Тройная доза красных чернил

      — Я знаю, ты там, Одри…       Где-то в глубине той желтой искры в серебряном коконе, в который, будто обтянутый металлом таран, бился демон, она всегда знала, что такое может случиться. И она, всхлипнув, взглянула на хозяйку голоса. Девушка с ножом сидела перед ней, положив руку на целую щеку. Вся в пыли и крови, она была перед ней. Её карие глаза смотрели в её слепые, скрытые тьмой.       Одри хотела бы назвать её по имени, но все ещё не знала, как ту зовут, поэтому просто коснулась огромным острым когтем её лица, убирая прядь сбившихся волос за ухо, и улыбнулась зубастой окровавленной пастью. Все силы уходили на сдерживание Бенди внутри себя, и она боялась, что, заговорив, потеряет концентрацию.       — Ты… жи… ва…       — Да, — произнесла её подруга и, тоже всхлипнув добавила: — О, Одри… мне так жаль, что все это произошло с тобой. Но нужно бороться. Борись, хорошо? Ты справишься, я знаю это. Нельзя сдаваться. Не теперь.       — Го… вори… — взмолилась Одри. Говори ради меня. Говори, чтобы во мне, умерщвленной твоей гибелью и возрожденной возвращением, нашлись силы для продолжения этой неравной дуэли. Иначе я сломаюсь и усну. Возможно, она услышала это, и потому, прильнув к Одри, коснулась её лба своим.       — Я говорю. Повторяй имена тех, кто тебе дорог, — прошептала она. — Вспоминай то, что позволяет идти дальше. Видь образы тех, ради кого ты горы свернешь.       — Как… Как ты…       Она вымучила из себя дрожащую улыбку.       — Во мне решимости хватит, чтобы выжить с отрубленной головой, — это была плохая шутка, но она вызвала у Одри нервный, слабый смех. Затем она подумала о душах, об их цветах и о каждом когда либо сказанном девушкой с ножом слове. О её главном качестве, решимости. О том, что душа у неё большая и красная, как хрустальная чаша, доверху наполненная расплавленными рубинами. И вот почему она не могла вызвать душу Одри. Не потому что её нет, а потому что в ней лишь кусок души, маленький, но такой сильный и яркий…       — Где ост…       — Скоро будут, — поняв её с полуслова, ответила девушка с ножом. Генри. Элисон. Том. Они идут навстречу битве, которая наверняка случится. И, господи, эта мысль искренне обрадовала её.       — Ты будешь рядом? — на удивление четко спросила Одри.       — Тебе определено понадобится моя помощь.       Они обе улыбнулись. Одри чувствовала её слезы на своем уродливом лице и видела блеск в прекрасных карих глазах. Блеск, с которым солдат принимает самое тяжелое решение в своей жизни. Крик демона был подобен грому, только этот гром прозвучал вслед за грозой, пронзившей каждую жилу. Она крупно вздрогнула. А потом девушка с ножом вложила в её лапу бобину и, сомкнув её пальцы в кулак, сказала, нет, прорычала сквозь плотно стиснутые зубы:       — Закончи начатое, Одри Дрю.       Она отстранилась, лишив девушку своего тепла, но остудив, как сталь, опущенную в холодную воду, и сделав крепче. Одри уставилась на кулак, в котором держала бобину, и вдруг сотни мыслей промелькнули в её голове: забудет ли она о случившемся? забудут ли её? что на самом деле случится, когда демон увидит конец? Нет, не об этом сейчас нужно думать.       Она подняла тяжелую голову, с неприятным треском отрывая её от пола.       Не думай, что я пропал, милая. Я ещё здесь, и я с тобой не закончил.       Она сделала несколько глубоких вдохов. Его голос звучал мощным набатом, от которого раскалывался череп. Вся его сила сейчас била по ней, по её костям, мышцам, органам. Не поддаваться. Думать. И Одри встала, стеная от усилия, и поднесла бобину, которую взяла указательным и большим пальцем, к глазам.       «Нет. Все как раз наоборот: я должна начать сначала».       Что?       Силой мысли она отбросила его в уголок своего сознания и обставила его многометровыми серебряными стенами.       Теперь все иначе. Одри одолела демона, пусть и ненадолго, и у неё появился реальный шанс освободить студию. Девушка с ножом жива. Её друзья летят сюда на всех парах, её маленькая, зато верная армия с топором, «гентом» и мечом. Что бы там ни ждало впереди, они справятся, потому что будут вместе, впятером.       — Эй, — девушка с ножом с лёгкостью бабочки взобралась на её мускулистое плечо. — Я тебя теперь не оставлю, усекла?       Верно. Под конец они должны быть вместе, и никак иначе. Новый вздох был тихим, нежным и в то же время болезненным — выпущенный из легких воздух, словно, коснувшись желтой искры, отравился вспыхнувшей в ней любовью. На спине Одри отрасли невидимые крылья, которые могли отнести её куда угодно, хоть к луне, хоть в другие миры. Одри всегда признавалась так, чтобы слова тонули в шуме, не достигая той, кому предназначены. Мы выберемся, честное слово, только я опять стану теряться. Я и говорю-то потому что ты не слышишь. Это было новое, такое же удивительное открытие, на мгновение заслонившее собой все остальное.       — Я люблю тебя, — произнесла тихо, как поет ветер, Одри. Она должна была это сказать ещё тогда, когда умирала на её руках или когда собиралась уйти в свое последнее путешествие. Но сделала это лишь сейчас. Все перевернулось вверх дном, маски скинуты и хранить секреты стало бессмысленно. Поэтому она повторила то, что говорила ещё на концерте: — Я не знаю твоего имени, но мне кажется, оно холодное и прозрачное, как осколок льда. Я боюсь сделать его теплее, словно оно может растаять. И поэтому я всегда думала, что мое признание может все испортить. Что между нами будут воздвигнуты стены, которые ни ты, ни я не сможем преодолеть. Ты научила меня бороться до последней капли крови. И именно ты стала причиной моей победы и того, почему я сейчас дышу.       И дальше будь что будет. Бобина в её когтях спасет их всех, и отныне не важно, кто кому враг и кто чей возлюбленный.       Девушка с ножом хотела что-то сказать, но Одри не дала ей договорить: она пошла, как будто тащила на своих плечах небосвод, а её лапы превратились в айсберги. Одри не ждала ответного признания. Она позволила себе поверить, что они всегда чувствовали к друг другу разное: дружескую привязанность и любовь, вызванную, вероятно, подавленной в подростковом возрасте противоестественной тягой к своему полу, милой внешностью и обстоятельствами, при которых состоялась встреча. И это не остановило Одри.       Ведь главным было что-то сделать, что-то чувствовать, быть хоть кем-то и бороться с истинным злом — тем, что кипело внутри неё, стремясь вырваться.       «Это тебе за отца, кусок чернильного дерьма».       — Держись крепче!       Она врезалась в стену, будто комета, и, чувствуя, как демон бьется в ней и как горит бобина в лапе, понеслась навстречу своей судьбе.

***

      В тот удачный для всей студии день призванные на помощь своему господину потерянные гибли как мухи, угодившие в циклон. Чудовище, которое вырвалось на волю, вздыбилось, зарычав, словно в его мощной груди пробудился вулкан. Великанская тень настигла несчастного потерянного и раздавила его ударом лапы, от которого сотряслись стены. А потом она побежала вперед, как из Темной Пучины и из черно-серебряного коридора. Оно сносило преграды, будто вуали паутины, убивало, рвало на куски.       В тот момент, когда любимая сидела на её спине, ухватившись за выпирающий позвонок, и Одри взяла полный контроль на телом, в этой вселенной не было ничего невозможного.       Ты просто пешка!       Полчища потерянных, точно реки чернил, пребывали со всех сторон: они вылетали из дверей, прыгали с балконов, вылезали из люков в полу и из щелей в стенах. Из было так много, что любой другой мог просто утонуть, но не Одри, не та новая она.       То, что творилось, заставило её желтую искру загореться ярче, и ярость вырвалась из огромной пасти протяжным ревом, и заработали когти, и рассекли воздух лапы, и заскрежетали зубы. Одри била, будто перед ней были не бывшие люди, а стаи бешеных крыс. Она отшвырнула их, раздавила, размазала, и вокруг неё все стало черным — были фонтаны черной крови, черные брызги, черные лужи. Она позволила всей своей злости взять вверх над разумом. Хруст и крики — вот как звучала музыка в её голове.       — Одри!.. — что девушка с ножом хотела сказать, та не услышала.       Почему ты думаешь, что можешь бросить вызов мне?       Будто кегли, они разлетелись от её взмахов, и как пластилиновые человечки — сжимались, растекаясь под кулаками. Но они не сдавались, их было все больше. Они гнались за Одри, замедляли движение, ползли по телу, как скопище тараканов. Подруга билась с ними, как если бы на её месте была целая армия, стаскивая с Одри, сбивая вниз и убивая быстрыми, отработанными движениями.       Встаньте, мои слуги! Уничтожьте этого предателя!       Она разнесла очередную стену перед собой, и куски металла, точно листья, разлетелись по всему коридору — сверкали искры, лязгало железо, визжали, погибая, потерянные. Резко развернулась, отскакивая от пола, оставив на ржавой пустой цистерне глубокие борозды и зацепившись рогами за переплетения труб на потолке.       Демон было собрался с силами, чтобы нанести новый удар, но Одри держалась за тело крепко, будто за плывущий в бурном течении плавник, зубами и когтями, всеми нитями своей души. Одновременно с этим, топча потерянных, что успели к ней приблизиться, она развернулась к врагам и снова встала на дыбы.       — Да выслушай меня! — девушка с ножом повисла на позвонках, выпирающих из спины, будто горб. Потерянные слетались к ним, подобно трупоедам, и лезли на ноги, и цеплялись пальцами за плоть на бедре, а когда Одри резко упала на передние лапы, и волна поднятой пыли захлестнула армию демона — все, как подстреленные, рухнули на пол.       — Не сейчас!       — Но это важно!       Она разорвала ещё семерых, и, покачиваясь, бросилась дальше. Демон в ней верещал, царапался и поносил проклятиями, каких Одри раньше не приходилось слышать. А бобина в крепко сжатых пальцах обжигала огнём.       Затем они ворвались в просторный зал, выход из которого — тяжелые толстые металлические двери, — был загорожен тремя рядами черных фигур. Хрипло дыша и скалясь, Одри быстро огляделась. Балконы, двери, лестницы, пол, все было в потерянных.       Дорога закрыта, — пропел чернильный демон. — Вы окружены. Здесь не может быть победы. И сейчас… ТЫ УМРЕЕЕШЬ! — последнее слово, в котором были и стрекот стрекоз, и рычание, и дребезжание сотен вдруг остановившихся механизмов, стрелой врезалось в Одри. Червячок страха на мгновение проник в её сердце, и также мгновенно, как он заполз в неё, она вырвала его из себя.       Не чувствуя страха, она зарычала в ответ — да, убейте меня все, но перед этим я убью побольше ваших. Подруга спрыгнула на пол, как если бы услышала её слова, удобнее перехватив короткий, весь облепленный чернилами нож, а во второй руке сжав ампулу с черной кислотой. Они вдвоем, окружённые и пока не потерявшие мечту о победе, были готовы драться.       Где-то над ухом, послышался грохот: так пули, сверкая, вылетали из дробовика. Одри и её подруга подняли головы, увидели знакомый силуэт, разглядели лицо и вскрикнули, когда трое были уже мертвы, и все взгляды присутствующих обратились на балкон:       — Элисон!       — Ребята? — удивилась Элисон. — Что… Одри, ты… — она тряхнула головой. — Не важно! — и потом, перезарядив дробовик ловким быстрым жестом, улыбнулась и уверенно, даже торжественно, позвала: — Том! Наведи-ка суеты!       Сердце Одри чуть не выпрыгнуло из груди от счастья: они здесь, с ней! Они живы, и они бьются плечом к плечу! Звуку её ускорившегося сердцебиения вторил скрежет — мощные толстые руки подняли металлическую дверь аварийного выхода, и громоздкая фигура Большого Стива, из-за спины которого показался до ужаса довольный собой Том, вбежала в зал, воинственно воя. Девушка с ножом заверещала и, как и Стив, кинулась в бой. Одри вторила ей, рыча и вбивая кулаки в лужи чернил.       Элисон влетела в закрытую стеклом кабину и нажала на какую-то кнопку. В тот же момент главная дверь стала медленно подниматься за спинами потерянных, которые, как по команде, бросились в атаку. Одри прижалась спиной к спине чернильного здоровяка, развела лапы в стороны и стала громить все, что попадалось под руку. Под градом пуль девушка с ножом ворвалась в гущу врагов, подпрыгивая и переворачиваясь в воздухе, разрезая глотки в считанные мгновения и уворачиваясь, словно невесомая пушинка, подхваченная воздушным течением. Большой Стив швырнул увесистый обломок ржавой решетки, пока Том, слезший с него, сошелся с ними в рукопашном бою.       — Бегом! — услышав приказ Элисон, Одри бросилась к дверям. Девушка с ножом проворно промелькнула меж её задних лап, подтянулась к плечу и прижалась щекой к её груди. Одри закрыла её лапой, когда, минув следующий коридор, протаранила головой стену.       В новом зале девушкам показалось, что потерянным не будет конца. Одри даже прокатилась спиной по рядам противника, оставляя за собой черный кровавый след, пока Стив разрывал их голыми руками. Девушка с ножом в одночасье оказалась на балконе, сражаясь вместе с Элисон. К ним подступали с обеих сторон, но ни та, ни другая не делали шага назад — только вперед, вгоняя металл в мягкую плоть, скидывая врагов вниз. Чтобы хоть как-то помочь, Одри откусила значительный кусок от всей платформы, так что поверхность под ногами сражающихся покачнулась и задрожала, и потерянные, оказавшиеся с другой стороны пропасти, посыпались к лапам чудовища.       — Чернильный Демон восстал! Сдайтесь лорду Тёмной Пучины! — неожиданно на другом балконе возник тот парень из камерного отделения, где держали Разрушителей Цикла, и его мерзкий голос, да и то, что он говорил, не на шутку стало раздражать. — Пора поверить!       Пока они тут бьются, этот идиот решил, что самое время проповедовать свой нездоровый интерес к чернильному демону? Одри скрипнула зубами, подхватила Элисон и помогла прицелиться, чтобы уже через секунду этот чокнутый упал, подкошенный, с пулевым отверстием в груди.       Она вернулась в битву и тут же услышала голос девушки с ножом:       — Открыто!       Ворота открылись уже наполовину, когда волна потерянных захлестнула Одри, и она стала в панике срывать с себя налипших, как муравьи, приспешников демона. Потеряв равновесие, она боком врезалась в стену возле выхода, разнеся головой крепления и разбив вдребезги стекла кабины. Подруга как раз выбежала из неё, словно вода из гейзера осколков, перемахнула через ограждение и приземлилась точно на спину Одри.       — Ты ранена?! — воскликнула она в ужасе. А если все её лицо сейчас в крови? А если она порезала вены? Одри так испугалась, что мигом растеряла весь боевой дух и замерла, забыв, где находится. Ответом было короткое рычание, и Одри проснулась, вылетев из зала. Лапы скользили по измазанному полу, тело заваливалось то вправо, то влево.       Новый зал, чернила, текущие со стен и потолка, армия демона — все завертелось в калейдоскопе. Стив с Томом и Элисон на спине ввалились следом. Последняя что-то сказала, но Одри не услышала, только знала, что это нечто подбадривающее. Пронзительно взвыв, Том спрыгнул со спины здоровяка и, размахивая трубой, стал отгонять потерянных от Одри. Она подобралась к двери, ударила по ней, нажала всеми лапами, но та не поддавалась, пыталась просунуть под неё пальцы и снова потерпела неудачу. Никого не было в кабине, на которую она то и дело поглядывала, и никто не открывал с другой стороны. Хуже того, потерянные все пребывали, будто их было бесчисленное множество, будто на место одному убитому приходили сотни новых. Большой Стив тонул в чернильном море, стряхивая с себя надоедливых потерянных, Том закрывал ладонью залитое коровью плечо, а Элисон, бросив дробовик, безостановочно рубила мечом неисчислимые орды.       «Все не может вот так закончиться!», — подумала Одри. Она зарычала, собираясь уже разбить стекло, чтобы подруга могла залезть внутрь, как тут Большой Стив, потеряв равновесие, завалился прямо на неё. В последний момент девушка с ножом оттолкнулась от неё, ухватилась за бортики под окном кабины и попыталась подтянуться, готовясь ударить по стеклу рукоятью ножа. Одри видела, как та неловко соскользнула, когда один конец бортика с треском отломался, и рухнула, ударившись плечом.       В голове будто выключили свет. Одри оттолкнула здоровяка, одновременно с этим поднимая на ноги, и взмахом лапы раскидала потерянных, которые подобрались к пытавшейся встать девушке с ножом. Схватила её, заставив коротко ругнуться, развернулась, в один прыжок оказалась перед Томом и Элисон, которых зажали со всех сторон, и также поймала в свою лапу. Не мешкая, Одри снова встала рядом со Стивом, помогая ему топтать врагов.       — На меня! — скомандовала она друзьям. — Стив, попытайся поднять двери!       Демон, ни на минуту не покидавший её, отдал новый приказ.       Она не даст им погибнуть. Она сделает все, что потребуется, и они выживут, перезапустят Цикл. Надежда билась в груди с желтым осколком души, надежда на лучшее, надежда, вызванная слетевшим с уст признанием и первой победой над Чернильным Демоном. Силы покидали её, но Одри знала — пока зло внутри неё не увидит «Конец», нужно жить.       Она вдруг почувствовала дыхание на своей щеке. Оно было таким теплым, что охватывало каждую клеточку тела, и Одри, гигантская тень, которую невозможно обнять в одиночку, почудилось, будто она стала собой. Их взгляды с девушкой с ножом встретились, и Одри заботливо обняла её, собираясь снять со своей шеи. Ведь она ранена, все её кости, наверное, горят огнём, а здесь смертельно опасно. Лучше ей висеть на самом верху, обнимая рога, как запутавшаяся в ветвях ленточка.       «Слишком шумно!», — хотела сказать Одри.       — Я тоже тебя люблю, — её шепот донесся издалека, как преломленное множество раз эхо, и в то же время оказался совсем близко, и этот шепот был громче самого мощного взрыва. — Я все пыталась тебе ответить, но мне мешали. И теперь, если мы все-таки умрем, я хочу, чтобы ты знала…       Её слова гремели, как летящий наземь небосвод. Одри пыталась осознать услышанное, погрузиться и вынырнуть из этого озера, где сладкие слова резонировали с биением её души. Они смотрели друг на друга, и каждый видел что-то свое: Одри, разумеется, свою защитницу, которая научила её идти до конца, с залитым кровью лицом; девушка с ножом — чудовище, способное разорвать человека, как тонкую нить.       — Ты не слышишь меня?       — Слышу. Но ты все равно говори.       Одри хотела разреветься. От того, что им всем больно, от того, что двое из них сейчас счастливы. От того, что все это звучит нереально, и, быть может, они врут себе, но это сейчас не важно, не важно, как все неважное ранее.       — Одри?..       — Я люблю тебя. Мне кажется, что я готова произносить это вечность, — её били, по ней ползали, кусая и коля, и демон все ещё был в ней, бесконечно злой и жаждущий освобождения. Он уже отдал другой приказ — отобрать бобину и уничтожить. И потому Одри взяла и любимую, и Тома с Элисон в лапу, в которой лежала смерть демона, и подняла их над своей головой, пока твари продолжали взбираться по ней, как бы она их ни скидывала.       Одри взглянула на девушку с ножом. Та стояла на её широкой ладони, прижимая бобину к своей груди. А за ней стояли люди, которых Джоуи Дрю обрек на жизнь в новых телах — людей, о которых она знала также мало, как о девушке с ножом. Но ради них троих уже была готова погасить все звезды в галактике и зажечь новые.       — Как тебя зовут? — спросила Одри тихо.       — Фриск, — в её голосе звучали слезы.       «Фриск… — повторила она про себя. — Какое красивое имя…».       Одри взялась второй лапой за дверь и стала помогать Стиву, напрягшемуся, как натянутая над пропасть гитарная струна, но даже так их сил не хватало. Одри была уверена, что демон сдерживает её, а неожиданный союзник, пусть и огромен, не может…       — Помощь нужна?       Этот голос собрал заново мир, расколотый на тысячи мелких частей, и иглой пронзил воздушный пузырь, возникшие вокруг них. Одри увидела в окне знакомую фигуру с мощными плечами и увитым морщинами лицом, и радость затрепыхалась в её сердце.       — Генри! Ты пришел! — крик, полный детской радости и надежды, вырвался из её рта.       — Некоторые сражения стоят того, чтобы сражаться даже миллион раз, — улыбнулся он из-за стекла. Генри, согнувшийся над пультом управления, держался за живот. На его щеке исходила кровью длинная кривоватая дуга, в седых волосах запутались капли чернил. — Ну же! Я нашел проектор дальше по коридору! Бегите за ним!       Демон уставился на него глазами Одри, и девушка чувствовала, как нечто темное зарождается глубоко внутри. Она даже не заметила, что он фактически выбрался, и его чернильная воля распространилась по их общим жилам, а сознание смешалось с её сознанием. Узнавание мелькнуло во взгляде Генри, и Одри увидела, как шевельнулись его губы, произнося: «Привет, старый друг».       Эта реальность моя! — взревел демон. — Цикл будет продолжаться, и ни ты, ни он этого не измените!       «Ну что же, в следующий раз мы сделаем лучше», — обещала ему Одри и чуть не расхохоталась, когда дверь стала со скрежетом подниматься. Она сделала шаг назад, услышала, как рассмеялись друзья, стоило им вновь опуститься на её шею, и, разворачиваясь к океану врагов, взревела в унисон со Стивом. Страх исчез, осталось лишь стремление спасти все ставшее родным.       — Когда вы сможете пролезть, я резко закрою врата! — сообщил Генри и замахнулся топором. — Насчет три! Один…       Удар, взмах когтей, снова удар, снова взмах — на сей раз Одри скинула со Стива копошащихся, как черви, потерянных, а тот в ответ обрушил на бегущую на них армаду цистерну, доверху наполненную красками, что, точно радуга, сверкнули в блеклом свете электрических ламп.       — Ты истинный Рыцарь, Генри!       — Два! — они кинулись в образовавшийся проем, обгоняя преследователей, рыбками скользнули под дверьми и понеслись вперед по коридору. — Три!       НЕНАВИЖУ!       Топор обрушился на пульт управления, и крики резко стихли — только, скрипнув, громко взвыли ворота, согнулся металл и поднялось облако пыли.