Проклятие кровавого цветка

      Выложенная темным камнем тропинка блестела от растаявшего снега, мелкой трухой спускавшегося на неё пару часов назад. В воздухе витал тоскливый запах зарождения весны, а влажность дороги подчёркивалась полупрозрачными солнечными лучами, чей схожий с лимонным цвет прорывался сквозь тяжесть и угрюмость висящих под небом, напоминающих клубы густого дыма туч.       Когда Поттер последний раз выходил на улицу, та еще напоминала о недавно минувшем феврале. Вышагивая по тянущейся к Мэнору дорожке, Гарри в глубине души мечтал вернуться в этот месяц, начало и середина которого вопреки своей погодной мрачности пестрила для него яркими красками, неведеньем, и весёлостью Малфоя, с которым он тогда часто проводил время.       Вылавливая из-за ограждаемого деревьями поворота высокий забор поместья, сдавливаемый с обеих сторон живой изгородью, Поттер попытался отвлечься от угнетающих мыслей, обернувшихся видениями по поводу того, что произойдёт, когда он будет вынужден войти в чужой дом.       Гарри крепче сжал ручку старого школьного чемодана, еще хранящего чары незримого расширения и наполненного малфоевскими книгами. Чтобы ненадолго отвлечься, он переключился на ближайшие к нему нейтральные воспоминания.       Во время ожидания вечера к нему неожиданно постучалась в окно сова. Гарри узнал сипуху Гермионы, и был вынужден постараться прочитать письмо, пусть даже пришедшее к нему невовремя. Хотя Поттер силился сосредоточиться, он бессознательно желал как можно скорее избавиться, отвязаться от заполненного мелким почерком подруги пергамента. Поняв на середине письма, что уже не усваивает ни слова, он тут же забросил идею с немедленным прочтением написанного друзьями…       Деревья перестали скрывать поворот, стоило Гарри шагнуть в его направлении. Он опустил глаза, глубоко вдыхая влажный воздух и готовясь к тому, что скажет чугунным воротам, чья падающая в его сторону вытянутая тень делала их подобными неприступной крепости. Поняв, что еще метр — и он окажется в зоне видимости старинной магии, Поттер остановился, подняв голову.       Он вгляделся в высокую, схожую с настоящей стеной живую изгородь, игнорируя ворота, перечёркивающие своими прутьями здание Мэнора. Вечнозелёные ровно постриженные кусты кое-где просвечивали, открывая почти неразличимую часть садовой дорожки за ними. Сжав в кулак свободную руку, Гарри шагнул вперёд, едва не вздрагивая от лязгающего неживого голоса. Ворота засекли его.       — Цель визита? — отдалось дребезжанием в ушах. Поттер невыразительно выдал готовый ответ.       — Мне нужно вернуть в Мэнор малфоевские книги, — Гарри в ожидании возвёл прежде потупленный взгляд на чугунные потёртые решётки. Они оставались неприступными.       — Цель визита? — повторили врата. Поттер нахмурился, сжав губы в тонкую линию. Магия наверняка слышала его. И ответ её не устроил.       — Проверка состояния Нарциссы, — последовала вторая попытка.       Это тоже оказалось безуспешным. Гарри зажмурился, морщась, когда знакомые звуки в третий раз потревожили слух.       — Цель визита?       Услышав заветную тишину, Поттер открыл глаза. Он был бы рад сейчас встретиться со взором высокого забора, если бы тот у него был.       Подумав мгновение, Гарри устало вздохнул.       — Мне нужно поговорить с Драко Малфоем.       Не успел он договорить фамилию последнего, как послышался тяжёлый гулкий скрип, сообщающий о медленном открытии преграды. Поттер подавил желание отступить, дождавшись, когда путь к дому будет полностью открыт.       Набрав воздуха в грудь и поправив чемодан в правой руке, гриффиндорец размашистым шагом переступил условный порог, прочерченный в его воображении. Оставалось лишь как-то добиться открытия главного входа…       Гарри дёрнулся, когда двустворчатая дверь распахнулась, стоило подступить к паре низких ступеней, держащих дом на возвышенности. Сбросившая с себя тень знакомая фигура предстала ровно перед ним. Драко глядел на него сверху вниз, перекрыв бледность привлекающим внимание непроницаемым выражением лица.       Сердце Поттера пропустило удар, после попытавшись пробиться сквозь грудную клетку.       — Ты ведь знаешь, что делаешь, верно? — звучание чужого голоса для Гарри не поддавалось описанию. Такой оглушительно-умиротворённый, лишённый резкости и отточенности, он был для него звоном колокола в ушах.       Поттер на одеревеневших ногах преодолел две крохотные ступени. Глаза Малфоя теперь были на уровне его собственных.       — Ты ведь знаешь, что происходит, — таким же звонким спокойствием ответил на поттерские шаги тот.       — Знаю, — не чувствуя ни губ, ни языка, молвил Гарри. — Поэтому я и здесь.       В лице Драко что-то дрогнуло, и он отступил назад, невесомым движением руки с палочкой закрывая вход за преодолевшим его Поттером.       — Я ждал, что ты придёшь после всего, — до Гарри донеслось дуновение сквозняка, что принёс резкое закрытие дверей. Малфой отвернулся, пряча впереди прежде сложенные за спиной руки. Впереди открывался наполненный старыми портретами коридор, проводящий к вестибюлю.       Когда Поттер был здесь раньше, живые картины, пристально его изучавшие, приковывали к себе почти всё внимание, но теперь он будто ослеп, среди таившейся меж высоких стен тени ориентируясь лишь на стоящего впереди Драко и его голос.       — Хочешь увидеться с Нарциссой? — отсутствующе поинтересовался он. — Не зря же ты сказал об этом воротам.       — Извини, — осмысление собственной речи вернулось к Гарри обратно, — я пришёл в первую очередь к тебе. И хочу говорить с тобой.       Поттеру показалось, что плечи Малфоя поникли, но тот уже двинулся по узкому коридору, удаляясь прочь от сгустившейся в нём темноты. Гарри автоматически последовал за ним, вслушиваясь в глушащиеся плотным ковром шаги.       Драко остановился в фойе, не поворачиваясь к Поттеру, то ли поджидая его, то ли просто размышляя.       — Тогда направимся в библиотеку, — констатирующе выдал он. — Как раз оставишь там книги.       Его манера речи отдалённо, но еще походила на ту расслабленную, что завораживала Гарри чуть более полумесяца назад. Сейчас от неё заметно веяло усталостью, отражающейся в отсутствии чёткости. Хотя Малфой говорил отрывисто — это явно было плодом попытки вернуть себе давно утерянный говор, с которым он обращался к Поттеру в их первые встречи в прошлом году.       Всё это вселяло в поттерское, и без того слегка ноющее, сердце часть утяжеляющей тоски.       Воспаряющее к высокому потолку эхо стука подошв о ступени вводило Поттера в подобие транса. Он предпочитал не смотреть по сторонам, боковым зрением улавливая шагающего впереди Малфоя. С ним подъем на второй этаж казался вечным…       — Не тяни, — Гарри поднял голову на Драко — тот, по-прежнему преодолевал ступени, даже не обернувшись, когда заговорил. — Ты же теперь знаешь, что настоящее проклятье лежит на мне. Я слушаю.       Поттер почти не расслышал последнего — на него словно выплеснули огромный чан ледяной воды, от холода которой и содрогнулось сердце. Он не думал об этом прежде, но прямое признание из уст самого Малфоя звучало гораздо хуже собственных мыслей даже с учётом того, что в них Гарри не сомневался. Он на секунду прикрыл веки, проходясь свободной рукой по перилам и успокаиваясь.       Уже прошли мимо открытой части второго этажа, углубившись в правое крыло дома, где находилась библиотека. Малфой отпирал её своим причудливым магическим ключом, когда Поттер решился последовать его совету.       — Почему ты не сказал мне? — даже в настолько очевидном и ожидаемом вопросе Гарри не смог скрыть проявления внутренней дрожи — её выдала неровность тона.       Рука Малфоя, вынимающая ключ из щёлкнувшей замочной скважины, замерла, а он сам двинулся, собираясь повернуться к Гарри, но передумал, вновь замирая.       — Ты бы не помог мне.       Грудную клетку Поттера словно пробили чем-то тупым, но достаточно тонким, чтобы с точностью ударить по уязвимому месту в сердце. Как Драко мог так говорить?       — Откуда тебе знать? — вся острота испытанной боли вырвалась с неожиданной звонкостью голоса, которым Гарри произносил это. Он чувствовал себя стеклянным бокалом, дребезжащим от сильного удара по столу, настолько неприятной и характерной была пробравшая дрожь.       Малфой не среагировал, пряча вынутый ключ обратно в карман и протягивая освободившуюся руку к двери. Поттер был уверен, что Драко видит его взор, выискивающий малейших намёк на объяснение в одном только виде слизеринца, пока еще способного держаться прямо и не выражать эмоций. От самого факта, что Малфой еще старается скрыть от него что-то столь фундаментальное, Гарри становилось еще хуже.       Драко перешёл порог, но сам Поттер последовал за ним, лишь выждав паузу, в которую Малфой оставался отвратительно недвижимым. Как только дверь библиотеки закрылась, заперев их в царстве пыли и книжных стеллажей, Драко шагнул навстречу Гарри, чуть склоняясь, чтобы перенять у него чемодан. Пальцы Поттера, держащие ручку, сразу разжались, но перед этим Гарри успел ощутить холодок около своей ладони, исходящий от чужой руки. Он так давно не касался её…       Со стуком чемодан опустился на ближайший стол, стоящий в ряду с другими, местами делящими пространство между полок со старинными фолиантами. Движение, напоминающее нажатие пианистом черно-белых клавиш, заставило портфель раскрыться с характерным глухим звуком. Пока Малфой заглядывал внутрь, Поттер был не в силах оторвать взор от его заострённого профиля, особенно чёткого в свете, исходящем от прикреплённых к стеллажам канделябров, огонь свеч которых отдалялся на пару сотен метров вперёд, в итоге утопая в пускаемой полками тени.       — Ты уже не помнишь, каким был вначале? — Драко еще не поворачивался, вручную начиная выкладывать книги на стол. Услышавшего его интонацию Гарри тронуло сомнение, и он напрягся, предчувствуя неладное. Он был прав — дальше Малфой продолжил более отрывисто.       — В тебе была львиная гриффиндорская доля старой неприязни, разве нет? — манера слизеринца стала жёсткой, и брови Поттера слегка сдвинулись вопреки первичной растерянности. — С самого начала ты чётко очертил границы — ты поможешь только моей матери, потому что именно у неё ты в долгу, и именно она спасла тебе жизнь.       — Но… — Гарри тут же умолк под давлением непривычно хлёсткой речи.       — Неважно, что позже ты сам эти границы и разрушил, — Драко убавил холодность и громкость, поняв, что Поттер больше не собирается его прерывать. — Первее всего ты их воздвиг. Тебе следовало бы помнить об этом. Ты бы не помог мне.       Краткие и ясные предложения заставляли Гарри чувствовать, что ему наносят быстрые и точные удары в самые уязвимые места, прячущиеся где-то глубоко в поглотившей внутренности пропасти за грудной клеткой. Короткая передышка дала шанс отогнать эмоции, чтобы отыскать в архивах памяти что-то, противоречащее малфоевским утверждениям. Поттер сглотнул, неслышно вдыхая отдающий запахом ветхих страниц воздух.       — Однако твоя ложь была подготовлена еще раньше, — его уверенность была столь же тверда, сколь и убеждение Малфоя в собственных словах. — Не думай, что я не помню. Ты заранее знал о той ложной картине, которую представил мне.       Руки Драко, чьи кончики пальцев только что скользнули по одной из кожаных потёртых обложек, медленно выпустили фолиант на образовавшуюся на столе небольшую стопку. Несложно было понять, что он был готов к возражениям.       — Ты не явился на суд еще раньше моей лжи, — спокойней, чем ранее, парировал он, и Поттер прерывисто вздохнул. — Дважды. Ты никогда не брал ответственность за это, считая, что у тебя была причина. Но и её ты выдал гораздо позже того, как я погрузился в недомолвки. Ты — не тот сейчас, — последняя фраза успела зацепиться эхом за мысли Гарри. — Можешь мне не верить. Но тогда ты бы не стал помогать мне.       Движение светлых ресниц сопроводил обратившийся на Поттера, почти неузнаваемый серый взор. Он стал слишком тёмным, будучи абсолютной противоположностью той светлости и отражающей всякую теплоту прозрачности, что некогда искрилась в глазах Драко. Те ныне были слишком глубокими из-за покоившегося там мрака. В нём Гарри не мог разглядеть почти ничего. Он опустил собственный взгляд в пол, против воли слыша, как слова Малфоя вновь повторяются в оставленных наедине с тишиной ушах.       Он уже забыл о той стороне, что проявлял в прошлом году, преисполненный застарелых и внушающих неприязнь образов, связанных с Драко. Он забыл о злостном раздражении, что беспричинно преследовало, пока Малфой старался быть вежливым и не занимал лишнего времени, видя, как Поттеру неприятно его общество. Гарри забыл, что его «сеансы» курения стали учащаться именно благодаря Малфою, забыл о той досаде, преследовавшей его первые дни после решения на повторном суде о том, забыл, что когда-то образ сидящего перед камином в гостиной слизеринца был поводом закатить глаза и запереться у себя в кабинете, а любая оплошность Малфоя возводилась в абсолют…       Понимание того, что Драко в своём заявлении прав, вскрыло когда-то коряво зашитую примирением и простым рукопожатием рану на сердце. Терзая её, оттуда вырвались, словно выпотрошенные, старые и давно уже неиспытываемые оттенки ненависти. Поттер не смог ощутить их черноты, давно удобно забывшейся им, но вместо этого он отчётливо почувствовал, как при каждом новом вздохе содрогаются края рваного ранения.       Голос Малфоя кое-как привёл в себя — Драко различил в лице Гарри нечто, свидетельствующее, что тот стал осознавать.       — Зачем мне было говорить тебе? — Поттер едва видно качнул головой из стороны в сторону. — Если бы я всё рассказал — ты мог бы просто уйти, — Гарри сглотнул, тщетно стараясь убрать сухость в горле — он находился под впечатлением, что медленно проваливается под землю. — Уйдя, ты бы оставил не только меня, но и мою мать. Ты думаешь, я бы стал рисковать ею?       Конечно, Малфой бы не стал. От этого Поттеру становилось еще больнее. Будучи в отчаянии от факта только раскрывшегося обмана он не мог понять его мотивации до последнего. Он настолько сосредоточился на Драко, что и не подумал включить в цепочку рассуждений сторонние факторы или людей — тем более, себя самого. Было так глупо, что Гарри по привычке стал смотреть лишь на Малфоя, не представляя себе обстоятельств, что могли бы подтолкнуть ко лжи.       — Гораздо безопаснее было объяснить наличие у меня спасающего мать цветка так, как я это в итоге сделал.       Поттер чувствовал себя по-настоящему ужасно. До этого он мог закрываться от боли, обвиняя Драко без знания его мотива, но теперь, ощутив нежеланную причастность…       — Но после… Почему, почему ты не рассказал мне потом? — поднимая голову и больше не будучи способным к скрытию взбунтовавшихся и безумно давящих эмоций, Гарри хотел, чтобы вновь обративший своё внимание к книгам Малфой посмотрел на него. Как бы плохо не было от тёмного взора некогда серебристых глаз, он хотел, чтобы те наблюдали за ним. Он хотел, чтобы они видели его, хотел, чтобы Драко перенимал на себя его чувства так же, как Поттер постарался перенять на себя его.       — Я знаю, я был плохим человеком, — Гарри не слышал, как дрожит и срывается на отчаянную тонкость голос — да и ему теперь было всё равно. — Но я надеялся, я думал, что в твоём мировоззрении, как и в моем, всё изменилось, что ты также доверяешь мне… Мне пришлось понять, что ты был не тот. Я… Я всё еще считаю тебя совершенно другим человеком, разве ты не… тоже?..       Поттер едва не задохнулся, когда при очередном вздымании груди внутри неё так же резко поднялся переполненный окровавленными осколками вихрь. Поднялся безумно высоко, достигнув горла и едва не заставив закашляться.       — Посмотри на меня, — просительно выдавил Гарри. — Почему?..       Шорох одежды при повороте Драко был схож с белым шумом. Почти мраморное, лицо того не изменилось, но в одно мгновение приняло до ужаса усталое и измождённое выражение, при этом полное скрытой, но почти непоколебимой стойкости.       — Потому что я понял, что мне уже никто не сможет помочь.       — Что?..       Поттер почувствовал, что не может дышать. Ранее бурлившие внутри осколки вместе с ошмётками остальных эмоций замерли, замёрзнув под действием того холода, что настиг Гарри, когда краска за долю секунды отлила с лица. Поттер вмиг ощутил, что находится где-то на дне, столь глубоко, что давление воды готово навалиться на него с силой, способной превратить в ничто.       Слух Гарри запоздало донёс до него искажённый голос Малфоя. Он сперва почудился таким нечётким и глухим, что Поттер почти поверил, что находится под водой.       — За минувшие два дня ты уже мог понять. Та книга, о ритуалах. Ты наверняка задумывался над тем, что я дал тебе изменённую копию, — Драко вздохнул, словно сбрасывая этим тяжесть своего поступка. — Болезнь матери наступила раньше моего проклятия. Я перерыл всю библиотеку сперва в поисках спасения для неё, а после и для себя. Здесь нет ничего, что могло бы мне помочь… И нигде нет, ведь я не ограничился исследованиями Мэнора. Том, что передала мне моя мать, и о происхождении которого я до сих пор не имею и малейшего понятия, был тем, в чем можно было найти нужную информацию. Думаю, ты понял, что она должна была быть на вырванных страницах. Они и были моим последним шансом.       Когда Малфой выговаривал это, Гарри уже был способен слышать его также, как до этого. Но от этого услышанное лишь стало страшнее. В противоположность обуявшему холоду по глазам ударил неясно откуда взявшийся жар.       — Нет… — Поттер всё еще чувствовал себя где-то на глубине, пугающе огромной, неизведанной и полной мрака. — Неужели ты так просто?..       Он не мог продолжить. Он не мог просто произнести то, что ужасающим чудищем нависло над ним, подплывая всё ближе. Он не мог озвучить вызывающую всепоглощающий испуг мысль. Язык застыл во рту, словно онемев.       — Да, я умру, — Драко повернулся к гриффиндорцу всем телом. Колеблющийся нечёткий свет за его спиной очерчивал исхудавшую, неспособную быть прямой фигуру жёлтым контуром, своей плавностью напоминающим о малфоевском спокойствии. Оно было тем, что ужасало Гарри больше всего. Голос Драко, говорящего о собственной смерти, не дрогнул даже без его усилий, движения слизеринца оставались плавными и слегка заторможено-усталыми, лицо без маски жёсткой непроницаемости открывало смирение.       — Я готов к этому больше, чем ты думаешь, — подтвердил Малфой то, о чем кричал его вид. — Мне пришлось с этим примириться после того, как и замять тему с книгой.       В глазах у Поттера поплыло, будто расплавились линзы очков, опаляя глаза, а при моргании ресницам стало мокро. Выходит, Драко всё так давно знал… Выходит, все те радостные моменты, когда он улыбался, касался Гарри, разговаривал с ним так легко, так расслабленно, порой шутя, он знал… Он знал и был уверен в том, что совсем скоро умрёт.       Покрывшиеся плотным полотном глаза, пока способные удерживать всю влагу слез, не могли различить ничего вокруг.       Гарри потому и не знал, как Малфой смотрел на него, как твёрдое смирение медленно растворилось в смягчившихся чертах лица.       — Помнишь Рождество? Тот вечер, когда мы пожали друг другу руки? — Гарри не мог кивнуть, но он помнил каждый мало-мальски хороший день, проведённый с Драко, так досконально, как ничто другое. — Мы говорили о вырванных страницах, — изложение мыслей Малфоя стало заметно размереннее и тише. — В тот день вскрылось, что ты не был таким плохим, каким я тебя считал. Может, извинись ты за большее, за то, что не пришёл на суд первые разы… Пойми ты все последствия этого, тогда бы… Я… я мог рассказать тебе, — признание Драко лишний раз полоснуло по сердцу. — Но не позже того, как понял неизбежность исхода, указанного в строчках о проклятии… И я… понял его незадолго до праздника.       Поттер моргнул, и единственная слеза скатилась по его правой щеке, опаляя своим жаром и оставляя быстро сохнущую дорожку на пути к подбородку. Он смог видеть, когда глаза не выдержали скопления солёной жидкости, перестав её останавливать.       Малфой уже вышел из его поля зрения, шагнув вперёд. Гарри не посмел шевельнуться, когда чужая ладонь легла на его плечо. Он никогда раньше не ощущал её прикосновение таким стойким, реальным, прочувствовавшимся во всей подробностях — от касания самых кончиков пальцев до плотного прилегания опустившейся на него ладони. Та была холодной. Она мелко дрожала, и стало понятно, почему Драко до этого старался прятать или занимать чем-то руки.       Поттер сомкнул веки, когда вместе с еще одной слезой, опустившейся по щеке протоптанной дорожкой, ухнула в небытие пустота в груди, оставив после себя все когда-то ощутимые им радостные воспоминания и эмоции, на которые накинулись осколки неизвестного, когда-то хранящего их сосуда. Тот каждой частичкой разбитого впился в берегущееся в памяти Гарри тепло, раньше преследовавшее при нахождении рядом Малфоя.       Он глубоко вздохнул, сразу пожалев об этом — лёгкие переполнились запахом мяты, еще никогда не бывшим в восприятии настолько отчётливым и резким. Драко всё еще принимал зелья — так много, что Поттер без абсолютных усилий при вдохе почти задохнулся в остававшимся ароматизатора запахе. Так много, что самое редкое побочное действие в виде тремора теперь преследовало Малфоя постоянно.       Гарри не понял, как его собственная ладонь потянулась к руке Драко, чтобы попытаться её сжать — так хотелось коснуться, впервые за долгое время, так хотелось с помощью хоть самого незначимого контакта почувствовать Малфоя рядом с собой несмотря ни на что…       Это желание проявилось тогда, когда на лице Поттера обсохли немногочисленные слезы, и перестали выступать новые. Тогда, когда Драко, поняв намерение Гарри, отдёрнул свою ладонь, пройдя еще пару шагов за спину Поттера и снова отстраняясь.       Гарри на секунду зажмурился, сжимая зря протянувшуюся руку в кулак и понапрасну стараясь согнать тупую ноющую боль с сердца. Кроме как взять чувства под контроль, ему не оставалось ничего. Но он понимал, что если повернется к Малфою, это у него ни за что не выйдет.       — Для чего тебе уезжать? — голос Поттера охрип, но он мог обойтись и без его усмирения. Все усилия сейчас были направлены на то, чтобы вернуть себе хоть часть способности мыслить — в последние минуты он погрузился в эмоции так глубоко, что оставил на поверхности их океана всю логику и все ранее возникавшие на почве логики вопросы.       — Я не хочу, чтобы моя мама или эльфы увидели здесь моё тело. Я не хочу, чтобы, пока я еще не окоченею, кто-то понял, что я убил себя сам.       Гарри снова будто оглушили, когда он услышал, что Драко говорит о своей смерти, буквально считая себя просто телом. Из-за перекрывания чувств ему стало буквально тошно. Его мутило от понимания позиции Малфоя и её проявлений.       — Ты думаешь, всем было бы менее больно, увидь они внезапно заметку о тебе в газете? — Поттер сглотнул появившуюся во рту каплю слюны, увлажняя горящее и пересохшее горло. — Ты думаешь, узнай кто-то обо всем от других лиц, было бы лучше? Думаешь, мне было бы менее больно?.. — он не осознавал, что его речь стала более громкой, ярко блеснув в последнем восклицании.       — Да, — при чуть более отрывистом, нежели прежде, ответе Гарри сжал губы. — Иногда лучше пребывать в неведении.       Поттер, не выдержав, резко развернулся. Драко буквально собирался сбежать, чтобы втайне умереть в другой стране. Бесполезно было стараться мыслить рационально тогда, когда он сообщал ему подобные вещи.       — И ты бы предпочёл, чтобы это неведение касалось и меня? — что-то дрогнуло в пространстве, когда Гарри выпалил это. Он не кричал, да и не собирался, просто бы не смог, однако голос приобрёл звучность, обычно отнюдь ему не свойственную.       Драко молчал. Поттер был уверен, что он отзовётся утвердительно, был уверен, что он хотел это сделать. Но Малфой молчал, нервозно обхватив одну руку другой в безуспешной попытке сдержать общую дрожь. Драко хотел выговорить «Да», но не мог. Он хотел солгать даже самому себе…       — Ты… — только начавшие высыхать глаза вновь обожгла горечь слез. — Неужели ты даже не хочешь, чтобы кто-то был рядом?..       — Хочу, — Поттер снова не мог видеть, но он слышал чужой выдох. — Может… — у Малфоя самого взметнулся к чему-то тонкому и обрывистому голос, хоть он и мгновенно вернул ему контроль. — Может, поэтому, а не потому, что ложь начала вскрываться, ты всё знаешь…       — Если так, то почему ты отдёргиваешь руку? — Гарри не ошибался, думая, что сейчас его тон был особенно оскорблённым и слабым. Ему по-прежнему было всё равно, и он не собирался ничего прятать лишний раз.       Поттер поднёс тыльную сторону ладони к глазам, вздёргивая подбородок, чтобы взглянуть Драко в лицо. Ему было ужасно плохо, но он не хотел прятать взор за слезами, не хотел видеть расплывающейся из-за них картинки, за которой от действительности всё равно не спрятался бы.       Малфой слишком быстро отвёл взгляд, слишком быстро захотел отвернуться, хоть и тут же сдержал попытку так скрыться от внимания Гарри. Драко на мгновение закусил губу.       — Потому что… боюсь, — выпалил последнее слово он, словно выплёвывая, отбрасывая его прочь в нежелании видеть. Малфой не смог выровнять тон, и речь исказилась хрипотой.       Поттер выловил это сразу же — вся боль внутри теперь обострила его желание и способность высмотреть в Драко любую истинную эмоцию, любое его настоящее чувство, которые он так старательно удерживал в узде неясно для кого и чего.       — Я не могу подпускать тебя к себе слишком близко.       Гарри издал что-то, граничившее со смешком и всхлипом.       — Да какой в этом смысл, когда ты всё равно?!.. Когда ты?.. — Поттер отчаянно ухватил ртом воздух, стараясь не повредить голос, готовый сорваться даже без крика, от одной лишь острой жгучей горечи, подступающей к нему от горла.       Малфой резко мотнул головой, сцепляя руки с еще большим рвением их усмирить.       — Нет. Ты не знаешь, о чем говоришь. Ты не знаешь! — восклицанием он не старался перекричать Гарри, и без того сразу умолкшего. — Ты не знаешь, как проклятие действует на меня. Не знаешь, что я могу видеть, как может обманывать меня мозг, какие убеждения оно может мне внушить… ты не знаешь, что я могу увидеть в тебе! — Драко запнулся, выравнивая дыхание и мельком бросая взор на Поттера. Он снова покачал головой, теперь медленнее и пугливее. Дрожь на мгновение перекинулась на всё тело Малфоя.       — Зелья не действуют! Я больше не могу разделять реальность и галлюцинации так чётко, как раньше. Здесь ничего уже не помогает, понимаешь? Ничего не может помешать мне наброситься на тебя в любую секунду, если на твоё место встанет что-то страшное!       — Проклятие хочет настичь тебя, не меня! — воззвал Гарри, для которого все переживания Драко меркли рядом с неприятием решения Малфоя отстраниться и смириться с происходящим.       — Кто сказал, что оно не попытается добить меня не только физически? — тени под глазами Малфоя углубились. Он действительно был серьёзен, действительно верил в то, что утверждал.       — Оно уже выдавало тебя за что-то иное, и у него получилось бы снова, если бы ты продолжил быть рядом!.. Не говори о том, чего не знаешь.       — Не пытайся меня защитить, не давая мне сделать этого самому, — мгновенно обронил первое пришедшее в голову Поттер, и попал чётко в цель. Было заострившееся вздёрнувшиеся плечи Драко медленно опустились, когда тот болезненно выдохнул, поднимая подбородок.       — Мне безумно страшно оставлять воспоминания, с которыми ты останешься, когда меня уже не будет. Мне страшно, что ты начнёшь прятаться в них — и чем их больше, чем я в них к тебе ближе тем дольше ты сможешь это делать. Мне страшно, что, умерев, я отберу у тебя слишком многое. Я не хочу… — он оставил крохотную паузу, расцепляя пальцы, — причинять тебе еще больше боли, чем уже есть.       Не выдержав вставшего молчания, Малфой отвернулся первым, проведя рукой по стоящему за ним столом, чтобы о тот опереться. Драко не просто устал, он был измождён — и чем больше он говорил, тем сильнее это проявлялось. Но Поттер чувствовал себя едва ли намного лучше.       Он представлял, о чем Малфой думает. Ему тоже уже случалось помышлять о чем-то схожем. О том, что если бы Драко просто отказал ему, не оставив никаких следов и не запираясь, им обоим было бы проще и легче. Было невыносимо понимать, что Малфой, заявивший о том, что заметка в газете о его смерти где-то далеко создала бы меньше боли и проблем, чем происходившее сейчас, быть может, говорил правду.       — Ты делаешь мне больно в любом из случаев, — глухо бросил в чужую спину Гарри. Его рука у кармана почувствовала в том полупустую пачку сигарет. Но сейчас было не время.       Поттер обернулся, взглядом ища место, где мог бы осесть. Стул у стола, где покоился не до конца разобранный чемодан, был тем, куда он устало опустился. Гарри глубоко вдохнул успокаивающий и почти неуловимый в шлейфе мяты запах плавящегося воска и пыли страниц.       Он оставил тему себя и Драко лишь потому, что понял, что Малфой всё из неё вычерпал, что он не зря отвернулся, этим ставя протыкающую дыру в груди точку в разговоре.       Гриффиндорец прикрыл веки, изживая зрительные образы из головы. Сердце всё еще болело, но на место слёз начало медленно подходить нечто другое — безысходность. Поттер не мог судить, что было хуже, пока полностью не прочувствовал всё — да и не хотел еще более углубляться в поселившуюся внутри тьму.       Он услышал тихие шаги около себя — Малфой подошёл к столу. Гарри при вдохе уловил запах мяты. Как же хотелось избавиться от въевшейся в него привычки всюду находить этот аромат…       Поттер не открыл глаза, улавливая звуки того, как перекладываются книги из его чемодана в отдельные стопки. Хотелось больше вообще не размыкать веки. Быть может, уснуть здесь навечно, зная, что Драко рядом, пускай даже и…       — Твоя мать знает? — Гарри неохотно раскрыл веки. Он тут же увидел, как фигура Малфоя отбрасывает в его сторону болезненно вытянувшуюся тень, и ему на мгновение захотелось вновь погрузиться в царство тьмы.       — Понятия не имею, — в голосе Драко больше не слышалось эмоций.       — Что? — Поттер почти не удивился, лишь хотел разрешить оставшиеся вопросы хоть как-то. Малфой, по-видимому, понявший это каким-то внутренним нутром, медленно выдохнул, готовясь к новой стадии походившего на допрос разговора.       — Она передала мне книгу о ритуалах, помнишь? — со вздохом Драко вернул себе часть прежней чёткости, граничащей с теперь более шатким спокойствием. — Она хотела, чтобы именно её я прочёл. Может, она на самом деле знает, хотя я старался не оставлять никаких следов…       Над этим Малфой действительно мог постараться… В памяти всплыл образ того, как Драко в одну из первых прошлогодних встреч просит не упоминать проклятие при Нарциссе, мотивируя это тем, что такая информация может слишком встревожить её, в будущем особенно пагубно сказавшись на течении болезни. Гарри с горькой иронией хмыкнул.       — В любом случае, она не должна знать.       — Ну конечно… — почти неслышно подпел Поттер, в следующую же секунду чуть повышая тон. — И тебе даже не будет больно, когда она, узнав всё, возможно, снова сляжет с какой-то болезнью?       Он не понял, отчего его потянуло сказать это. Может, сработала в извращённой форме защита — Гарри казалось, что Малфой чувствует гораздо меньше него. Пускай даже часть эмоций прорывалась через его смирение и спокойствие, Поттеру всё равно казалось, что внутри Драко раздирает гораздо слабее, чем его. И ему сейчас было не до того, чтобы думать, что это может быть не так.       — Мне?.. — тон Малфоя изогнулся, преобразился в совершенно новом, неуловимым в такой короткой фразе выражении. — Ничего хуже этой болезни и её затянувшейся стадии уже не будет, — отрезал он. — И тем более, — хотя не считаю это оправданием — мне тогда уже больно не будет.       — Прекрати!. — вырвалось у Гарри, и Драко вздрогнул. Поттер, ощущая подступление новой волны эмоций, дёрнулся, рефлекторно поднося руки к глазам и запуская ладони под очки. Он, содрогаясь всем телом и душой, громко вздохнул.       — Прекрати говорить об этом!.. — Гарри поджал губы, кончиками пальцев вцепляясь в собранные в хвост волосы. — Хватит… Хватит каждый раз так снисходительно упоминать… это.. Прошу тебя, перестань…       Поттер, в отличие от Драко, действительно не мог произнести даже самого слова «смерть» по отношению к последнему. Малфой же так спокойно вплетал её в свои мысли, так естественно говорил о ней, словно это его совершенно не касалось, словно это что-то совершенно будничное, обычное. Вероятно, таким оно для него уже и было, но для Гарри каждое напоминание пронзало сердце всё новыми иглами — каждый раз по одной, больше и больше, пока оно не разорвётся на части…       — Прости.       Поттер, закрывшись, чтобы сохранить в себе хоть какие-то остатки разума, не видел, как замер на месте Малфой, глядя на него нечитаемым взглядом. Каким бы он не смотрел, Гарри отчётливо ощущал, что с ума сходит сейчас не Драко, а он.       — Ты можешь не понимать меня, — Поттер почти не слышал Малфоя, который впервые за весь диалог говорил действительно мягко, даже старался делать это успокаивающе, что всё равно не помогало, а вгоняло Гарри кол в грудь с новой силой. — И это твоё право — я не буду заниматься твоим переубеждением… Всё, что я могу — ответить на твои вопросы, моя задача сейчас заключается лишь в этом…       Поттер резко помотал головой, отнимая руки от глаз, но всё еще не решаясь их открывать.       — Не всё, — рывком возразил он. — Не всё!.. Позволь мне быть рядом, — он повернулся на стуле, со скрежетом проехавшимся по паркету, и заглянул вновь поблёскивающим от влаги взором в лицо Малфоя. Тот не успел отвернуться. Он всё еще не мог двигаться после долгих нескольких секунд. Он не мог выговорить простое «Нет».       Драко почти невидно повёл подбородком из стороны в сторону, и Поттер до боли закусил губу, медленно отворачиваясь.       — Тебе будет больнее, — тон Малфоя был пропитан чем-то убеждающим, но будто бы не Гарри, а его самого.       — Ты — дурак! — выкрикнул Гарри, вставая с места — этот крик был единственным, на который бы его хватило и который он мог себе дозволить. — Мне уже больно так, что самому в могилу лезть хочется!.. Мне уже…       — Тогда отпусти меня, — речь Драко в мгновение затвердела, при этом исказившись чем-то дрожащим и просительным. — Отпусти меня от себя. Оставь меня в покое.       Поттер впервые за всё время отвернулся. Он выпустил последнюю свою силу на последний крик, последний рывок. Всё было бесполезно.       Гарри, не глядя на Малфоя, вышел в коридор. Ему нужно было побыть одному. Пусть Драко раскладывает книги хоть вечность…       В голове было пусто. Всё самоощущение скопилось в груди, где набравшая силу в одиночестве безысходность стала заполнять, засасывать в себя все внутренности. Хуже, чем пустота. Хуже, чем эта спрятавшая всё в неизвестности чёрная дыра. Безысходность была подобна чему-то более плотному, вязкому, тому, из чего оставшимся внутри неё воспоминаниям и эмоциям нельзя было просто выпорхнуть, чему-то, что даже по собственному желанию не могло полностью освободить то, что поглощало сейчас.       Поттер не знал, сколько он так стоял. Не знал, сколько времени прятался в тени безоконного коридора, сколько терпел взгляды старинных живых портретов, некоторые из которых переговаривались, пуская по всему дому шелестящий шепотливый шум.       Дверь несмело приоткрылась спустя вечность.       — Я пойду к Нарциссе. Нужно взглянуть, как она — Снейпу будет полезна информация о действии зелья.       Гарри почти не видел, как Драко кивнул. При его появлении ложное, невероятно слабое и шаткое ощущение, что всё недавно произошедшее в библиотеке было в параллельной реальности, закрепилось, соскребая из пока оставшихся в целости внутренностей в груди неясное подобие силы. Силы, которая нужна была лишь до тех пор, пока безысходность бы не заглотила в себя всё.