Проклятие кровавого цветка

      Аромат свежезаваренного кофе словно намеренно повышал уровень напряжения у сидящего перед чашкой Поттера. Тот, единожды прикоснувшись к напитку, продолжил смотреть в стол, сжимая сцепленные на нём в замок руки. Рассеянные мысли, большей частью вымещаемые тревогой, хаотично проносились в голове с невероятной скоростью.       Не выдержав, Гарри рывком встал, игнорируя громкий скрип проскочившего по паркету стула. Потребовалось две секунды, чтобы зажечь сигарету из припрятанной в кармане штанов пачки. Раздалось глухое шипение, и вместе с первым выдохом на волю вырвался сплётшийся с табаком вишнёвый аромат. Широкие шаги приглушились гостиничным ковром, когда Поттер стал бродить из стороны в сторону между диваном и камином, распуская за собой змейку дыма — уже не волновало, что за ней на пол может просыпаться пепел. Взгляд то и дело падал на бутылёк с зельем, чьё размытое отражение он с минуту назад мог наблюдать на отполированной поверхности стола.       Гарри не мог прекратить вспоминать, что ему придётся отдать заветное снадобье Малфою, затем просто отпустив того домой, буквально через час. Об этом он сумел разузнать у Кикимера, который сообщил время, в какое Драко попросил переправить в Мэнор его чемоданы.       Поттер большую часть минувшего дня был как на иголках, о чем свидетельствовало количество окурков в пепельнице на столе. Трое суток, прошедших с момента, как он отдал Малфою оцарапанную на манжетах рубашку, сейчас казались безумно далёкими — хотя, может, виной этому было то, с каким трудом Гарри до этого осознавал подходящий всё ближе конец. Только концом он и мог охарактеризовать отбытие Драко из его дома — так, словно он уходит навсегда.       Гарри ожидал, что Малфой выйдет из комнаты, чтобы попросить вернуть все взятые и принесённые самим слизеринцем книги мэнорской библиотеки, однако Драко этого не сделал, что стало очередным звоночком, кричащим о странности его поведения — когда-то Малфой наставлял Поттера бережнее относиться к отданным книгам, а теперь вовсе о них забыл.       В последние же три дня Драко вообще не выступал за порог собственной спальни, из-за двери отнекиваясь, что занят сбором вещей. Он не давал шанса не только на повторение расспросов Поттера, — а выведать к тому времени ему хотелось немало — стоя за дверью, он не позволял ничего подметить в своей внешности. Исключением стал похолодевший еще больше голос, доносившийся из глубин спальни.       Сейчас, когда времени исправлять что-то не осталось, Гарри не понимал, как мог сносить чужое поведение, смиренно повторяя про себя, как мантру, что Драко действительно просто укладывает чемоданы, тщательно готовясь к переезду домой. Вчера эти мысли уже проскакивали в раздражительной окраске, однако факт, что он еще терпел…       Но стоило открыть утром глаза и понять, что наступивший день — последний, что осталось всего каких-то десять часов, как все утрамбованные терпением и самоуспокоением мысли и чувства взметнулись вверх, подобно лаве извергающегося вулкана. Поттер впрямь ощущал себя стоящим на раскалённых углях, особенно в отрывки времени, сопровождающиеся табачной едкостью на кончике языка.       Он уже не помнил, как отправился к Снейпу, закупорил бутылёк со ставшим почти прозрачным зельем, как сообщил бывшему профессору о времени отъезда Малфоя, как вернулся обратно на Гриммо и поднялся к их с Драко комнатам, невольно прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за когда-то расцарапанной Живоглотом двери. Когда время стало поджимать, оно тут же резко замедлилось, почти остановилось, исказившись восприятием, что отодвинуло все совсем недавние события подальше.       В предыдущие полчаса бессмысленного сидения в гостиной из-за банальной загруженности головы и неспособности чем-либо заниматься в настолько дёрганом, тревожном состоянии, Поттер пришёл к неутешительному, хотя весьма простому на объективный взгляд выводу, что если не застать Драко врасплох раньше отъезда, то его, вероятно, уже не застать никогда.       Гарри понимал, что времени осталось так мало, что сделать что-то почти невозможно. Он даже перестал думать о том, что вообще хочет у Малфоя узнать. Один ответ — всё, кажется, был слишком обобщающим, но ничего более он не мог предположить из не складывающихся в единый пазл фрагментов из памяти, вызывающих подозрения.       Поттер, чья голова сейчас была почти пуста, в очередной раз глянул на зелье. Какая-то идея пронеслась мимо сознания, и Гарри резко остановился, пытаясь то ли поймать её, то ли осознать нечто, мелькнувшее в мыслях на долю секунды. Поттер одним движением затушил недокуренную сигарету о пепельницу, вжимая в стекло так, будто вгонял туда кол.       Не заставь он Драко говорить сейчас — едва ли заставит когда-либо еще. Времени осталось мало. Но у него было всё, чтобы использовать его так, чтобы Малфой, наконец, дал объяснения. Он был в чужом доме, у него еще не было самого главного, чтобы иметь возможность уйти — зелья.       Зачем ждать, когда слизеринец выйдет из комнаты, чтобы получить снадобье и тут же уйти, если можно войти к нему якобы затем, чтоб передать лекарство самолично?       Так Гарри бы смог увидеть хоть часть спрятанного в спальне, так он мог загнать Драко в угол хотя бы неожиданностью, так он мог создать ситуацию, где с большей вероятностью вышел бы победителем. Хотя бы немного поговорить о надуманном он мог успеть, даже если для этого пришлось бы нарушить личное пространство Драко и, возможно, попытаться его сшантажировать.       Поттер чувствовал, что с какой-то стороны это обещало быть ужасным, но ведь с другой, со своей, он не понимал, как по-другому разрешить ситуацию, разбирательство с которой он откладывал больше недели. Когда даже времени у него оставалось мало, выдумать еще что-то ему казалось нереальным.       Сразу действовать он всё же не стал. Нехотя Гарри попытался выискать в голове иные решения. Но когда до предполагаемого ухода Малфоя оставалось всего двадцать минут, он сорвался. Хороших, да и плохих, вариантов сейчас больше не было.       Со вдруг поднявшимся из пустоты в груди страхом — если не сейчас, то никогда — Поттер схватил со стола палочку и, мгновение помедлив, зелье. Сжав округлый бутылёк, он на твёрдых ногах, но с дрогнувшим сердцем проследовал на следующий этаж.       С десяток ступенек мелькнули невероятно быстро, перед глазами встал старый венок на двери. Ручка той оказалась безумно холодной, когда Гарри на выдохе потянул её, применив к щёлкнувшему замку «Алохомора». Когда он шагал через порог, в ушах вибрировал мутящий странный гул.       Драко, резко обернулся, сопровождаемый шорохом упавшего за ним пергамента. Он стоял перед столом в противоположной от входа стороне комнаты, и точно не ждал гостей. Малфой в ужасе замер.       У Поттера, уже набравшего воздуха и готовившегося говорить, вдруг перехватило дыхание, когда по обонянию вдарил слишком откровенный аромат сладковатой свежести мяты, от которого почти закружилась голова. Малфой не успел его остановить, когда дверь захлопнулась, и Гарри в шоке застыл от вида чужой спальни. Мысли покинули голову, как и весь страх, перед эти гложущий повисшую в груди бездну.       Драко, очевидно, не успел убраться. Более того, сейчас в комнате царил беспорядок бо́льших масштабов, чем Поттер когда-либо мог ждать от него. Однако дело было не в самом факте неубранности…       Общий хаотичный облик спальни, представший перед Гарри, являл собой нечто, отражающее и в то же время никак не поясняющее всё то, что он испытывал по отношению ко всем ситуациям, по поводу которых недавно стали возникать подозрения.       Взгляд уловил ни с чем не сопоставимый образ — тумбочка слева, улавливаемая боковым зрением, была завалена стеклянными баночками, в которых Поттер узнал бутыльки из-под зелий. При их огромном количестве все они были пусты, а одна из баночек скатилась, звонко стукнув о пол, когда Гарри, закрывая за собой дверь, боком задел предмет мебели. Прямо за тумбой, на незастеленной, сплошь измятой кровати покоилась груда малфоевских рисунков, которые Поттер не видел так давно. Их мрак и чернота были заметны издалека. Их часть, непрочно державшая равновесие на краю, слетела на пол, когда Малфой, поднимая за собой сквозняк, развернулся. Ближайшие к Гарри страницы были прижаты уже знакомой рубашкой, а на запылённом паркете лежало несколько газет с завлекающими в отпуск фотографиями — гриффиндорец где-то уже видел подобные.       Стоило Драко отойти от стола, слегка оттолкнувшись от него руками, как вслед за несколькими листами пергамента на пол упала пустая желтоватая пачка сигарет. В это же мгновение взор Поттера успел уловить развешанные по углам стен листы, большая часть из которых хранила в себе начёрканные несвойственным Малфою неровным крупным почерком надписи и была прикреплена к, казалось, неподходящим для этого местам комнаты. Гарри смог различить лишь несколько — нижний лист, помещённый почти на пол, заявлял «Здесь нет мышей», а противоположный по размещению обрывок пергамента под потолком, в самом высоком углу напротив кровати, один из десятка подобных, кричал «Не смотри сюда».       — Я просил тебя не входить.       Драко приковал к себе взгляд словно по волшебству. То, как он выглядел, было завершающим, центральным образом вставшей перед Поттером картины. Дело было, разумеется, не в относительно официальном одеянии, в котором Гарри Малфоя давно не заставал — хотя и в том можно было подметить непривычно мятую рубашку и сидящие ниже положенного брюки на похудевших ногах.       У Драко тряслись руки — кажется, его мучал тремор. Его прерывистое нервное дыхание без труда можно было различить не только по расширяющимся белым ноздрям, но и по тому, каким хриплым во вставшей после умолкшего шороха бумаги тишине оно было. По его лицу можно было судить, что он не спал несколько ночей — бесцветная, с трудом удерживаемая маска потемнела в просевших глазницах, покрытые паутинкой сосудов белки лихорадочно блестели на контрасте с потухшей радужкой, а искусанные губы были нездорово-алого цвета, перекинувшегося едва видными пятнами и на скулы.       На столе, часть которого Малфой закрывал своей спиной, можно было углядеть несколько смутно знакомых книг с темными обложками, где с трудом различалась зеленоватая родовая печать. Половина с минуту назад перебираемых Драко пергаментов, не скрутившихся и слетевших на пол, прикрывала разбросанные тома.       Шок сковал движения Поттера — он не смог понять ни выражения, ни звучания тона Малфоя, когда тот заговорил первым.       — Что тут происходит? — он почти не слышал себя, почти не понял, как шагнул вперёд, наблюдая за тем, как подбородок Драко поднимается при его приближении.       — Убирайся отсюда, — резкий холодный тон почти неощутимо полоснул по краю сердца. — Оставь меня! — Малфой повысил голос, похоже, поняв притупление чувств Гарри.       Крохотная провокация удалась, когда тот в полной мере почувствовал резкую колющую боль в области груди. Восставшие в той вслед за этим раздражение с непониманием сгладили остаток неприятных ощущений, толкнув к тому, чтобы Поттер снова двинулся вперёд.       — Я всё еще надеюсь услышать от тебя в своё оправдание хоть что-то, — он обнаружил, что с трудом сдерживается, чтобы не сойти со спокойного тона, подобно Драко — произношение вдруг стало неровным по мере того, как он насильно пытался приглушить эмоции. — Больше, чем когда бы то ни было раньше. Неужели ты этого не понимаешь?! — на последней фразе сдержанность дрогнула, пропустив на волю истинные чувства и желание закричать.       Драко всё еще стоял на месте. Гарри почти услышал, как он сглотнул, когда обострившийся из-за худобы кадык Малфоя дёрнулся в подобии судороги.       Даже когда глаза Драко спрятались в тени, Поттер, уже умеющий выхватывать в них эмоции, поймал в помутневшем взоре молчаливую панику. Малфой не ожидал, что Гарри не отступит по велению уйти прочь. Он не смог выставить Гарри из комнаты просто своими словами, и сейчас явно боролся с тем, чтобы найти решение, как сделать это по-другому и остановить неизбежное.       Поттер почувствовал, как его прорывает.       — С чего начались все прятки? Думаешь, я не знаю? — он рефлекторно наклонился вперёд. — Ты странно повёл себя в кафе, думая, что я проглочу твою отмазку по поводу головной боли! Ты стал запираться — из-за того, что здесь творится, не так ли? — Гарри резко взмахнул рукой, ломанной линией её движения обводя помещение. — Думал, я не вижу, как ты прячешь всё это за своей спиной, когда открываешь дверь? Думал, я не замечу то, что ты перестал навещать Нарциссу?       Стоило Поттеру упомянуть последнее, как глаза Драко резко расширились, а губы скривились в том выражении, которое Гарри не видел вживую уже давным-давно.       — Это не твоё дело! — рявкнул Малфой, сжимая кулаки, но оставаясь на месте в непоколебимом напряжении. — Тебя мои дела не касаются!       По ощущениям Гарри, в нем произошёл взрыв при виде лица Драко — в глазах помутилось от сжавшей сердце в оковы боли, когда в нем мелькнуло напоминание о былой слизеринской ненависти.       — Это моё дело! — уши заложило уже по-настоящему, когда он первый перешёл на столь громкий крик. — Моё дело, пока ты здесь! Моё дело, что ты спишь в гостиной, а может, вообще шаришься по дому по ночам! Моё дело, что ты настолько увлёкся незнамо чем, что забыл попросить меня вернуть мэнорские книги, моё дело, что ты выглядишь, как инфернал и твердишь о мнимой занятости! Это моё дело, Драко, моё!       Поттер почувствовал жар в глазах, но ожидаемой за этим влаги на ресницах не последовало. Вместо этого возникло ощущение, будто весь он вспыхивает, как горстка пропитанных керосином веток под действием зажигающего заклинания. Щеки пылали, сердце билось так сильно и быстро, словно старалось этим согнать с себя впивающиеся шипы обвившейся вокруг него проволоки, в пересохшем горле начало покалывать.       С лица Драко сбежал остаток какой-либо краски — даже губы побелели, как слоновая кость. Гарри под влиянием эмоций буквально наступал, а Малфой задрожал сильнее прежнего — теперь не только в руках. Он отступил обратно к столу, но не настолько, чтобы оказаться там, где был при входе в комнату Поттера. Тот, словно не видя этого, остановился в своей тираде лишь на секунду, заслонённым злостью и болью взглядом проходясь по всей спальне — он не мог молчать, это было еще более невыносимей наблюдения того, как с Драко спадает маска, вытесняемая откровенным страхом.       — Что насчёт этой рубашки?! — он нашёл за что зацепиться — вслед за всколыхнувшейся белой тканью поднятого Гарри элемента одежды слетела с мятой простыни другая половина покоившихся на кровати страниц с мрачными карандашными рисунками. — Да, эта! Знаешь ведь, как я её узнал? На её манжетах выцарапаны наши имена! Она ведь была в крови, когда ты отдавал её в стирку? — Поттер сделал очередной шаг вперёд, чувствуя, как скрипит ткань под натиском сомкнувшихся на ней пальцев. — Что, черт возьми, произошло с ней?! Что произошло с тобой?! — он уже чувствовал, как буквально выдыхается, как срывается голос, а связки слабнут, будто царапаемые наждачкой. — Что произошло с тобой, со всем этим? — Гарри с трудом сдержал кашель. — Почему всё изменилось так внезапно, когда ты отказал мне?! — в основной, последний вопрос он вложил остаток возможностей для крика, вслед за этим чувствуя, как резко набранный в лёгкие воздух проходится по горлу, слегка успокаивая.       В ту же секунду Малфой врезался в стоящий за ним стол, почти упав на него и изо всех сил вцепившись ладонями в его край. Он поморщился от боли, ослабляя хватку левой руки. Поттер был менее чем в метре, и омертвевший Драко, очевидно, не мог сейчас понять, куда от него уходить.       Раздался перезвон стекла — со стола вместе с частично свисающими с него свитками посыпались расставленные даже там бутыльки из-под зелий. Гарри с ужасом посмотрел на них, неспособный здраво оценить количество. Эта эмоция дала возможность остановиться, когда он увидел её отражение в глазах стоящего перед ним Малфоя.       Одеревеневшие ноги с трудом подчинились Поттеру, когда он отступил назад.       — Твоя комната вызывает еще больше вопросов… — довершил он, отводя взгляд от Драко — кажется, Гарри больше не мог испытывать ничего хотя бы близко хорошего, смотря на него. Однако отходить и уводить в сторону взор было ошибкой.       Послышался на удивление размеренный вдох, свист выхватываемой из-за пояса палочки — и Гарри, чья реакция из-за усталости от крика слишком замедлилась, не успел ничего предпринять, когда Малфой применил невербальное заклинание.       Послышался резкий хлопок двери, и Поттер врезался в перила лестничной площадки, ощутив, как сбивается дыхание и его прорывает на долго сдерживаемый кашель, рвущий горло. Лишь с трудом подняв глаза на вновь запертую дверь, он понял, что Драко сделал.       После удара ноги подгибались, голосовые связки, потревоженные теперь не только криком, но и кашлем, болели, а перед глазами еще несколько долгих для него секунд маячил образ цеплявшегося за стол отпрянувшего Малфоя. Гарри не мог это больше как-то выражать, но он всё еще злился, если можно было так назвать смесь боли и раздражающего, режуще ударившего в грудь чувства несправедливости.       В ушах отзывалось эхом биение сердца вместе с почти слышимым остатком внутреннего крика, обращённого к вышвырнувшему его на лестницу Драко. Поттер доверял ему! Он был готов помогать ему, быть с ним, он принимал его, а что получил взамен?!       Из пустоты внутри выплыла застаревшая груда осколков, часть которых еще оставалась в сердце — то, помимо чувств, впрямь начало покалывать.       Уже спустившись в гостиную, Гарри в оперативном режиме, но всё же не без труда пришёл в себя. Он понял — в его руке всё еще была малфоевская рубашка. А в другой… зелье. Единственный имеющийся у него «козырь», без которого Драко уйти не сможет.       Можно было пренебречь сорванным голосом, болящей после удара о перила спиной и даже вспышкой в груди, однако снести то, что за всем этим следовала оставшаяся прежней запутанность и непонимание того, о чем Поттер кричал Малфою в лицо, было невозможно. И если у него еще был шанс во всем разобраться, пускай через еще бóльшую боль не только свою, но и Драко, он должен был это сделать.       Вместе с решительностью в Поттере загорелась последняя идея.       Он не отдаст Малфою зелье, пока тот не объяснит всё — причину своего странного поведения, кровь на рубашке, то, что он прятал и, в конце концов, что угодно еще. Гарри, влетев в чужую комнату с десять минут назад, не успел создать видимость того, что пришёл, чтобы передать Драко снадобье — уже пришло понимание, что это было бы абсолютно бессмысленно, неубедительно и откровенно излишне. Сейчас же Поттер мог даже счесть удачей, что слизеринец не обратил ни малейшего внимания на наполненный лекарством пузырёк в его ладони.       Отдышавшись и взяв себя в руки, Гарри согнал остаток запаха мяты из лёгких. За этим проследовало некоторое облегчение — обонять аромат, ассоциируемый с тем теплом, которое Поттер испытывал будто когда-то давно, будучи с Драко так близко, как, он думал, больше никогда не будет, было отвратительно.       Гарри стоял полубоком к камину гостиной, лицом обратившись к открытой двери. Пару раз он косился в сторону дивана, на сброшенную туда рубашку, пока в голове, совсем невовремя, крутились навязчивые мысли — что, если Малфой не придёт сюда, что, если предпочтёт камин, находящемуся в кухне, что, если, в конце концов, просто трансгрессирует, оставив его одного? После последнего предположения Поттер обратился в слух, про себя молясь, чтобы Драко решил попасть домой так, как изначально планировалось. Уставшее сердце Гарри еще находило в себе силы биться так, что казалось, будто оно вот-вот пробьёт ребра.       Поттер уже чувствовал, как начинает болеть голова, когда в дверном проёме разглядел Кикимера — на мгновение всё остановилось, но лишь прежде, чем Поттер вспомнил, что домовик должен был переправить в Мэнор вещи Малфоя. Гарри сильнее сжал бутылёк в руке, когда автоматически подумал о том, чтобы приказать эльфу остановиться.       Однако сделать этого он не успел — на пороге появился Драко. Поттер поднял голову, не понимая, как он его не услышал. Кажется, уши заложило от навязчивых мыслей и громкого сердцебиения. Вмиг это стало неважно.       Руки Малфоя были заняты: в одной он держал книгу, наверняка одну из тех, что валялись на его столе, а в другой, причём левой, подобно Гарри, сжимал палочку — правда, не в боевой позиции.       — Ты не уйдёшь из дома, пока не объяснишь, что скрываешь, — Поттеру почудилось, будто эти слова ему не принадлежали.       — Ошибаешься, — Драко ступил вперёд; по тому, как он держался, можно было судить, что он уже пришёл в себя, хотя его руки всё еще едва заметно, мелко дрожали. В груди Поттера что-то также слабо затряслось, когда он различил в лице Малфоя остаток нездоровых красок — покраснения покрыли кончик носа, въелись в губы и зону под глазами, где сначала были невидны из-за впечатавшихся туда теней. Такой вид лица нельзя было спутать ни с чем иным — Драко плакал после того, как Поттер покинул комнату.       — Теперь у меня есть право покинуть это место как угодно и когда угодно, — контраст того, что Гарри только что понял, и тона Малфоя вызывал максимальное желание бросить в ответ отчаянное, однако крайне глупое «Так уходи!». Поттер этому не поддался.       Он поднял руку с бутыльком на уровень своего плеча, ни на мгновение не расслабляя белеющие от напряжения пальцы.       — Если ты мне ничего не расскажешь — ты его не получишь, — Малфой был спокоен, но гриффиндорец предвидел причину этого. — Если ты думаешь, что сможешь заполучить его у Снейпа, ты ошибаешься — весь объём зелья находится у меня.       Это был блеф — лишь бы удержать Драко на месте и убедить его в безвыходности ситуации. Голос Поттера не дрогнул во время всколыхнувшей что-то в груди лжи, и Малфой поверил. Гарри различил, как его лицо сгоняет последние цвета живости, а глаза почти незримо расширяются.       Звенящая тишина заполонила всё пространство вокруг. В ожидании Поттер почти ничего не чувствовал, при этом недвижимый и не собирающийся сходить с выбранного пути.       Драко резво шагнул к камину. Гарри успел на это среагировать и встать на его пути, периферийным зрением следя за волшебной палочкой в чужих руках — ему не хотелось снова получить урон от неожиданного заклинания. В то же время он готов был его отразить в любой момент.       — Ты можешь успокоиться, — голос Малфоя был тише, чем прежде — настолько, что Поттеру пришлось прислушаться. В тоне Драко не было натужной чёткости — в нем сквозила усталость и, кажется, бессилие. Гарри насторожился, не зная, верить ли предположению, что Малфой сдался.       — У меня есть объяснение, которого ты так хочешь, — Поттер почти невидно склонил голову набок. Подозрения не отпускали, и он отошёл назад, приближаясь к камину еще больше — по спине покалыванием пробежалось исходящее от него тепло, а треск искр стал громче. Пространство справа частично ограничилось находящимся рядом столом.       — Так начинай же, — у Гарри болели пальцы — всё это время он слишком сильно держал их на стекле пузырька. Поттер, оценив расстояние между ним и Драко, совсем немного ослабил хватку.       Малфой поднял подбородок выше, медленно вдыхая. Маска спала с его лица, обнажив почти отсутствующее выражение. Видимо, он и впрямь очень устал — больше, чем Гарри мог когда-либо заметить.       Стоило Поттеру моргнуть, как Драко резко приблизился к нему. Гарри мгновенно поднял палочку, но ничего не успел сделать, когда что-то вне поля его зрения резко толкнуло в грудь — так, что он слегка покачнулся, чувствуя боль. Поттер, следуя рефлексам бывшего ловца, поймал тут же выпущенную Малфоем после толчка книгу, которая уже начинала падать.       Это было ошибкой. Ловя фолиант, он выпустил волшебную палочку, боковым зрением слишком поздно улавливая, как Драко мигом протискивается между ним и столом. Он сделал это слишком просто — то ли из-за худобы, то ли из-за змеиной ловкости.       — Нет! — Поттер почувствовал, как из его пальцев в единственный крохотный момент наименьшей концентрации насильно выцарапывают заветный бутылёк. Стекло скользнуло по вспотевшей ладони, а костяшки отдались тупой болью.       — Прости, — вокруг Малфоя образовался щит из «Протего», оттолкнувший Гарри еще на пару сантиметров. Тот в панике оглянулся в поисках собственной палочки, хотя уже медленно осознавал, что упустил момент.       Драко, ступая в камин, отменил заклинание как раз тогда, когда Поттер направил на него собственную палочку. Но он слишком поздно понял бесполезность этого действия.       Крохотная пауза, просыпающийся вниз Летучий порох, вспышка — и Малфой исчез в изумрудных языках, взмывших к самому дымоходу. Неизвестно, слышал ли он последнее, обращённое к нему, полное отчаянья:       — Драко!       Поттер метнулся к камину, чей огонь едва не задел его лицо. Чувствуя жар и боль в горле, Гарри понял всю бессмысленность сделанного за считанные мгновения.       Слишком самонадеянным было думать, что он сможет применить к Драко хоть какое-то заклинание. Глупость этого была осознана им тогда, когда у него появился шанс это сделать, разрушив невидимый щит. Ступор охватил Поттера при одном только отголоске мысли, что, чтобы разбить прозрачную защиту, потребуется применить что-то, сравнимое с «Сектумсемпрой». Ни за что он не мог наслать подобное заклятие на Малфоя…       Гнев на самого себя обрушился на Гарри. Он не мог поверить, что оказалось таким сложным задержать Драко. Он злился на то бессознательное, что мешало ему причинить Малфою хоть какой-то вред, на то, что эта его часть не могла отступить даже на минуту. Злился на несправедливость того, как Драко оставил его, свободно подняв палочку и то, как сам Поттер, в сравнение с этим, беспомощно застыл на месте.       — Это изначально было недееспособным решением!.. — Гарри не узнал собственный охрипший голос. Он, наконец, смог полноценно злиться, когда понял, что всё прошло зря. Малфоя в мыслях не было — хотелось убрать его прочь даже оттуда, вместе с чувствами, помешавшими добиться правды.       Это удавалось лишь до тех пор, пока Поттер не почувствовал в руке пойманную им по глупости книгу. Она послужила отличной приманкой, достойным ответом на его собственный блеф, заставивший Драко поверить, что зелье есть лишь у Гарри.       — Да он просто издевается! — Поттер изо всех сил отбросил том в сторону — проскользнув по полу, тот несколько раз ударился о ножки стульев, медленно останавливаясь у самого выхода. Из него вылетели какие-то бумажки, но Гарри не обратил на них никакого внимания.       — Эта чёртова книжонка — всё, чего я заслуживаю после этих сцен?! — последний раз крикнул он в камин, отходя и сбрасывая на диван палочку. Его трясло — то ли от подступавшего чувства прежнего опустошения от бессилия, то ли от остатков ярости, не желавших так просто отпускать, но вынужденных отступить в сторону под ощущением усталости, боли в горле и оцарапанной Малфоевскими ногтями руке. Пальцы, почувствовавшие последнее грубое прикосновение Драко, обдавало особо ощутимым холодом, перекрывающим слабую назойливую боль от пары крохотных неглубоких царапин.       Исчезнувший шлейф аромата мяты заставил полностью понять — всё кончено. В тот же миг пустота в груди вернулась на своё место, жадно глотнув осколки растоптанных чувств.       Поттер угас так же быстро, как загорелся, подходя плохо слушающимися ногами к дивану и почти падая на него. Он резким движением стащил с волос собирающую их резинку — длинные пряди рассыпались по щекам, когда Гарри склонил голову, прячась за ними.       Тишина Гриммо давила. Не верилось, что еще несколько часов назад Малфой был в своей комнате, и у гриффиндорца был шанс всё у него разузнать. Его последнее «Прости», повторяющееся затухающим эхом в голове, было единственным, что выделялось из внутренней пустоты, занявшей своё уже привычное место и, кажется, углубившейся еще на несколько бездн.       Хотелось спрятаться. Две минуты прошли часами. Последний крик уже казался ненастоящим, равно как и образ Малфоя, шагающего в камин.       Неужели было действительно так сложно заставить его заговорить? Быть может, и нет, будь Драко кем-то другим…       Головная боль усилилась, когда Гарри услышал шипение со стороны камина. Он вздрогнул, мигом поднимая голову и чувствуя, как внутри всё застыло, покрывшись льдом.       Тот мигом растаял, когда Поттер разглядел переступающую через решётку фигуру, напоминающую по очертаниям мантии летучую мышь.       У Гарри уже не было ни сил, ни желания, ни достаточных эмоций, чтобы на основе их задать Снейпу вопрос о том, что он тут делает. Закрывая глаза, он услышал режущее тишину:       — Кажется, кое-кто не удостоил Вас вежливым отбытием…