Тройная доза красных чернил

      — Одри.       Она открыла глаза в полной тишине и тут же увидела перед собой высокую, прямую, как монолит, фигуру в плаще. Вскочила, вжавшись в спинку кровати, и уже через секунду быстрым движением схватила чехол с ножом.       — Тише, тише… я не причиню тебе зла, милая.       Лунный свет играл на грязной ткани плаща. Капюшон исчез, и девушка рассыпала свои густые темные волосы по плечам. Серебро подсвечивало её глаза. Серебро острым когтем оцарапал пол и часть стены за её спиной. Одри сделала три тяжёлых, глубоких вдоха и выдоха, не заметив, что держит нож перед собой, и луна тонкой нитью промчалась по режущей стороне лезвия.       — Что тебе нужно? — жестко спросила она.       — Я хочу поговорить, — незнакомка, которую она встретила в замке, пожала плечами. — О мирах, волках и, конечно, любви.       Одри обернулась к Фриск. Та спала на животе, похрапывая, как будто у неё были проблемы с носом, а Бенди устроился у неё на спине.       — Мне завтра рано вставать, — произнесла она и вдруг добавила: — Мы ищем друга.       — С ним все в порядке, — хитро подмигнула девушка. — А вот нам с тобой правда лучше поторопиться. Это важный разговор. Возможно, самый важный во всей этой истории.       Одри напряглась. Она не хотела вставать. Признаться, незнакомка была ей симпатична: таинственная, мудрая… но с первого взгляда было ясно, что она играет в некую свою игру. И, более того, одно из правил в ней — не убивать того, кто может убить саму Одри. А вдруг… Девушка вздрогнула. Вдруг эта особа действует с волчицей заодно?       — Я могу тебе доверять? — прошептала она.       — Я на твоей стороне, Одри, — кивнула та. — Именно поэтому я и пришла.       Одри сжала одеяло похолодевшими пальцами, но нож все-таки убрала.       — Ты ответишь на мои вопросы?       — На какие сумею.       — Как тебя зовут?       Девушка вздохнула, задрав голову и потирая переносицу. В лунном свете блеснул ожог на шее, будто когда-то давно она пыталась выжечь татуировку или что-то другое.       — Имена дают определённую власть над человеком. Ты знала?       — Давно в курсе, — и Одри немного улыбнулась, вспомнив, как долго называла Фриск не иначе как девушкой с ножом. А сейчас это Фриск и только Фриск — теплое, не холодное имя, мягкое, но не твердое, как тот же металл, что она вгоняет в тела своих врагов.       — Захарра, — наконец представилась незнакомка. — И теперь, пожалуйста, собирайся, не то сама выволочу отсюда. Усекла?       Одри быстро переоделась и уже была готова пойти за Захаррой (странное какое имя, подумала она, хотя, вероятно, жительнице другого мира такое и нужно), как вдруг остановилась. Сердце её ёкнуло при мысли, что она оставит друзей совсем одних. И что сама она идет с какой-то жуткой дамочкой неизвестно куда. Конечно, у них был уговор, и обе они решили его соблюдать. Конечно, Захарра не сделала ничего плохого. Но стоило остерегаться. Студия научила Одри бояться любого неосторожного шага.       И все-таки она сделала его.       — Одну секунду.       Одри подошла к спящим, наклонилась. Хвостик Бенди хлестнул Фриск по щеке, а та даже не шевельнулась, чтобы скинуть с себя непоседливого демоненка. Оба выглядели такими довольными, спокойными. Будто один не был Чернильным Демоном и Харви Дрю. Будто другая не предала все, чем жила, ради какой-то там Одри. И вот она убрала хвост Бенди с лица Фриск и поцеловала ту в щеку.       — Я скоро вернусь, — пообещала Одри, разогнулась и пошла за Захаррой.       Во-первых, они вышли через окно, во-вторых, ветер был для лета удивительно сильный и холодный, так что волосы Одри разметало, а холод проник под раздувшуюся одежду. Крыша была твердой, не скользкой, но круто уходила вниз. Из-за этого Одри периодически думала, что свалится и переломает себе все кости, ведь падать с третьего этажа — не шутка. Захарра, правда, ни капельки не боялась. Она шла, словно, если упадёт, на её спине вырастут крылья.       Как ни странно, подойдя к самому краю и заговорщицки улыбнувшись Одри, она действительно вызвала крылья, едва двинув плечами. Все произошло бесшумно и быстро, но в какой-то момент девушка успела увидеть, что они растут из тумана… И вот появились четыре черно-белых крыла, как у насекомого, не то бабочки, не то шершня. Одри так удивилась, что забыла как говорить и просто застыла с открытым ртом. Она смотрела на крылья, полупрозрачные, пропускающие через себя свет ночного светила, смотрела на окна домов, на блеск светофоров, сияние за витринами заведений…       И вдруг поняла, как это все безумно.       Захарра протянула ей руку.       — Ты точно мне доверяешь?       — Нет.       — Океюшки, — Захарра даже не обиделась. — Но тебе придется взяться за меня. Хочу подлететь повыше.       Одри вздохнула и, пересилив страх, коснулась руки Захарры. Та тут же обхватила девушку за талию и прижала к себе. Одри и вскрикнуть не успела, когда Захарра прыгнула, и ветер подхватил их, как пушинки, и звездный свет рассыпался по тончайшей паутине на крыльях. Все это походило на причудливый сон, виденный много лет назад в детстве: Одри летает, и ветер ревёт в ушах и хлещет по щекам, развиваются волосы, из горла рвётся крик и страшно смотреть вниз, но так хочется…       Они резко приземлились, и девушка ощутила эту посадку всем телом. Пронзило каждую кость, закружилась голова, и Одри выпала из объятий Захарры. Они оказались на крыше. Это было ясно по осыпавшимся на небосводе, таком близком, что, казалось, до него можно дотронуться, звездам и огням города, что раскинулся во все стороны. Горели небоскребы, разводные мосты, берега рек и заливов, жилые дома и все улицы. Город не спал. Никогда не спал.       — Шикарно, — оценила Захарра представившийся вид на Нью-Йорк, высокий и далёкий. А Одри снова пошатнулась. Высота была не высокая, всего этажей десять, но все равно было очень страшно здесь находиться. — Ой, не волнуйся! Лучше присядь и выслушай, что я скажу.       — Т-ты… — произнесла Одри. — Крылья… — обернулась. — И этот з-замок… кто ты?!       Захарра развела руками: мол, как я тебе вот так вот все объясню? А затем села рядом с Одри, подвернула под себя ноги.       — Дыши. Не очень бы хотелось, чтобы ты тут и померла.       Девушка стиснула зубы и впилась пальцами в пыльное крошево на полу. Кусочки камня, крохи хлеба, пыль, наверняка высохшее голубиное дерьмо… вздохнула, принимая и эти правила игры, и кивнула.       — Я готова слушать.       — Шустрая какая! — улыбнулась Захарра. Хотя, если приглядываться, можно было заметить, что она почти всегда улыбается — таинственно, с угрозой, весело и печально. Пряча за ней страх и боль. Одри встала, хватаясь за ограждение, и вдохнула холодный городской воздух и ощутила на коже касание хлесткого, как бич, ветра. Её руки дрожали. Сердце продолжало учащенно биться. Но Одри соображала и уже не боялась.       — Итак, говори, — думая, сколько ещё Захарра будет молчать, попросила она. Захарра сделала несколько ленивых, грациозных шагов, обходя Одри со спины, и спросила:       — Что ты знаешь своем враге? Настоящем враге.       Одри вздрогнула. Она сразу поняла, о ком говорит девушка, и, вздохнув, рассказала все, что ей было известно:       — Она рыжая. Глаза синие. Зовут Василиса. Она преследует меня. В будущем я убью её или она убьет меня, — что вероятнее, подумала про себя Одри, но не стала этого добавлять. — Ещё все пророчества, связанные с ней, представляют её как горящие васильки и рыжую волчицу.       Захарра остановилась.       — Ты видела её? — шепотом спросила она.       — Вчера на кладбище. Говорю же, кажется, она преследует меня! — вдруг вспылила Одри. — И мне охереть страшно, потому что я не хочу умирать!       Давно рвавший её душу страх вылетел наружу, как отвергнутый телом орган, и Одри, замерзшая, сонная, тревожащаяся за себя и друзей, чуть не всхлипнула от отчаяния. Василиса, так звали её смерть. Русское имя. А вот внешность нет, потому что Одри никогда не слышала о русских с таким редким цветом волос. Но какое это имеет значение? Эта Василиса идет за ней, как тень, преследует во снах в образе волка, убивает Рыцарей, к которым Одри не имеет никакого отношения, и в ближайшем будущем кто-то из них умрет от руки другой!       Умрет. Исчезнет.       — Зачем я ей? — совладала со своими чувствами девушка и резко повернулась к Захарре. — И почему ты просила меня пощадить её? Вы знакомы? Вы действуете заодно?       Захарра опустила взгляд. Повела черно-белыми крыльями, напомнившими Одри отражение в пруду: черное беззвездное небо и плавающие в нём лоскуты света, отбрасываемыми фонарями.       — Василиса моя очень давняя подруга, — не стала скрывать она. — Мы… многое пережили. Смерть друзей. Погружение своих миров во тьму. Страшную войну. Все, что могло пойти не так, пошло не так, и мы остались одни во вселенной, которой не были нужны две напуганные четырнадцатилетние девочки без судьбы и целей, — Захарра вздохнула, словно собирая силы для рывка вперед. — Десять лет прошло, но Василиса до сих пор уверена, что наших друзей убил Рыцарь по указке своего господина — Короля-Феникса.       Одри не единожды слышала эти два слова: Король-Феникс. Титул, которого достоин только один из ордена, тот, кто ведет остальных Рыцарей за собой. И тот, кого они немного боялись.       — С него бы сталось, — продолжила Захарра. — Он и всегда вел какую-то свою игру. Но это был не он. Увы, и отступника допросить не удалось никому: он сбежал, а через три года его нашли в какой-то жопе вселенной, повешенного на собственных кишках. Не сложно догадаться, чья это работа, да? — и улыбнулась.       Одри попыталась собрать мысли в кучу — информация навалилась на неё, как лавина. Что-то встало на место, обрело смысл: к примеру, почему Василиса ненавидела Рыцарей и убила Парируса — это наверняка было предупреждением, этаким сигналом: «Готовьтесь, дальше будет больше». И теперь было ясно, зачем Захарра просила Одри не убивать Василису. Ведь их связывало общее и, увы, крайне грустное прошлое. Но почему были убиты их друзья? То есть… для чего?       Она задала этот вопрос вслух, готовая к новой загадке, готовая к тому, что ответа никто не знает, но, на удивление, слова Захарры расставили некоторые точки над «i».       — Помнишь, я встретила тебя в странном, будто кем-то расколотом, замке? Так вот. Десять лет назад сообщество двух наших миров искало его. Дело в том, что замок — Расколотый Замок, — хранил множество секретов нашей магии. Особенно нас интересовали семь комнат, к каждой из которых уже давно были найдены ключи. Ключи, к слову, обладавшие своей волей и слушающиеся только своих владельцев. Операция шла нормально. Семеро ключников — Василиса одна из них, — отправлялись в Расколотый Замок, искали свои комнаты, некоторые даже успели открыть. Ты уже догадываешься, какую цель преследовал тот Рыцарь?       — Он хотел отобрать ключи, — произнесла Одри. — Но…       — …но мы уже сотрудничали с Рыцарями. Более того, Василиса была дружна с Королём-Фениксом. То есть, это была миссия одного конкретного человека, предателя, который по итогу подставил весь орден.       — Получается, Василиса была в команде и владела одним из семи ключей, — кивнула Одри. — И дружила с остальными?       — Только с тремя, — глаза Захарры потемнели, словно та вернулась в тот страшный день, когда её жизнь рухнула. — Одним из них был мой брат.       Фриск, отрывающая от чьего-то тела незнакомку в плаще, только той тогда было четырнадцать, и у неё ещё была забавная обувь с завернутыми в рулет носочками (она держала ключ, окровавленный ключ)…       Одри вспомнила свой почти позабытый сон и стиснула зубы.       — Соболезную, — только и смогла сказать она. Захарра будто не услышала девушку. Она смотрела вперёд, сквозь неё, и её губы медленно расползлись, и Захарра продолжила:       — Трое Рыцарей пришли нас вытаскивать. С одной из них ты путешествуешь. Но мы сбежали, скрылись ото всех. И наступили темные времена: война между двумя мирами, государственные репрессии, побеги, предательства… В общем, все пошло через зад. Шесть из семи ключников были зверски убиты, их ключи украдены и ныне считаются потерянными.       — А причем здесь я? — моляще спросила Одри. — Я только с Фриск и Генри знакома. Я не сделала Василисе ничего плохого. Почему она хочет меня убить?       Захарра наклонила голову к плечу.       — Я понимаю твое смятение. И не знаю, как ты примешь такой ответ. Но я точно не знаю. Может, это часть игры Короля-Феникса — чтобы этот старый душегуб не затеял, — или, вероятно, некое закольцованное пророчество. В последний раз, когда я видела Василису, она призналась мне, что скоро придет её черёд умереть. Она видела пророческий сон, в котором её, волчицу, кусает бабочка, вмиг обернувшаяся огромной тенью с огромными когтями и демоническими рогами. И, подозреваю, видит этот сон каждую ночь. Поэтому Василиса хочет убить тебя. Чтобы не умереть самой.       Вот и вся правда. Они либо застряли в какой-то петле, неизвестно кем и зачем созданной, либо все это замысел человека, о котором Одри фактически ничего не знала. Но она поняла, что является этой бабочкой, оборачивающейся демоном. И поняла также, что Василисе есть за что бороться и мстить — за своих друзей, за брата Захарры, за свою собственную жизнь.       — Я скажу ещё кое-что, Одри Дрю, прежде чем я отнесу тебя обратно, — девушка подвела её к самому краю, и они, подставив лица луне, закрыли глаза. Одри — чтобы найти покой, Захарра — чтобы вспомнить все. — У всего есть причина. Даже когда кажется, что все происходящее бессмысленно, помни, что есть причина. И что важно все, абсолютно все: каждая секунда, каждый взмах крыла, каждое сказанное слово. Не верь Рыцарям. У всего есть значение, тем более у имен. Не забывай, Одри… не забывай, что самый отъявленный мерзавец имеет мотивы и историю. Что он человек. И когда ты встретишься с ней… помни об этом.       Одри подумала о девушке, что выглядела, как горящий цветок, и пахла васильками, и вернулась назад, назад и назад, когда та была ребенком. Втянутую в приключение, в котором детям не должно быть места, и по итогу потерявшую все, что у неё было.       — У всего есть причина, — повторила Одри. Но не Захаррой, а за своим отцом.       Вид у Захарры был такой, словно она дралась сама с собой. Дралась с совестью, своими ценностями и сомнениями. Она открыла глаза, блестящие из-за слез, и произнесла сухим, готовым разбиться вдребезги, как тонкое стекло, голосом:       — Я люблю её. Она — последнее, что у меня осталось. И поэтому мне ещё горше предавать её. Обещай мне снова, Одри, что не убьешь тем, не воспользуешься оружием, которое я дам тебе, чтобы спасти себя ценой жизни Василисы.       Одри застыла, как будто её кожа затвердела, а кости вросли в землю.       — У каждого человека есть второе имя — имя его души. Им можно принести колоссальный вред. Им можно убить. Но именно то, что ты будешь владеть её вторым именем, может спасти вас обеих, — Захарра поймала на себе испытующий взгляд Одри. — Когда Василиса исчезнет из твоего поля зрения, произнеси «Василек» наоборот.       — Василек — это имя её души?       Захарра кивнула.       Одри, у которой никогда не получалось сразу переворачивать слова в уме, представила перед собой лист бумаги, написала «Василек» и стала медленно читать его в обратном порядке.       Захарра протянула ей руку, но Одри не торопилась. Она задумчив проводила взглядом звезду, что, падая, оставила на небе белый огненный след. Эмпайр-стейт-билдинг, уходящий высокого в звёздную россыпь на черном одеяле, блистал — металл и стекло, охваченные серебряным пожаром.       — Где нам искать Генри?       — Не знаю.       — Но ты можешь посмотреть? Ты же… волшебница или типа того?       Захарра цокнула языком.       — Если бы я знала способ, то, конечно же, сделала это. Я не волшебница и когда я говорила о магии, я говорила на понятном тебе языке. Так вот — моя «магия» крайне ограничена.       — И что же ты умеешь кроме полетов?       — Пару забав. Немного для боя. Вот и все.       Одри поняла, что ничего от неё не дождётся, и взяла Захарру за руку, а та таким же резким, выученным на зубок движением прижала к себе девушку и взмахнула мощными крыльями.       И они полетели вниз.       Она будто вынырнула из мира Захарры обратно в свой: мир Бенди и чернильной машины. Но также в мир, в который пришла девочка, много лет назад упавшая в Подземелье, населенное монстрами. Ветер обдал щеки и волосы, высек слезы. Но тепло чужих рук, громкий стук собственного сердца и имя, что горело на языке, стремясь быть произнесенным — оно держало Одри на плаву.       Едва Одри ступила на подоконник и спрыгнула на пол, Захарра произнесла:       — Последнее! Берегись людей с татуировками в виде крыла летучей мыши. Они смертельно опасны.       Захарра держалась за край рамы, упираясь ногами в кирпичную стену со слезшей краской. Её четыре широких крыла закрывали собой весь вид на идущие в ряд одинаковые дома с потухшими огнями в окнах.       — Я не знаю, какую игру они затеяли, но подозреваю, что она ведется против всех. А может, эти самые все тоже играют, и ты оказалась посреди огромной битвы, правил которой не знаешь. То есть, я хочу сказать, ты в очень, очень невыгодном положении. Понимаешь?       — Да, — Одри пожала плечами. — Но, знаешь, я начинаю привыкать.       — Тогда будь готова, когда грянет буря. Миры соприкоснулись, и многие из них будут принимать активное участие в грядущих событиях. А многие уже участвуют, участвовали и выбыли.       Она уже была готова. Зная имя души Василисы, и теперь, когда вера в спасение Генри разожглась, как кострище, в грудной клетке, Одри могла бы хоть сейчас нырнуть в эту бездну сражений, загадок и других миров. Имя, как меч в руке, и друзья — союзники, что обязательно прикроют спину, — были с ней.       Одри улыбнулась.       — Бывай, Захарра. Мы ещё встретимся?       — Надеюсь, нет, — девушка, готовая уже оседлать ветер, повернулась к ней через плечо и тоже улыбнулась. Теперь Одри знала тайну этой улыбки: в ней сочетались скорбь из-за смерти любимого человека и жажда во что бы то ни стало спасти подругу, которая настолько ей доверяла, что вручила свое второе имя — по сути, ключ от собственной смерти. В глазах цвета обсидиана — сильнейшая боль из-за сделанного. На лице — печаль, будто крылатая волшебница уже оплакивала Одри.       Но, похоже, такого было лицо той бури: предательство ради чего-то большего, расставание с любимыми и готовность жертвовать невинными.       — Удачи, бабочка!       И Захарра улетела под громкое хлопанье своих удивительно красивых крыльев. Вздыбились шторы, взвизгнула покрытая ржавчиной лестничная площадка, прикрепленная к зданию напротив, и девушка скользнула во тьму узкого переулка. Одри подскочила к окну, надеясь разглядеть её в небе, но увидела лишь стремительно удаляющуюся точку под сиреневыми облаками. А потом она растаяла в них, как в тумане.       Все это крайне грустно, мелькнула мгновенная, как искорка, мысль. Вселенная так обширна! В ней есть место и Чернильному Демону, и говорящим скелетам, которые обожают каламбуры, и крылатым магам вроде Захарры — или как они себя называли. Было место пророкам, временным петлям, именам душ, душ, у которых непременно есть свой цвет. И было много, бесконечно много миров, и в каждом были свои герои и злодеи, с которыми Одри теперь очень хотелось познакомиться…       Но не нашлось мира, где все были бы абсолютно счастливы.       Казалось, она еще долго смотрела в небо, куда упорхнула Захарра. Как бы страшно ни было, Одри понравилось сегодняшнее путешествие. Ей вручили оружие, дали цель, поведали о чужой и маленькой, но жуткой судьбе. И, черт возьми, она полетала в компании забавной девушки, которая была похожа на фею…       Затем кто-то прочистил горло и включил свет.