Проклятие кровавого цветка

      — Я… здесь страницы о… — Гарри поспешно вернулся глазами к тексту листов, что только что читал. — О «ритуале, останавливающем поражающие ум проклятия»…       Сзади раздался громкий шорох. Поттер обернулся. По виду Драко, стоящего у одинокого стеллажа, можно было судить, что он чуть не выронил из рук книгу — он уцепился в самый её край кончиками пальцев, откуда она медленно, украдкой снова ускользала. Стараясь игнорировать чужой взгляд, Малфой сунул том на полку, шагнув к Гарри. Не успел тот повернуться, чтобы передать Драко найденный пергамент, как тот в мгновение ока выхватил его сам.       Поттер ожидал, что слизеринец начнёт пристально вчитываться в написанное. Однако тот лишь наспех просмотрел страницы, обратив больше внимания к их нумерации, коряво начерченной в углу каждого листа. Драко был крайне напряжён, что стало еще заметнее, стоило ему убедиться в правдивости слов Гарри.       Тот чувствовал себя также. Ранее притупленные и растоптанные, чувства Поттера вмиг обострились, и после осознания значимости выведенного на пергаменте он, наблюдая за Драко, готов был считать малейшую его эмоцию. Малфой замер, ухватился за крохотную стопку так крепко, будто держал в пальцах не бумагу, а безумно скользкую, спасительную неуловимую нить. Внутри Гарри застыл точно также.       Напряжение сковало всё тело, а безысходность, расползавшаяся в груди, резко окоченела, обратившись в ледяную глыбу и остановив отмирание всего счастья из связанных с Малфоем воспоминаний. Лишь одно вдруг тронуло теплом застоявшийся внутри колкий холод.       Надежда.       Поттер уже почти не ждал её. Остановившись на месте, он вновь не смог соображать, но зато легко уловил, как на худом заостренном лице Малфоя проступила задумчивость. За счет своей приспособленности к сложившейся ситуации он всё еще был тем, на чьи плечи возлагалось большинство мыслительных процессов, ведь ему их совершать пока было проще. Стоило Гарри отметить это, как Драко вдруг распрямился. Нашел в себе силы сделать это почти также, как раньше. Похоже, мысль о чем-то хорошем мелькнула среди непроглядного мрака не только для Поттера.       Гарри дёрнулся от следующего, слишком резкого малфоевского движения, но оно дало толчок к тому, чтобы прийти в себя. Драко мгновенным жестом достал из-за пазухи палочку и направил её в исходящий уличным светом проем за спиной Поттера.       — Акцио! — воззвал он.       Руки Малфоя еще сотрясал тремор, но это не было похоже на ранние попытки применить магию невербально или тихое бормотание словесной формы. Сейчас это звучало решительно, скорее даже уверенно.       Заклинание сработало с первого раза. Расслышав свист летящего через всю библиотеку предмета, Гарри поспешил отойти, встав напротив разделяющей проем стены. В комнату, рассекая пыльный воздух, едва не со скоростью гоночной метлы влетела книга.       Драко, отчасти неуклюже от волнения, ухватил её в воздухе свободной рукой.       Поттер, убедившись, что Малфой убрал палочку и страницы на стол, шагнул вперёд, чтобы поглядеть на призванный том. Драко уже раскрыл его, когда заговорил. Его тон не был ровным — вместе с надеждой пришло и новое беспокойство.       — Та книга о ритуалах, чью изменённую копию я однажды давал тебе… Я уверен, что те страницы из неё, — Малфой нервно облизнулся, увлажняя пересохшие губы и попутно выдыхая, чтобы уравновесить эмоции. — Я слишком хорошо её знаю, я перечитывал её множество раз… Я помню, какие по номеру страницы отсутствуют там, какой там почерк, и…       Драко вдруг умолк. Запнулся на полуслове, словно задохнувшись. Лицо даже в жёлтом сиянии огня восковых свечей вдруг стало казаться каким-то серым, приобрело сквозившее болью и осознанием выражение.       Это взволновало Гарри почти до колик, хотя он решил подождать, пока Малфой придёт в себя. Осуществление выбора становилось всё более сложным с течением времени, что тянулось с невыносимой неспешностью. Прошёл лишь с десяток-другой секунд, но Драко казался таким застывшим, что Поттер воспринял мгновения почти что отдельной жизнью.       — Найденные листы — страницы из того тома, так? — он думал, что озвученный вывод приведёт Малфоя в чувства. Вслед за этим и в самом Гарри могла потухнуть тревога за него.       Драко медленно кивнул. Поттер почти услышал, как он сглатывает — Малфою с трудом далось понимание чужого вопроса, пускай даже и риторического, направленного на разрушение тишины, а не на то, чтобы подтвердить очевидную догадку.       Гарри вздрогнул, когда его слух почти миновал, коснувшись будто лишь эхом, звук речи Драко — брошенная фраза, объясняющая его состояние, вырвалась у него чем-то виноватым, крайне тихим и тонким.       — Моя мать знает… она знает, что происходит…       Долетевшая до него запоздало, эта правда, вероятно, стала тем, что сделало Малфою так же больно, как он сделал Поттеру недавно. Однако последний успел ненадолго забыть о том, когда услышал пронзающий воздух голос.       Не успел он поёжиться, как послышался оглушительный в нынешней обстановке удар толстой кожистой обложки о каменный пол — Драко на сей раз впрямь выронил книгу, не сумев совладать с увеличившим силу в несколько раз тремором.       Гарри не мог свести с него взор, придавшись неясному забвению, чем-то невероятно тяжёлым приковавшим к месту. Посеревшее лицо Малфоя сменило цвет — покрылось багровыми пятнами, румянцем, расползшимся по области под тенями от недосыпа и напитавшим иссохшие тонкие губы. Белки глаз застлались покрасневшими сосудами, слившимися в единое красноватое полотно, когда Драко моргнул, и его взгляд застлался слезами. В обманчивом секундном блеске Поттеру показалось, что почти чёрная радужка на мгновение посветлела — бледные холодные искорки, теперь напоминающие иголки вместо праздничных огоньков, виденных когда-то давно, стали отражением испытанного Малфоем чувства.       Стоило Гарри разглядеть их, как Драко тут же поднял к лицу трясущиеся руки и вытер ими глаза, не давая жидкой солёной горечи вытечь из них и заслонив лицо. Малфой прерывисто заморгал, ощутив на веках дрожь собственных пальцев. Он поднял ладони еще выше, протягивая их к волосам, уже готовый в них вцепиться — он явно слишком смутно понимал, что делает.       Поттер, вернувший контроль над телом, не дал тому случиться. Не думая, он ступил к Драко ближе, оставаясь чуть позади, чтобы бережно взять его запястье и отвести от потускневших волос. Гарри понимал, что Малфой пока не мог как-то воспротивиться ему, — физически ли, или словесно, очередным ложным заявлением о том, что он в порядке — но как раз поэтому и не собирался делать слишком многого. Главным было не дать самому Драко сделать что-то с собой в приступе отчаянья.       — Если… Если она она нашла здесь эту… книгу… — Малфой вдохнул, что было созвучно со всхлипом. — Если она захотела отдать её мне…       Будучи ближе, Поттер без труда мог слышать захлёбывающееся дыхание и повторяющиеся звуки, когда Драко пытался что-то выговорить — получалось это с невиданным трудом, с никогда ранее не задевающими его речь запинками.       — Я понимаю… — Гарри поспешно увёл в сторону было взявшуюся за запястье Малфоя руку — его пальцы запомнили совсем слабое тепло, исходящее от вен, ударяющихся по подушечкам своей пульсацией. — Я понимаю ход твоих мыслей…       Он старался приложить больше усилий, но этого почти не требовалось — в любом случае слова Поттера звучали крайне мягко, успокаивающе, так, будто он стремился окутать Драко их неспешным произношением.       Но как не слыша, Малфой резко помотал головой, отрицая чужую правоту.       — Нет. Нет, не понимаешь… — он глотнул ртом воздух, словно утопающий, чтобы постараться успокоиться. — Она не просто знала, она… Я… видел, на полке… Там был план подготовки трав… для проведения ритуала. Они указаны на тех страницах. Это те… те цветы, что растут… росли здесь…       Гарри невольно покосился в сторону почерневших растений в вазах. Затем медленно перевёл взор на связки трав на столе.       Пока Поттер отворачивался, Драко сделал пару нетвёрдых шагов в сторону тумбочки, близкой к выходу из комнаты в библиотеку. Малфой упал на стул, находящийся рядом, и Гарри рывком к нему обернулся, заслышав скрежет проехавшегося по камню дерева.       Сердце сжали, словно тисками, ледяные оковы, когда он увидел, как Драко сгорбился, склонившись к коленям, на которые оперся локтями, образовав позу еще более неустойчивую из-за тела, поддающегося крупной дрожи. Малфой еще тяжело дышал, если это можно было так назвать, словно слова, сказанные Поттеру, разорвали ему изнутри горло. Смотря на это, Гарри боялся, что еще минута схожей со всхлипами одышки — и у Драко начнётся истерика.       — Она хотела помочь мне… Она хотела помочь, и болезнь подкосила её! Так не должно было быть!.. — он вцепился в волосы побелевшими пальцами, и тыльные стороны лёгших на голову ладоней исказились рельефом сухожилий. — Из-за того, что она узнала… Во всём виноват я!..       Поттер уже видел Малфоя плачущим. Тогда он думал, что ничего хуже самообвинений Драко и вида его сияющего от слез лица быть не может, однако он даже не представлял, как ошибался в тот вечер. Он понял это лишь сейчас, видя действительно самое худшее, что мог испытывать Драко.       Было удивительным то, что при этом тот больше не плакал. Слезы отступили, словно исчерпав свой запас на первых двух так и не укатившихся к подбородку каплях. Малфой почти не мог дышать — он хватал воздух то ртом, то носом, без какой-либо очерёдности вдыхая и выдыхая, иногда путаясь, выдавая наружу что-то хриплое и тонкое, как всхлипывание, но гораздо более сухое. Его освободившиеся пальцы сжимались в кулаки на собственных волосах, зажимая волосы так, что следовало лишь двинуть рукой не в ту сторону — и Драко бы вырвал с корнем целые пряди.       Его сгорбившаяся, до невероятного скрученная, ломанная и худая фигура, делающая его безумно маленьким, поразила Гарри так сильно, что он уже не решался ступать к Малфою навстречу, чтобы вновь предотвратить молчаливое саморазрушение.       Пока молчаливое.       Губы Драко рвано двигались в еще неслышных словах, спутанным неряшливым шёпотом проносящихся в футе от него, и дальше теряющихся, словно их и не было. Поттеру было страшно видеть его. Страшно стоять у Малфоя, выглядящего так, словно у него сейчас будет припадок.       Драко неимоверным усилием выпутал пальцы из волос, чтобы вытереть и без того сухое, хоть и болезненно покрасневшее лицо. Когда-то уложенные волосы теперь напоминали обрывки паутины. Он попытался встать, но, лишь приподнявшись, хрупкой марионеткой упал обратно.       Страх, было подступивший к Гарри, исчез без следа. Малфой бы ни за что не набросился бы на него. Напротив, сейчас он казался столь незащищённым, уязвимым, что всё, чему он мог бы навредить, крылось в нем самом.       — Ты можешь приходить в себя сколько потребуется, — Поттер не услышал неровности своего всё еще мягкого тона. — У нас хватает времени.       Он хотел бы верить, что прав в этом. Драко сдержанно, насколько позволяла это определить его дрожь, покачал головой. С новым выдохом, пронёсшимся по воздуху, словно лезвие, Гарри ощутил, как по сковавшему его внутри льду режет что-то такое же острое.       — Я никогда не приду… я… больше всего не хотел, чтобы она знала… Я так не… Но, кажется, я слишком…       Снова тихий, обрывистый, звонкий и неровно долетающий до Поттера голос. Он сообщал ему, что последует дальше. Он напоминал одну из причиняющих наибольшую боль черт Малфоя, скрытую за его внешней стойкостью.       Он напоминал о вечном самообвинении, оскорблениями Драко себя и его неспособностью смириться с собственными чувствами. Он напоминал о том дне, когда эта черта слизеринца впервые вскрылась при его нервном срыве. Сейчас происходило что-то похожее. Только в тысячу раз хуже.       — С тобой всё в порядке, — Поттер не смог повторить большего чем сказал тогда, когда-то давно. Его не могло хватить на большее, равно как и на то, чтобы видеть, как Малфой снова мотает головой.       Вопреки заявленному, Гарри еще не мог полностью поверить в то, что с Драко всё в порядке, что то, что сейчас с ним происходило, являлось нормальным. Он не мог сопоставить это со всем тем, что Малфой сделал, и даже больше — с тем, как поступить ему не удалось.       — Я должен был сделать так, чтобы она не знала. Чтобы она не подвергалась риску из-за болезни, чтобы она волновалась лишь о себе!.. Я должен был сделать всё так, чтобы уберечь вас!..       Удивительно, как речь Драко становилась ровнее и звучнее, когда он говорил о том, в чем действительно был уверен, в том, что касалось его мнимой вины. Когда он выражал её, Поттеру хотелось кричать, лишь бы убедить Малфоя в обратном, лишь бы не дать ему снова разрушать себя глупыми обвинениями. Сейчас это казалось почти невыполнимым, и не только из-за силы эмоций Драко — их вес давил на Гарри вместе с тем, что он испытывал сам совсем недавно, с тем, что не могло просто так исчезнуть или вытесниться болью Малфоя, даже захоти он этого.       — Перестань. Только ты так считаешь.       Поттеру казалось, что Драко его совсем не слышит и не слушает, однако он ошибался. Стоило Гарри промолвить свои мысли, как Малфой поднял голову, взглядом, прокрадывающимся сквозь растрепавшиеся волосы, прибивая к полу.       — Можно подумать, я не знаю, — он вдруг охрип, болезненно сглатывая с видом, что при этом действии острый нож рассекал горло изнутри; он старался проглотить неконтролируемые всхлипы, но потерпел в этом неудачу, в следующую секунду резко поморщившись и снова согнувшись пополам, как будто его ударили в живот за попытку заговорить нормально. Подтверждая этот образ, Малфой тихо застонал.       — Чего я только ждал… чего я ждал от себя… — Гарри прикрыл глаза, чтобы не видеть чужого лица, пускай заслонённого тенью светлых, почти снежных волос, — болезнь не могла развиваться в нормальном темпе, когда… когда она была в курсе. Когда она уже знала, что я не сказал ей…       — Прекрати. Я не могу этого слышать, — голос Поттера заиграл нотками, выдающими его неустойчивое спокойствие, то и дело подвергавшееся ударам боли. — Ты не можешь мыслить трезво, — напомнил он и себе, и Драко. — Вспомни об этом, если впрямь считаешь, что так виноват во всём…       Гарри вздохнул, распахивая веки. Рядом всё еще были слышны утихающие всхлипы Малфоя. Он закрыл глаза ладонями, впрямь не собираясь более ничего говорить, за что Поттер был искренне ему благодарен.       Драко всё еще трясло, когда Гарри повернулся, чтобы отойти в тень, думая подождать, когда Малфой придёт в себя. Стоило отступить в сторону, как Драко не дал этому случиться — резвым движением, на которое он наверняка выплеснул немало сил, он схватил Поттера за предплечье. Кожу Гарри прижгло холодом бледной ладони. Длинные пальцы, сжавшие его вовсе не сильно, подгибаясь, зацепились за него с царапающими ногтями.       Поттер обернулся, стараясь меньше двигать ощутившее повисшую на нем тяжесть предплечье — как боялся, что ненароком сбросит с себя чужое отчаянное прикосновение. Драко еще опирался локтем второй руки о колено, тыльной стороной ладони подперев голову и прикрыв от тусклого света глаза.       — Я… — Гарри набрал воздуха в грудь, понимая, что Малфой вновь собирается что-то сказать — хотя в итоге сообщил он совсем не то, чего гриффиндорец так опасался. — Есть вещи, которые проклятие не может создать — лишь усилить…       Поттер поймал себя на том, что больше не улавливает в дыхании Драко таких громких и перебивающих всхлипов, как раньше. Это заставило прислушаться к нему охотнее, и терпеливо выждать паузу.       — Вероятно, так и должно происходить…       Малфой не отпускал его. Минутой ранее Гарри показалось, что он хочет извиниться за своё состояние, однако, Драко так и не смог на это решиться. Осознание этого заставило Поттера смягчиться еще больше, ведь, стало легче еще и потому, что пик срыва Малфоя явно прошёл.       Гарри почувствовал, как потеплевшая рука соскальзывает с его собственной, и остановил её, поймав и прижав обратно, накрыв ладонью.       — Я могу быть рядом, сколько ты захочешь.       Уставший от всего пережитого за этот и предыдущие дни, он понимал, что это далеко не меньшее, что он мог бы сделать. Но этот факт сглаживало то, что Драко, бывший под впечатлением эмоций, едва ли смел требовать большего.       — Еще… Две минуты… — пролепетал он.       Выждав несколько секунд, Малфой отнял руку от головы, и потянулся ей к одному из карманов. Слизеринец всё еще дрожал, и это помешало пальцам слушаться его.       — П-пожалуйста, достань из правого кармана… Зелье… Мне нужно прямо сейчас…       Гарри, выждав секунду, чтобы понять, как лучше это сделать, перехватил руку Драко, держа за запястье, и обошёл его, присев напротив и продолжая удерживать ладонь. Он не хотел разрывать с Малфоем контакт, не хотел, чтобы перенявшие тепло его кожи пальцы вновь холодели…       Поттер потянулся к чужому карману, решившись заглянуть Драко в лицо. Тот смотрел на свои ноги, будто специально задержав на них взор.       — Ты что-то видишь? — Гарри передал Малфою плоский небольшой бутылёк, продолжая следить за подёргиванием светлых ресниц.       — Да… Кого-то… — на выдохе, почти шёпотом признался Драко, перенимая из чужой руки флакончик и слегка приподнимая удерживаемую Поттером ладонь, чтобы откупорить его.       Малфой медленно запрокинул голову, прижимаясь губами к крохотному горлышку. На пути его движения остался запах сладкой мяты, и Гарри, вдохнувший его, сжал губы, чувствуя, как ему еще больше становится не по себе.       Подумать только, раньше он был влюблён в этот аромат… Сейчас же, когда Поттер узнал его источник, от душистой свежести его тошнило.       Гарри продолжал сидеть рядом с Драко на корточках, потакая нерушимой тишине. Ладонь Драко под его собственной иногда сжималась, сокращая тремор, порой приподнималась, когда Малфой старался теснее прижаться к чужой руке.       Поттер всё еще не мог полностью видеть его лица, но теперь ему и не нужно было. Вместо этого он также приходил в себя, сводя внимание с Драко и переключаясь на наблюдение за колебанием разгоняющего пылинки в воздухе света, чьи отсветы плясали на полке у стола и оставленной там кожаной обложке книги, медленно рассеиваясь ближе ко входу. Гарри всё еще слышал, как медленно выравнивается чужое дыхание, чувствовал, как дрожь в теле утихает, оставаясь неизменной в руках, а Малфой расслабляется, становясь все менее сжатым и сломленным.       Через несколько минут Драко несмело протянул руку к голове, чтобы пригладить волосы с более растрёпанной стороны — на распушившихся прядях заиграл тёплый свет от свечей, очерчивая размытый контур волос и выделяя вернувшуюся бледность. Жесты слизеринца еще были местами прерывисты и не выделялись плавностью, но было заметно, что он уже может контролировать выражение чувств.       — Знаешь… почему я хотел, чтобы вы не знали?       Холод в груди Гарри напомнил о себе — Малфой уже мог говорить ровно, но сейчас в его манере можно было различить что-то еще.       — Ты уже объяснял, — Поттер насторожился. Уголки губ Драко дрогнули, врезаясь внутрь еще глубже. Он моргнул несколько раз, и, миновав взором Гарри, глянул куда-то вверх.       — Это… Не думаю, что это можно было принять за полный ответ… — брови Поттера дрогнули, и он почувствовал лёгкий налёт растерянности и прежней насторожённости, теперь больше напоминавшей несмелый интерес.       — Почему? — тихо, безумно аккуратно и мягко спросил он, почти неосознанно потакая чужой манере.       — Вы — единственные, с кем я могу ощущать себя хорошо. С кем я могу быть в порядке, даже когда вокруг хаос проблем, — голос Малфоя также спустился к негромкости — сейчас особенно глубокой, не дающей пренебрегать сказанным. — С тобой спадала пелена ужаса. С тобой… и с ней.       Гарри почти не дышал. Голова Драко приподнялась, и тьма вывелась из серой холодной радужки. Малфой намеревался высказать что-то важное. Он собирался с силами, продлевая молчание.       — Мама всегда поддерживала меня, — он ступил на тему издалека. — Из-за неё я видел смысл бороться с приговором, пока жил под ограничениями Министерства. Когда она начала угасать от болезни, стало плохо, но на порядок хуже, когда появился цветок… — Драко больше не всматривался в тьму высокого потолка. — Стоило проклятию начать действовать, несмотря на новое решение суда, я чувствовал себя только хуже. Она не могла помочь, и я знаю, что не смогла бы, даже будь она в порядке… — Малфой ухватил ртом воздух. — Сначала ты ухудшал ситуацию, просто подтверждая мои изначальные предположения о тебе. Я не знаю, почему… Наверно потому, что ты был единственным, кто был рядом, я… что-то внутри меня треснуло при тебе. Мне следовало раньше понять, что меня ждёт смерть, но я поддался чему-то внутри… Я на время забылся, потому что ты начал… светиться для меня, понимаешь? — он решился заглянуть в тень глаз оттенка вялой листвы, и в воздухе повисло что-то неуловимое. — Я не хочу думать, как это звучит сейчас, но… ты смог тогда дать мне то, что не могла дать мне она. Ты заставил меня почувствовать себя хоть сколько-то значащим, хоть на что-то способным в этом мире уже тогда, когда я знал, что, вероятно, скоро покину его. Пока всё заполняла тьма, вспоминая тебя, я мог зажигать свечку.       Поттер скользнул пальцами по потеплевшей ладони — то ли от проступившей внутри слабости, то ли от желания лучше прочувствовать прикосновение. Он не был готов к таким словам в это время, и вряд ли когда-то мог настать момент, когда это бы изменилось.       Никогда в своей жизни он не мог бы подумать, что Драко будет говорить о нем так. Никогда он не мог представить, что отточенные, чёткие и обрывистые речи Малфоя обернутся чем-то столь глубоким, плавным и мягким, столь искренним, обращённым к нему.       — Я подумал… Я не только не хочу проблем от знания тобой всей ситуации, не только боюсь навредить, я не хочу, чтобы этот свет пропадал. Я не хочу, чтобы исходящий от вас свет исчез. Я не хочу забирать его с собой в пустоту. Я… Такой как я не должен заставить вас потухнуть, не должен заставить угаснуть тебя. Всегда найдутся другие люди, которых ты сможешь осветить, люди гораздо лучше меня. Поэтому я так не хотел, чтобы вы всё знали… То, что ты дал мне, слишком ценно и слишком особенно, чтобы потеряться вместе со мной где-то там… уже не в этом мире…       Драко потянулся ненадолго переставшей дрожать рукой к глазам, чтобы убрать скопившуюся меж сомкнутых век влагу. Остаток слёз выступил в момент признания, но во время него и после Малфой ни разу не всхлипнул.       Теперь Гарри понимал его. Долгие мгновения невесомого размышления — и стало легче, когда он осознал, что Малфой никогда не пренебрегал и не игнорировал то, что Поттер для него делал. Теперь казалось глупым былое предположение, что глубоко неуверенный и сомневающийся в себе человек, как Драко, может не обратить внимания на хорошее обращение и забыть о нем.       — Сейчас появилась надежда… — Гарри принял свою робость — он знал, что Малфой ударил в самое сердце, даже если почти не чувствовал этого сейчас, среди множества других ощущений, — и когда ты сказал о том, почему так и не признался мне сам в происходящем… стало еще немного легче, — выдохнул Гарри, и почувствовал, как Малфой на мгновение чуть сильнее сжал его руку.       — Я… найденные листы нам не помогут, — внезапно пролепетал он. Поттер нахмурился, вновь чувствуя подступление волн тревоги.       — Объясни, почему.       Драко едва видно качнул головой. Он медленно встал, выпуская ладонь Гарри.       — Может, мне только показалось… — распрямляясь вслед за слизеринцем, Поттер слышал, как речь того приходит в норму, становясь более чёткой и последовательной. — Я… наверно, стоит перечитать внимательнее, прежде чем делать выводы. Оставь меня за этим, а сам…       Малфой уже подошёл к столу, поднимая сброшенные туда листы. Задержавшись, он оглядел комнату в поисках того, что могло вызвать хоть какие-то подозрения.       Здесь всё было по-прежнему. В отличие от чувств находящихся в помещении, в том ничего не шелохнулось. Всё мерцало в слиянии холодного белого и тёплого источников света, еще было покрыто пылью, кое-где потревоженной. Это внушало ощущение диссонанса — внутри и снаружи происходило что-то слишком разное, чтобы так беспечно сочетаться, как делали это незваные посетители с открытой ими комнатой.       — Я уже просматривал полку. Можешь взглянуть на шкафчики рядом с ней и тумбочку за столом? — в Драко сквозила толика былой сосредоточенности, разбавленной вездесущей усталостью. Последовал утвердительный ответ Гарри, и Малфой отошёл в сторону канделябров на книжном шкафу, чтобы лучше разглядеть взятые листы.       Поттер старался не нервничать и не думать о предположении Малфоя касаемо бесполезности страниц. Ведь он мог просто ошибиться, недостаточно внимательно проглядев на первых парах записи. Сейчас верить во что-то ободряющее было проще, чем еще какие-то полчаса назад.       Миновав забитые пустотой и старым ломким пергаментом шкафчики, где стояли мёртвые цветы, Гарри присел перед тумбочкой. Сев перед ней, Поттер принялся выдвигать ящики, не надеясь на находку чего-то кроме старых незапятнанных листов или чернил и перьев. Но, как оказалось, зря.       Гарри не особо удивился тому, на что в итоге наткнулся. В последнее время приходилось делать подобные открытия всё чаще, и в туче скопившегося в голове это стало лишь очередной мелочью. Поттер сунул на стол блеснувший в тусклом остатке света бутылёк, отметив, как глянул на него искоса Малфой. Дальнейшая проверка тумбы результатов не дала, и Гарри с небольшим трудом снова распрямился, хватая со стола флакон и поднося его ближе к белому уличному свету, исходящему со стороны входа. Он негромко позвал Драко.       — Не отвлеку?       — Что-то нашел?       — Когда-то я говорил, что Нарцисса заказывала у меня зелье для быстрого роста трав. Еще до того, как… — последовало недолгое молчание.       — Да.       — Здесь бутылёк из-под него, — Поттер обернулся обратно к собеседнику. Тот всё еще глядел в листы, которые держал, стоя спиной к книжному шкафу. Гарри не пришлось долго ждать следующей реакции Малфоя.       — Я даже знаю, для чего конкретно это было нужно… — он всё же отвлёкся от бумаг — до этого дочитывал последнюю страницу.       — Говори. Про другое, что вычитал, тоже, — Поттер присел на единственный в комнате стул, чтобы всё выслушать.       Драко что-то тихо промычал в раздумьях. Его глаза, ставшие более прозрачными после недавнего откровения, вновь потемнели, зарывшись во мрак тени, где он сейчас находился. Гарри начал ощущать что-то неладное, но притих, ожидая новых разъяснений. Спустя мгновение он понял, что вместе со светлотой серых глаз в темных уголках помещения растворилось влияние недавно прожитого момента. Пришло понимание, что в происходящем сейчас он ничего не менял, как бы просто не было поверить в обратное.       Малфой, помедлив, передал ему бумаги и встал поодаль. Поттер повернулся ближе к свету, на случай, если придётся что-то искать в рукописном тексте.       — Это ритуал для остановки действия проклятья. Там… нужен порошок цветов, что должны прорости в определённую фазу луны — то есть всего за пару дней… Вероятно, моя мать использовала для этого твоё зелье… — в тоне Малфоя мелькнула капля горечи. — Это ужасно… — против воли вырвалось у него. — что именно она, даже болея, нашла и начала подготовку того, что могло бы помочь мне…       Нынешние слова Драко, когда он уже успокоился, не приносили столько боли, и Поттер мог их вытерпеть. Спустя небольшую передышку он даже знал, что ответить. Пускай это и было что-то такое же очевидное, как заблуждения Малфоя касаемо его в чем-то вины.       — Думаю, твоя мать просто ценит тебя точно также, как ты её. Поэтому так произошло. Ведь ты тоже всегда рвался ей помочь.       — Вероятно, это что-то наследственное… — мрачно выдал Драко, словно пытаясь разрядить атмосферу. Разрядить её перед чем-то тяжёлым.       — Послушай… — начал Малфой. — Я… не думаю, что тот ритуал, что на этих страницах, еще может помочь.       — Что? Почему?       Его снова сковало — теперь не страхом, а больше напряжением. Ведь Малфой еще не выдал всё полностью, а он сам не прочёл пергамент и не желал так просто выпускать появившуюся только недавно надежду.       — Там сказано о том, что он призван остановить действие проклятья, то есть как бы… заморозить его на текущей стадии. Это значит, что… — губы Драко дрогнули. — Я в любом случае останусь в том состоянии, в каком я есть сейчас, а это…       — Бесполезно? — с ужасом, почти одними губами вымолвил Гарри.       И снова стало гадко от того, как мало эмоций выразил Малфой, когда понял, что появившийся у него шанс буквально утекает сквозь пальцы.       — Я… можешь не верить, — то, что Драко снова утерял чёткость рассуждений, убеждало Поттера в его прежней относительной честности — сейчас Малфой не закрывался и, тем более, не лгал. — Я понимаю, ты не можешь понять и даже не знаешь, что именно со мной происходит, но я уверен… Останься я в таком состоянии, я убью себя и без помощи проклятия.       Гарри вздрогнул, услышав страшные слова, прорвавшиеся сквозь оборону медленно сходившего на нет холода от застывшей безысходности. Нет, только не она, не снова, нельзя же так сразу, так глупо…       Поттер почти не обратил внимания на заключение Драко.       — Сейчас всё слишком… темно, чтобы вариант оставить это был бы лучше, чем мне исчезнуть совсем.       — Ты уверен? — хрипловато уточнил Гарри, и зажмурился, увидев несмелый кивок.       Он достаточно долго не открывал глаза. Конечно, Малфою было на порядок легче вернуться к уже привычной мысли о смерти, он наверняка сделал это рефлекторно, почти не задумываясь, но Поттер…       Он не мог так просто оттолкнуть то, что протянули ему страницы, сейчас своей шершавой сухостью касающиеся его пальцев. Его голова работала на пределе нынешних возможностей, выискивая то, за что можно было бы зацепиться, чтобы оспорить вывод Драко.       Книги. Здесь всё еще были книги. Совсем немного, но тех, которых Малфой до сей поры также не видел. Нарцисса ведь нашла книгу о нужных ритуалах именно тут, так? Почему в этой комнате не могло находиться еще сколько-то таких? Да даже если была одна, с которой Гарри не был знаком лично — та самая, что передалась Нарциссой — разве стоило сразу всё бросать?       Конечно, Драко говорил, что читал её тысячу раз, но многого ли это стоило после его смирения? Стоило ли это того, чтобы Поттер так легко уходил и опускал руки, теряя просветивший ему надежду лучин?       — Нет, — выговорил Гарри — чётко и твёрдо, совсем не отчаянно, как могло повториться вслед за окрашенными этой эмоцией мыслями.       Он распахнул веки — Малфой смотрел на него с лёгким замешательством, исчезнувшим уже в следующие секунды.       — Я не стану так просто верить тебе после всего, — Поттер встал, отложив так и не прочтённые листы на стул. — Я вижу, как ты сейчас неустойчив в своих эмоциях и другом, — он смягчился совсем немного и ненадолго. — Я представляю, как тебе будет тяжело искать информацию среди иного, что находится здесь — ведь ты же помнишь, что всё не сходится на одном только этом? — его рука указала на пергамент на стуле.       Малфой не отвечал — ни словесно, ни жестом. Просто слушал, с неясным выражением наблюдая за мыслями Гарри.       — Поэтому и потому, что я не могу так просто всё принять и уйти, я прошу тебя: дай мне время и возможность, чтобы найти что-то самому. Дай мне воспользоваться хранящимися здесь материалами, взять все нужные мне книги на Гриммо и, клянусь, я сделаю всё возможное, чтобы как можно быстрее проверить всё самостоятельно.       Драко опустил вниз тускло блеснувшие мраком глаза.       — Я не хочу так просто отпускать тебя, — возвращаясь к мягкости и убеждению, продолжил Поттер. — Я не требую от тебя ничего, кроме как доверия. Я всё сделаю сам, с той ясностью, которой ты сейчас обладать не можешь.       Он ждал ответа с внутренней дрожью. Та его часть, что еще не отпускала недавний разговор, твердила, что Малфой не сможет отказать ему, как ни в чем не бывало, как будто он и не сдавал своей позиции о том, что подпускать Гарри к его делам он не собирается. Но даже эта сторона утверждала всё это, сотрясаясь ни капли не меньше, чем всё остальное внутри Поттера.       Лёд внутри начал подтаивать, но всё еще метался от прежнего холода к теплу. Гарри едва не молился о том, чтобы иметь возможность расколоть и его глыбу, и ту чёрную субстанцию, что, словно дементор, поглощала всю хранящуюся внутри его воспоминаний радость.       — Бери и выноси отсюда и из библиотеки всё, что захочешь.       Через полчаса Гарри, защёлкнув чемодан, покинул потайную комнату. Он отошёл в сторону стеллажей, когда Малфой, прежде оставивший его одного и стоящий у окна, направился к проёму в стене, попутно доставая палочку.       Заслышав скрежетание сдвигающегося камня, Поттер предпочёл отойти еще дальше, остановившись там, где до этого находился Драко. Он заглянул в окно, чувствуя, как подступает ломящая тело усталость — теперь её можно было выпустить, расслабившись перед поиском хранящейся в книгах информации, которым было решено заняться этой же ночью.       Прошло едва ли несколько часов с того времени, как Гарри перешагнул порог Мэнора, но воспринималось это целой вечностью — очевидно, из-за множественных всплесков эмоций, а не только из-за количества полученных сведений.       Из невидимых щелей сквозила прохлада, отнюдь не раздражающая, а скорее отрезвляющая, загоняющая в спокойствие. За стеклом, еще недавно пропускавшим белый свет устланного плоскими облаками неба, скопились синеватые сумерки. Отсюда виднелось второе крыло Мэнора и край чугунных величественных ворот. За счёт высоты можно было разглядеть садовые дорожки, прежде крывшиеся за живой изгородью — за ней, как ряд дополнительной охраны, росли кипарисы. Чем дальше уходили вытоптанные тропки, тем больше виднелось деревьев, изредка кустов или статуй, скрытых где-то в глуби сада.       Контуры выступающих ягодных тисов окрашивались в розовато-коралловый цвет солнечным диском, выглядывающим из-под туч на горизонте. Остаточный шорох от движения стены стих, и в узкий проём между стеллажами заглянул косой красноватый лучик.       — Сигарет совсем не осталось… — Поттер обернулся, заслышав донесённую до него тесным импровизированным коридором жалобу.       Гриффиндорец вспомнил про пачку в кармане — и тут же коснулся её через ткань ладонью. Одно движение, пара шагов — Гарри протянул Малфою почти полную упаковку.       — Забирай, — пачка перешла в белые тонкие пальцы. — Не дыня, что ты любишь, конечно, но…       — Спасибо, — Драко заранее достал одну сигарету. — Не думаю, что мне есть на что жаловаться — другие уже всё равно купить не смогу…       Гарри проследил, как Малфой рассеянно теребит набитую табаком бумажную трубочку. Он первым зашагал к пропуску меж полок — пора было уходить.       Гарри сжал ручку потрёпанного чемодана. Он и не предполагал, что тот не станет легче, когда придётся нести его обратно домой. Впрочем, всё это наверняка было даже к лучшему… По меньшей мере, не к самому тёмному и плохому.