***
— Ты что-нибудь видела? Одиннадцать лениво приподняла веки. Мир расплывался, и Шут, нависший над нею, закрывающий собой свет лампы, казался золотым пятном, говорящим с ней через толстое стекло. Она спросила, что он сказал. Он повторил. И Одиннадцать, при помощи Ториэль приняв сидячее положение, произнесла: — Ничего неожиданного. Все в точности так, как ты видел. Серебро в Одри дремлет. Василиса пока не предпринимает никаких попыток её убить. В общем, я не особо понимаю, чего ты так ждешь, к чему эта спешка… Шут потер губы, задумавшись о чем-то. — Захарру видела? — Видела. И она увидела меня. Сказала, что пока нет продвижек. Они, похоже, все же попытаются друг друга убить. И кто-то определено умрет. Вид у Шута стал обеспокоенный. Одиннадцать не понравилось выражение его лица, будто он задумал нечто очень рискованное и считал, сколько умрет людей во исполнение его замысла. Таким уж он был. — У нас ещё есть туз в рукаве, — спустя время заговорил он. — Если Король-Феникс вмешается, нам удастся переломить ход игры. Он, как и всегда, сделает нечто неожиданное… — И, возможно, угробит все предприятие. Нет, он этого не сделает, — отрицательно покачала головой Одиннадцать. — Он не станет портить то, к чему так долго готовился. Она отвернулась от Шута. Голова кружилось, в груди было пусто, будто из неё вырвали сердце. Одиннадцать подумала, смог бы Король вновь довериться ей. Потом подумала, смогла бы она сама вмешаться. Может, ей бы и хотелось. Хотелось повстречать Фриск и высказать все, что думала о ней, пускай все эти слова несправедливы и по-детски глупы, ревнивы. Подумала, а не поговорить ли с Королём-Фениксом на предмет этой Одри Дрю: мол, вычеркни её из списков, забудем эту историю и возьмём на её место кого-то более подходящего. Того же Генри Штейна, обязательного и волевого человека с воистину титанической выдержкой. Но Одиннадцать знала: всего этого она не сделает. Ведь это она по предложению Шута послала Фриск в чернильный мир, она произнесла новую строчку Темного Пророчества: «Чернила зовут». И теперь она в ответе за жизнь этой напуганной девчонки. Однако, если не вмешаться, Василиса может убить Одри, и все рухнет. И наоборот, если Одри убьет Василису, всему придет конец. Одиннадцать только не понимала, что же в итоге решит Его Величество — естественный отбор, кто кого, или поставит на кон всю операцию, стараясь спасти две фигуры на своей шахматной доске? Сколько переменных! Сколько переменных… и Одиннадцать, самая могущественная из Рыцарей, ничего не могла сделать.***
— Хьюстон, у нас проблемы. В зал ввалилась женщина в походной грязной одежде с элементами брони на локтях и коленях и с голубым плащом за спиной. На её шее висел маленький круглый медальон. В руке она держала один-единственный лист, исписанный мелким, неразборчивым почерком. Король-Феникс, глядевший на неё через зеркало на стене, даже не обернулся. Он смотрел на свое отражение. Отражение, в котором вместо натренированного, ловкого и сильного юноши видел поседевшего, изуродованного мужика на грани зрелости и старости. Женщина остановилась. Она поняла, что тому совершенно все равно на новости, которыми она хотела с ним поделиться, и лишь устало вздохнула. — Отец? Он моргнул. Обернулся медленно, не до конца осознавая будто, где же он оказался. А потом вспомнил: он же теперь совсем другой. Старая жизнь в далёком прошлом, и ныне он — Король-Феникс, и на голове его тяжела металлическая корона с соотвествующий гравировкой, и на поясе вместо ядов и взрывчатых горшочков — только ножны для меча, которым он никогда не пользовался. — Да, я… я здесь. Докладывай. Женщина прокашлялась. — Люди с татуировками. Как и вчера, и неделю назад. Наша шпионская сеть докладывает о появлении людей и не только людей, что должны были быть уже мертвы, и у всех у них есть метки в виде крыла летучей мыши на шее. Марк Спектор сообщил, что до него дошли сведения о возвращении его старого знакомого… — Без шуток, Цунами. Без шуток. Она вздохнула. — Марк Спектор пошёл по следу. Узнал, что могила Артура Хэрроу была осквернена вот уж дня три как. Гроб утащили вместе с телом. Через ещё два дня он узнал, что мертвый ожил, и никто не помнит, что он был мертв. Хэрроу видели в Лондоне, двадцать девятого апреля две тысячи двадцать седьмого года, в шестнадцать-ноль-ноль. В последнем сообщении Марк написал, что Хэрроу покинул Лондон и мир в частности. Его местоположение неизвестно. — Еще? — Рэн доложила о странных женщинах в плащах, которые спешно покидали Кэрроу. Цитирую: «Три дамы в темно-зеленых плащах садились на корабль поздним вечером, чтобы уплыть в неизвестном направлении. Погналась за ними, запросила поддержку. Удалось задержать уплывающих. Меня попытались убить «Авадой», поэтому установить мир, откуда родом по крайней мере одна из троицы, не составило труда. При попытке задержания, а также моего убийства, мне удалось увидеть шею одной из нападавших». Король-Феникс слушал. Затем, когда Цунами закончила, похлопал по месту рядом с собой, и дочь послушно села на кушетку, но лицом не к зеркалу, а к выходу. — Удалось кого-нибудь допросить? — спросил он хриплым голосом. — Только одного. Но он тут же что-то крикнул, и татуировка на его шее… — она похлопала себя по одежде. На самом деле это была не просто грязь. Это была кровь. — Лопнула, так что кровь так и брызнула. — Мы же все прекрасно понимаем, кто за этим стоит? — Разумеется. Цунами развернулась к отцу. Потерла лицо. Замычала, наверное, мучаясь от головной боли. Ведь она не успела даже переодеться с того дня, как перед её лицом от допрашиваемого отлетела голова, и из взорванной шеи хлынул алый горячий фонтан. Сразу после неудачного допроса пришло сообщение от Короля-Феникса: общий сбор, ЧП, Василиса Огнева вернулась и убила Рыцаря. Ей пришлось обойти всех действующих шпионов, которые могли вдруг не получить приказ, чтобы привести их на базу. И вот. Она только двадцать минут назад прибыла. И Цунами решила кое-что сказать. — Я видела твои списки, — произнесла она, и Король напрягся. — Не ссы, я просто наведалась к одному из отмеченных тобой. Честно говоря, твой выбор меня удивил. Что-то общее между столь разными людьми есть? — Есть. Они все изгои. Или станут такими. Они все… — он запнулся. — Отверженные. Ненужные. Изгнанники, недавние предатели, убийцы. Или металлисты, гомосексуалы, сумасшедшие и негры. — Дикость, батя, дикость натуральная! — Необходимая, — с нажимом ответил тот. Цунами задрала голову и неслышно рассмеялась. Неожиданно её обуяла буря давно сдерживаемой ярости. Такой старой, что никто и не помнил, откуда она взялась. — Скажи это Василисе! И этой, как её, Одри! И всем-всем-всем, кого мы считали погибшими, а они вот — ожили, суки, аккурат с тем, как оживают все эти упыри с татуировками крыльев. То ли Василиса вдруг закорешилась со своим заклятым врагом, то ли я не знаю, — она вскочила. — О, и Папсу скажи! Скажи, что все это, как и всегда, лишь необходимость. И вся эта война десятилетней давности, и это Темное Пророчество… Раньше он, наверное, встал перед ней, возвышаясь своей массивной фигурой фактически в два метра ростом, и одарил сильной, похожей скорее на удар, пощёчиной. Раньше, в бытность напуганной девчонкой, которой были нужны знания для защиты своих друзей, и отец, которого у неё раньше не было, она бы всхлипнула или, что хуже — бросилась с мечом отстаивать свою честь. Сейчас, если бы он это сделал, Цунами, верно, спокойно встала бы и сделала вид, словно ничего не произошло, тем самым проигнорировав его. Да и он сам не стал бы бить. Не маленькая она уже. Как и Васька. — Ты собираешься просто смотреть, пока кто-то из них не умрет! — продолжила Цунами. — Ты… Ты Василису убить готов! Король-Феникс только сжал кулаки. Он давно потерял контроль над ситуацией и, признаться, мало понимал в происходящем. У него был план, да, у него был план. Но сколько у него данных? Пугающе мало. Только сборище мстителей во главе с его рыжим волчонком, порождением его хренового воспитания. Да кучка неизвестных в плащах и с метками могущественного колдуна. Все, что их связывает — и те, и те полностью или частично были воскрешены из мертвых. Что ещё? Только список участников Пророчества. Составленный лично им по неполному пророчеству, собираемому по строчке многие-многие годы. И угроза, о которой не было известно ни-че-го. А потом он усмехнулся, поднялся со своего места и развернулся к своей первой ученице. От маленькой сероволосой засранки не осталось и следа: это была убийца и шпионка, взращенная им, пропитанная его наказами и учением. Взрослая, сильная, самоуверенная и, как и он сам, совершенно раздавленная. — Я просто не хочу что-то менять, боясь сломать это «что-то», — он зло сверкнул глазами. — И Одри, и Василиса в списке. Они есть в Пророчестве. «Чернила зовут» и горящие васильки из сна одной нашей общей знакомой. Но здесь накладывается другое пророчество: что кто-то из них обеих скоро умрет. А я… кто я? Я человек, каждый шаг которого, по словам Шута, меняет ход времени. Я способен уничтожать пророчества, убивать предопределенность. Так как мне поступить? Вмешаться? Тогда я спокойно могу все разрушить. А если нет — может, все и вырулит… — Может. — Поэтому все, что я могу — это наблюдать и ждать. Ты все услышала? — Услышала. — Отлично. Теперь иди. Найди Одиннадцать, узнай, нашла ли она Фриск. — Что ты собираешься с ней делать? — Цунами успокоилась. В её груди осталась только пустота, отбирающая последние силы и желание спорить. — Не думай, что я убью Фриск. Просто… напомню, где её место. Знаешь, преданность своему делу — это хорошо. Но не когда оно становится… зависимостью.***
Арго-II, как и в день своего запуска, выглядел величественно. Пускай его покрыла ржавчина, а расправленные паруса рассыпались в прах, пускай бронзовая драконья голова висела на соплях и потеряла глаз. Арго-II, реликт минувшей эпохи, когда орден лишь осваивался на пути защитников вселенной, был жив, его можно было починить, и он бы смог помочь новым героям в грядущей битве. Шут верил в это. Ах, что же ещё ему оставалось? Он играл в свою собственную игру, он знал больше всех остальных и никому ничего не говорил. Он сделал много ужасного ради этого Пророчества, ради этого корабля и ради того «племени изгоев», что взойдет на его палубу. Если бы он не верил, все оказалось бы напрасно. Годы лжи, интриг и разрушенных судеб. Сама жизнь Шута, быть может… «Все это и для тебя, Одри, — подумал он, вспомнив маленькую темноволосую девочку, за которой следил все это время. Ту самую, чью ножку вытащил из велосипедного колеса. Ту, что создал руками Джоуи Дрю, принеся ему чистую магию. — Прошу, милая, прошу, моя драгоценная бабочка! Только не подведи… мы расставили тебе подсказки, не догадываясь, что работаем одновременно. Это все время было мы». — На кой ляд ему вообще потребовалось доставать эту развалину на свет божий? — слышал он снизу, в ангаре, в котором работали, словно муравьи, окружив корабль, несколько сотен Рыцарей. — Господи, это, видно, раньше было клапаном… — Эй! Подайте топор! И расплавленную небесную бронзу! «Его Величество не знает, куда делись Ключи. А я их спрятал. Он не знал, что я посодействовал Джоуи Дрю в создании чернильной машины. Он не знает, что ты и твой брат владеете нашей магией, поэтому ты, моя бабочка, видишь сны и смогла победить Чернильного Демона. Он не знает, что все должно было быть иначе. Не знает, что это я попросил Одиннадцать послать Фриск за тобой, потому что изменил её судьбу… чтобы она вылепила из тебя, куска мягкой глины, воина. И Фриск тоже ничего не знает». Шут вздохнул. «Простите, мои маленькие воины. Мне пришлось. И прости меня, Одиннадцать, что я расскажу о твоем обмане Фитцу. Ведь ты говорила, что ничего не видишь, что Фриск и Одри будто пропали. Но это не так. И нужно, как никогда нужно, чтобы он узнал правду, ибо только так они обе спасутся».***
Аанг, Ториэль и Цунами заныкались в кладовую, и это, признаться, было самым странным местом для переговоров. Но Аанг не жаловался. Он видывал людей и страннее Цунами, что трясущимися потными пальцами пыталась закрыть дверь на замок. — Начнём сначала, — наконец сказала она. — Василиса собрала вокруг себя приспешников. Среди них… в общем, много тех, кого мы успели похоронить. С обеих сторон, причем. Это первое. Второе, она в одиночку проникла на базу и нанесла предупредительный удар. Зачем? И кто ей помог? Аанг повел плечами. — Мы откуда знаем? Кажется, охрана — твоя часть. — Именно. Поэтому я все проверила: защитные заклинания были сняты так искусно, что никто и не заметил. И также тихо и незаметно поставлены обратно, как только дело было сделано. Василиса прекрасно знает устройство здания. Король-Феникс сделал из неё настоящую убийцу, которая планирует все пути отхода и имеет феноменальную память. Родной папаша ужаснулся бы, узнай он, что его дочка крыльям и часовой стреле предпочла нож и яд. Но зачем было убийство Папируса? Ториэль почесала шею, думая над ответом. Напоминавшие потухшие факела глаза и чем-то пахнущая свалявшаяся шесть наводили ужас на Аанга, особенно теперь, когда Цунами заставила её думать, искать бедную расстроенную женщину логику там, где её быть не должно. Хотя сам Аанг понимал, о чем говорит Цунами. — Это было предупреждение. Готовьтесь, потому что потом я устрою вам «плохое время». Может, явится сюда вместе с остальными. Или ещё кого убьет… Или… «Или убьет Одри. Точно убьет. Но сделает это красиво. Сделает так, чтобы видели все…». Цунами остановилась. Несказанные слова застыли на губах. Крепкие мышцы натянулись, когда её руки руки сжали полку с инструментами. Подумала о том же самом?.. — Она ещё молода, — подала голос Ториэль. — И очень зла. Она непременно знает об операции по вербовке этой бедной девочки. И захочет убить её. Убить так, чтобы видели все, кому Одри была нужна. С помпой, вот. — Что, если это было сообщение для Фитца? — задала она вслух свой вопрос. — Чтобы он пришел, увидел, как все рушится. Чтобы он осознав, что, бездействуя, он способствует чьей-то смерти, — Цунами уткнулась лбом в ящик с чем-то тяжелым, вобрала в себя пыльный воздух. Аангу стало не по себе. Такое ощущение у него сложилось, точно все, что происходит — чей-то промысел. Даже то, что они здесь, то, что они разговаривают, не случайность и не воля исключительно Цунами. Которая осведомлена, что Аанг и Ториэль что-то знают, как осведомлена о том, что они чего-то не знают. Но у них общая цель. Чтобы перестала литься кровь. Некто, кто тянет ниточки… — Здесь чего-то не хватает. Я чувствую это, — признался он. — Прямо… дрожь берет. И ещё я так и не понял, почему именно Папс. — У него комната на седьмом этаже, ровно посередине, даже в центре коридора. Поэтому тайны здесь нет: Василиса слишком прямо поняла фразу «быть в центре событий». Они разошлись и каждый пошёл своим путем. Аанг хотел узнать, как там его жена, а потом вернуться к Пятому и Одиннадцать. Теперь ему ещё сильнее нужно было знать все, что творится. И осведомленность Цунами могла бы помочь. Как и решимость Ториэль спасти дочь, свое последнее дитя. Но его планам не суждено было сбыться. Едва Аанг решил, что непременно во всем разберется и хотя бы частично возьмётся ситуацию в свои руки, он вновь встретил Шута. Тот был необычайно серьезен, и шел в сопровождении целого патруля из семи воинов. Одним из них был мужчина в белой крепкой броне, словно обмотанной бинтами, какими заматывают мумий. Капюшона и маски на нем не было, и Аанг сразу узнал Марка Спектора. Он единственный был не в чисто рыцарской форме, а в своей собственной. И именно он шел прямо за Шутом, серьёзный, к чему-то готовый… Они все были готовы. И все были при оружии. Тот же Марк в обеих своих руках держал острые метательные ножи в виде полумесяцев. И Аанг, чьи мысли наполняло лишь беспокойство о грядущем отцовстве, тихим и быстрым шагом пошёл за ними. Все ранее кажущееся важным поблекло. И Аанг понял, зачем и куда они идут, понял, что, возможно, орден вот-вот взорвется, как бочка с бензином, в которую бросили спичку. Он просто знал это. Они все знали.