гарри списывал это на паранойю, пока мог — при мысли, что Драко что-то от него прятал в его собственном доме, из сидящей внутри пустоты выплывало что-то болезненное и ноющее, такое, что хотелось тут же забыть обо всех подозрениях и закрыть глаза на случаи, которые толкнули Поттера к ним.       Пока что в его голове всё, так или иначе, сводилось к одному — с момента, когда Малфой отказал ему в дальнейшем развитии отношений, а то и до, начало происходить что-то странное…

***

      Драко явно не ждал скорого возвращения Поттера — иначе бы тому не удалось застать Малфоя за ужином. Гарри сам не думал, что так быстро покинет друзей, придя домой раньше, чем последние лучи закатного солнца покинули небо.       Поттеру удалось увидеть через приоткрытую дверь столовой Малфоя и, конечно, он воспользовался случаем. Пока Гарри неспешно вешал плотную мантию на крючок, в голове его не первый раз мелькали одинокие обрывистые мысли о том, что, может, Драко бы следовало оставить в покое, дать ему то, что он хочет, и перестать навязывать контакт при каждой возможности…       Гриффиндорец считал, что подобные размышления были вызваны ничем иным, как тянущей пустотой внутри — от неё исходил неизменный холод, чья резкость была поводом не поддаваться желанию бросить все надежды.       — Не думал, что ты выйдешь из комнаты, — Малфой вздрогнул, расслышав знакомый голос на ряду со звуком неспешно открываемой двери. Похоже, его застало врасплох чужое появление, явно выдернувшее из глубин сознания, где он до этого блуждал.       — Я… Не то чтобы у меня был выбор, — неопределённо отозвался он. Садясь напротив Драко, Поттер силился выловить в его речи хоть какое-то выражение. Однако сейчас это было тщетно.       — Разве? — Малфой, избегая продолжения диалога, пожал плечами и вернул взгляд в тарелку.       Гарри удержался от того, чтобы посмотреть в его глаза — каждый раз, видя Драко, он пытался заглянуть в его радужку, в крывшейся за внутренней пустотой душе нестерпимо скучая за её светлым искристым цветом, что некогда мерещился ему при их с Малфоем сближении.       Последовавшее за своеобразным кратким приветствием молчание, вопреки своей ожидаемости принесло больше тоски, чем Поттер мог бы спланировать. По мере неспешного поедания десертного пирога, аппетита становилось всё меньше, а тяжести, давящей на грудь и вызывающей желание вздохнуть всё больше. Гарри изначально не притрагивался к основному блюду — знал, что после посещения кафе и в стоящей атмосфере съесть положенную порцию будет непосильной задачей.       — Не знаешь, где могла затеряться моя рубашка после стирки? — Поттер секундно замер, услышав это. — Домовик велел спросить у тебя.       Гарри выдохнул, стараясь сбросить с сердца груз — он почти забыл, что было пару дней назад. Казалось, прошло совсем немного времени, да и Поттер не раз вспоминал о произошедшем, с нарастающим напряжением внутри ожидая заданного только сегодня вопроса от Драко. При этом Гарри позволил себе забыться, пока был на встрече с Роном и Грейнджер.       — Да. Она у меня — я отдам тебе сегодня, — Поттер, не давая Малфою шанса поинтересоваться причиной и мотивацией такого расклада дел, тут же продолжил. — Откуда взялась кровь?       Драко на мгновение застыл. Гарри, чей взгляд и слух были острее обычного, почудилось, что прошёл не один десяток секунд, прежде чем слизеринец, с трудом сбросив коркой сковавший тело мороз, вернулся к поеданию идущего к курице гарнира. Поттер не смог различить в нем признаков нервозности — в Малфое с начала разговора не проскакивало ничего живого, и, пожалуй, наиболее страшным в этом было то, что это состояние не казалось наигранным. Драко едва ли пытался скрыть за плотной маской эмоции, ведь отсутствие тех смотрелось крайне естественно.       — Это просто случайность, — в ответе было слишком мало конкретности, что заставило Гарри нахмуриться — и в то же время он почувствовал укол разочарования. Неужели Малфой не признается ему? Хотя по его виду можно было судить, что, даже желай он того, далось бы это крайне сложно.       Сейчас Драко и создавал впечатление человека, которому было сложно банально двигаться. Он слишком вяло сжимал столовые приборы правой рукой, а левая почти не двигалась — лежала на сдвинутых коленях, перестав быть привычной точкой опоры на стол. Такого Малфоя больше всего хотелось оставить в покое, но Гарри не мог слишком отвлекаться на чужое самочувствие.       — Какая? — интонацию Поттера, чьи эмоции варьировались от расстройства до нетерпения, было столь сложно понять, что Драко даже поднял голову, заглядывая в его лицо. В его собственном, как и неделю до этого, сероватом, мелькнула тут же пойманная Гарри растерянность. Левое плечо у Малфоя неудержимо дрогнуло, а губы, единственные в его лице содержащие краску, побелели. Но последовало видное усилие, и Малфой стал прежним.       — Я не буду говорить об этом за едой.       Поттер не знал, что делать, кроме как, скрепя сердце, принять это. Попытка узнать, что случилось с несчастной одеждой, оказалась провальной. Гарри знал — если Драко заявил, что не станет говорить о чем-либо, так и будет. И почему-то он уже не сомневался, что поднимать упомянутую тему и разъяснять что-либо Малфой не будет не только за едой, но и вообще никогда.       Осознание этого отдалось подобием очередного обвала — остаток чего-то в груди отломился, падая в пустоту уже почти неощутимо.       Едва ли допытываться Драко было чем-то действенным. Да и Гарри не мог заставить себя по-настоящему надавить на Малфоя, поставить ультиматум, буквально выбить из него информацию… Ведь Поттер даже не имел понятия, зачем ему добиваться ответа. Существует ли какая-то разгадка или загадка, да и важна ли она. Совсем не пытливость к тайне засела в нём — место под сердцем давно заняла тоска. И с ней Гарри вряд ли мог выдать Малфою что-то дельное и хоть малость твёрдое.       — Знаешь, так странно, что ты начал себя так вести… — Поттер не понял, как на выдохе повторяющиеся изо дня в день мысли сложились на языке в слова, но не смог сразу остановить их поток. — Я не осуждаю тебя за отказ мне — нет, ничего такого… Я просто не могу понять… — Гарри сглотнул, не поднимая взгляда от налитого в любимую чашку кофе и не уверенный, смотрит ли Малфой на него, слушает ли. — Ты так внезапно… так сильно изменился.       Молчание и стоявшая в комнате тишь нарушилась для Поттера неслышным, но отчётливым биением сердца в горле. Словно расширившаяся пустота вытолкнула мешающий орган. Он никогда прежде не думал о том, чтобы выдать свои эмоции Драко в лицо. Никогда не думал, что так отчётливо прозвучит в его голосе толика отчаяния, смешанная с вязкой грустью.       Гарри уже успел отвыкнуть от волнения, что раньше испытывал, говоря или делая что-то искреннее рядом с Малфоем, чья непредсказуемая для него реакция будоражила до головокружения. Сейчас этого волнения и не было. Только глухое, поразительно медленное биение сердца за висками.       Драко ничего не сказал. Тень вспомнившегося древнего беспокойства обратилось резкой болью, и Гарри крепче ухватился за ручку чашки. Впервые захотелось встать и уйти прочь, но это желание тут же было поглощено поселившейся в груди бездной. Плечи Поттера опустились. Синхронно с этим сердце вернулось на положенное ему место, затихнувшее и забившееся в угол своей костяной клетки.       Требовалось чем-то завершить «разговор», раз уж Малфой не хотел это сделать сам.       — Я рад, что ты и Нарцисса скоро будете в порядке, — Гарри раньше бы ни за что не подумал, что может врать Драко, пускай даже не полностью. Никакой радости он не был способен испытать. Он лишь знал, что должен быть удовлетворён тем, что Малфой скоро, буквально через несколько дней отправится домой, что его матери станет лучше, что работа закончена.       — Я тоже.       Поттер через силу поднял голову. Драко, забыв принципы, лгал ему точно также. Уставший и в то же время бессознательно напряжённый, тревожный вид того не мог сгладиться ни ровным тоном, ни расслабленностью. С неуложенными волосами, в футболке с надетой под низ водолазкой с удлинёнными рукавами Малфой до сих пор исхитрялся выглядеть по-домашнему. Теперь это потеряло всякий смысл — уютность одежды давно исчезла, диссонируя с измученным лицом и заторможёнными жестами. Развязность образа теперь была скорее очередным признаком утомления.       Гарри с виду бодро, почти резко встал из-за стола. Нужно было вернуть рубашку Драко. И перестать разглядывать его при каждом случае, как музейный экспонат — хотя, скорее, как хитроумную головоломку…       Поттер, выйдя в коридор, взмахнул палочкой, предвидя, как распахивается дверь его комнаты парой этажей выше. Будь у него больше сил и решительности, и точно также могла бы раскрыться соседняя спальня… Рубашка Малфоя, порядком помятая, нырнула в его руки.       Она была, в отличие от прошлого раза, не сложенной, благо, по-прежнему чистой. Лёжа на видном месте, вещь привлекала к себе взгляд, и лучшее, что Гарри мог сделать, это спрятать её на пару дней в самую глубь шкафа, из которой она сейчас выбралась явно с трудом.       Поттер встряхнул элемент одежды, думая сложить его, чтобы вернуть владельцу в нормальном виде. Опустив взгляд на рукава, и отметив разность их вида, Гарри автоматически потянулся к левой манжете, чтобы вывернуть её, как другую.       Рассеянно загибая складки уплотнённой ткани, Поттер вдруг остановился. В изменчивом свете настенных ламп у пуговицы мелькнули какие-то царапины. Гарри нахмурился, поднеся манжету к глазам. Ему не могло сходу прийти в голову объяснение, как можно было повредить её таким странным образом…       По телу прошлись мурашки, заставившие гриффиндорца съёжиться, когда он понял, что повреждение не было бессмысленным и случайным. Царапины, чьё количество, равно как и глубина, казалось секунду назад меньшим, образовывали слова.       «Поттер». «Драко». И — самое мелкое и полустёртое — «Гриммо».       Голова Гарри была пуста. Таким же пустым ему казался предназначенный наименованиям смысл. Поттер только недавно думал над тем, есть ли у Малфоя какая-то тайна, имеющая причастность не только к крови на рубашке, но и, быть может, слишком отстранённому поведению и даже отказу. Гарри, было отвергнувший такие мысли, спустя долгую паузу к ним вернулся. Поттер, опомнившись, покосился на щель приоткрытой двери, пускавшей золотистый луч света на начало лестничных ступеней. Было видно, Драко сидел, под столом рассеянно потирая правой рукой левую и глядя в почти пустую тарелку — кажется, аппетита у него больше не было.       Сколько бы не бился, с ходу Гарри не мог и попытаться придумать оправдание увиденному. Единственная мысль, пришедшая к нему после, была неубедительна — Малфой мог от скуки нацарапать на ткани первое, что пришло в голову, но вряд ли подобное развлечение являлось обыденным хоть для кого-то. К тому же, Драко не стал бы из-за скуки портить вещь хорошего качества — особенно при том, что возможностей покупать такие у него давно убавилось…       В груди знакомо заскрежетали отголоски паники. Если даже при одном отказе Малфоя казалось, что всё утеряно, сейчас стало еще хуже… Снова Гарри почувствовал, будто все немногочисленные ниточки, ведущие к пониманию текущей ситуации, с трудом им собранные, выпадают из рук. Если даже понять он ничего не мог, речи о каком-то влиянии, каком-то контроле, каких-то действиях идти вовсе не могло…       Поттер, чувствуя отголоски проскочившего по спине холодка, одеревенелыми руками сложил рубашку, старательно отводя взгляд от потревоженной манжеты. Нацарапанное представлялось сроду бессмысленному в его глазах напоминанию. Однако, ему могло быть и другое место…       При входе в столовую Гарри ненамеренно хлопнул дверью громче обычного. Малфой уже стоял перед столом, делая глоток только налитого из чайника травяного чая. Он поднял на Поттера глаза, ставя чашку на место и опасливо проследив, как резко протягивается ему сделанное из рубашки подобие подушки. Переняв её и сжав сильнее положенного, Драко так и не сдвинулся с места.       Гарри удержался от того, чтобы поджать губы. Он не отводил взгляда, поддаваясь ложному ощущению, будто этим заставляет Малфоя удерживать свой взор.       Мысли всё еще отсутствовали — всем телом завладела глухая ноющая боль, по иронии, напоминающая чувством назойливое царапанье. Поттер, быть может, пытался что-то уловить в серых глазах, углядеть в их выражении и виде Драко хоть какой-то намёк. Даже если Гарри не имел понятия, намёк на что ему нужен, теперь тот факт, что что-то скрывалось за его спиной, был очевидней прежнего…       В потемневшей пепельной радужке не отражалось ничего — она лишилась бликов, будто глаза Малфоя высохли, омертвели, выгнав все искорки, отблески тепла и света, оставшиеся у Гарри в воспоминаниях о, казалось, таком недалёком прошлом. Выискивать что-либо в Драко было тщетно.       Малфой с видимым усилием первый разомкнул зрительный контакт, рывком шагая мимо Поттера к двери, будто при этом ему потребовалось разорвать опутавшие его сети. Гарри не стал оборачиваться, запоздало видя перед собой вцепившиеся в нежную ткань тонкие руки и не спадавшую последние минуты серую маску на лице. Он никогда бы не подумал, что та снова вернётся к Драко, заняв место невесомой улыбки и румянца…       Поняв, что он остался один, Гарри тряпичной куклой упал в ранее занятый Малфоем стул. Он, не сдержавшись, лбом уткнулся в сложившиеся руки, взъерошив касающиеся плеч волосы так, чтобы они закрывали лицо со всех сторон, дав погрузиться во мрак и сбежать от отблесков свеч. Поттер не помнил, когда последний раз чувствовал подобное бессилие.       В том, каким странным казалось происходящее в последнее время, не могла быть замешана только грусть. Тревожностью, начинавшей покидать привычные рамки, нельзя было сотворить ни царапины и кровь на злосчастной рубашке, ни уклонение Драко от поставленных вопросов. Она лишь мешала, вымещая собой большинство рассуждений, необходимых, чтобы прийти в себя и построить хоть какие-то предположения касаемо того, как всё замеченное Гарри могло быть связано.       Сегодня Поттер точно бы не смог соединить ничего воедино — мысль о том, что Драко что-то от него прячет, прихлопнула его, словно лукотруса какая-то тяжёлая, запутанная в своём содержании и трудная в прочтении книга. Как бы Гарри не недолюбливал Малфоя несколько месяцев назад, даже тогда он бессознательно доверял ему, понимая чужое трудное положение и банальную невыгоду какой-либо лжи — что уж стоило говорить о том времени, что минуло с Рождества…       Разве могло быть так, что его доверие сыграло с ним плохую шутку?